* * *
Такси свернуло с Юнион-стрит на Портсмуд-роуд и покатило вверх по улице. Джон проводил его взглядом. Через четверть часа, словно в сказке про Золушке, около его подъезда возникнет тыква, вернее посланная за ним машина, чтобы отвезти на бал к принцу. Джон смутно помнил, что произошло той ночью. Звуки, голоса, скрипы и шорохи слились в одну непонятную какофонию, искаженные лица всплывали в памяти, словно сквозь туман. И только боль — тягучая, ледяная и всепоглощающая — сразу же возникала где-то глубоко внутри, стоило ему попытаться хоть на несколько минут погрузиться в воспоминания. Она душила настолько сильно, что казалось, он вот-вот задохнется. Он помнил холод, который проникал под кожу, парализовывал, заставляя покориться. И когда этот холод стал совсем невыносимым, кто-то набросил ему на плечи тёплый, пушистый плед. Когда же Джон пришёл в себя и увидел вокруг лужи крови, он вздрогнул, моментально вспомнив события ночи, и рванул в сторону. — Тише, тише, — прошелестело над ухом. Мориарти сидел на полу и крепко обнимал его. Он откинул ему со лба несколько прядей, на манжетах его белоснежной рубашки были заметны алые пятна. Джон огляделся — кроме них в комнате никого не было. Он уткнулся Джиму в плечо и тихонько заскулил. — Что же ты сделал, Джон? — спросил Мориарти, поглаживая его по голове. — Они напали на меня, — голос был хриплый и осипший. Горло саднило, и каждое слово давалось с трудом, словно при ангине. — Я даже не понял, как… — Как убил их, — закончил за него Джим. — Я защищался. — Я очень хочу тебе верить, Джон, но факты не в твою пользу. Джон в ужасе отпрянул от него. — Но я не хотел их убивать! — Конечно, не хотел. Но как думаешь, кому суд поверит: директору Королевского театра, одному из самых влиятельных людей Лондона, или тебе? Джон молча опустил голову и сильнее завернулся в плед, подтянув колени к груди. — Значит так, Джон, — Мориарти поднялся и отошел к камину, перешагнув по дороге через лужу крови. — У тебя есть два выхода: либо ты подписываешь третий договор и беспрекословно выполняешь все возложенные на тебя обязательства, либо садишься в тюрьму за тройное убийство и покушение на убийство Дэвида О’Кара. Сейчас тебя отвезут домой привести себя в порядок, а вечером мы вместе с мистером Мораном ждем тебя здесь, и ты озвучишь нам свое решение. Джон мотнул головой, прогоняя воспоминание, и посмотрел на часы. Его должны были забрать в десять, и последний час тянулся безумно долго. Он сходил на кухню, чтобы в третий раз вскипятить чайник. Заварив крепкий чёрный чай, он вновь подошел к окну и облокотившись плечом на раму начал разглядывать здание напротив. Пару месяцев назад его переоборудовали под офисы и украсили современной инсталляцией: к стене, друг под другом, прикрепили три синие фигуры музыкантов, как будто пытающихся вскарабкаться на крышу. По мнению Джона искусством это назвать было трудно. — Поверь, Джон, — вновь послышался в его голове голос Мориарти. — Это все, что я могу для тебя сделать. Подписывая дрожащей рукой договор, он несколько раз ронял ручку, приходя в ужас от прописанных в нем прав и обязанностей, но еще больше от, так называемых, штрафных санкций. Отступать было уже некуда — ловушка захлопнулась. Ему ещё раз подробно объяснили, что будет в случае отказа, и Джон решил, что подчиниться — это лучшее из всех возможных вариантов. Нетронутый чай вновь остыл, а машина опаздывала на полчаса. Джон грешным делом подумал, что сегодняшняя встреча отменяется. И именно в этот момент с улицы раздались автомобильные гудки. Накинув на плечи парку, он посмотрел на себя в зеркало, распрямил плечи и спустился вниз. Когда он устроился на заднем сиденье из натуральной кожи, «Майбах» плавно тронулся и практически бесшумно покатил по лондонским улицам. Помимо Джона в машине сидели ещё двое крепких мужика — по обе стороны от него. Дорога прошла в полной тишине, а когда все выбрались из салона, то перед ними возник дешевый придорожный отель. Джон изо всех сил старался не представлять себе, что именно ему предстоит. Мысленно он снова и снова приводил доводы, убеждая себя, что за спасение от тюрьмы придется заплатить сравнительно небольшую цену, но почему-то размышлять об этом все равно было тяжело и гадко — ведь сейчас его будет трахать мужик. Блять! Он ничего не имел против геев. Среди своих коллег он знал и даже общался с парочкой Таких, но сам переходить на их сторону не собирался. «Ладно, — мысленно сказал он сам себе, и получил тычок в спину, чтобы не задерживался. — В конце концов, это не смертельно». Стиснув зубы, он на ватных ногах направился в сторону отеля. Девушка на ресепшене мило улыбнулась гостям и без лишних вопросов протянула ключ от номера. Дойдя до нужной двери, Джон увидел табличку «Не беспокоить», болтающуюся на ручке. «Ну, надо же, как предусмотрительно!» — со злостью подумал он. Один из сопровождающих повернул ключ в замке и распахнул перед ним дверь. Джон немного постоял на пороге, перенося вес с пятки на носок, зачем-то оглянулся по сторонам, а затем вошел внутрь. В комнате было темно, но зажигать свет совсем не хотелось, к тому же уличные фонари достаточно освещали помещение, чтобы в нем можно было комфортно ориентироваться. Он с досадой обнаружил, что кроме него в номере больше никого не было — опять ждать! Джон поймал себя на мысли, что ему хочется, чтобы все уже быстрее началось, ибо нервы были на пределе. Поэтому когда за спиной скрипнула дверь и в комнату вошел мужчина, Джон подпрыгнул от неожиданности. — Прошу меня простить, но в темноте я вам откажу, — спокойным и уверенным тоном сказал он вместо приветствия и зажег ночник. Джон непроизвольно сделал пару шагов назад. Это был тот самый «знакомый» Мориарти, который домогался его полтора года назад в гримерке клуба. — Думаю, настало время представиться, — мужчина повесил пальто на вешалку и пройдя внутрь, повернулся к Джону лицом. — Можете называть меня Мармос. Прекрасно понимая, что настоящее имя ему не назовут, Джон утвердительно кивнул, подтверждая, что принимает правила игры. — Вы подписали договор? — Да, — немного ошарашенно ответил Джон, не понимая, почему его об этом спрашивают, ведь то, что он здесь находится, является прямым подтверждением данному факту. — Молодец! — похвалил его мужчина, обходя комнату и осматриваясь. — Правильное решение. Значит, обо всех условиях и их последствиях вам известно… Внезапно он шагнул к Джону, положил руку ему на затылок, пригибая голову ниже, а сам подался вперед и успел приблизить свое лицо почти вплотную, когда Джон вдруг дернулся в сторону и резко оттолкнул его от себя. — Что вы делаете?! — возмутился Джон. — Собираюсь поцеловать тебя. А в чем проблема? — недовольно ответил Мармос. — Мы так не договаривались! — Мы пока вообще никак не договаривались. И, кстати, я никого не держу. Дверь в свободном доступе, но учтите, что в таком случае на выходе из отеля вас будет ожидать полиция. Джон сжимал и разжимал кулаки, глядя в пол. Желание сбежать во что бы ни стало было практически непреодолимо. Но что-то внутри него не давало сдвинуться с места. — Так что? — не выдержал Мармос. — Я так не могу… Это неправильно… — Послушайте, я вас уговаривать не собираюсь. Нет, так нет. Мармос решительно приблизился к вешалке, перекинул пальто через руку и направился к выходу. Джон отчетливо услышал скрип закрывающейся тюремной решетки и хруст разрушающегося коленного сустава. — Нет! Стой! — рванул он вслед за ним. — Пожалуйста, подождите! — Что, голос прорезался, — язвительно произнес мужчина, не оборачиваясь. — Ну, так что? — Я… согласен… — Не слышу, — в голосе Мармоса явно послышались насмешливо-издевательские интонации. — Я согласен, — опять вышло хрипло, поэтому Джон прочистил горло, прежде чем продолжил. — Я… Я готов на все! Только одно условие. Мармос обернулся и с удивлением посмотрел на него. — Не понял? Его тон не обещал ничего хорошего. — Не называйте меня «Джонни» пока мы… ну… — Трахаемся, — ухмыльнувшись, подсказал Мармос. — Что ж, так и быть. С хищной улыбкой на лице он стал медленно приближаться к Джону, который, побледнев, начал медленно отступать назад, пока не уперся спиной в стену. «Все!», — пронеслось у него в голове и Джон зажмурился. На его затылок вновь опустилась рука, а язык Мармоса стал настойчиво проникать внутрь его плотно сжатых губ. На сей раз Джон покорился и приоткрыл рот. Мармос жадно впился в него, словно собирался высосать из легких весь воздух. — Взгляни, — прошептал он, немного отстранившись. Джон заставил себя распахнуть глаза. Из приоткрытого окна прямо на них светила полная луна, а сильный ветер уверенно гнал на нее тяжелые свинцовые тучи, намереваясь закрыть её от любопытных глаз. И Джону казалось, что он почти физически ощущает, как его окутывает темнота, хоть в номере и горел ночник. Они так и простояли практически нос к носу, пока луна полностью не исчезла с небосклона. — Теперь ты мой, — дыхание вновь коснулось губ Джона. — Раздевайся, — и Мармос отступил в направлении кровати, на ходу стряхивая с плеч рубашку. — Ну, и чего мы ждем? Джон почувствовал, что резко стал краснеть. Уши вспыхнули, а жар с лица начал перемещаться на шею. Опустив глаза в пол, он начал расстегивать рубашку, но пальцы перестали слушаться, и пуговицы приходилось чуть ли не вырывать с «мясом». Когда молния на джинсах заела, и Джон, тихо чертыхаясь, из последних сил пытался с ней справиться, он украдкой бросил взгляд на Мармоса. Тот сидел в расслабленной, немного вальяжной позе и с нескрываемым вожделением наблюдал за его потугами. Жар стыда нахлынул с удвоенной силой, а на глаза навернулись слезы. Они мешали видеть, вынуждая раздеваться наощупь. Джон попытался смахнуть их незаметно, но тихая усмешка, прозвучавшая в возникшей тишине, оповестила о провале его плана. Оставшись в одних трусах, он на мгновение замешкался, но тут же резко стянул их, пока заминку не дай бог не прокомментировали, отбросил их в сторону к другой одежде и встал в пятую позицию, совершенно не зная, куда деть руки. — Умничка! — протянул Мармос и постучал носком правой ноги. — На колени. «А может все же убежать?» — пронеслось у Джона в голове. Выдохнув, он собрал всю волю в кулак и сделал пару шагов, но внезапно запнулся и рухнул между широко расставленных ног Мармоса. Даже под грубой джинсовой тканью было хорошо заметно, что тот уже довольно сильно возбужден. Джон резко отвернулся и увидел свое испуганное лицо в зеркальных дверцах шкафа. На противоположной стене тоже оказалось большое зеркало. Он поднял глаза — ну, конечно же, потолок над кроватью был зеркальный. — Это чтобы ты ничего не упустил, — вкрадчиво раздалось с постели. — Продолжай. Джон потянулся к поясу своего новоиспеченного любовника. Повозившись с ремнем и молнией, он приспустил белье и замер, тупо глядя на возбужденный пенис. На затылке вновь появилась рука, которая ткнула его в пах. Джон понял, что тянуть больше нельзя. Вся проблема заключалась в том, что он совершенно не представлял, что делать дальше. Нет, у него, конечно, был секс, но с девушками. И когда они делали минет, ему как-то и в голову не приходило поинтересоваться техникой его исполнения. Он попытался вспомнить отрывки из порнофильмов, которые он когда-то смотрел. Осторожно облизал головку, поласкал языком уздечку, пососал, стараясь спрятать зубы, памятуя о недавнем происшествии, из-за которого он собственно здесь и оказался. Член стал весь мокрым от слюны и легко скользил в кулаке. Джон попытался взять его поглубже, но у него сразу начались рвотные позывы, а на глазах выступили слезы. Как только девушки умудрялись забирать его в рот до основания? Он мучился уже минут десять, изо всех сил стараясь не думать, что держит во рту член. Вскоре затекли спина и шея, челюсти ныли от напряжения, губы онемели, колени открыто намекали, что тоже не прочь отдохнуть, а этот козел все никак не хотел кончать. Он спокойно сидел, чуть откинувшись назад, и наблюдал за Джоном. «Ну, давай же, тварь, давай! Ты ведь хочешь кончить» — мысленно повторял Джон снова и снова. Внезапно Мармос ухватил его за волосы, заставив зажмуриться от боли и замереть. Он чуть потянул его голову на себя и двинул бедрами. Головка резко уперлась в небо, и Джон в панике раскрыл глаза, судорожно сглатывая вокруг ствола, пытаясь из последних сил сдержать рвотные спазмы. — Тихо. Дыши через нос. Вот так. Умничка! — промурлыкал Мармос. По щеке покатилась слеза, Джон зажмурился, и слезы нескончаемым потоком полились из обоих глаз. Как же это было унизительно, но ничего поделать с ними Джон не мог. Тёплые пальцы, явно никогда не знавшие тяжелого труда, нежно погладили его по щеке, вытирая мокрые дорожки. — А теперь давай — сильно выдохни и расслабь горло… Глотай! Джон попытался сделать глотательное движение, и головка вдруг сразу оказалась в горле. От неожиданности он раскрыл глаза, еще пару раз судорожно сглотнул, и член оказался в нем почти до основания. Мармос надавил на затылок сильнее и Джон уперся носом в черные волоски. Рвотные позывы никуда не делись, а казалось только усилились, и сделать полноценный вдох никак не удавалось. Он старался захватить как можно больше воздуха, но только чувствовал сильный и терпкий запах, который просто его добивал. Из уголка рта потекла слюна, и Мармос потянул его за волосы назад, оставляя во рту только головку, милостиво подождал, пока Джон сделает пару жадных вздохов, напомнил про зубы и двинул бедрами, засовывая член обратно в горло, и одновременно толкая его голову навстречу. На удивление горло удалось расслабить довольно легко. Мармос замер на пару секунд и начал все сначала, постепенно увеличивая скорость. В какой-то момент он, казалось, потерял над собой контроль, и Джон стал бояться, что вот-вот потеряет сознание от нехватки кислорода, как вдруг ему в горло ударила густая струя. Он глотал, давился, кашлял и снова глотал. Попытался упереться в бедра и оттолкнуть, но его держали крепко. Сперма попала Джону в нос, и теперь щипало переносицу, от чего слезы полились с новой силой, а из ноздрей потянулись тонкие вязкие нити. В какой-то момент Мармос ненадолго замер, а затем грубо оттолкнул его голову от себя. Джон, потеряв равновесие, плюхнулся на задницу, а Мармос подложил себе под бок подушку и с улыбкой смотрел, как Джон корчится на полу, пытаясь откашляться. — Иди умойся, — велел он отдышавшемуся Джону, поймав его полный ярости и ненависти взгляд. Джон молча кое-как поднялся и, пошатываясь, побрел в ванную. Облокотившись на раковину, он посмотрел в зеркало: бледное лицо пошло красными пятнами, на щеках дорожки слез, под носом и на подбородке потеки слюны и спермы. А ведь это только начало. От этой мысли вновь начала нарастать паника. Джон попытался успокоиться. Он выдержит. Он должен. — Не заставляй меня ждать, — послышалось из комнаты. От этих слов живот скрутило спазмом, и его вырвало прямо в раковину. Прополоскав горло и сделав пару глотков холодной воды, Джон промокнул лицо жестким и местами вытертым от многочисленных стирок полотенцем и, гордо распрямив спину, вернулся обратно. Мармос сидел в кресле уже полностью обнаженным. Он протянул руку, держа на ладони тюбик со смазкой. Джон подошел к нему, но едва его пальцы сомкнулись на тюбике, как пальцы Мармоса обхватили его за запястье. Джон шарахнулся в сторону, словно обжегшись, вызвав громкий смех мужчины. — Ты что такой нервный? Не бойся, я постараюсь быть нежным. Подготовь себя, я не собираюсь оплачивать твои медицинские счета. — Сука! — как можно тише пробормотал Джон себе под нос и снова направился в сторону ванной. — А ты куда? — услышал он оклик. — А ну, вперед на кровать. Я хочу на это смотреть. Джон шел к кровати, словно на эшафот. Как же хотелось, чтобы все это было нереальным, чтобы это был лишь кошмарный сон. Вот сейчас зажмуришься и проснешься. А самое противное, что Джону вспомнился его отец. С такими же властными нотками в голосе. Он всегда говорил, что продолжив заниматься балетом, его сын станем геем. Оказывается, он был не так далеко от истины. Эти мысли вызвали в Джоне такую ярость, что он резко сдернул с кровати ажурное покрывало и, кое-как скомкав его, со всей силой швырнул в угол. Забравшись на кровать, он встал на четвереньки, открутил крышку тюбика, выдавил на пальцы прозрачный гель и уткнулся лицом в одну из подушек. — Не торопись, — начал подсказывать ему Мармос. — Введи сначала один палец, подвигай вовнутрь и наружу, чтобы мышцы начали растягиваться, а потом сделай ножницы. Джон с непониманием оглянулся на него и чуть снова не зажмурился. Как оказалось Мармос все это время дрочил, глядя на него. Не останавливаясь, он поднял вторую руку и несколько раз развел и свел вместе указательный и средний пальцы. Джон снова уткнулся лицом в подушку и на сей раз закрыл глаза, но тут же распахнул их и тряхнул головой, пытаясь прогнать из памяти скользящую по напряженному члену руку. Следуя полученной инструкции, Джон ввел один палец в свой анус и начал им двигать. Ощущения были не то чтобы болезненными, просто чувствовался небольшой дискомфорт. Поэтому он довольно быстро добавил второй палец, несколько раз развел их, стараясь максимально расслабить мышцы. Чтобы отвлечься от происходящего и переключиться, он вспомнил балетные тренировки: встать в первую позицию, левую ногу вперед, вытянуть носок, полукруг назад, приподнять, вернуться в исходное положение, плие, разворот и смена ноги… Глаза закрылись сами собой, в голове зазвучала музыка и пальцы начали двигаться ей в такт. Пятая позиция, шаг правой ногой вперед, взмах левой, толчок, поворот и полуприсед на левую, а правую назад… Тут сильные руки стиснули его бедра, и Джон, охнув от неожиданности, резко выдернул из себя пальцы и весь сжался от пронзившей его боли. — Ты так мило мурчал себе под нос какую-то мелодию, что на это невозможно было просто так смотреть, — жарко выдохнул сзади Мармос. — Расслабься. Он сильнее стиснул бедра Джона и потянул на себя. Джон с нарастающей паникой почувствовал, как твёрдый ствол прижался к ставшему очень чувствительным анусу, начал скользить вверх и вниз. У него перехватил дыхание, и он судорожно вцепился в простынь, ожидая неизбежного. Но Мармос, словно решив его хорошенько помучить, только сжимал, пощипывал и широко разводил в стороны ягодицы. — Боже, Джон, тебе говорили, что ты великолепен? — Буквально недавно, — прохрипел Джон. От напряжения все тело мучительно заныло, и он несколько раз повел плечами, чтобы хоть как-нибудь его сбросить. — Ты знаешь, я бы трахал тебя сутками, чтобы ты ноги сдвинуть не мог. — Да пошел ты к черту! — не выдержал Джон. — Всенепременно, — ухмыльнулся Мармос. — А теперь перевернись на спину и ноги — в шпагат. Похолодев, Джон отполз к изголовью кровати и раздвинул ноги. «Твою ж мать! — пронеслось у него в голове, когда он увидел огромный эрегированный член. — Он же меня порвет». — Можешь кричать и молить меня о пощаде, но не вздумай отворачиваться! Джон не успел ни смутиться, ни огрызнуться в ответ, как Мармос молниеносно подхватил его ноги, забросил себе на плечи и подтащил к себе за бедра. В пару движений он смазал гелем свой член и резко вошел. Из груди Джона вырвался болезненный вскрик, а глаза защипало от выступивших слез. — Ты… больной… извращенец… Джон до крови прикусил нижнюю губу, изо всех сил стискивая в кулаках простынь. — Ну, зачем же так грубо, — обиженным, но вместе с тем довольным тоном промурлыкал Мармос. — Не разочаровывайте меня, Джон Ватсон. Мы же с вами интеллигентные люди. С этими словами он толкнулся глубже, вырывая из Джона болезненный стон, и тут же замер. — Сказать, что в тебе цепляет? — И что же? — спросил Джон, больше чтобы отвлечься, нежели из интереса. — Не каждый человек сможет остаться таким наивным и не перестать доверять людям после всех ударов судьбы. Многие ожесточаются и становятся эгоистичными. — У каждого есть выбор — остаться человеком или стать таким… — Джон резко осекся, не желая усугублять свое и без того шаткое положение. — Стать таким, как кто? Договаривайте, Джон, не бойтесь. — Таким чудовищем, как вы! — выдохнул Джон. Боль притупилась, и дыхание постепенно выравнивалось. Мармос это заметил и, сильнее схватив его за бедра, начал двигаться вперед. И на этот раз он не останавливался. У Джона больше не было сил сохранять последние капли гордости и он перестал сдерживать стоны, а по вискам его потекли слезы. В попытке найти опору невольно вскинутые руки опустились на плечи Мармоса, но Джон тут же отдернул их и снова вцепился в простыни. Открыв глаза, он взглянул в зеркальный потолок и с его губ сорвался отчаянный вслхип. Ствол вошел в него всего лишь наполовину. Не может быть! Это невозможно! Он не сможет принять его весь. Мармос его просто порвет… А его мучитель, словно специально медленно, в отместку за его дерзкие слова, все толкался внутрь — все глубже и глубже. Его глаза почернели. Он наклонился вперед, нависая над ним, и оперся на руки. Джон мысленно поблагодарил судьбу за имеющуюся у него растяжку. — Не смейте называть меня чудовищем, Джон Ватсон, — зашипел Мармос. — Вы не знаете, через что я прошел, и что мне пришлось сделать, чтобы защитить своих родных! — И поэтому вы решили, что все ваши желания будут выполняться по щелчку? — А разве нет? — промурлыкал Мармос. — Я захотел тебя, и вот ты уже подо мной, а я — в тебе. Джон очень захотел съязвить, но Мармос резко двинул бедрами, одним толчком загоняя член до самого конца. Джон задохнулся от боли, и только это спасло его от рвущегося наружу крика. Он вцепился в плечи Мармоса и еле выдавил: — Вытащи… Глядя на перекошенное лицо Джона, Мармос не смог сдержать довольную улыбку. По очереди перехватив руки и отцепив их от своих плеч, он прижал их к постели по обе стороны от его головы. И вытащил. Почти. А потом одним сильным толчком снова загнал по самые яйца. Джон задергался и попытался оттолкнуть своего мучителя, но Мармос лишь ехидно поинтересовался, не вызвать ли полицию, и Джон тут же прекратил сопротивление. Покрепче стиснув запястья, Мармос начал двигаться в сильном глубоком ритме, трахая податливое тело под собой и уже не обращая внимания на тихие болезненные стоны и попытки отодвинутся. Он наклонил голову набок и в упор разглядывал лицо Джона, стараясь не упустить ни одной эмоции. Он размеренно двигался, постепенно наращивая темп, наслаждаясь тем, как Джон то дрожит, то замирает и сжимается от боли. Через некоторое время он изменил тактику: резко и грубо вытащил член, заставив Джона вскрикнуть, а потом также неожиданно и с размаху засадил по самые яйца. Ухмыльнувшись на громкий болезненный полустон-полувсхлип, начал размашисто работать бедрами, вгоняя каждый раз со всей дури. Сильно, яростно и глубоко. Джон стиснул зубы и блуждал глазами по комнате, быстро переводя взгляд, чтобы не успеть разглядеть свое отражение в многочисленных зеркалах. На прикроватной тумбочке мигали электронные часы. Джон уцепился за них взглядом. Закрывать глаза очень не хотелось. Он боялся, что тогда все станет еще сильнее и реальней, хотя куда уж реальней. Немного притупились и смазались болезненные ощущения, но от этого стало только хуже. Теперь, когда не было сильной боли, чтобы отвлечься, Джон чувствовал, как большой и твердый член распирает, давит, движется внутри его тела. Вперед и назад. Вперед и назад. Под аккомпанемент тихих шлепков каждый раз, когда яйца ударяются о ягодицы, и едва различимых хлюпающих звуков. Он старался не думать. Он слышал громкое, тяжелое дыхание над собой, ощущал, как руки стискивают его запястья. Ему на шею упала капля пота со лба Мармоса, который двигался все быстрее и быстрее, дыхание становилось более хриплым, шлепки плоти о плоть громче, спинка кровати стучала о стенку при каждом толчке вперед, пружины жалобно подвывали, а Джон прикидывал, сможет ли он когда-нибудь забыть все, что сейчас происходит. Время тянулось ужасно медленно, проклятые часы нехотя, словно через силу, отсчитывали бесконечные минуты. Неожиданный стук в дверь, на который Мармос никак не отреагировал, продолжая безжалостно долбиться в тело под собой, заставил Джона всего сжаться и перевести, наконец, взгляд на лицо мужчины. — Это, наверняка, шампанское принесли. Я заказал, пока ты был в ванной, — улыбнулся Мармос. — Войдите! — громко крикнул он, обращаясь уже к входной двери. Джон неистово задергался под ним, пытаясь высвободится. Но Мармос шепнул: «Только попробуй!» и Джон заставил себя хоть немного расслабиться. — Добрый вечер! Ваш заказ… сэр… Джон сразу узнал застывшую от шока на пороге номера девушку. Имени было не вспомнить, но именно она встречала гостей на входе в отель. Она покраснела, как помидор, и не двигалась с места, просто смотрела на них. — Можете оставить заказ на столике, — бодро обратился к ней Мармос. Громко ойкнув, она ретировалась вместе с подносом и один из охранников, которые, как оказалось, остались в коридоре, прикрыл дверь. — Ты зачем это сделал?! — возмутился Джон, готовый провалиться под землю от стыда. — Не обращай внимания, это всего лишь прислуга. В дверь снова постучали. — Не смей! Слышишь, сволочь, не смей! — Открыто! — крикнул Мармос, подмигнув Джону. На пороге возник высокий и тощий, словно палка, брюнет с сальными волосами. — Добрый вечер, — сказал он спокойным тоном, словно постояльцы просто смотрели телевизор. — Я управляющий отеля. Приношу свои извинения за поведение нашей сотрудницы — она работает совсем недавно. — Ничего страшного, — немного запыхавшись, ответил Мармос, не прекращая при этом толкаться в Джона. — Все прекрасно. Управляющий разлил шампанское в два бокала и остался стоять у изголовья кровати. — Мне сейчас немного неудобно, чтобы дать вам чаевые, но думаю, что… — продолжил тем временем Мармос, и Джон с отчаянием прошептал «Нет! Умоляю!», с ужасом глядя как плотоядно облизывается, глядя ни них, высокий брюнет. — Мои парни на выходе вас не обидят, — закончил он, и управляющий явно сник. Пожелав приятной ночи, он быстро удалился, а Джон чуть не разрыдался от облегчения и был готов расцеловать Мармоса. — Пожалуйста, — страстно прошептал тот в ответ, словно прочел мысли Джона. — Запомни, я всегда оберегаю своих людей и никому не позволяю их обижать, если только сам этого не захочу. Его движения стали резкими и хаотичными, от чего снова стало больно, и Джон с какой-то отрешенной радостью понял, что конец близок. И действительно, Мармос зарычал сквозь зубы, и Джон почувствовал, что сперма выплескивается глубоко внутри. Мармос замер на мгновенье, а затем бесцеремонно скинул ноги Джона со своих плеч, вытащил член и отстранился. Джон сдвинул ноги быстрее, чем хотел, и тут же понял, насколько сильно чувствует себя униженным и растоптанным. Хотелось завыть в голос, поэтому он повернулся набок, подтянул колени к груди и закусил уголок подушки. Он не узнал себя в зеркале на шкафу– казалось, в отражении был совершенно другой человек. — И это они называют лучшим шампанским? — Мармос сел на край кровати и разглядывал этикетку на принесенной бутылке. — Джон, послушай моего совета — не пей никогда это ужасное пойло, иначе утром будешь умирать от жутчайшего похмелья. Поверь мне, пройдет совсем немного времени, и ты сможешь позволить себе намного более изысканные вина. — Моя учительница всегда говорила: «Шампанское не пей. От шампанского ноги слабеют. Если пить, то только коньяк». Это вы пьёте все, что горит, — зачем-то ответил Джон и тут же сжался, ожидая удара, коря себя за свой длинный язык. На удивление Мармос лишь неопределённо пожал плечами и удалился в ванную. Часы показывали четвертый час ночи. Час Дьявола… Джон подскочил на кровати, словно ужаленный. Ему вновь стало страшно. Кто этот человек? Только одним своим присутствием Мармос мог вселять в окружающих благоговейный ужас, а его уверенность в себя и в свою безнаказанность заставляла людей беспрекословно ему подчиняться. Когда Мармос вернулся, он лег рядом с ним на бок, облокотившись локтем на подушку. Он лежал и смотрел на Джона, лежал и смотрел. Молча. И Джон боялся посмотреть на него. Боялся, что если их взгляды встретятся, Мармос набросится на него и задушит. Или вцепится в горло. Хотя нет — скорей всего он натравит на него своих головорезов. Из приоткрытого окна доносились крики ночных птиц, а ветер чуть заметно трепал занавески. Из-за того, что они лежали неподвижно, с каждой минутой становилось все холоднее и холоднее. Вздрогнув от очередного порыва, Джон повернул голову и все же встретился взглядом с Мармосом. В тот же миг он потянулся к Джону, и его колено очутилось между его ног. Джон зажмурился и поймал себя на мысли, что его недавние фантазии сейчас сбудутся. Как же его будут убивать? Губы Мармоса оказались мягкими и неожиданно теплыми. Вдавливая Джона в постель, он бережно оглаживал его плечи, руки и бедра. Чуть надавив на подбородок, заставляя приоткрыть рот, Мармос тут же скользнул внутрь языком, целуя жадно и горячо, ласкал язык Джона своим и прихватывал губы зубами. Он опустил руку между их телами и стал ласкать член Джона. Джон задохнулся от новых ощущений, до конца не понимая, как на это реагировать. Было ясно, что Мармос задумал какую-то подлость и несмотря на все ласки пытался усыпить его бдительность. Джон попытался отвернуться, но твердая рука стиснула подбородок и вернула голову в прежнее положение, заставляя снова встретиться взглядом с Мармосом. Он скривился от боли, когда Мармос скользнул в него на всю длину и начал медленно толкаться внутрь. Все вернулось на круги своя, но в то же время было по-новому: глубокие причиняющие боль движения и тяжесть сильного тела, хриплое дыхание, но при этом нежные поцелуи. Мармос изменил угол проникновение, и Джон выгнулся на кровати, громко ахнув. Внизу живота заныло, сладко потянуло, и он с ужасом понял, что у него встает. Он в шоке распахнул глаза и увидел довольную ухмылку Мармоса. — Если будешь меня хорошо просить, я, так уж и быть, позволю тебе кончить, — прошептали ему в ухо. Джон хотел его послать куда подальше, но Мармос снова с силой проехался по простате, и с его губ невольно сорвался стон. Громкий, высокий и с каждым новым толчком все протяжней. «Блять! Только не это!» — успел подумать Джон, прежде чем сознание начало уплывать. Теперь уже его член стоял, как каменный. Позвоночник простреливало сумасшедшим удовольствием при каждом движении в ставшем вдруг невероятно чувствительным заднем проходе. Джон знал, что стонать нельзя, но не помнил почему. Да и неважно. Молчать он все равно не мог. Бедра сами дернулись вверх, встречая каждое движение скользящего внутри члена. Все мысли разом вышибло из головы. Он уже почти кричал от какого-то совершенно дикого, незнакомого ранее наслаждения. Когда рот Мармоса накрыл его собственный, перед глазами все поплыло. В голове стало совсем пусто и легко. Джон с упоением отвечал на поцелуй, стонал ему в губы и молил не останавливаться. Внизу живота туго закручивалось пружиной удовольствие, позвоночник, казалось, плавился. Джон совершенно потерялся в ощущениях, окончательно утратил те крохи контроля, что ещё у него оставались. И Мармосу достаточно было сделать лишь несколько быстрых и сильных движений, чтобы отправить его за грань. Он извивался всем телом, много и долго выплескиваясь себе на живот, совершенно не осознавая, кто перед ним, и где они находятся. Когда волны оргазма схлынули, Джон медленно открыл глаза, все еще тяжело дыша и ощущая, как содрогается тело после пережитого удовольствия. Мармос смотрел в упор прямо на него. — Ты сделаешь блестящую карьеру, поверь мне, — он по-отечески погладил Джона по голове и, поцеловав в лоб, со вздохом поднялся на ноги. — Когда будешь готов, мои люди отвезут тебя домой. И да, до конца недели у тебя выходной, а потом Себастьян в подробностях расскажет, что тебе придется делать. — Ублюдок, — только и смог прохрипеть Джон, когда за Мармосом закрылась входная дверь. Джон осторожно сполз на пол, стараясь не смотреть на испачканную в крови и сперме простынь. Немного придя в себя, он доковылял до ванной и прислонился к холодному кафелю. Колени подгибались от усталости и только что пережитого оргазма. Включив настолько горячую воду, насколько мог вытерпеть, он уселся на дно ванны под обжигающие струи и обхватил себя руками. Внизу живота и в самом заднем проходе глухо пульсировала тупая боль вперемежку с острыми режущими приступами. Анус, по ощущениям, был растянут и раскрыт так широко, что Джону казалось, будто его мышцы уже никогда не смогут стянуться обратно. От бессонной ночи, усталости, стресса и горячей воды начали слипаться глаза. Нестерпимо захотелось спать. Он кое-как заставил себя вымыться, выключил воду и потянулся за полотенцем. Джон очень старался не делать резких движений. Травмы у него бывали и раньше, но боль от перелома или растянутых связок ощущалась совсем по-другому. Та боль была знакомой с детства и воспринималась им абсолютно нормально. А боль, что он испытывал сейчас, была хоть и не такой сильной, но зато пугающей и унизительной. Джон много бы отдал, чтобы никогда ее не узнать. Вот, значит, как Мармос его «убил». Оставаться в пропахнувшем потом и спермой номере было совершенно невозможно. Джон несколько раз тщетно попытался натянуть трусы, все время теряя равновесие, прежде чем додумался прислониться к стенке. С перерывами на отдых он натянул на себя всю свою одежду и вышел в коридор. Там его поджидали те же охранники, с которыми он ехал сюда. С каменными лицами, не выражающими ни единой эмоции, они пропустили его вперед, и Джон постарался идти более-менее ровно, а не враскорячку, как требовало тело. Девушка-администратор, увидев его в фойе, ойкнула и поспешила ретироваться в служебное помещение, а из дальнего угла к ним на всех порах спешил управляющий. Вот уж кого Джон совершенно точно больше никогда не хотел видеть в своей жизни. — Спасибо, что остановились в нашем отеле, господа. Надеюсь, ваше пребывание было приятным, — управляющий растянул губы в слащаво-пошлой улыбке и подмигнул. — Если надумаете вернуться, позвоните мне и я снова подготовлю для вас этот номер. — Непременно, — отрезал Джон, игнорируя протянутую визитку. Напоследок управляющий обшарил Джона настолько бесстыдным взглядом, что тот почувствовал себя так, словно его только что облапали. А затем на его лицо снова вернулось вежливое профессиональное выражение. — Счастливого пути. Добравшись до кровати в своей квартире, Джон не раздеваясь упал на живот, обнял подушку и забылся беспокойным предрассветным сном.Часть 7
26 мая 2023 г. в 03:00
Проводив последнего клиента, Уигги взял ватные диски, пару тюбиков с косметикой и направился в служебный туалет. Расставив их на раковине, он включил воду, вытащил один диск, немного намочил его и начал выдавливать молочко для снятия макияжа. Приложив его к правому глазу, он устало улыбнулся. Сегодня было много высокопоставленных гостей и, вроде бы, все они ушли довольные. По крайней мере, оставленные ими чаевые оказались более чем щедрые. Сейчас бы добраться до дома, доесть вчерашнюю пиццу и завалиться спать. Неделя была трудной и казалась бесконечной. Но осталось еще одно важное дело.
Уигги выбросил испачканный диск и вытащил следующий. Тюбик смачно чавкнул и плюнул содержимым во все стороны. Чертыхнувшись, он стал оттирать молочко с брючины джинсов. Хоть бы пятен не осталось, подумал он, но его надежды не оправдались — ткань местами загрубела и приобрела более насыщенный темно-синий цвет. Моментально возникло желание выбросить дурацкое молочко в мусорку. Сплюнув в раковину, Уигги посмотрел на свое отражение в зеркале: лицо болезненно осунулось, щеки ввалились, из-за постоянного недосыпа под глазами залегли темные круги. Воровато оглянувшись, он достал из кармана маленький пакетик и, найдя на столешнице сухое место, высыпал из него дорожку белого порошка. В этот момент дверь туалета открылась, и в проеме показался один из охранников.
— О, ты еще здесь! А я думал, что ты уже к дому подходишь. Че воду льешь?
— Пошел на хер! — рявкнул Уигги, лихорадочно смахивая порошок в раковину. — Дверь закрой!
Недовольно бурча себе под нос, охранник ушел. Уигги повернулся к раковине, со злостью долбанул по ней кулаком и тут же зашипел от боли. Вывернув посильнее холодную воду, он подставил под струю покрасневшую кисть.
Через пятнадцать минут Уигги выскользнул из клуба и побрел по Чаринг-Кросс. Занимался рассвет, и вся улица была залита солнечным светом. Около магазина винтажной одежды «Голдсмит» он свернул на Манетт-стрит и недовольно поморщился: на улице начались ремонтные работы, и строители оставили для прохода только узкую полоску тротуара со стороны часовни — хоть на этом спасибо! — а всю остальную дорогу отгородили высоким забором из профнастила.
Уигги нравилась эта улица, с выходящими на неё уютными внутренними двориками. А кроме того, было приятно сознавать, что она названа в честь героя из его любимого романа Чарльза Диккенса. Вывернув на Греческую улицу, он свернул направо и, дойдя до дома Святого Варнавы, вошёл внутрь. Два раза в месяц Уигги жертвовал небольшую сумму находящейся в нем благотворительной организации, помогающей бездомным вновь социализироваться и найти работу.
Заполнив все необходимые бумаги, он решил пропустить пару стаканчиков, прежде чем пойти домой отсыпаться. К тому же совсем недалеко находился один симпатичный и уютный паб. Пройти мимо его розовых стен, особенно в окружении серости соседних строений, было невозможно. Пабом владел его друг и по совместительству бывший одноклассник Джерри. Сразу после окончания школы он закончил несколько годовых курсов, открыл данное питейное заведение и вот уже лет десять успешно управлял своим маленьким бизнесом. Он всегда шутил, что держаться на плаву ему помогают три кита: острый ум, внутренняя чуйка и любовь отца, выражающаяся в неиссякаемой финансовой поддержке.
— Джерри, как делишки? — громко воскликнул Уигги, входя внутрь.
— Кого я вижу! — расплылся в улыбке коренастый мужчина, протиравший барную стойку. — Станчик! Собственной персоной!
— Прекрати меня так называть. Я сто раз тебе объяснял, что я на него совершенно не похож.
— Да ладно, Уиг, не обижайся. К тому же ты сам часто сетуешь, что радеешь за благополучие вашего клуба куда больше его хозяина. Налить тебе чего-нибудь?
— Давай, только покрепче, — зевнул Уигги, устраиваясь на высоком барном стуле. — Не надоело тебе самому здесь корячиться? Нанял бы студента, обучил. Они трудолюбивы, да и на зарплате экономия.
— Ага, а потом полбара с ними недосчитаешься, — фыркнул Джерри, разбавляя виски содовой. — Я не спорю, студенты быстро учатся. Особенно как разбавлять крепкий алкоголь или подменять элитные марки дешевым пойлом. Нет, пока я здесь хозяин — за этой малышкой никто, кроме меня, работать не будет.
Он погладил лакированную столешницу, а потом нагнулся и несколько раз ее поцеловал. Уигги подавился выпивкой от увиденного и со смехом ударил друга по плечу.
— Ну ты совсем уже! На месте твоей девушки… как там ее зовут?
— Кэти, — подсказал Джерри и, увидев вытянувшееся от удивления лицо Уигги, с упоением зачастил. — Вчера с ней познакомился. Ты бы ее видел! Рейчел с ней и рядом не стояла. А такой заднице позавидовала бы сама Кардашьян! Пришла, значит, она в паб и сразу заказала «Кровавую Мэри». Я ей туда побольше водочки наплескал, а она, представляешь, заметила и такая: «Слышь, барбэк марочный, ты че мне банку подсовываешь?! Я таких аферов, как ты, за бейцалы в стойло ставила!». Я ничего не понял, но виду не подал. «Ну, попробуй!», — говорю. И слово за слово… прям здесь ее…
Он недвусмысленно двинул бёдрами, и оба друга тут же громко засмеялись. Успокоившись, Уигги залпом допил остатки виски и заметил в дальнем углу зала мужчину. Он сидел к ним спиной, на столе были разложены судочки с явно принесенной из дома едой, а по правую руку от него стояли термос и керамическая кружка с изображением мультяшного бигля по имени Снупи.
— Давно он здесь? — кивнул на него Уигги.
— Всю ночь просидел, — вздохнул Джерри. — Мне не то чтобы не жалко, что он сюда приходит, но, может, ты все же еще раз поговоришь с ним?
— Хорошо, не переживай. Я отлучусь буквально на пять минут, налей нам пока выпить.
Уигги вернулся с полным пакетом еды, купленной в ближайшем супермаркете. Захватив с барной стойки виски, он сел за столик рядом с мужчиной и поставил перед ним один из стаканов.
— Привет, Кайл.
Кайл молча взял свой стакан, понюхал содержимое и поставил обратно на стол. Откинувшись на спинку стула, он с небольшим налетом надменности посмотрел на Уигги.
— Ты ходил в Департамент? Что они сказали насчёт увеличения пенсионного пособия? — спросил Уигги, пригубив виски и рассматривая остатки еды в лоточках.
— Они сказали, что перерасчёта не будет, больше мне ничего не положено, — произнес Кайл и натянуто улыбнулся.
— Объяснили почему?
— Оказалось, что от нашего клуба никаких начислений к ним не приходило.
— Как это? Да быть такого не может! Я уверен, что произошла какая-то ошибка. Давай я завтра подойду в бухгалтерию и все выясню.
— Ой, да я тебя умоляю, — отмахнулся от него Кайл. — Как будто ты не знаешь, что все мы числимся в клубе только во время проверок. Так что не заморачивайся. Я сам виноват, что спускал все деньги на ветер и ничего не откладывал, пока было можно. Так что учись на моих ошибках.
— А какую пенсию они тебе назначили? — спросил Уигги после минутного молчания. Он решил не спорить, про себя отмечая, что надо бы проверить, как в «Либерти Ин» ведётся бухгалтерия.
— Минималку, которая почти вся уходит на оплату жилья, — тяжело вздохнул мужчина, голодными глазами косясь на пакет с продуктами, стоявший на полу. — Хозяин квартиры милостиво позволил мне остаться до тех пор, пока я не подыщу себе другой вариант, но сказал, что со следующего месяца заселяет в нее других жильцов.
— То есть у тебя есть полторы недели, — задумчиво протянул Уигги, прикидывая как уговорить свою подшефную благотворительную организацию выделить Кайлу квартиру или хотя бы комнату, а потом и подыскать подходящую работу. — Не переживай, я попробую что-нибудь сделать.
— Ну, а как там дела в клубе? Я слышал, что тот балетный вновь вернулся.
— Вернулся… Сегодня у него была очень горячая ночка. Ну, ты понимаешь, о чем я. Не знаю, сможет ли он завтра выйти на смену.
— Это хорошо, — довольно улыбнулся Кайл. — С людей иногда полезно сбить спесь, чтобы знали свое место. Главное, чтобы тебе за это ничего не было.
— А что мне за это может быть? — спросил Уигги самым невинным тоном и развел руками. — Джон сам попросил дать ему ключи от комнаты, а мне наказали не лезть в его дела.
Мужчины чокнулись, осушили бокалы, и хостес, жестом подозвав Джерри, сделал нескромный заказ.
— Я никак не могу понять, что они с ним так возятся, — Кайл схватил с принесенного блюдца ломтик лимона. Пососав серединку, он забросил его в рот целиком и стал тщательно пережевывать горьковатую кожицу. — Помню Моран с первого дня был недоволен, что этого балетного к нам взяли.
— Он и сейчас недоволен. Как только Джона вновь восстановили, ходит по клубу вечно злой и придирается к каждой мелочи.
Уигги отодвинул на край стола судочки, освобождая место, после чего помог Джерри принести тарелки с закусками, бургерами и бутылку Jack Daniel's. Кайл с жадностью набросился на еду и выпивку. Через час алкоголь сделал свое дело, и изрядно окосевший он, наконец, расслабился и развеселился.
— Кстати, представляешь, Этому еще кордебалет понабрали, — как бы между прочим произнес Уигги, беря последний ломтик картошки фри и обмакивая его в остром соусе.
— Да ладно! И много людей взяли?
— Троих. Все голубки с профессиональным образованием и смазливыми мордашками. Ирен им такое шоу поставила, что зрители в конце номера бьются в агонии.
— Твари! — долбанул кулаком по столу Кайл, и вся посуда на нем жалобно звякнула, вызвав обоснованное беспокойство методично протиравшего бокалы хозяина. Не обращая внимания на его гневные взгляды, Кайл закинул ногу на ногу и обиженно продолжил. — Ну, вот на хрена они людей с улицы понабрали? Своих что ли мало? Да и ты мог бы мне шепнуть про кастинг по старой дружбе.
— Черта с два! — возразил Уигги и отодвинул практически пустую бутылку, поближе к себе, лишая собеседника возможности до нее дотянуться. Сам он к ней практически не притронулся. — Моран их, можно сказать, за ручки привел, а на кастинге наши сделали так, чтобы балетный подумал, что он их сам отобрал. Здесь явно что-то не чисто. Не стоит тебе в их игры ввязываться, уж поверь мне.
— Ребят, мы закрываемся, — подошел к ним Джерри и, поставив перед каждым по одноразовому стаканчику со свежесваренным кофе, принялся убирать со стола.
— Да, мы сейчас уходим. Спасибо большое, Джерри, — пожал ему руку Уигги и вновь обратился к Кайлу, указав на пакет с едой. — Я тут тебе кое-чего купил, думаю на какое-то время хватит. И вот еще… — он положил на столик несколько купюр.
— Я не возьму, — отпрянул от денег Кайл, спрятав руки за спиной.
— Бери, — Уигги встал и засунул ему купюры в карман куртки, висевшей на спинке стула. — Будем считать, что ты взял у меня кредит. А там, глядишь, ты мне чем-нибудь поможешь — и мы будем в расчете.
Пробормотав «спасибо», Кайл начал собирать пластиковую посуду, пытаясь незаметно смахнуть выступившие слезы. Хостес молча наблюдал, как один из некогда известных танцоров Лондона, блиставший в самых кассовых постановках, а после ставший самой желаемой мечтой среди посетителей «Либерти Ин», складывает судочки и завернутые каждые в свой пакетик столовые приборы в замызганный и местами разодранный пакет-майку. С появлением в клубе Джона Ватсона его уволили одним днем практически сразу, не дав доработать до положенного трудового стажа пару недель. Неужели он заслужил такую благодарность? Ведь именно Кайлу «Либерти Ин» обязан своим нынешним статусом элитного ночного клуба.
— Эй-эй! Мы закрыты!
Громкий голос выдернул его из мрачных мыслей. Кроме него в пабе уже никого не было, а Джерри стоял в дверях и преграждал вход молодому парню, пытавшемуся прорваться внутрь, в котором Уигги тут же узнал Адама.
— Все в порядке. Это один из наших танцовщиков, — подскочил он к ним и, подхватив Адама под руку, начал теснить его на улицу. — Он, похоже, немного перебрал. Я отведу его домой. Извини, Джерри, обещаю, что больше такого не повториться!
— Очень на это надеюсь, — недовольно пробурчал Джерри, закрывая паб.
Договорившись встретиться в конце недели и окончательно распрощавшись с Джерри, Уигги развернулся к стоявшему около стенки с отсутствующим видом Адаму и хорошенько его встряхнул.
— Давай, рассказывай!
Адам вздрогнул, вытянул перед собой трясущуюся руку, указывая в пустоту, и начал нести какую-то чушь про то, что все пошло не по плану, и он не хотел, чтобы все так получилось.
— Успокойся! — Уигги влепил ему оплеуху. — Вот так. А теперь спокойно объясни, что произошло.
Адам хрюкнул, у него подкосились ноги и, прежде чем Уигги успел среагировать, он сполз по стене в сугроб. Громко икнув, он начал заваливаться на бок. На этот раз Уигги успел его подхватить и кое-как зафиксировать в сидячем положении. В нос ударил резкий запах алкоголя, и он тут же отпрянул, чуть не поскользнувшись на обледенелом тротуаре.
Отряхнув руки от снега, Уигги презрительно посмотрел вниз на дрожащего около его ног парня. Ну, вот что натворил этот дебил? Еще и нажрался до поросячьего визга. Почему люди, принятые на работу по блату, всегда создают проблемы, которые за них должны решать другие сотрудники? Все, хватит! Сейчас он отведет его в клуб, и пусть Моран сам с ним разбирается.
— Давай, герой, вставай. Сейчас баиньки пойдем. А это еще что такое?
Задержав дыхание, чтобы больше не вдыхать убийственные пары, Уигги склонился над Адамом и поскреб ногтем несколько бурых пятен на его рубашке.
— Твою мать! — выругался он, поняв, что весь перед испачкан в засохшей крови. — Ты с кем подрался, придурок?
В ответ Адам что-то нечленораздельно буркнул, вновь громко икнул и захрапел. Зарычав от нарастающей злости, Уигги оглянулся по сторонам в поисках помощи, но вокруг никого не оказалось. Он с трудом поставил на ноги вдвое превосходящего его по весу танцора, поднырнув подмышку, закинул его руку себе на шею, крепко схватил другой рукой за ремень брюк и, согнувшись под тяжестью расслабленного тела, потащил его по улице.
Петляя узкими переулками, чтобы максимально сократить путь, они, наконец, дошли до клуба. Уигги долго звонил и стучался, прежде чем дверь открылась, и на пороге возник тот самый охранник, который чуть ранее вломился к нему в туалет.
— Что так долго?! — возмутился Уигги. — Спишь что ли? Дай пройти!
— Поспишь, как же, — огрызнулся охранник, делая шаг назад и пропуская их внутрь. — Шляются тут всякие, никакого покоя. Еще и пьяные, — повел он носом. — Ты когда успел так нажраться?
— Заткнись, Том! И выбирай выражения. Учти, что я с легкостью могу сделать так, чтобы тебя выгнали отсюда, — Уигги сбросил с себя Адама на первый попавшийся под руку стул и со стоном распрямился.
— Слышь, ты! — тем временем начал напирать на него охранник. — Не думай, что все твои делишки остаются незамеченными. Я мистеру Морану многое могу про тебя рассказать. И не надейся, что он вечно будет тебя защищать.
— Только попробуй, — ничуть не стушевался Уигги, сграбастал в кулак ворот сорочки охранника и, чуть приподнявшись на мысочках, горячо зашептал ему на ухо. — Иначе Моран узнает, что кое-кто за вознаграждение пропускает в клуб желтую прессу и толкает гостям кристалл — не самого лучшего качества.
— Ох, плохо кончишь, Уигги, помяни мое слово, — отступил Том, сжав в бессильном гневе кулаки и глядя в ухмыляющееся лицо хостеса. Так и хочется ударить, чтобы стереть эту наглую улыбку. — Кстати, мистер Моран тебя искал. И я бы на твоем месте захватил с собой баночку вазелина — он очень зол.
— Без тебя как-нибудь разберусь! Отведи лучше Адама проспаться.
Том подхватил танцора, будто тот ничего не весит, и поволок вглубь коридора, со злорадством бросив через плечо:
— Шеф ждет в подвале.
Уигги чуть всего не передернуло от услышанного, но он из последних сил сумел сдержаться, чтобы не выказать мимолетную слабость перед каким-никаким подчиненным. Он прекрасно знал, что если Себастьян Моран находился на нижних этажах, то это не предвещало ничего хорошего. Захватив папки с отчетами, он спустился по лестнице, робко постучался в нужную дверь, дождался ответа и протиснулся внутрь подвального помещения.
— Вызывали? — он застыл на пороге, держа папки на уровне груди, словно щит.
— Входи, чего застыл, — отозвался Моран спокойным тоном, не поднимая головы от бумаг, в которых делал какие-то пометки. — Как дела в клубе?
— О, просто замечательно! — зачастил Уигги. — Популярность клуба растет. Посетители в восторге и активно рекомендуют нас своим друзьям и знакомым, отчего клиентура увеличивается вдвое буквально с каждой неделей. К концу квартала ожидаем, что…
— Я тебя про другое спрашиваю, — перебил его Моран.
— А, здесь тоже все идет лучше, чем мы ожидали. Благодаря качеству предоставляемого сервиса, наш доход от, скажем так, членских взносов…
— Отчеты я пока читать умею, — отчеканил Моран и посмотрел в бегающие глаза хостеса. — Это все, что ты можешь мне сказать?
Нервно сглотнув, Уигги дрожащими руками начал перебирать отчеты, лихорадочно соображая, что от него хотят услышать. Он ушел из клуба буквально пару часов назад, но за это время явно произошло что-то очень серьезное. Пытаясь заодно понять, не накосячил ли где-то сам, он начал последовательно вспоминать каждую минуту из минувшей смены.
Себастьян тем временем перевернул очередной лист и нашел на нем сумму закупки десяти ящиков «Macallan»: такое количество бутылок почти в три раза превышало фактическую потребность. Написав в верхнем левом углу «Не согласовано, уменьшить до трех», он отложил закупочную процедуру в сторону. Это были не первые документы, в которых он находил серьезные ошибки. Необходимо будет выяснить кто их подготавливает, проверяют ли за этим человеком расчеты и подумать, что с этим сделать. Но это потом, а сейчас он очень хотел получить ответы на все терзающие его вопросы.
— Значит, ты не в курсе того, что произошло сегодня? — спросил Себастьян, обращаясь к стоящему перед ним по стойке смирно хостесу.
— Я действительно не понимаю, о чем идет речь, — совершенно искренне начал Уигги. — Ночь прошла спокойно, все было как обычно.
— Тогда зайдем с другой стороны. Ты знаешь, кто дал Джону Ватсону ключ от VIP-комнаты?
— Это был я.
— А скажи мне: почему ты дал ключ именно от этой комнаты?
— Потому что к нему пришли, и он сказал, что хотел бы уединиться с гостем, — Уигги ответил не сразу. Поняв, что разговор будет крутиться вокруг «больной» темы, он стал тщательно подбирать слова. Судя по всему, цена ошибки для него окажется высока.
— В подобных случаях в кассу вносится оплата за оказанную услугу, — Моран открыл одну из папок и стал медленно водить пальцем по таблице, напечатанной на странице. Дойдя до нижней строчки, он хмыкнул и повторил движение.
Уигги похолодел, прекрасно зная, что нужной строчки в кассовом отчете не найдется. Как же он забыл, что все платежи Моран тщательно проверяет каждый день! Проклятый Ватсон, чтоб ему провалиться!
— Что-то я не вижу в отчете необходимой суммы, — оторвался от бумаг Моран и вопросительно посмотрел на него. — Как это понимать?
— Ну, вообще-то, они хотели просто поговорить, — нехотя признался Уигги. Времени, чтобы придумать более-менее правдоподобную ложь уже не было, поэтому он решил рискнуть и сказать правду, опустив пару деталей. — А на тот момент свободны были только VIP-комнаты.
— И сколько они там пробыли?
— Не знаю, — соврал он с самыми честными глазами.
— А я тебе скажу, — Моран облокотился на стол и подался вперед. — Больше трех часов. Для ночных разговоров это очень долго, как считаешь? Ты проверял, что там у них происходит?
Уигги отрицательно покачал головой.
— Твоя прямая обязанность — следить за порядком в клубе. Ты понимаешь, что с нашим постоянным клиентом мистером О’Кара — и только попробуй сказать мне, что ты его не узнал — за это время могло произойти все, что угодно? — продолжил на повышенных тонах Себастьян.
— Сегодня было много гостей… я был нарасхват… Простите, мистер Моран, больше такого не повторится, — Уигги попытался придать своему голосу виноватые нотки. — В свое оправдание могу сказать, что мистер О’Кара ушел от нас очень довольным…
— Из-за твоей вопиющей халатности этой ночью пострадали три сотрудника клуба! — заорал Себастьян настолько громко, что, казалось, задрожали стены. — Все три часа он насиловал Джона Ватсона! Еще бы ему не уйти довольным, ведь ему никто не мешал! — закрыв на минуту глаза, он досчитал до десяти, и, взяв под контроль бушующую внутри ярость, продолжил строгим, но тем не менее вновь спокойным голосом. — Приходя в «Либерти Ин» клиенты всегда знали, что любые их желания здесь стараются исполнить в полной мере. Но вместе с тем клуб славится гарантией безопасности для своих сотрудников.
— Я…
— Молчать! Будешь говорить тогда, когда Я дам тебе слово, Уигги! До этого момента я думал, что могу положиться на тебя. Ты был моей правой рукой и я спокойно мог оставить на тебя клуб в свое отсутствие. Как никто другой, ты знал на каком особом положении находится здесь Джон Ватсон. Да уже через полчаса ты должен был стучать в эту чертову комнату и под любым предлогом выяснить, что происходит внутри!
Моран замолчал, чтобы перевести дух, и заметил, что Уигги, бледный как мел, готов в любой момент упасть в обморок. Он помнил, как однажды встретился с хостесом в одном из наркопритонов Кабула.
В тот день его отряд проводил зачистку города, и дом, в который они собирались войти, был последним. Прочесывая этажи, они натыкались лишь на обдолбанных дурью полуживых людей, которых боевики использовали для удовлетворения своих сексуальных извращений. Поднявшись на самый верх, в одной из комнат, он увидел насмерть перепуганного худенького маленького мальчика. Пацан сидел с заплаканными глазами на вытертом матрасе, брошенном в углу комнаты, и тихо всхлипывал. Моран отдал приказ своим солдатам проверять другие помещения, а сам опустил оружие и аккуратно стал к нему приближаться, приговаривая, что все будет хорошо. Когда его подчиненные, услыхав автоматную очередь, ворвались обратно в комнату, то увидели ранее замаскированный проем в стене, около которого лежали убитые боевики, а неподалеку — своего командира. Он сидел, привалившись к стене, зажимая рукой простреленное плечо, а поверх его руки лежала маленькая детская ручка.
На вопрос: как он узнал про засаду — Моран рассказал, что мальчик, увидев его на пороге, сделал единственное возможное в данной ситуации, чтобы предупредить военного об опасности: поднял книгу, которую держал в руках, неотрывно глядя на противоположную стену, и Себастьян прочитал на обложке «Квантовая физика». Мальчика отправили в Лондон, а после демобилизации Моран его нашел и, используя свои связи, оформил над ним опекунство.
— Я всегда заботился о тебе и любил, как родного сына, — отогнав воспоминания, продолжил Моран. — Но сегодня ты подвел меня, как никогда. Я очень разочарован. Чего тебе не хватало, Уигги?
Ненавидя себя за то, что должно было произойти дальше, он нажал на кнопку вызова охраны, и в комнате вновь воцарилась гнетущая тишина.
— А кто еще?
— Что? — Моран непонимающе посмотрел на все же рискнувшего заговорить Уигги.
— Вы ска… сказали, что пострадали т… три сотрудника клуба, — начал тот заикаться.
— Подчиненные Джона решили воспользоваться ситуацией. Один из них был убит, а второй истек кровью.
В этот момент на пороге возникли двое охранников. Одним из них оказался Том, который довольно осклабился и подмигнул опешившему от услышанного Уигги. Моран встал из-за стола и подошел к хостесу.
— Знаешь, как мне уже надоели ваши косяки? — устало спросил он у него и повернулся к своим Псам. — Приступайте.
— Умоляю! — Уигги бухнулся на колени. Папки из его рук с глухим звуком упали на пол и из них веером разлетелись листки с отчетами. — Больше такого не повториться! Обещаю, я все исправлю!
— Как? Воскресишь два трупа? — нарочито удивился Моран.
Он кивнул охранникам и двинулся было к выходу.
— Шеф, а че нам потом делать с Адамом? Мы его пока на диванчике в общей гримерной уложили.
Том шикнул было на своего коллегу, но тот лишь от него отмахнулся.
— Вы же сказали, что он сбежал, — резко развернулся к ним Себастьян.
— Да он его приволок, — второй охранник вытянул руку, указывая пальцем на рыдающего Уигги.
— Так устройте ему свидание с остальными, — холодно отдал приказ Моран. — И в таком случае поаккуратнее с нашим хостесом — ему сегодня вечером на работу.