Мстители: история одного кота

На всём земном шаре не происходило ничего примечательного. Тессеракт как в воду канул. Всё, что они смогли выяснить: куба точно не было в Новой Зеландии, Исландии и на Гавайях. Ожидание очень действовало на нервы. - Может, мне взломать игру, в которую играл тот агент? Ну, Galaga, - вслух подумал Тони, кликая по значкам на экране перед собой. – Помещу туда какого-нибудь огромного кракена или ещё что. Погодите-ка: а что такое «Фаза 2»? - вдруг спросил он, а экран заполнили открытые окошки и данными. - Что? – спросил Брюс, посмотрев вверх на стоящего Тони. - Джарвис запустил программу взлома в тот же момент, как я оказался на мостике, - ответил тот, указывая на экран, где сейчас были открыты окна с описанием оружия на основе энергии тессеракта. - И теперь мне известны все грязные секреты, которые ЩИТ пытался запрятать подальше. Только не говори мне, что тебе эта организация не кажется подозрительной. Брюс пожал плечами, что Тони воспринял как согласие. - Я тут подумал, что это странно: в ЩИТе занимаются вопросами энергии, но почему-то упорно не привлекают к этому делу тебя, хотя ты у нас в сфере экологически чистой энергии единственный специалист, - признался Брюс и подошел поближе, чтобы изучить данные на экране. Котя, сидевший в то время на столе, навострил ушки: стоящие торчком кошачьи уши чуть повернулись вправо, прислушиваясь. Он поднял голову и посмотрел вправо, сузив глаза. Тор напрягся в ожидании. - Ло… Котя? – спросил он. – Что там? Но никакого ответа в его голове не прозвучало. Кот просто спрыгнул вниз, выскочил за дверь и помчался дальше. - Только не опять! – воскликнул Стив и рванул за котом. Следом за ним побежал Тор. - Только посмотрите на них, - фыркнул Тони. Он выудил из кармана мобильник, нашел номер при помощи быстрого набора и прижал телефон к уху: - Слушай, Фьюри,- сказал он, - это я, твой местный гений. Просто хотел спросить, не соблаговолишь ли ты пояснить, какого черты вы используете тессеракт в программе ядерных средств устрашения? Послышался щелчок. Тони отвел телефон от уха и нахмурился: - Бросил трубку, - буркнул он. – Вот же гад. … Когда оба блондина вернулись в лабораторию, они застали там ожесточенную дискуссию, в которой участвовали Фьюри, Тони, Брюс и Наташа. - Это просто чертежи, - возражал Фьюри. – Собирать эти изделия мы не собирались, разве что в случае… - Извините, что перебиваю, - сказал Стив, выкладывая на стол оружие гидры. – Можете врать дальше. Котя, возлежавший у солдата на плечах, спрыгнул на стол, тронул лапкой оружие и мяукнул. - Я ошибся, директор, - добавил суперсолдат с едва скрытым отвращением. – Мир совсем не изменился. - Итак, - сказал Брюс, сложив руки на груди и сверля взглядом Фьюри, - объясните нам, с какой стати ЩИТ использует куб для изготовления оружия массового поражения. Фьюри бросил на него яростный взгляд: - Из-за него, - сказал он, поднял руку и указал прямо на ошарашенного Тора. - Меня? – непонимающе переспросил бог. - В прошлом году к нам попал пришелец с другой планеты. Во время их разборок небольшой город с землёй сравняли, - заявил Фьюри. – Так мы узнали, что мы не только не одни во вселенной, но и безнадёжно, до смешного уступаем им в вооружении. - Но мы всегда желали лишь мира вашей планете, - возразил Тор, сложив на груди мускулистые руки. - Так вы тоже не одни во вселенной, разве нет? – заметил Фьюри. Всем сразу вспомнился Иной – жуткая фигура с зубами, вымазанными кроваво-красным. - Вы – не единственная угроза, - продолжил директор ЩИТа. - В нашем мире постоянно увеличивается число существ, а также и людей, которым нам нечего противопоставить. Их невозможно контролировать. - Куб у вас уже был – хорошо вы его контролировали? – парировал Стив, слегка склонив голову набок. - Вашими опытами с тессерактом вы привлекли внимание Иного и его союзников, - заявил Тор, расцепил руки и шагнул вперёд, всем своим видом показывая, что говорит серьёзно. - Это послужило сигналом для других миров, что Мидгард готов к другим, более масштабным формам ведения войны. - Другим формам? – переспросил Стив. Этого только ещё не хватало! Какие другие войны? - Это вы вынудили нас, и нам пришлось искать выход… - начал Фьюри, жестом указывая на оружие. - И нашли вы средства ядерного устрашения, - вставил Тони; он сунул руки в карманы и многозначительно пошевелил бровями. - Потому что они – лучший аргумент для достижения мира, любви и согласия. - Напомни-ка, как ты сам заработал своё состояние, - огрызнулся Фьюри. Именно в этот момент Котя взволнованно мяукнул и обвел стоящих вокруг людей взглядом широко раскрытых зелёных глаз; когда все наконец обратили внимание на кота, он юркнул за лежащее на столе оружие. Обстановка моментально разрядилась, стоило людям посмотреть на кошку. - Народ, вы его пугаете, - пожурила их Наташа, подошла к столу и взяла кота на руки. Котя удобно устроился на груди у наёмницы, но продолжал настороженно поглядывать на остальных героев. - Давайте лучше поговорим как цивилизованные люди, а не будем устраивать тут балаган со взаимными оскорблениями, - продолжила Наташа. – Теперь мы все знаем всё, и сделанного уже не изменить. Но нам нужно придумать, как остановить Иного. Затевать драку между собой точно не поможет и не приблизит нас к цели. Она посмотрела вниз, на лежавшего в её руках кота, который заметно успокоился и теперь пытался подцепить лапой рыжие локоны, которые она обычно заправляла за уши. - Ох уж эти мальчишки, - пробормотала она, качая головой. Кот заурчал, а Тор со звонким хлопком закрыл лицо ладонью. Локи и его обаяние… Повисло неловкое молчание. Тони был первым, кто заставил это молчание звонко лопнуть – он засмеялся. Смех облетел комнату и коснулся каждого – за исключением Фьюри, конечно, - и напряжение отпустило туго натянутые нервы, а слова снова обрели цель и смысл. - Ладно, - сказал Стив, - так чем мы можем помочь? - Сперва – хорошо отдохнуть, - вот всё, что сказал директор, прежде чем вышел из комнаты. … Человеческая программа поиска тессеракта по-прежнему не выдала никакого результата. Локи это не удивило – он знал, что куб и не обнаружить, если он находится, например, под несколькими слоями свинца. Он мог бы найти тессеракт с помощью магии. Достаточно малейшего прикосновения к энергии тессеракта, и он узнает его точное местоположение – а Иной узнает, где находится Локи. К этому он не был готов. Пока не был. Поэтому пришлось удовлетвориться ожиданием. Но он никогда не умел сидеть сложа руки - ведь он мог делать так много! Например, проказничать. О, как он скучал по проказам – своим постоянным спутникам с тех пор, как в детстве обнаружил к ним пристрастие. Немало скучных дней было ярко раскрашено красками проказ. Возможно, в другой раз. Поиск и добыча знаний привлекали его не меньше: в конце концов, звезд на небе не может быть слишком много, тем более на том необъятном небосводе, который представлял из себя его разум; хаотические всплески цвета танцевали во тьме и с готовностью падали в запутанные коридоры мыслей. Пламя, готовое сбежать из узилищ факелов – его непредсказуемая энергия гудит, прячась за безобидными потрескиваниями огня. Необходимость понять, смешанная с вечным желанием во всём разобраться и неуёмным любопытством, гонит его вместе с тёмной ночью, поглощающей синие сумерки. Они приводят его к комнатам Баннера. На стене висит зеркало. Локи избегает его, прячется от собственного любопытного взгляда. Зеркало отражает свет, и смотрится это жутковато. Откуда здесь взялся красный? - Тише, тише, - успокаивающе сказал Брюс. Он подобрал кота и постучал по стеклу, показывая, что это не двойник, а всего лишь изображение – его собственное отражение. - Не стоит бояться себя, - продолжил смертный. – Хотя я точно знаю, каково это. Карие глубины, примесь зелени. Какой из цветов был главным? Да и есть ли главный? - Знаешь, а ты дал мне надежду, - сказал Брюс. – Своей упорной борьбой за жизнь: ты явно прошёл через ад, но всё равно хочешь жить. Ты избежал искушения смертью. Что человек видел в нем, когда смотрел с таким детским восхищением? - А я вот поддался. Добрался до самого дна жизни. Сунул пистолет в рот и выстрелил, да только другой я сразу же выплюнул пулю. И мне пришлось двигаться дальше. Я теперь занимаюсь тем, что помогаю другим людям. Он погладил чёрную шерстку кота. Трудно было сказать, кто больше нуждался в утешении. - Другой – щекотливая тема для меня. Всё это вышло в результате несчастного случая. Я пытался воссоздать сыворотку, которую использовали для создания Капитана Америки, и решил, что ключом к её изготовлению было гамма-излучение. Как видишь, эксперимент не удался. Забавно, подумал Локи, как влияет на них наличие слушателя: того, кто не будет судить, и кто просто выслушает любые сорвавшиеся с губ слова – слова, что созрели в самых глубинах сознания, где не требуется даже замков и ключей. Там всё опутано цепями, железными ли, серебряными ли; но любые путы рано или поздно ржавеют и разрушаются, становятся рыжими, черными. За ними можно ухаживать, полировать и смазывать, но рано или поздно цепи всё равно лопнут. Но если найти безопасный способ поделиться скрытым, показать, вывести на свет, где его можно разглядеть… О, каких уродливых монстров можно тогда обнаружить. Пусть они играют. Пусть. Я слушаю. … История его второго я, Халка, рассказана. Человек уснул, его дыхание выровнялось. Локи же приоткрыл дверь и тихо заскользил дальше по коридору. Он услышал Стива ещё до того, как увидел – раздался характерный звук, с которым кулак врезается в боксёрскую грушу. Груша висела в комнате солдата – видимо, он сам её купил. Услышав приветственное мяуканье, смертный перевёл взгляд на кота – губы его, сжатые во время сеанса воспоминаний, изгибаются в улыбку, как только на него обрушивается реальность: прошлое отступает, но остаётся ощутимым, лежа на полу словно надгробия, преграждающие мыслям путь и заставляющие вспоминать образ, голос. Так много призраков. Люди говорят, что призраки должны быть прозрачны и серы – яркие и живые краски им не положены. Но что делать, если семьдесят лет назад было только вчера? Стив помнит: облака памяти заволокли голубые глаза. По лицу стекают капли пота – человек берёт полотенце и вытирает лоб, а потом принимается разматывать кремового цвета ткань, закрывающую руки. Мышцы Локи напряглись, как свёрнутая спираль, и кот одним прыжком оказывается на спинке стула, все четыре лапы ловко выстроились в одну линию. Кот вытягивается вперёд и легонько лижет руку человека. Солёная. Стив смеётся и с нежностью гладит чёрные ушки. Когда боль ощущается меньше: когда отдаёшь или когда получаешь? Что сделал он, чтобы заслужить эти ласковые прикосновения – тепло, холод, секреты… При виде него они улыбаются, но он не понимает, почему. Может, дело в шерсти? Он участливо мяукает – в этом звуке слышны особые интонации, которыми пользуются животные, когда чуют расстроенные мысли и чувства, которые собираются сжечь. Мягко, осторожно, как пронести горящую свечу – покажи мне. Костёр сжигает всё, но зажжённый камин согревает. Стив вздыхает, и Локи чувствует, что тот недавно чистил зубы – запах мидгардской пасты силён настолько, что мятность пасты кажется искусственной. От неё щиплет глаза. - Тренировки помогают, - говорит Стив, жестом указывая на боксёрскую грушу. – Это всё память о войне, о людях, которых больше нет, а я есть, и теперь они живут в моей голове. И я пропустил свидание. Для бога это непривычно. Ведь это – последствия смертности людей. Они учатся с ней жить. Они знают, что рано или поздно придут к своему концу, причём скорее всего рано. По крайней мере, скорбь тоже проходит, как и всё остальное. - Тогда, когда я нашёл тебя в том переулке, я вспомнил себя. Я не всегда был так силён… физически. У меня было множество проблем со здоровьем, и я сам был мелким. Слабым. Но я никогда не мог видеть тех, кто обижает других. И меня часто били в разных переулках. Человек продолжал говорить. Локи забрался ему на колени, и влажные от пота пальцы мягко скользили по шерсти, осторожно, предусмотрительно избегая тех мест, где были бинты. Локи прикрыл глаза, но заурчал, как бы говоря: я не сплю. Я слушаю. Рассказывай. Тишина должна была звенеть, а сон – ускользать из рук, словно ветер. Иногда он кажется таким иллюзорным, таким зыбким – всего лишь идея, представление об отдыхе. Когда невозможно остаться одному. А сны представляют собой только войну. … Время текло дальше, словно кошачья тень, крадущаяся вдоль стен и скользящая по полу. Локи оставил солдата, закрывшего наконец глаза – его разум был спокоен и свободен от выстрелов и взрывов хотя бы на эти мгновения. Самопровозглашённый гений всё ещё торчал в лаборатории – он возился с экраном, по всей видимости проверяя игру, в которой космический корабль был атакован неким морским существом с щупальцами, которое (Локи знал это точно) существовало лишь в фантазиях мидгардцев. Если бы оно и было, его бы уже давно сожрал мировой змей. Локи очутился на плече человека и сосредоточенно всмотрелся в экран. Этот самый взлом компьютеров – интересная штука: язык и команды, подчиняющие своей воле все программы. Такие простые слова. Яркие космические кораблики, плюющиеся искорками. Искушение слишком велико – кот цапнул по корабликам лапой. Взрыв – это морское существо взорвалось? - Поверить не могу! – буркнул Тони. Он говорил для себя, но такие разговоры ощущаются ярче, если присутствует безмолвный слушатель. – Роджерс этот... И вот он - тот самый тип, о котором столько говорил отец? Человек что-то печатает: пальцы скользят с пренебрежительной лёгкостью, словно исполняют танец суетливого десятилапого паука. Сколькими языками он свободно пользуется? Словно питон – вьющийся ряд нулей и единиц. - Мой отец тоже всё время его искал. Именно он в ходе поисков Капитана Америки отыскал тессеракт, - пауза; годы недовольства и отчаяния бурлят на языке, оставляя привкус горечи. – Складывалось ощущение, что я всегда был недостаточно хорош. А ведь я собрал свой первый прибор, когда мне было восемь. Восемь! Локи потёрся головой об ухо человека, и его урчание ощущалось больше вибрацией, чем звуком – ему не было нужды переноситься по воздуху. Настолько выше других представителей своей расы, настолько обогнал их – обернись, и увидишь, что облачко пыли от их движения только-только виднеется на горизонте. За таким разумом не угнаться. Как же поддержать его? Но попробуй, рискни! Но стоит лишь ускорить шаги, и начинаешь спотыкаться, потому что всегда есть что-то большее. Всегда. Так далеко впереди всех, но этого недостаточно. Всегда недостаточно. Формулы и числа складываются в голове, но они никак не сводятся воедино. А должны. Пальцы теперь скользят по экрану, а голос человека продолжает звучать, наконец отпуская память о долгих ночах, когда никого нет рядом – в окружении одних только роботов, жужжащих с почти ощутимыми эмоциями. Почти как друзья. Но никого нет – его всегда нет, и вечно ломается карандаш, а в книгах вечно чего-то не хватает, и всё там неправильно. Всегда неправильно. Была ещё пещера. Кровь, шрапнель и жестокость… Почему люди так стремятся друг друга убивать? Неудивительно, что у них плохая репутация в Девяти мирах, ведь они не могут ужиться даже друг с другом. Объединившись, они могли бы добиться большего. Жестокость, убийства – всё это лишено смысла. Продавец смерти. Он только недавно понял, что это означает, что имеет значение и что – нет. Он расстёгивает куртку. На груди ярким голубым светом горит дуговой реактор. Блестящая штучка. Локи касается реактора лапой и чувствует, как он гудит. Кот бьёт лапой по реактору: шлёп, шлёп, – человек смеётся и застёгивает обратно куртку. Железный Человек, рожденный в пламени смерти, родился заново. … Миллиардер рухнул на диван. А Локи обнаружил Наташу: она крадётся по коридорам, совсем как он сам. Сон тоже бежит от неё, а под глазами нарисовались тёмные круги, которые выглядели неуместно на круглом, красивом лице. Локи следует за ней след в след и негромко мяукает. Эй, подбери меня! (Холод от пола просачивается внутрь через подушечки лап, глубоко, до костей; это нехорошее, неправильное чувство) Ложь? Было ли это ложью? Фокусом? Должен ли он чувствовать себя виноватым? Нет, манипулировать другими – это его путь. Он впитался в кожу, вплёлся в черты его лица – обманный огонёк, на который все идут, даже зная, что доверять таким огням не стоит. Она этого не знала. А если бы знала? Если бы знал кто-то ещё? Что они сделают тогда – убегут? Спрячутся? Нападут? Не надо. К делу это не относится. Так. Много. Красного. Наташа берёт кота на руки – кладёт его голову на плечо. Словно держит ребёнка. Иногда он и правду чувствует себя ребёнком. - Я беспокоюсь за Клинта, - говорит она наконец, и голос её лишь слегка подрагивает. – Этот Иной теперь контролирует его… Я должна что-то сделать. Знаешь, у меня перед ним долг. Локи мягко, утешающе коснулся её носом. Шепот на грани разума: расскажи мне. Расскажи. Тепло, оно так очевидно. Между ними нет ни стекла, ни объективов камер – ничего, что искажает действительность. - Прежде чем я попала в ЩИТ, у меня уже была репутация. Тогда-то они меня и заметили, причём не в лучшем смысле. Клинта послали меня убить. Но он выбрал другой вариант. У этих простых слов такая обширная подоплёка, забрызганная кровью, полускрытая тенями… Но кровь никогда не смывается полностью, верно? (Я знаю точно – я пытался) - Сохранишь мою тайну? – спрашивает она. Локи прекрасно хранит тайны. Его разум, без сомнения – самое надёжное место для тайн. В конце концов, даже Танос не сумел заставить его их открыть. Эти тайны повсюду, и если когда-нибудь ему придётся их озвучить, их несметное множество превратиться в сплошной крик, наполненный подавленными эмоциями. Он ловит их на язык. Тайна оказывается на языке, и он проглатывает её, чувствуя, как она устраивается внутри с мягким шипением – шелест ветра, играющего с самим собой в догонялки среди лысых деревьев, выбеленных до белизны скелета. Она рассказывает ему свои тайны, и они приходятся Локи по вкусу. Знай она его собственные тайны, рассказала бы она тогда свои? Её послужной список красен от крови, но он всё равно лучше, чем его собственный. Он бледнеет на фоне его списка. Будь он самим собой – тонким, гибким и бледным как смерть, верили бы они ему так же, как сейчас? - Знаешь, - говорит она после того, как тайны озвучены и история рассказана, - было бы забавно, если бы Тор оказался прав и ты – действительно его брат. Всё его самообладание уходит на то, чтобы не замереть от ужаса. - Но думаю, окажись всё так, я бы не возражала. Судя по всему, этот Локи вполне ничего. … Его переполняют истории и откровения: они кружатся и ворочаются внутри, обеспечивая ему расстройство желудка, пока он усваивает их, взвешивая, обдумывая, размышляя. Локи добирается до двери. Он колеблется, но всего лишь мгновение. Он встряхивается: шерсть распушилась, освободившись от налипших теней, словно от старой паутины. Только после этого он проходит через дверь в саму комнату. В комнате находится кровать: Локи прыгает на неё и бредёт по покрывалу, туда, где мерно вздымается и опускается во сне чей-то разум. Тор. Бог грома вскакивает – в его глазах всё ещё стоит сон. Увидев кота, Тор улыбается: его улыбка полна сонной мягкости, преисполнена воспоминаний. Он приподнимает покрывало. Локи заползает внутрь и устраивается в руках Тора. В руках его брата. Когда небо вокруг Геликерриера начинает светлеть, превращаясь из черного в голубое, словно заживающий синяк, Локи наконец закрывает глаза. И когда в мир прокрадывается утро, отбирая его у ночи, Локи позволяет себе уснуть.