You don't know, but we're meant to be together

Как только за Мун хлопнула дверь, у Ёнсан будто одновременно подкосились обе ноги. Девушка осела на пол, сражённая ураганом эмоций и одновременным их отсутствием, это было то самое чувство, когда сквозь всё тело, затрагивая каждую его клеточку, волнами проходят все самые тёмные эмоции и мысли, в то же время не задерживаясь и оставляя его абсолютно опустошённым. Ким понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями и прекратить этот карнавал образов в голове, но это вовсе не значило, что она поняла, что произошло и как с этим быть. На решение этой задачи должно было уйти гораздо больше времени. Схватив с прикроватной тумбы пачку сигарет (кто вообще додумался положить её туда?), девушка вышла из квартиры. Решив не тратить время на ожидание лифта, Ёнсан приблизилась к лестнице (может, из желания пробежаться по ступенькам, а может в надежде обнаружить курилку и других курильщиков, чего, впрочем, не произошло) и сбежала по ступенькам так быстро, что выйдя на улицу поняла, что ей нужно немного отдышаться. Свернув в переулок, находящийся буквально в нескольких метрах от подъезда, девушка обнаружила знак в виде стрелки с надписью «зона для курения». Пройдя в указанном направлении, Ким действительно увидела лавочку с двумя баками-пепельницами по бокам. Присев на скамейку, Ёнсан закурила и задумалась. Как всё докатилось до такого состояния? Ответ лежал на поверхности: просто она сама всё усложнила и довела до абсурда вместо того, чтобы всё просто обдумать или, что ещё лучше, обсудить. В конце концов, вся эта ситуация касалась не только её. «Может, пора просто исправить всё? Я не могу вечно прятаться и перекидывать вину на других, особенно если большая часть проблемы во мне», — эта мысль вихрем пронеслась в голове девушки, одновременно будучи такой простой и такой сложной: легко решиться на поступок, но тяжело всё исправить, особенно если эта попытка «починить» всё заставляет тебя наступить на горло собственной гордости. «Но ведь кто-то же должен это сделать. Кто-то должен сделать первый шаг, пусть в этот раз его сделаю я», — с этими мыслями Ёнсан докурила и, потушив окурок, поднялась с лавочки. Ким помнила, где находится ближайший магазин, поэтому решила, что если выйти навстречу, то под предлогом «помочь донести бутылки» можно будет попробовать заново начать диалог, в этот раз с правильной ноты. Но вот что странно в такой штуке, как «твёрдое намерение всё исправить»: её прочность можно сравнить разве что с прочностью карточного домика, на который иногда достаточно просто подуть, чтобы он развалился, и тогда, каким бы большим он ни был, от него останется лишь такая же большая груда карт. И это именно то, что случилось с Ёнсан, как только она, едва повернув в сторону магазина, обнаружила, что Бёри уже нашла себе помощницу, готовую дотащить бутылки до дома. Развернувшись, быстрым шагом, почти бегом, девушка направилась обратно в курилку. К тому моменту, как она дошла до заветной «зоны для курения», лавочка уже не пустовала. Девушка лет девятнадцати-двадцати, возможно, ещё школьница, сидела на ней и пыталась закурить, каждый раз прокручивая колёсико зажигалки впустую. Не обращая на девчонку внимания, Ким села рядом и тоже достала сигарету. У неё было слишком много своих забот, чтобы зацикливаться на малолетке, которой, скорее всего, ещё нельзя было курить (а кому вообще можно? Да и сама Ён начала курить ещё в школе, так что не ей осуждать), а вот сама малолетка решила не отказывать себе в удовольствии рассмотреть соседку по курилке. Глаза, в которых будто плясали искры дьявольского пламени, бесстыдно разглядывали Ким, подмечая каждую деталь. Когда «анализ» был завершён, и девочка пришла к выводу, что «объекту» нет до неё ровным счётом никакого дела, она решила начать разговор первой: — Ну так, как давно ты спишь с Мун Бёри? Будучи уверенной в том, что неправильно расслышала из-за увлеченности своими мыслями, Ким переспросила. Без тени смущения малолетка повторила: — Ты спишь с Мун Бёри на постоянной основе? От удивления и нахальства в голосе девчонки Ёнсан подавилась сигаретным дымом, пытаясь сделать затяжку. А условная школьница, не дав старшей девушке опомниться от шока, продолжила: — Я к тому, что я тебя вижу не первый день, но, как правило, каждую из её подружек я вижу не более одного раза. В смысле, когда они приходят к ней под двери и пытаются вломиться в квартиру — не считается, — времени, которое понадобилось школьнице на то, чтобы наконец сделать затяжку, для Ким оказалось недостаточно, чтобы сформулировать нормальный ответ, поэтому монолог продолжился: — Нет, серьезно, до тебя я помню только одно исключение. Состояние, близкое к ступору, накатило с новой силой. Что эта малолетка вообще несёт? А девчонка, тем временем, очевидно, довольная реакцией, вывалила новую порцию информации. — Я по шмоткам поняла. Это ведь её вещи, да? Кажется, обычно она эту футболку и предлагает… — Ты вообще кто такая? — в голосе Ёнсан отчётливо слышалось бешенство, зародившееся где-то глубоко в душе, но очень быстро вырвавшееся на свободу и сменившее тупое оцепенение. — Я-то? Соседка. Живу в квартире напротив, с удовольствием наблюдаю за драмой и иногда отшиваю её бывших, которые на пьяную голову путают квартиры, — каждое слово, срывающееся с языка этой похожей на куклу школьницы, сочилось сарказмом. Ярость в голосе «новой подружки» ничуть не смутила девчонку, нагло выдыхающую дым прямо в лицо собеседницы. Сделав ещё одну глубокую затяжку (либо у неё стальные лёгкие, либо до тридцати она так куря не доживёт), взглянула на сигарету. — Хотела бы представиться должным образом, но, к сожалению, всё хорошее, и сигареты в том числе, заканчивается, как и наше общение на сегодня. Затушив окурок, соседка поднялась с лавочки и направилась в сторону подъезда. Докуривая, Ким наблюдала за тем, как удаляется юная язва, выкуривающая сигарету в рекордно короткие сроки. Длинные волосы малолетки, над которыми ранее изрядно потрудился стилист, были выкрашены в красный, но каким-то образом это не выглядело неестественно и броско, казалось, что этот цвет отражает характер девушки: такой же яркий и бросающийся в глаза с первых минут. «Дурочка. Хоть бы волосы собирала в хвост, перед тем как курить, нести ведь за километр будет». Докурив, Ёнсан встала с лавочки и, пройдя вслед за соседкой по направлению к подъезду, обнаружила, что та почему-то не выходит из тени переулка. Подойдя ближе, она поняла, что её присутствие не осталось незамеченным, потому что красноволосая прошептала: — Если тебе интересно, как выглядит исключение из одноночного правила Мун Бёри, то можешь просто взглянуть на эту милую картину. Предчувствуя нехорошее, Ким выглянула из-за угла и увидела, что возле подъезда стоит Бёль с той самой девушкой, с которой была ранее замечена возле магазина. — Миленькая, правда? Я думала, что они созданы друг для друга, но потом что-то случилось, и больше я эту симпатичную леди не видела. Последние слова пролетели мимо ушей Ёнсан, у себя в голове она уже решала пазл из тысячи кусочков, называемый «Мун Бёри». Наблюдая за тем, как девушки прощаются и Мун заходит в подъезд, она пыталась найти своё место в этой картинке, но ей казалось, что несмотря на внешнее полное соответствие, деталь всё равно не подходит. Вынырнув из своих мыслей, она поняла, что малолетка так и не ушла, а всё это время стояла рядом и наблюдала. — Мне казалось, что ещё немного и я услышу как у тебя шестерёнки в голове вертятся. — Обычно я не бью детей, но твоя назойливая морковная голова так и просит об этом, — раздражённо ответила Ким. — Если биться, то только в постели, — то ли сказала, то ли пропела младшая. — Если в постели, то только не с тобой, — на автомате отбрила Ёнсан, снова вернувшаяся к своим мыслям о соулмейте. Секунду помедлив и окинув оценивающим взглядом собеседницу, малолетка ограничилась лишь одним словом, тем не менее успешно приковавшим к себе внимание Ким: — Жаль. И, оставив Ёнсан стоять на улице в недоумении, девчонка зашла в подъезд.