Спасите наши души

Телефон молчал уже двенадцать часов. Казалось, отправлено уже три миллиона сообщений. Неужели, так сложно ответить хотя бы на одно? Неужели, так невыносимо трудно написать одну фразу: «Я в порядке, Фитц»? Если она, конечно, в порядке. А если нет? Что могло случиться за двенадцать часов, что они не виделись? Ничего! - Да что угодно могло случиться! – вскакивая со стула, на котором просидел уже, кажется, вечность, воскликнул Фитц и принялся расхаживать по комнате. Живот сводило от одной мысли о том, что могло произойти: её могла сбить машина, она могла упасть и разбить голову, она могла…присоединиться к Мадам Гидре. Эта мысль крутилась в голове с самого первого мгновения, как упорно бы Лео не пытался её отгонять, разбавлять другими мыслями. Едва узнав правду, Фитц подумал об этом. И, с той минуты, эта мысль не оставляла его ни на мгновение. Это ведь так прозаично: Дэйзи идет во тьму за любовью всей её жизни! Это то, чего Лео теперь боялся больше всего. Любовь всей его жизни оказалась убийцей и обманщицей, где Коулсон, Мэй и Мак одному Господу Богу известно, Рэдклифф канул в небытие вместе с Фреймворком, и единственная, кто у него остался – Дэйзи. И любовь всей её жизни разделила ту же учесть, что и его, ведь, по сути, это один и тот же человек. Это сюжет для криминальных детективов или антиутопий, как минимум. В общем-то, если бы можно было просто посмотреть это, как фильм, или прочитать, как книгу, было бы гораздо проще. Телефон продолжал молчать. Время тянулось так медленно, что Лео уже успел доказать в уме несколько физических гипотез, а прошло-то всего полчаса. Каждая новая минута сопровождалась непреодолимым желанием начать разыскивать подругу всеми возможными способами, коих у Щ.И.Т.а великое множество, однако, здравый смысл торжествовал над эмоциями снова и вновь. «У Щ.И.Т.а много способов найти человека, да только вот Щ.И.Т.а больше нет, - завертелось в голове инженера. – Как она могла так поступить? Почему? Она разрушила то, что было свято для нас обоих. Наши отношения могли меняться, но Щ.И.Т. всегда оставался с нами. Несмотря ни на что, Щ.И.Т. объединял нас. А она просто сломала его. Я должен был догадаться. Раньше, чем попал во Фреймворк, раньше, чем Рэдклифф собрал чертову Аиду, раньше. Я должен был догадаться обо всем. Но когда она стала той, кто она сейчас? В какой момент всё так изменилось? Что теперь делать?» Наконец, раздался долгожданный виброотклик, оповещающий о доставленном сообщении. Лео подорвался с места, схватил телефон, судорожно открыл смс: «Всё хорошо. Надеюсь, ты тоже в порядке. Увидимся позже». И всё. Не ясно, радоваться этому ответу или начать переживать. «Начать…будто ты заканчивал!» - пронеслось в голове Фитца. Пару мгновений он размышлял о том, что это может значить, и может ли это что – то значить вообще, а после, собрав мысли в охапку, принялся печатать ещё одно сообщение: «Дэйзи, я рад, что с тобой всё в порядке, если это действительно так. Мы остались вдвоем. Я не знаю, что будет дальше. Нам нужно срочно встретиться и поговорить». Отправив смс, Лео бросил мобильный на диван, а сам отправился в душ, дабы смыть с себя всё, что возможно смыть водой. Жаль, избавиться от навязчивых мыслей таким образом не удастся. Холодные струи воды коснулись кожи на спине, пробуждая мурашки. В голове завертелись воспоминания, связанные с той, чьё имя он теперь не любит произносить. Мадам Гидра…тогда он звал её Джеммой Симмонс. Он так любил её имя, каждая буква которого значило что-то свое. Он любил обращаться к ней по имени, потому что чувствовал в этом что-то особенное. Он любил. Он любил в ней не только имя. Её глаза цвета закатного солнца, её тонкие руки, так нежно касающиеся кожи, её губы, такие сладкие на вкус, её плечи…продолжать можно бесконечно. Каждая клеточка её тела была любима. Каждое мгновение, проведенное рядом с ней, было бесценно. Каждое слово, произнесенное ею, было особенным. Невозможно было оторвать взгляд от её прекрасной улыбки. Нельзя было не засмеяться, когда она так забавно и мило хихикала. Нельзя было остановиться, когда она так изящно запрокидывала голову. Столько разных нельзя… Сейчас нельзя думать о ней. Нельзя произносить её имя. Нельзя. Но в голову упрямо лезут красочные картинки моментов, когда было можно. Можно прикасаться к ней. Можно целовать её. Можно смеяться с ней. Можно любить её. Он не перестал любить её. Невозможно её не любить. Такая изящная, добрая, заботливая, нежная, красивая, смелая, настоящая…последнее сейчас стоит поставить под вопрос. Но он бы пошёл за ней. Во тьму, во мрак – куда угодно, если она позовет. Плевать, что она Мадам Гидра. Уже плевать, что она плохая. Ради неё он тоже готов стать плохим… Но она не позовет. Она не придет, не посмотрит в глаза. Она никогда уже не станет прежней Джеммой. Она никогда не вернётся… Фитц редко позволяет себе по-настоящему заплакать, но сейчас слишком больно. Слишком плохо. Настолько, что хочется закричать, ломая кулак о кафель на стене. Но здравый смысл снова берет верх. Лео лишь упирается головой в мокрую стену, зажмурившись. Плечи вздрагивают. Вода льётся сверху, смывая соль с щек. В этот момент он почувствовал себя слабым. Настолько слабым, что стало противно. Настолько слабым, что захотелось врезать самому себе. Но он остался стоять. Стоять под струями холодной воды. Стоять, стиснув зубы от раздирающей изнутри боли. И страха, что это больше не прекратится. Что боль теперь вечна, ведь больше нет Джеммы, которая могла бы её снять.