я целую твои запястья и поцелуи становятся синяками

если я внушу себе, что скоро моя боль превратится в смех, то так оно, конечно же, и будет. я такой красивый-красивый-красивый для всех. смотрите-смотрите, люди! смотрите же, как я ломаюсь и гнусь, смотрите, как это красиво! на месте ожогов едва ли есть грусть, зато там распустятся сливы, так что смотрите, шоу маст гоу он! ты тоже, кстати, смотри. если вдруг услышишь печальную музыку с похорон, то это хоронят наши с тобой совместные пути. да, верно, нам не по пути. я бы, наверно, мог бы себя самого превзойти, но выше головы не прыгнешь, c'est la vie. о нет, моя Мулен Руж, почему ты проводишь свои неоновые ночи в этом ужасном трактире?! тире-тире-тире, раз!, и пишем уже на пунктире. в этой квартире, здании, городе, стране, да хоть на этом материке ты так и останешься кривоногой танцовщицей, чья lipstick chateau одному лишь мне приходится по нраву. я иду к тебе навстречу и вдруг становлюсь на лаву. ты такая херовая мечта, что мне хочется взять и разбить её о колено. ты меня - словно мусор, я тебя - внутривенно, и это совсем не классно и не смешно. на моих запястьях растекается какое-то странное тёмное пятно. видимо, это мои вены сами порезались о тебя. ты меня - в кипящую жижу, я тебя - из огня, и это так нагоняет тоску. пообещай, пожалуйста, станцевать на моей могиле, когда я умру, о кривоногая уродливая танцовщица! я всё так же вбиваю тебя под рёбра, а ты всё так же вбиваешь в меня спицы и почему-то улыбаешься так приторно и по-хищному, как могла только лиса колобку. если мне дадут знак "беги отсюда!", я, конечно же, его не пойму. и мне его не дают. пусть, мол, делает, что захочет. о да, my lucky lady, у нас впереди ещё одна бессловесная ночь, полная боли и смеха. если б крыша могла натурально поехать, она бы махнула ручкой: - " L'ami, adios! ". В моей поломанной красоте столько стеклянных и каменных слёз, что люди, смотрите-смотрите! эта мелодия о смехе из боли уже надоела стоять на репите, а ты надоела со всей этой своей вульгарной lipstick chateau. я расправляю своё переломанное крыло, чтоб улететь, а ты вдруг говоришь: - "погоди, постой!". и я замираю и думаю, что же случилось такое с тобой, что ты приглашаешь остаться. я верю зачем-то твоему доброму "протяни мне руку!", и я тяну. и, о, как неожиданно, мне опять отрубают пальцы.