Ёлочка, гори!

Рождество приближалось неумолимо, а вместе с ним — праздники и подарки. И пусть старший брат Збышек говорил, что Санты не существует, восьмилетний Марек, между прочим, знал это и сам. Ведь в Санту верят только маленькие дети, а он, Марек был уже взрослым. Ему просто нравилось это ощущение праздника, рождественская елка на центральной площади, город, украшенный огнями, предпраздничная суета. Старшая сестра Гражинка смеялась, говоря, что украшения на площади напоминают бокалы с пивом, а противный Збышек, которому было всего тринадцать, и поэтому пиво ему пить еще не разрешали, хотя он-то считал себя умным, опытным и взрослым, обиженно и завистливо обзывал Гражинку алкоголичкой. Впрочем, до Рождества было еще два дня, и родители застряли где-то в магазинах, Гражинка наверняка болтала с подружками, а Збышек зависал в какой-нибудь онлайн игрухе. Марек с тоской посмотрел в окно — заняться было определенно нечем: в телефоне ковыряться надоело, а согнать с места Збышека в отсутствие родителей было задачей невыполнимой. Раздумья Марека прервал неожиданный и резкий звонок в дверь. Трель разливалась по всей квартире и не думала смолкать, как будто звонивший нажал на кнопку и забыл убрать руку. Марек зстыл посреди комнаты: звонок дребезжал надоедливо и громко, но родители запрещали ему открывать дверь посторонним (а в том, что это был кто-то незнакомый, мальчик не сомневался), к тому же дома была взрослая Гражинка и мнящий себя взрослым Забышек. «Вот пусть они и открывают», — подумал Марек, морщась от буравящего слух неприятного звона. — Збыш, ты там что, оглох со своим компом! Слышишь, звонят? Открой! — велела оторвавшаяся от разговора с подружкой Гражинка. — Я занят! У меня тут… Пусть Марек откроет! Младший брат понял, что от старших не будет никакого толку и, бормоча под нос проклятия, (хотя под Рождество это было наверное и нехорошо) направился к двери. — Сами потом будете разбираться, если что! — обиженно крикнул он, злобно дернув за ручку… и замер. — Здорово, пацан! Огоньку не найдется? Сказавший это мужик был настолько огромен, что занимал весь дверной проем. Однако габаритами его необычность не ограничивалась. Несмотря на зимнее время, наряжен он был в зеленые бриджи-комбез на широких лямках, полосатые гетры и почему-то берцы. На голове красовался зеленый колпак. Из нагрудного кармана комбеза виднелся уголок какой-то коробки с непонятной Мареку надписью, а из бокового кармана бриджей торчала пачка сигарет Кэмел. В руке мужик держал бутылку с чем-то наверняка спиртным. Волосы у него были черные и длинные, рожа бандитская — с острым носом, как у хищной птицы, и страшными зелеными глазищами, а уши — вот тут Марек испугался по-настоящему — острые, как у эльфов во всяких играх, в которые играл Збышек. — Здрасьте, — пролепетал Марек, несмотря на обуявший его страх. — А в-вы хт-т-то? — Ельф я рождественский, — низким басом заявил мужик и сделал большой глоток из горлышка бутылки, которую держал в руках. — А чё, по мне не видно, что ли? — Н-наверное видно. Н-не знаю, — пожал плечами Марек. — Ну мы тут поздравляться пришли, — продолжил «рождественский ельф». — Девки… То есть дети у вас есть? — Нет, — на всякий случай соврал Марек, но тут же спохватился. — А хотя есть. Брат мой, противный Бздышек. Он будет орать, что взрослый, но вы ему не верьте. Он до сих пор мои конфеты из подарков тырит и пытается влезть в Гражинкин дайрик, когда той дома нет. — Гражинка у нас кто? — деловито осведомился Ельф. — Сестрица моя. — Сколько лет? — Семнадцать. — Симпатишная? — Ну, так… — смутился Марек. — Лан, разберемся. Посторонись, пацан, мы войдем. С горой подарков в рюкзаке или в мешке, или в носке… в чем там у вас подарки дарят? — Дядя эльф, а разве не Санта должен нас поздравлять? — Вообще да. Но нынче я за нее. — Санта — это же он. Дед. С бородой. Он проникает в дома через дымоход… — Это у вас дед. А у нас Цирька, — перебил Марека эльф. — Что, не видишь, у меня на руке висит. Какой ей дымоход, у нее с утра уже троится — она ж промажет, разобьется еще. А ведь она единственная владычица мест и времен у нас, другой-то нет пока. И неизвестно будет ли. — Ци-цирька? — переспросил Марек. — Ну да. Переоценила маленько свои силы, наклюкалась. Собственно, как и вся моя команда. Санки — в дрова, Олень — рога в землю, Санта-Цирька — в сиську, ну, а этот вон, мудрейший наш, — эльф тряхнул другой рукой, на которой у него висело что-то белое и бесформенное, — ведуняра надрался до положения риз, как говорят у вас, или мантий, если по нашему, по-тирналийски. — Марек, с кем ты там беседы беседуешь? На пороге появилась Гражинка и, так же как ранее Марек, обомлела, увидев «рождественского ельфа» с компанией во всей их небывалой красе. — Гражинка? — эльф улыбнулся девушке. — А я рождественский эльф Эредин. Вам подарочки принес. Эй, Имля, — крикнул он куда-то вниз лестничной площадки, — затаскивай Оленя с Санками. Я тут подходящую семью нашел. Бум одаривать. В ответ на его призыв с лестницы донеслось пыхтение и чей-то недовольный голос пробасил: — Карька, ну ты натуральный уже олень, так в роль вошел. Ты своими-то поршнями перебирай хоть немного. А то на мне еще санки. — Ты ето… Снигурлих! Те ни стынна? Ты жа хоть и ду-уб, ну ельх, то есть этот… не помню сейчас. И ни пристало! Настоящему этому, которому я не помню щас, вот так, как ты выражовываться. Мы должны брать пример с мерзких дххх… уй, ой! Снимлегур, осторожно! Ты не дрова несешь, а главного нобигатора всех времен и ваще… — Между прочим, дрова я тоже несу, в смысле Санки, то есть Гешку. — А я щас спою. Вот возьму — и спою, — неожиданно резко соскочил с темы «главный нобигатор». Наконец пред взорами изумленных Гражины и Марека предстал еще один монументальный мужик, правда, наряженный почему-то в синий, явно женский (и явно маловатый ему) тулупчик, черные рейтузы в обтяжку и сапоги на небольшом каблуке. За собой он тащил высокого парня в костюме оленя, а на себе кого-то в желтом (видимо, это и были пресловутые «санки»). — Фу-у, Эредин, куда добро складывать? — мужик стащил с головы шапку с притороченными к ней челкой, светлыми волнистыми локонами и длинной косой, а затем вытер ею вспотевший лоб и бритую наголо макушку. — И заткни чем-нибудь этот Золотой Голос Тир на Лиа, а то он опять, кажется, петь надумал. — Чем я его заткну? — поинтересовался Эредин, с неохотой отвлекаясь на прибытие своих подельников. — Всю морковку Авик поел. Если только шапкой твоей. — Да хоть шапкой, какая разница. — Сам затыкай, не видишь, я занят, — Эредин вновь повернулся к Гражине. — Ага, занят он, — проворчал Имлерих. — Конечно! Вот опять ему достанется симпатичная девчонка, а мне придется возиться с сопляком… с двумя сопляками, — поправился он, увидев выползшего из своей комнаты Збышека. — Дядя эльф, — Марек набрался храбрости и подергал Эредина за штанину. — А вы правда настоящий Король Дикой Охоты, да? Ну раз у вас уши острые и вообще вы на ястреба похожи. — Хороший мальчик, понятливый, внимательный, — похвалил Марека Эредин, польщенный тем, что его сразу узнали. — Марек, что ты несешь? Какой Король Дикой Охоты, — нахмурилась сестра. — Извините, это наверное какая-то ошибка, — обратилась она к эльфу. — Мы Дикую Охоту не заказывали. — А Дикая Охота славится тем, что приходит без приглашения, — улыбнулся Эредин. — Пыраво-оз летит, колеса стерлися, а вы не жда-али нас, а мы приперлися! — радостно выдал продолжающий висеть на руке Эредина и неожиданно «оживший» Санта. — Дикая Охота — отстой, — авторитетно заявил присоединившийся к брату и сестре Збышек. — Боевка нулевая, графон никакущий, сюжетка провисает и главный босс ваще выпиливается с полпинка. — Чё-о? — Эредин навис над Збышеком, грозно взирая на него с высоты своего двухметрового роста. — Ты че сейчас сказал, мерзкий мелкий dh’oine? Это ты меня и моих Dearg Ruadhri назвал отстоем? — Он по-пошутил, — пролепетала Гражина, загораживая разом побледневшего от страха Збышека. — Просто растерялся. Не каждый день к нам заходят такие высокие и знатные гости. — Ага. От радости и почтения в зобу дыхание сперло? Бывает. Или хочет на себя внимание обратить таким образом? Видел я и такое не раз. Эй, малец, хошь быть воином Дикой Охоты? — вкрадчиво спросил Эредин у мальчишки. — А что, можно? — выглянул из-за спины Гражины Збышек, мигом растерявший свой скептический настрой. — Не слушайте этого придурка, — воскликнула девушка, которой все меньше и меньше нравилось происходящее. История, начавшаяся как забавное недоразумение, сейчас стала приобретать какой-то тревожный оттенок. И глядя на эту странную компанию и, в особенности на стоящего перед ней… эльфа (?), Гражина не могла отделаться от мысли, что невозможное каким-то образом случилось — и явившиеся к ним в квартиру странные гости действительно и есть те самые загадочные ольхи с таинственного Тир на Лиа, о которых писал их земляк пан Анджей и которые стали потом героями игры про ведьмака Геральта. Темноволосый Ястреб Эредин — Король Дикой Охоты, бритоголовый качок Имлерих, Золотое Дитя навигатор Карантир, Цирилла, Аваллак’х и, по всей видимости, наместник Ге’эльс. Гражина, присмотревшись, разглядела выбившиеся из-под красной шапки Санты пепельного цвета волосы и девичью физиономию со шрамом на щеке в обрамлении дурацкой белой бороды, остроскулое интеллигентное лицо висящего на второй руке Эредина типуса в белом, желтое одеяние высокого, худого с проседью в волосах мужчины, которого Снегурка-Имлерих деловито устраивал на диванчик в прихожей … — О, Езус Мария, — прошептала она. — Неужели они настоящие? Но как? — Дядя Эредин, — вновь затеребил тем временем эльфа Марек, который сообразил, что утрачивает лидирующие позиции в борьбе за внимание гостей и кажется все идет к тому, что подарков он поэтому не получит. — Чего тебе, малой? Тоже в Дикую Охоту хочешь? — Не, я про другое. Если ты рождественский эльф, то где твои крылышки? — Да за спиной висят, на помочах моих рождественских штанов прищеплены. — А чего маленькие такие? — придирчиво поинтересовался Марек, зайдя Эредину за спину и убедившись, что эльф не соврал. — Неудобно с большими. — А чего они какие-то помятые? — Ну-у, как тебе сказать… — Эредин задумался. — У сестры своей потом спросишь. Она объяснит. — А как ты на таких маленьких крылышках летаешь? Тебе же надо подарки разносить, ну раз Санта упилась и не может. — У нас Олень волшебный, он без всяких крылышек доставит нас всех куда надо. — Что-то ваш Олень мне тоже очень быстрым не кажется, — Марек с подозрением посмотрел на усевшегося прямо на коврик и прикорнувшего рядом с диванчиком Карантира. — Быстрый он, быстрый, ему токо горючего глотнуть — будет не олень, а огонь, — заверил мальчика Эредин. — По-моему на сегодня наш олень-огонь свою дозу уже выглотал, — заметил Имлерих. — А почему к нам Дикая Охота пришла, а не Геральт? — отважно спросил Збышек. — Вон, разбуди нашего Знающего, он тебе ответит. А я бы лучше послушал твою сестренку. А, Гражин? Тебя ведь так зовут? Что же ты ничего не спрашиваешь у Короля Дикой Охоты? Я в жизни не поверю, что я тебе не интересен. — Нет, интересен, конечно, — под пристальным взглядом Ястреба Гражина засмущалась. — Слышь, ты Знающий, — Збышек тем временем затормошил Снеговика-Аваллак’ха. — Просыпайся и ответь мне на вопрос… — Сопряжение сфер — это магический катаклизм, — четко и внятно изрек Знающий, не открывая сонных очей. — Разбудили лихо, — проворчал Имлерих. — Геральт приходит только к хорошим детям, — заявила неожиданно проснувшаяся Санта-Цири. — А ты — мелкий говнюк. И поэтому тебя заберет Дикая Охота. И сдаст Авику в лабу. На опыты. Я знаю, что ты подглядывал за папкой Геральтом в борделе и дрочил на мамку Йенку. И вообще, радуйся, что я, Санта-Цири, тебе в каминную трубу за такие фортеля не насрала в счет подарочка на Новый Год. — Ух ты, Цирька, ну ваще, — попятившийся Збышек аж даже оступился и плюхнулся на задницу. — Кому Цирька, а тебе Цирилла Фиона Элен Рианнон она же Зираэль или Ласточка. Понял, сопля неподтертая? — А почему не пришли Йорвет или Роше? — с отчаянием спросила Гражина. — Заняты они, — отрезала Санта-Цири. — У них праздник, Йуле. Они его отмечают. Вот щас все бросят и побегут прям тут вас всех поздравлять! Ага, делать им нечего! — А тогда… — хотела было сделать еще одну попытку Гражина, но отвлеклась. — Ой, Эредин, а что это у вас в кармашке? — Упаковка презиков. Пустая. Это наша Снегурка резвилась. Воды в них наливала и потом расшвыривала «подарочки», как сеятель после Бельтайна. Ну, попутала маленько праздники, бывает. Нашу Снегурку-Имлю столько раз по голове били, что немудрено. Так что ему простительно. — Предлагаю начать процедуру вручения подарков, — неожиданно подал голос окончательно пробудившийся Аваллак’х. — Санта-Цири, давай сюда свой носок. — Авик-Авик, — зашикали на него с двух сторон Эредин и Имлерих, — ты чего, не позорься перед детьми. Ну какой носок? — Рождественский. Я читал инструкцию. В него кладут подарки. — Я, как Снегурочка и как временно женщина, ответственно заявляю, — выступил Имлерих, — что наши дамские носки от длительных путешествий благоухают, между прочим, тоже вовсе не розами, и при этом не важно владычица ты, Снегурочка или обычная девица. А если некоторые эльфы, — он выразительно посмотрел на Аваллак’ха, - об этом забыли, так им не худо бы поближе пообщаться вот хоть бы и с Цириллой и вспомнить эти важные моменты бытия. — Ой-й-й, еще тут всякие тупые Снедурки будут меня уму-разуму учить, — возмущенно зашипел Аваллак’х. — Знающий прав, — изрек с дивана так же пробудившийся Ге’эльс. — Носок Санта-Цириллы лучше всего. Он маленький, в него много не влезет. Вот если гетру Эредина использовать — так туда можно пол-Тир на Лиа положить. А это неправильный подход. Мы должны думать об экономии. — Слушайте, вы это что, всерьез? — сердито прервал спорщиков Эредин. — Вы хто вообще такие? Авик, ты — снеговик, твое дело создавать зимний антураж и массовку. А ты, Ге, вообще — санки. Поэтому нечего тут советы раздавать, кому и как надо дарить подарки. Я — помощник Санты, значит я и решаю все. Вот сейчас пойду и Гражинке сделаю подарочек. Да такой, что всей семье будет в радость. — Ага, будет. К осеннему эквинокцию примерно, — проворчал Ге’эльс, глядя на закрывшуюся за Эредином и Гражиной дверь. — То-то ее родители обрадуются, когда доченька скажет, что это появившееся на свет орущее, наглое, прожорливое, остроухое чудовище ей принес на крылышках любви рождественский эльф-помощник Санты.