The Bonds of Family

      Близится день, когда весь свет должен узнать о скором браке Кларк и Лексы — день помолвки. Всеми приготовлениями занималась Кетсия. Она любительница устраивать различные приёмы, поэтому с удовольствием принялась за организацию помолвки. Хоть кто-то счастлив, несмотря на то, что уплату всех расходов миссис Колхун берёт целиком и полностью на себя. И Кларк не возражает. В конце концов, всё это целиком и полностью задумка Кетсии. Вот пусть она и опустошает свои бездонные карманы. ***       До самого дня помолвки Гриффин не видела свою невесту. И надо сказать, она ничуть этому не огорчена. Александрия, словно нарочно, пугает, смущает и возбуждает её одновременно. Из-за этого Кларк становится не по себе, да и близкое общение им ни к чему, ведь жить вместе этой парочке так и не придётся. За эти недели Гриффин убедила себя, что не будет думать о морально-этической стороне поступка, который совершит в соответствии с договорённостями между ней и миссис Колхун. Важна лишь чистейшей воды выгода и ничего кроме. Но тем не менее, Кларк также решила играть по правилам Лексы, создавая видимость действительности их отношений. Может, поэтому она перерыла весь шкаф, померив все вечерние платья, которые только у неё были, чтобы найти короткое красное платье без бретелек, делающее её невероятно сексуальной. И, конечно, теперь она опаздывает на собственную помолвку. Бывает хуже? Ещё как.       Пока Кларк вся на нервах стоит в пробке вместе со своими близкими друзьями-геями, Александрия проводит время в компании своих некогда подруг из высшего света, слушая последние сплетни и обсуждая присутствующих. Особой критике подвергается наряд и сопровождающий кавалер или дама, но Колхун-младшая не проявляет интереса к этой светской беседе — она ждёт, когда появится Микаэла. Они очень давно не видели друг друга, и сейчас, к тому же, она, похоже, опаздывает так же, как и Кларк. На мгновение сердце останавливается, когда среди гостей она видит темнокожую девушку с волнами спускающимися на плечи чёрными волосами, но нет, это не Микаэла Мартин, а кто-то другой из гостей. «А кстати, а кто это? И почему она в зелёном???» Недоумение во взгляде Лексы привлекает внимание Харпер Макинтайер. Ткнув в бок Кару Купер — девушку, которая носит титул «светская львица», как и она сама — Харпер кивком указывает на негритянку в зелёном платье, и они обе начинают хихикать. — Хи, умора, — выдавливает из себя Купер, прикрывая рот рукой. Девушки распаляются ещё больше, но Александрии не смешно. Улыбка не трогает её губ, даже когда заметившая ту самую знаменитую женщину в зелёном Кетсия наигранно трясёт ладонью у лица, изображая нехватку воздуха и со страдальческим выражением лица произнеся донёсшуюся истеричным голосом фразу: «Быть мной — это такой тяжкий труд!» Закатив глаза, Александрия берёт с подноса бокал с белым вином, делая несколько глотков, и чуть не давится, когда появляется Кларк в сопровождении двух вырядившихся, как клоуны, парней и Рейес, которая вообще облачена в смокинг. — Лекса, милая, на какой помойке ты её нашла? — наигранно причитает Харпер, привлекая внимание Колхун. — Это просто ужасно, просто ужасно! — Сразу видно, неотёсанная деревенщина, — поддерживает подругу Кара. — Таким, как она и её дружки, не место в высшем обществе. Так безвкусно одеться на приём! Лекс, мои соболезнования. Сложно любить человека, не смыслящего ни на йоту в красоте и утончённости. Ей абсолютно точно нужен хороший стилист. Если что, могу посоветовать. Колхун-младшая одаривает обеих девиц презрительным взглядом. Кларк подверглась необоснованно жёсткой критике с их стороны только потому, что не из их круга. И Лексе стоило бы прикрыть им ротики, но она молчит, хмуро смотря, как к её невесте приближается вся красная от гнева Кетсия. — Сейчас что-то будет! — радостно восклицает Кара. — Хоть кто-то решил объяснить ей, что так приходить на приёмы — признак дурного тона! — злорадствует Макинтайер. Лекса по-прежнему никак не комментирует слова Харпер и Кары, внимательно наблюдая за разворачивающейся сценой между её матерью и Кларк. Сначала от них с прискорбными лицами отходят парни, а затем и Рейес, оставляя Гриффин наедине с напавшим на неё монстром. Что Кетсия ей говорит? Александрия не слышит, но вид у её невесты такой, словно она узнаёт, что у неё рак. ***       А Колхун-старшая настроена грозно. Ещё до того, как она с вежливой грубостью попросила друзей Гриффин пойти выпить чего-нибудь, Кларк поняла, что ей сейчас попадёт. Только неясно за что, ведь она только пришла и ещё не успела ничего сделать. Впрочем, возможно, её пропесочат как раз из-за этого, но нет, она ошибается в своих предположениях. — Добрый вечер, пр… — Ни на секунду он не добрый! — перебивает Кетсия пытающуюся извиниться Гриффин. — Я вся в расстроенных чувствах из-за многих пришедших, по-видимому, ваших друзей, да и к тому же глубоко разочарована лично вами, Кларк, — женщины семьи Колхун доведут её до смерти своей манерой произносить её имя. — Это просто не слыхано! Как вы могли заставить меня краснеть из-за вашего вида?! — А… а что с ним не так?.. — Вы ещё спрашиваете?! Всё, всё не так! Голубушка, я просто убить вас готова за это отвратительное платье, в котором вы соизволили сюда заявиться! Мало того, что оно ярчайшего красного цвета, так ещё и с голыми плечами!!! Никто из присутствующих не позволил себе подобной вольности, потому что в высшем обществе так приходить на приёмы не принято. Моя дочь и то не пренебрегла приличиями. Посмотрите, её плечи прикрыты, не то что у вас. Обернувшись на свою невесту, Гриффин видит, что та в коротком кремового оттенка платье. Глубокий вырез компенсируют полностью закрытые плечи и длинные рукава. — Простите, — опустив голову, тихо произносит Кларк. — Нет уж, милочка, вы одними извинениями не обойдётесь. Во-первых, вам стоит пойти и найти, чем можно прикрыть вашу постыдную наготу. А во-вторых, хочу заметить, что надевать на себя наряд красного цвета, когда в дресс-коде заявлено, что приём носит название «Кремовая вечеринка», это моветон. Вы бросили тень на нашу семью в глазах общества. Посмотрите, здесь всё выдержано в этой тематике. Даже костюмы менестрелей, да что уж там, нанятый для оформления зала ваятель создал свои скульптуры из кремового мрамора, а вы посмели наплевать на его труд и на мой тоже. Вы представляете, Кларк, как трудно сделать так, чтобы всё вышло идеально? Разумеется нет, о чём это я. Вы же впервые на такого рода мероприятиях. — Я прошу прощения, просто… — Мне не нужны ваши извинения! Делайте, что хотите, но прикройте как-нибудь свой стыд и постарайтесь больше не опростоволоситься за этот вечер. Сомневаюсь, конечно, что у вас получится. И всё же призываю, Кларк, следите за тем, что вы делаете и говорите. Привыкайте, один из главных столпов высшего общества это ригоризм. Вас никогда не примут, если вы продолжите вести себя столь неподобающим образом. И, одарив Гриффин брезгливым взглядом, удаляется пообщаться со своими приятелями, да с таким видом, словно её важная персона слишком утомлена разговорами со всякими плебеями. Другое дело Кларк… Она готова провалиться от стыда сквозь землю, потому что на неё смотрят все и усмехаются. Нет, не в открытую — в высшем обществе это не принято. Но Гриффин чувствует на себе насмешливые взгляды со всех сторон, которые старательно прячутся, когда она оборачивается. Даже «подружки» Лексы делают вид, что просто пьют вино, хотя Кларк чётко видит, как они переглядываются, время от времени обращая свои взоры на неё. Смертельно хочется сбежать отсюда. И даже некому сейчас поддержать бедолагу Гриффин: её друзья вмиг исчезают из поля зрения, а все члены её семейства остались в Таллахасси, решив, что нет смысла ехать на помолвку, ибо это сулит лишь лишние растраты, а тем более на ферме ещё работы невпроворот. По сути, Кларк здесь один на один с высшим светом Нью-Йорка. Не в силах выдержать давления со стороны всех этих чопорных людишек, девушка стремительной поступью движется в сторону туалета. Разумеется, её побег привлекает всеобщее внимание. Кара и Харпер прыскают от смеха, обплевав Лексе всю руку своим ядом. — Класс! А я думала, будет очередной скучный приём, а тут такое шоу! — хихикает Купер, хищно смотря на тот поворот, за которым скрылась Гриффин. Александрия смотрит в бокал, слегка покачивая его и наблюдая, как ударяется о края светлая прозрачная жидкость. Несмотря на маску спокойствия, внутри она уже вся изведена — Мартин опаздывает очень сильно, а ей жизненно необходимо увидеть свою лучшую подругу. Точнее сказать, единственную. Она хочет обнять Микаэлу, вдохнуть запах её духов, чтобы по-настоящему почувствовать свободу, ведь всё время с того момента, как Колхун покинула психбольницу, её не покидает ощущение, что она ещё остаётся в плену. По сути, так оно и есть, ведь Кетсия заперла свою дочь в шикарном коттедже, а это значит, что фактически Лекса сменила одну тюрьму на другую. — Если ты своё хлебало не закроешь, ещё не то шоу будет. Сердитый видок Александрии не позволяет стервозным дамочкам ответить что-то в лицо, ибо обе они ещё прекрасно помнят, что случается с людьми, которые выбешивают Лексу. Но это не мешает им бросить довольно громкое «Психопатка!» ей вслед. Поставив свой полупустой бокал на поднос проходящего мимо официанта, Колхун быстрыми шагами направляется в сторону женского туалета, ведь именно туда так стремительно несколькими минутами ранее убежала её невеста.       В уборную Лекса входит медленно, останавливаясь в дверях и наблюдая, как Гриффин, упёршись в край раковины одной рукой, другую держит под струёй воды, с грустью смотря, как сильный напор сносит её пальцы. Колхун она не замечает, пока та не делает ещё несколько шагов, стуча каблуками по кафельному полу. Тогда голова Кларк резко поворачивается в сторону постороннего звука, и теперь на Александрию растерянно смотрит девушка, по правой щеке которой катится огромная слеза. Оба глаза её красные, подводка несколько размазана. — Пожалуйста, если ты хочешь сообщить о своих чувствах по поводу того, как я опозорила тебя и твою семью перед всеми присутствующими, не надо. Я сейчас не готова это выслушивать. Вместо ответа Колхун неспешно подходит к одной из кабинок туалета, открывает её, проверив, нет ли там кого-нибудь, а затем проделывает то же самое с другими тремя кабинками и, убедившись, что они пусты, — шпионы им тут не нужны — возвращается к двери, запирает её на замок и приближается к Гриффин, заставив ту не на шутку разнервничаться. Остановившись в сантиметрах двадцати от Кларк, Лекса, склонив голову набок, долго наблюдает, как по щеке стекает уже вторая слеза, быстро слетая с подбородка на оголённую ключицу. Почему-то у неё плачет всего один глаз, и Александрия даже находит это смешным, но внешне она не выглядит так, будто ей сейчас смешно. — Мне плевать на то, что они думают. Какая разница, если они всё равно будут лизать тебе ноги. — Почему?.. — Компания, основанная моим отцом, на сегодняшний день самая крупная из всех, имеет наибольшее количество акций и приносит в разы больший доход. После слияния, я уверена, все эти характеристики возрастут. Люди таковы, что пресмыкаются перед теми, кто богаче и влиятельнее. Так что наплюй на их мнение, ибо единственное, что важно, так это твой собственный комфорт и желание. Тебе стоит научиться задавать тон, а не следовать уже заданному. Но Кетсия не даст тебе это сделать, а просто будет держать, как сейчас, на коротком поводке, если ты не дашь ей отпор. — Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? Ты пугаешь меня и при этом пытаешься убедить, что настоящее зло не кто иной, как твоя мать. Я не дура. — Вот и хорошо, — Александрия делает ещё шаг, оказываясь совсем близко. — Тогда пойми наконец, что единственная, кто может управлять твоей жизнью, это ты сама. А остальным стоит указать на их место. — Я нарушила правила этикета, предлагаешь мне показать себя ещё и хабалкой? Нет уж, спасибо. — Ничего подобного я не предлагаю, но позволять себя унижать ты не должна. А уж тем более лить из-за этого слёзы, — Лекса большим пальцем левой руки медленно стирает ещё одну приготовившуюся повторить судьбу своих предшественниц слезу. — Они тебе не к лицу. Губы Кларк непроизвольно приоткрываются. Лёгкое прикосновение подушечки пальца Колхун, пробуждает в ней каскад эмоций, которые пугают Гриффин. Безумно хочется упасть в её объятья, ощутить касание рук на своих плечах. Внутри всё обмирает, когда словно прочитавшая её мысли Лекса касается ледяными ладонями кожи Кларк, но девушка совсем не ощущает холода. — Приводи себя в порядок, и мы вернёмся в зал. Не пристало на собственной помолвке сидеть в туалете и рыдать. Гриффин кивает, неловко переступая с ноги на ногу и надеясь, что теперь-то её обнимут. Она хочет. Даже если бы Лекса была дурой, она не могла бы не почувствовать, как Кларк тянется к ней, может не так открыто, чтобы видеть человеческим глазом, но тянется. И Александрия отнюдь не дура. Ей это нужно даже больше, чем самой Гриффин. Говорят, что женщина, находясь в объятиях другого человека, начинает без каких-либо особых причин начинает доверять ему. Всего лишь возникающая в организме химическая реакция на прикосновение, которая сыграет Колхун на руку. Поэтому она, ради собственной выгоды и на радость Кларк, заключает свою невесту в объятья, чувствуя, как та крепко вжимается в неё. И если бы у Лексы было настроение ухмыляться, она бы это точно сделала. Но у неё уже слишком давно нет настроения. ***       После того, как Гриффин избавляется от следов рыданий на своём лице, они с Лексой возвращаются обратно к гостям. Сначала Кларк озирается по сторонам, видя, как присутствующие косятся на неё, но рядом с уверенно идущей к официантам с подносами, на которых стоят бокалы с белым вином, Колхун, тоже обретает уверенность. Взяв два бокала, один Александрия подаёт своей невесте, а из другого отпивает несколько глотков, осматривая зал. — Те двое, что пришли с тобой, геи? — заводит беседу Лекса, смотря в сторону парней. — Да. — Прикольно, что у лесбиянки есть друзья-геи. — Вообще-то, у нас целая группа друзей, состоящая из парней и девушек, принадлежащих к ЛГБТ-сообществу. — Вот как. Собственная гейская диаспора… Мило. Мимо проходит очередной официант с подносом, но уже с несколькими видами канапе. Колхун берёт пару штук, предлагая сделать то же самое и Гриффин. — Спасибо. Лекса, а ты тут всех знаешь, да? — Нет. В особенности тех, кто одет не по дресс-коду. Вот например, ту темнокожую даму в зелёном. Вероятно, это кто-то из твоих знакомых. Кларк, с наслаждением жующая канапе с креветкой, бросает взгляд на девушку, о которой говорит Александрия. — Ты права, это Гайя. — И она из вашей «диаспоры»? — Ага. Бисексуалка. Тут и парень её, Джаспер Джордан. Вон он. Джаспером оказывается неприятный парень с идиотской причёской, разговаривающий о чём-то с Беллами Блейком. Что у них может быть общего? Александрия помнит Блейка-младшего как форменного идиота, с которым она перепихивалась пару раз, в основном, когда была под запрещёнными веществами. Хотя, в общем-то, у него есть и хорошие черты — он самый лучший на свете брат. Октавия часто это повторяла, а Лекса тихо завидовала, потому что её брат… — Здравствуй, Кларк, — раздаётся совсем рядом. И Колхун видит перед собой коротко стриженную блондинку, облачённую в кремовый юбочный костюм. С первого взгляда эта девица вызывает у Лексы желание врезать ей несколько раз по морде. — Е… Ева?.. — Гриффин растеряна. — Что ты здесь делаешь??? — У меня есть приглашение. Когда я получила его, то подумала: «Боже, какая ирония! Она пригласила меня на помолвку с сучкой, с которой изменяла на протяжении трёх лет и ради которой бросила меня через три месяца после того, как сделала предложение». Представить не могу, как ты после всего этого не чувствуешь себя последней сволочью. — Если вы намерены продолжать в том же духе, я попрошу охрану, чтобы вас отсюда вывели. Александрия, видя, что Гриффин не в состоянии что-либо говорить, парирует за неё. Почему-то звёзды сошлись сегодня таким образом, что каждую секунду возникает какой-либо конфликт. Не хватало ещё дать местной публике хлеба и зрелищ. — В этом нет необходимости, дорогуша, — Ева расплывается в гаденькой улыбке. — Я сюда не ссориться пришла. А с этой изменщицей ты ещё хлебнёшь слёз, как я пару месяцев назад. Но сейчас у меня всё прекрасно. Кстати, а вон и моя новая девушка. С ней-то у нас настоящие, искренние отношения. — Это ты так думаешь. Карие глаза испепеляюще смотрят в зелёные, светящиеся хладной индифферентностью, но далее разговор не продолжается. Ева уходит к своей слишком шикарной подружке, которая напоминает Лексе одну фотомодель, имя которой она никак не может вспомнить. А Гриффин, словно грустный щенок, привязанный к столбу его хозяином, смотрит на удаляющуюся спину своей любимой. Всё ещё. Они странно расстались, когда в прессе появились слухи о том, что Кларк обручена с наследницей крупной корпорации «Аeternitas». Точнее, Ева, не дав даже что-то объяснить, бросила её, не забыв закатить жуткий скандал напоследок. А потом каким-то волшебным образом появилась Кетсия со своим предложением. — Не смотри в её сторону, — Александрия встаёт прямо перед Гриффин, загораживая её бывшую с новой подружкой. — Пусть не думает, что тебя задевает её присутствие. — Кто её только пригласил… — Эй, — Колхун подходит ближе к Кларк, кладя ладони на нижнюю треть плеча, — забудь о ней. Не хватало ещё, чтобы все раскрыли нашу маленькую тайну. Ты же не хочешь, чтобы слияние отменилось? — Гриффин отрицательно мотает головой, словно под гипнозом, смотря в глаза Лексы. — Вот и отлично. Думаю, пора начать пить что-нибудь покрепче. Я принесу что-нибудь из бара. Не медля ни секунды, Колхун разворачивается на сто восемьдесят градусов, держа курс на бар. Для проведения этого приёма арендован ресторан Riverpark, из окон которого открывается прекрасный вид на Нью-Йорк. Некоторые гости сидят за столами и беседуют, попивая белое вино и дегустируя лёгкие закуски, которые разносят официанты. Подавать первые блюда начнут чуть позже — Кетсия всё распланировала по минутам. Но Александрии плевать на планы своей матери. Если бы её спросили, она бы сказала, что делает то, что хочет её левая нога. Впрочем, это и так понятно.       Народу слишком много. Недоверие к их с Кларк паре нарастает и в СМИ, и среди знати Нью-Йорка, и у предпринимателей Кремниевой Долины. Особенно открыто заявляет об этом Мэнди Блейк — отец Беллами и Октавии Блейков, а также глава компании «Фрост», являющейся главным конкурентом «Аeternitas». С того момента, как Лекса стала единственной наследницей, не было ни дня, когда Мэнди не думал о слиянии их компаний. Разумеется, он не раз подъезжал к Кетсии с предложением о заключении брака между их детьми — Блейк-старший был в курсе заключения Александрии в психушку, но только потому, что чуть ранее сам определил туда свою дочь. И теперь, когда взлелеянная им мысль о возможном слиянии и образовании мега-корпорации уплывает сквозь пальцы, точно вода, Мэнди злится и готов на всё, чтобы расстроить эту свадьбу. Но ему не повезло, ибо против него играют сразу двое: Кетсия и Лекса. И у каждой на то свои причины.       Когда Колхун-младшая проходит мимо Мэнди, их взгляды на миг встречаются, но ни один из них не приветствует другого. Лекса нацелено идёт в бар. Уже там она садится за барную стойку. Здесь пусто. Правда, бармен зачем-то старательно смешивает ингредиенты, создавая коктейли. — «Булл Раш» и «Зелёную милю», пожалуйста. — Слишком рано для коктейлей. Есть распоряжение не делать их до полуночи. Этот голос Александрия узнаёт сразу. Только его тут сейчас не хватало. — Я отменяю этот приказ, так что делай, что говорю, — приказывает она, пересев на стул поближе к бармену. — Как ты тут оказался, Джон? Её шёпот кажется слишком громким, но тише уже говорить она не может, ибо тогда Мёрфи совсем не разберёт её слов. — Состряпал поддельные документы и устроился на вечер вместо другого человека, которому срочно понадобилась поездка в Даллас к больной бабуле. — Зачем? — Чтобы тебя увидеть. И… полюбоваться, какая ты у меня проказница. Парень подмигивает, ставя перед Колхун стакан с «Булл Рашем». — О чём ты, бля? Лекса начинает злиться. Если его здесь засекут и как-то свяжут с ней и с теми преступлениями, которые он для неё совершил, то ей даже «адвокат дьявола» не поможет. Гастон де Левис писал: «Страх правит миром, надежда его утешает». Только это и остаётся Александрии — надеяться, что никто никогда не прольёт свет на её деяния, висящие над ней тяжким бременем, готовые в любой момент сорваться и упасть с высоты на её голову. — Погляжу, как ты будешь сосаться со своей будущей жёнушкой. — Ты отвратителен. Колхун больше не намерена с ним говорить. Оказывается, ему тоже нужно шоу. Лекса зло сжимает в руке стакан из-за того, что все видят в ней цирковую мартышку, которая должна выписывать экзерсисы на радость присутствующих. Благо, очень вовремя на её плечо опускается ладонь, заставившая злость вмиг улетучиться. — Микки? — развернувшись, Лекса видит улыбающееся лицо своей подруги. — Микки… Девушки обнимаются так крепко, что даже раздаётся характерный хруст. — Наконец-то я нашла тебя, — садясь рядом с Колхун, говорит Микаэла. — Народу просто тьма. Не протолкнуться. А что будет на свадьбе? Наверное, задавят кого-нибудь, как во время похорон значимых вождей социалистических стран. Эм, любезный, «Кайпиринью», пожалуйста. Последние слова предназначаются Джону, который сначала думает, что Микаэла его не узнала, обрадовавшись своей прекрасной маскировке, оказывается спущенным с небес восхищения самим собой на землю, когда темнокожая девушка подмигивает ему. — Я отвыкла от такого рода мероприятий. Меня бесят все эти лицемерные людишки. — Не более лицемерные, чем мы с тобой. Что там Кларк? Она в кулаке у тебя или всё ещё у Кетсии? — Не сыпь на рану соль мне, пожалуйста. Что-то ничего не получается. — Неудивительно. Если ты, общаясь с ней, делаешь такое же выражение лица, я бы тоже на её месте тебя сторонилась. — В этом фишка. Она не купится, если будет очевидно, что я хочу её использовать. А мои подкаты и заискивания красноречиво расскажут об этом. — Хм… дело твоё. Только смотри, не ошибись. Три коктейля стоят перед девушками, и они, взяв те, какие заказывали, идут прямиком к Кларк, одиноко озирающейся по сторонам, точно зверёк, которого загнали в незнакомую местность. Пока девушки держат путь к ней, Микаэла успевает в недоумении вскинуть бровь, когда замечает, что Гриффин одета не по дресс-коду, но никак это не комментирует. — Кларк, — девушка оборачивается, — вот, попробуй. Мне кажется, это как раз сейчас то, что доктор прописал. И, кстати, моя подруга Микаэла. Гриффин одновременно отпивает несколько глотков «Булл Раша» и кивает в знак приветствия Мартин. — Воу, — говорит Кларк, буравя взглядом напиток. — Интересный вкус. Что это такое? — Твоя юность прошла очень скучно, — резюмирует Колхун, потягивая свой коктейль. — Неправда! — Не обращай внимания, Кларк. У Лексы мания выражать свою любовь нестандартными способами. И да, я знаю, что на самом деле вас ничего не связывает. — Э… — Не бойся, я никому ничего не скажу. Это нормально среди таких, как мы, иметь тайны от остального общества. У каждой семьи здесь свои грязные секретики, но они уверены, что никто не знает о них. Да ведь правда, многие понятия не имеют, с кем разговаривают, а вот мне всё известно. И в этом есть некоторая прелесть. — Какая? — Видишь ли, Кларк, никогда не знаешь, когда тебе могут понадобиться эти знания. Инстинкт самосохранения сильная штука. Именно поэтому, кто владеет информацией, на самом деле держит в руках мир. Собственно, в этом одна из причин, почему Правительство США так боится хакеров и следит за своими гражданами, — все три девушки синхронно делают глотки своих коктейлей. — Впрочем, это всё демогогия. Скажи-ка лучше, Лекса уже рассказала тебе о сливках общества, среди которых тебе чаще всего придётся вращаться? — Нет, но несколько человек уже подошли со мной познакомиться. — Очаровательно. Я поражена, что они сами проявили инициативу. Что же, давай начнём с сидящих за угловым столиком, — Кларк поворачивает голову в ту сторону, куда лёгким, едва заметным кивком указывает Микаэла. Там сидят двое мужчин и две женщины. — Мистер Мэнди Блейк и его супруга Аврора сидят по правую сторону от стола. Блейк — глава компании «Фрост», занимающей нишу по производству различных наномедицинских технологий, позволяющих наиболее органично восстановить утраченные функции организма человека. Конкурент «Аeternitas», но не слишком удачливый. По статистике, «Фрост» имеет спрос в пять раз ниже, чем у «Аeternitas». Но для тебя важно не это — Блейк нам не друг, — особенно навязчивое «нам» врезывается в подсознание, но Кларк молча слушает. — Те, что напротив них — Куперы. Хэлл и Аманда. А вот и их дочь, Кара, — мимо проходит темноволосая девушка, встретившаяся с Микаэлой взглядом, и Гриффин прямо-таки чувствует, как между ними молния сверкнула. — Та ещё сучка. Её отец разработал очередное приложение для знакомств. Как будто и так мало мест, где преспокойно могут орудовать маньяки и извращенцы. Кларк хмыкает, опуская на мгновение взгляд. Подруга Александрии ей нравится. Она совсем не похожа на Колхун, да и на большинство из тех, с кем ей удалось здесь познакомиться или же просто пересечься взглядом. В ней нет напускной важности и надменности, из-за чего общение кажется лёгким и… приятным. Ох, если бы эта девушка была её невестой… — Добрый вечер, — к девушкам подходит статный светловолосый мужчина с серебристыми, словно сталь, глазами. — Лекса, Микаэла, рад вас увидеть, — подруги кивают, — а с вами… мисс Гриффин, правильно? — Да… — Я счастлив с вами познакомиться. Я видел вас на конференции в Стенфорде в прошлом году, когда вы представляли новый препарат для лечения гепатита С. — Да, точно, мистер Майкл Макинтайер, я рада с вами наконец познакомиться. Кларк протягивает руку для рукопожатия, получая недоумённый взгляд Майкла. Заметив, что риск попасть в неловкое положение уже достаточно высок, Лекса кладёт свободную от коктейля ладонь на запястье своей невесты, медленно заводя её себе за спину и укладывая на талию. Гриффин поражена, но ничего не говорит. — Кхм… собственно… — Майкл решает продолжить разговор. — Я понимаю, что такого рода приёмы не место для обсуждения дел, но, как известно, надо использовать все моменты, любезно предоставляемые судьбой. Я знаю, что в ближайшее время вы, конечно же, не будете продавать эксклюзивное право на использование формулы «Биллариуса-С» для изготовления дженериков, но всё же прошу вас рассмотреть этот вопрос. Вам ли не знать, что этот препарат дорого обойдётся пациентам, заражённым HCV, хотя зачастую ими являются больше представители низов общества, которым не по карманам такая роскошь. А… — Майкл, — пресекает попытки продолжить разговор Лекса, — вы правы, здесь не время и не место что-либо обсуждать. Если мы с Кларк надумаем, с вами обязательно свяжутся наши представители. — Я вас услышал, Лекса. Мужчина откланивается, даря напоследок сдержанную улыбку. — Можешь уже убрать с моей талии свою ладонь, Кларк, — допивая остаток коктейля, говорит Александрия. — Ты сама её туда положила! И я так и не пожала руку мистеру Макинтайеру. — Вот и славно. — Почему? Он «нам» тоже не друг?! — Не в этом дело. В высшем обществе не принято женщине подавать руку мужчине, если та не облачена в перчатку. Это моветон. — Что это значит, блин? Твоя мать употребляет вычурные неизвестные мне слова, теперь ты… — Моветон означает дурной тон. А что касается Кетсии, у неё всего лишь коптокмия, — пустой стакан ставится на поднос услужливого официанта. Гриффин вскидывает бровь, требуя пояснения значения этого мудрёного слова. — Это семейное. Кларк расплывается в улыбке. Шутки Колхун-младшей всегда действуют на неё успокаивающе. Почему-то. — Кстати, Лекса, ты тоже нарушила приличия, когда положила ладонь Кларк к себе на талию. — Почему? Это тоже нельзя??? — удивляется Гриффин. — Да. Любое проявление личных чувств считается неприемлемым. — Да что же это! То нельзя, это не прилично, позор… Я что, не заметила, как попала на бал к королеве Англии?! — То ли ещё будет. Обещание Мартин расценивается Гриффин как угроза, поэтому девушка мысленно начинает готовиться. Но разве можно быть готовым к тому, чему не знаешь? — Микки, смотри, — Лекса привлекает внимание подруги к парню с длинными волосами, несколько прядей которых вплетены в мелкие косички. — Я думала, он давно умер. — Если бы Кетсия не наводнила соц. сети твоими отфотошоплинными фотографиями, о тебе тоже бы так думали. — А кто это? Проследившая за взглядами девушек Гриффин обращает на себя внимание, заинтересованно ожидая ответа. Микаэла смотрит сначала на неё, а затем на молодого мужчину и тяжко выдыхает. — Это Скотини. — Микки, — от тона Лексы пробегают мурашки по телу, — не надо вводить в заблуждение мою невесту. Его зовут Илиан Серини. — Но за глаза мы называем его Скотини. — Да? А почему? — Потому что на каждой вечеринке, тусовке, приёме он накидывается алкоголем и наркотиками просто до скотского состояния. Мы с Лексой как-то тащили его до машины. — Что-то я не помню такого. — Аха, наверное, потому, что я вас обоих тогда тащила. Хотела выставить тебя в выгодном свете перед невестой, но не получилось. Кларк усмехается. Она находит перебранку между подругами очень милой. Видно, что Микаэла важна для Колхун-младшей. — Так о чём мы? — Микки обращается к Гриффин и сама же отвечает. — Ах да, об Илиане. Он, в общем-то, не представляет для тебя интереса. Его дед возглавлял MOS Technology, но теперь этой компании не существует. Правда, он успел сколотить состояние, приумноженное его сыном и растранжиренное внуком. Илиан любитель покутить, и, если честно, я не понимаю, откуда он берёт деньги, ибо по моим подсчётам, его счета должны быть уже давно пусты. Хочешь с ним познакомиться? — Я не знаю, может быть… — «Нет». Учись говорить людям «нет». Это пригодится в жизни. Нравоучения Микаэлы несколько бесят, но всё равно Гриффин ощущает себя намного комфортнее рядом с ними, чем если бы она была вместе с Грэмом и Лиамом — друзьями-геями, с которыми она пришла. Мимо проходит светловолосая девушка, выражение лица которой слишком сильно напоминает то, с каким всё время ходит Александрия. Она молча кивает им в знак приветствия, беря бокал с вином с подноса, любезно предложенного официантом девушкам, и проходит дальше, не сворачивая с намеченного пути. Похоже, она идёт к Гайе. Именно, к ней. И темнокожая девушка ведёт себя чрезмерно дружелюбно, улыбаясь так, словно встречает друга после долгой разлуки. «Они знакомы?..» Ответа на этот вопрос Кларк не узнать. По крайней мере не сейчас. Но всё-таки она решает узнать имя этой девушки. Возможно, Гайя когда-нибудь её упоминала. — А она кто? Мартин и Лекса одновременно ставят на поднос пустые стаканы, сменяя их на бокалы с вином. Мартин, задумчиво проводив взглядом заинтересовавшую Кларк девушку, снова вздыхает, делая сразу несколько глотков. — Дочь музыкального продюсера, Найла Шлюхински. — Алински, — поправляет Лекса, тоже пригубив вина. — Ой-ой, разница невелика. — «Шлюхински» это так же, как у Илиана? Типа, кличка? — Прозвище. И я прекрасно понимаю, что оно само за себя говорит, но во избежание недопонимания, сообщаю: она получила его, потому что ни единой вечеринки не прошло, где бы она себя не предлагала всем и каждому. Не найдётся ни единого человека среди элиты, кто бы не видел её растопырку. Мы с Лексой тоже имели удовольствие её лицезреть. В противовес слов Мартин её подруга кривится, всем видом показывая, что лично для неё это не было удовольствием. — Это значит, что сегодня и у меня есть шанс посмотреть? — Соблюдай приличия, Кларк. Ты без пяти минут жена. Колхун-младшая мрачнее тучи. Она думала, что наконец сможет пообщаться с подругой, которую не видела так давно, а на деле получается, что Гриффин владеет всем вниманием Микаэлы. Они улыбаются друг другу, и это раздражает Александрию даже больше, чем неприличные недвусмысленные намёки Беллами, посылаемые им в её адрес целый вечер. Даже сейчас он делает отвратительные движения… языком. И каким-то магическим образом этих его выходок никто не замечает. — А кто вон тот парень? — Какой? — Микки поворачивает голову, сразу натыкаясь на того, о ком спрашивает Кларк. — Белоснежка. — Чего??? — Беллами Блейк, — вновь поясняет Лекса. — А его-то за что? — Это душераздирающая история, — с улыбкой произносит Мартин. — Мы с Лексой, как и большинство из присутствующих здесь, учились в одной и той же элитной школе. В общем и целом я уверена, что она не отличается от обычных школ, но есть одна особенность. В силу того, что школа элитная, она могла себе позволить два театральных клуба. Причём, в одном были только парни, а в другом только девушки. И каждый год проходила битва полов, чей спектакль лучше. И, как ты, наверное, уже поняла, как-то мальчики ставили «Белоснежку и семь гномов». Блейк играл Белоснежку, и с тех пор как-то так взяло и привязалось. Но… — Ты активно привязывала ему это прозвище, — вставляет ремарку Колхун. За что и получает презрительный взгляд подруги. Правда глаза колет, как говорят. А у Гриффин появляется ещё один вопрос к Мартин. — Микаэла, ты рассказываешь о многих здесь, но не о себе. Твои родители тоже владеют какой-то компанией в Кремниевой долине? — Мои родители погибли одиннадцатого сентября две тысячи первого года во время падения башен-близнецов. Они были владельцами «Morgan Stanley». Холдинг достался моей матери по наследству после смерти её отца. А после её смерти моя бабка продала большую часть активов, в результате чего семейное дело перестало быть таковым. Я не принимаю участие в управлении, имея лишь десять процентов активов в собственности. Всю жизнь я жила с процентов от них, капающих в трастовый фонд, сформированный ещё до моего рождения. С одной стороны, это неплохо, потому что у меня есть деньги, и мне не приходится думать о том, откуда они берутся. Но с другой, это всё развращает, и ты начинаешь просто паразитировать на других. Конечно, так живут многие из здесь присутствующих. Как видишь, я не представляю особого интереса. Типичное дитя Верхнего Ист-Сайда. — Это на Манхэттене, — комментирует Лекса. Подобное пояснение задевает Кларк, но, по правде, Колхун этого и хочет. Раздражение Александрии достигает апогея. — Я знаю. У меня там квартира. — Правда?! Микки и Лекса восклицают в один голос. Надо ли говорить, что перед глазами у обеих бегут цифры с кучей нулей? — Сколько ты зарабатываешь в год, Кларк? — Александрия заинтересована. — Миллионов восемьдесят. Не знаю… Но это в прошлом году было. В этом дела идут не так хорошо. — Похоже, до вас не дошло, Кларк, что вы покрываете позором нашу семью! — неизвестно откуда рядом с девушками материализуется Кетсия. Сказать, что она в гневе, ничего не сказать. Её аристократичные черты искажены до неузнаваемости. — Я велела вам прикрыть плечи, но вы решили меня проигнорировать. Вы хотите загнать меня в могилу, Кларк?! Бедная Гриффин, уже успевшая расслабиться и забыть о том, что ей пришлось вытерпеть от Кетсии, но вот ситуация повторяется. Она испуганно озирается по сторонам. Теперь уж точно все на неё смотрят, потому что так радеющая за соблюдение приличий Колхун-старшая сейчас кричит на весь ресторан. А в это время Мартин что-то активно шепчет на ухо Александрии. Та хмурится, смотря то на орущую свою мать, то на совсем стушевавшуюся Кларк. А Кетсия всё кричит, что из-за Гриффин этот вечер превратился в шутовское представление. На самом же деле, представление делает она сама на радость публике, которая счастлива видеть, как опускают девицу не из круга, дерзнувшую влезть в него. Колхун-старшая знает, как это работает, и она намеренно так себя ведёт, чтобы показать Гриффин, насколько ничтожна она без её поддержки. По мнению Кетсии, это заставит глупую девчонку слушаться, не помышляя о том, чтобы пойти против неё — операция Ева Дрейк не срабатывает. На самом же деле, единственную, кого бог умом обделил сегодня, так это Колхун-старшую, которая явно недооценивает ситуацию. Подобного от своей дочери, привыкшей действовать скрыто, она не могла даже ожидать: с совершенно непроницаемым лицом Лекса делает несколько шагов вперёд и, размахнувшись, влепливает звонкую пощёчину своей матери. Если до этого гости тихо переговаривались, то сейчас наступает гробовая тишина, не считая оркестровой музыки, не прекращающей играть ни на мгновение. — Довольно, — твёрдым голосом говорит Александрия. — Я не позволю так обращаться с моей невестой. Кетсия ошалело смотрит на свою дочь и только спустя несколько секунд пристыженная удаляется из зала. Разруливать сложившуюся ситуацию бросается Джоди, выразившая свою благодарность за то, что все пришли, и пригласившая всех присесть за столы и начать наконец ужин. О помолвке будет объявлено в полночь, хотя, наверное, этим тоже придётся заняться Джоди. Когда все рассаживаются, Титус, подошедший к Колхун-младшей, грозно шепчет ей на ухо, что она ещё пожалеет об этой выходке. Но Лексу не так-то просто напугать, особенно когда она видит, что её поступок возымел свои плоды: с таким щенячьим восхищением и благодарностью Гриффин сейчас на неё смотрит, что никакие угрозы не смогут помешать ей праздновать. Александрия — два, Кетсия — ноль. Так-то. ***       Остальная часть приёма прошла без происшествий, не считая попытки Беллами развести Лексу на секс. И хотя после всех выше описанных событий она была уже в общем-то не против, Блейк-младший получил отказ, ибо интереснее стало находиться рядом с Кларк, которая пила весь вечер как не в себя, а после объявления о помолвке слишком бурно начала выражать свою радость по случаю запуска фейверков над Ист-Ривер, связанного с этим же событием. У Кетсии не хватило мужества дотерпеть до окончания приёма, и она уехала, оставив своего верного пса стеречь Александрию, дабы та ничего не выкинула экстравагантного. К её разочарованию, Колхун-младшая на оставшуюся часть приёма осталась хорошей девочкой. И сейчас эта «хорошая девочка» сидит сейчас на подвесном диванчике вместе с пьяненькой почти что в хлам, но ещё сохраняющей способность ясно мыслить и изъясняться Гриффин, любуясь видом ночного Нью-Йорка, пускающего свои разноцветные огни, плещущиеся в тёмной водице Ист-Ривер. Кларк в полулежачем состоянии: её ноги закинуты на Колхун, голова облокочена на спинку диванчика. Она смотрит прямо перед собой и никак не может сфокусировать свой взгляд в одном месте. — Странно, — наконец срывается с её губ. Лекса, которой начинают порядком надоедать подобные посиделки, отрывается от молитвы о том, чтобы скорее пришла Рейвен и забрала свою подругу-босса, заинтересованно переводит взгляд на Гриффин. — Что странно? — Я чувствую себя так паршиво и так ахуенно одновременно. В последний раз я подобное ощущала, когда у меня был первый секс. — Хочешь поделиться воспоминаниями? — Не особо. — Расскажи. Мне интересно. — Эм… Ну, это было в колледже. На одной из вписок моя подруга, в которую я влюбилась ещё в школе, склеила одного мачо местного разлива, желавшего порезвиться в тройничке. И они пригласили меня быть третьей. Тогда мы впервые были вместе с ней, и та ночь запомнилась бы мне такой волшебной, как и секунды, на протяжении которых я ласкала её тело, если бы в память также не врезался тот момент, когда Брайс вошёл в меня. Это было так неприятно и… чёрт возьми, больно! Я хотела, чтобы он поскорее закончил. Если бы меня в этот момент не целовала моя подруга, я бы, наверное, не дотерпела до конца. Хорошо, что оказалось, я страдала не зря. После той ночи мы с подругой перестали просто дружить и стали парой. Самые счастливые три года в моей жизни… — И этой твоей подругой была Натали? — Как ты узнала?! — К удивлению многих, я не обделена дедукцией. На вас стоит всего раз посмотреть, чтобы понять, что у вас за плечами романтическая история. Кларк не спускает взгляда с Лексы, которая кажется абсолютно безучастной. О чём она сейчас думает, смотря на реку и легонько постукивая подушечкой пальца по колену Гриффин? Ведь не может в её голове не быть никаких мыслей. Или может? Кларк не хочет спрашивать, ибо у неё есть другой вопрос. — Раз уж мы пустились в откровения, ответь, пожалуйста, и ты мне. — А какой был вопрос? — Я его ещё не задала… Кхм… а как все те годы, пока ты была в психлечебнице, осуществлялось управление компанией? Твоя мама от твоего имени распоряжалась? — Не совсем. Я была у руля, хоть и не появлялась в офисе. Кетсия приносила мне на подпись документы. Меня никто не видел из совета директоров, уверенные, что я смотрю мир, реализую себя, беря от жизни всё, пока ещё могу. Пока ещё молода. Да уж. — А зачем тогда нужна эта авантюра? Она могла бы и дальше по той же системе водить всех за нос. — В том-то и дело, что не могла. Люди — не дураки, они хотят видеть определённое лицо во главе, и больше скрывать меня в психушке ей было не выгодно. А так, состряпав фиктивный брак, она будет только в плюсе: её доход не уменьшится, а даже приумножится после слияния, ибо тебя она будет держать в кулаке, угрожая, что повесит на тебя заказ моего убийства, а я тем временем буду кормить червей в фамильном склепе. Кларк нахмуривается. У неё было несколько разговоров с Кетсией, и та заверила, что Александрии ничего не угрожает после помещения её в психбольницу, но Лекса снова и снова заставляет её сомневаться. Мозг уже начинает переставать работать, и Гриффин с трудом удерживает в голове мысли, утыкаясь лбом в плечо Колхун, когда наконец появляется Рейес, готовая забрать Кларк и отвезти её домой. Вовремя.