The Bonds of Family

      После помолвки буквально через два дня Кларк приехала в особняк Колхунов, чтобы там встретиться с организатором свадьбы. По официальной версии. На самом деле она приехала, чтобы увидеть Лексу. События с помолвки Гриффин помнит нечётко, но тот момент, когда Колхун-младшая заступилась за неё, ярким пятном запечатлён в её памяти. Она впервые почувствовала себя не какой-то грязной швалью. И это благодаря тому, что Александрия за неё заступилась. Наверное, из чувства благодарности Кларк так стремилась снова увидеть Лексу, но когда увидела её пьющую кофе, сидя в беседке, находящейся в глубине сада, окружающего особняк, Гриффин охватило непреодолимое желание прикоснуться к ней — поразительно было то, что, казалось бы, в полностью скрывающей большую часть тела одежде, эта девушка выглядела так же сексуально, как и на приёме. Может даже ещё больше. Или же просто восприятие Кларк сыграло с ней злую шутку, вынуждая сесть рядом — близко-близко — со своей невестой. Она не слышала ничего из того, что говорила организаторша, позволяя в основном вести диалог Кетсии. Лекса тоже вставляла время от времени свои ремарки, но и их Гриффин пропустила мимо ушей. Её внимание было сфокусировано на правом бедре Колхун-младшей, которого она, как будто невзначай, касалась несколько раз, ощущая мягкость ткани её штанов. Александрия проигнорировала эти действия своей невесты, впрочем как и потом, когда совсем обнаглевшая Кларк положила голову ей на плечо и ладонь на колено, сделав пару поглаживающих движений. Колхун-старшая была в шоке, но потеряла самообладание всего на какую-то долю секунды. Между ней и Кларк отношения заметно ухудшились, и, что бы она ни делала, Гриффин выскальзывает из-под её влияния, сближаясь с её дочерью. Поэтому, решив ослабить возжи, Кетсия и во время перерыва, сделанного специально, чтобы все участники настоящей встречи могли размять ноги, ни слова не сказала Кларк по поводу её поведения, рассудив, что не стоит её лишний раз настраивать против себя. События приёма послужили для неё уроком, который Кетсия выучила на пятёрку. Правильно говорят, что спешка нужна только при ловле блох. Если бы Колхун-старшая поторопилась, очередная ссора с Кларк сыграла бы против неё, а вместо этого женщина осталась только в выигрыше: Лекса, которая уже не могла больше терпеть рядом с собой гейскую активность, резко ответила Гриффин, когда они были в домике для гостей, куда за ней попёрлась Кларк, что ей «неприятны фривольные прикосновения озабоченной лесбиянки». Это заставило Гриффин спуститься с небес на землю и вспомнить, что для них обеих это всё не по-настоящему. Извинившись, в тот же момент Кларк уехала, сославшись на головную боль и сказав, что полностью доверяет подготовку свадьбы своей невесте и Кетсии. Последняя, заметив, что ледяная стена внезапно выросла между её дочерью и Гриффин, возликовала в душе. И Александрии стало понятно, что стоило сдержаться, ибо её опрометчивый поступок что-то разрушил в сознании Кларк и, возможно, отвернул от Колхун-младшей. Похоже, придётся заново работать над тем, чтобы заслужить благосклонность Гриффин, которая уже могла бы делать то, что попросит Лекса, а именно нарушить договорённости с Кетсией и не отправить после подписания договора о слиянии компаний в психбольницу. Главное, отвоевать свободу от матери, а затем уж Лекса разделит и будет властвовать. Да уж, как бы сказала Микаэла, ссора с Гриффин была недальновидным поступком. Совсем не дальновидным. ***       Свадьба подкрадывается совсем незаметно для Кларк. Всё то время с момента фиаско в особняке Колхунов девушка упорно работала над формулой нового препарата, способного стимулировать иммунный ответ на антигены вируса иммунодефицита, угнетая их способность блокировать распознавание человеческими макрофагами самих же антигенов, но у неё так ничего и не выходит — испытания на крысах не дают результата. Для чистоты исследования препарата необходим организм, у которого более-менее сходный с человеком геном, но для закупки партии шимпанзе и их содержания нужен значительный бюджет, а у компании Кларк нет на это денег. В этом году ей не удалось получить правительственный грант из-за недостаточной для презентации проекта разработки, а средства, полученные от нескольких сетей крупных клиник и медицинских центров за заказ партий препарата «Биллариуса-С», по большей части ушли на экономические издержки — закупку компонентов препарата, обслуживание оборудования, выплата зарплат и в том числе себе. Вопреки ожиданиям, новый препарат не пользуется высоким спросом. А всё из-за хлынувшего в середине весны экономического кризиса, ударившего по карманам средних и мелких предпринимателей, которые в итоге не смогли позволить себе заказ «Биллариуса-С». После слияния возможностей развернуться с её новым проектом будет намного больше. По крайней мере, она очень сильно на это рассчитывает. — Эй, хватит работать, — в пустующую лабораторию входит Рейвен. — Уже поздно. Твои «работнички» давно дома. — Конечно, это же не их фирма. А по трудовому законодательству я не имею право задерживать их сверхурочно, если не оплачивать это время вдвойне. У меня пока нет права на подобную щедрость. Рейес тяжело вздыхает. Раньше её подруга даже в самые трудные времена для компании старалась заканчивать раньше десяти вечера, потому что торопилась к своей любимой Еве. А теперь… завтра её свадьба. У неё были свои мечты, свои желания и своё видение, какой она должна быть, а вместо того, что самой заниматься планированием, она осталась безучастной, позволив другим, чужим людям заниматься подготовкой к празднику. Кларк потеряла вкус к жизни. — Слушай, — Рейвен подходит сзади и обнимает подругу, — тебе надо отвлечься от работы. А раз сегодня предсвадебный день… — И что? — Де-виш-ник! — Нет… я совсем не готова и… — Никаких отговорок и отказов не принимается! Гайя уже ждёт нас в машине. — Что?! В машине?! — Гриффин встаёт из кресла против свей воли, буквально выталкиваемая подругой. — Нет, я совершенно не одета для девишника. — Мы люди простые, специальных костюмов для девишников нам не нужно. Пойдём, просто расслабимся. Во время произнесения этих слов Рейес заботливо снимает с Кларк рабочий белый халат и уводит подругу из лаборатории, которая находится на одном из четырёх этажей, арендованных под фирму «Гриффин&Vita-Индастриз», чтобы отправиться в недавно открывшееся заведение в Нижнем Ист-Сайде, которое стало дико популярным в короткие сроки. Ещё бы, стрип-бар для геев, в городе, занимающем второе место по количеству геев в Штатах. Но Кларк пока неизвестно, куда они направляются. ***       Но этим вечером Рейвен Рейес оказывается не единственной, кто решил устроить девишник для своей подруги. Микаэла Мартин, обладающая невероятным даром убеждения и феноменальными способностями к шантажу и манипулированию, убеждает Кетсию, что традиции надо блюсти… и дать лишний повод прессе не дать забыть о важнейшем завтрашнем событии. И вот, в результате скоротечных дебатов, Мартин хватает под ручку Лексу, не скрывающую желания сбежать из особняка Колхунов, и отправляется в… секретное место. Александрии даже глаза закрыли атласной лентой, чтобы она не видела, куда её везут. Но в конечном итоге результат того стоил. — Добро пожаловать в «Ад»! — восклицает Микаэла, срывая повязку с глаз. Лекса оглядывается по сторонам: она стоит на верхушке лестницы, ведущей вниз, где больше половины снующих полураздетых и даже совсем голых девушек; приглушённый свет, отливающий розово-лиловым цветом, расслабляет, впрочем, как и музыка, доносящаяся, кажется, из каждой щели это огромного помещения. В воздухе витают сладкие, давно забытые ароматы, которые Александрия ни с чем не перепутает. Рядом кроме Мартин стоят ещё двое — Найла и Харпер. — Это лесбо-клуб? — Лучше, — Найла подмигивает. — Это стриптиз-бар для геев. Мы в зале для цыпочек. Пошли. Алински хватает Колхун за руку и ведёт вниз, где стоят отделённые небольшими стойками диваны, которые обслуживают каждый своя группа девочек. Макинтайер и Мартин следуют за ними. Лекса крутит головой по сторонам. Столько женщин она никогда не видела, в отличие от женского стриптиза, на который частенько ходили в школе — в элитных заведениях основывают те клубы, которые хотят отпрыски обеспеченных родителей. Поэтому и было позволено основание клуба «вольного танца», сборы которого проходили в стриптиз-баре, принадлежащем отцу одной из участниц, где за закрытыми дверями творилось то, что хотелось молодым людям. В общем, очередной повод устроить попойку и предаться разврату, как сказала однажды Кетсия, когда тайна клуба вольного танца наконец вскрылась.       И вот девушки уже усаживаются на диванчик, обитый красным бархатом. На небольшом стеклянном столике перед ними стоит меню, где представлены напитки и закуски, а на круглой мини-сцене у пилонов уже танцуют три девушки. Каждая уделяет всё своё внимание определённому диванчику. Тот, на котором сидят Найла, Харпер, Микаэла и Александрия, обслуживает высокая тёмноволосая латинка с глубокими карими глазами. Одежды на ней не больше, чем на остальных работающих здесь дамочках, но как только девушки становятся её клиентками, по приказу Найлы, которая, по-видимому, выступает организатором сего мероприятия, уходит на несколько минут, а потом возвращается, закутанная в длинный бежевый плащ. Теперь, когда ещё и к тому же принесли заказанную выпивку, Лекса расслабляется. У неё никогда не было мечтаний и планов на то, каким будет её девишник или свадьба, но быть сейчас здесь ей нравится. Она чувствует себя умиротворённо, расслабленно; получает удовольствие от созерцания того, как хорошенькая девица под музыку постепенно оголяется, наслаждаясь дорогим красным вином. И вроде всё отлично, только вот левое плечо ноет, заставляя Александрию исхитряться и не облокачиваться на него. Но благодаря приятной мелодии и нежному голосу исполнителя ей удаётся отдалить мысли об этом ощущении. You told me I would never see you walk away…* — Ого, и Титус тут! — стараясь перекричать музыку, восклицает Харпер. — Жаль, у меня нет матери, которая так бы заботилась, тайно присылая охрану. Круто. Мартин и Алински поворачивают головы в ту сторону, куда смотрит Макинтайер, а Колхун, тяжело вздохнув, прикладывает ладонь ко лбу. Кетсия и тут решила не выпускать её из-под наблюдения, а со стороны всем кажется, будто она проявляет заботу. Said you’d never break my heart Never leave me in the dark… — Подумать только, стоит какому-нибудь херу надеть парик и накладные ресницы, так его сразу начинают пускать в женские залы, — недовольно комментирует Микаэла. — А он не единственный, кто нас преследует, — подмечает всевидящая Харпер. — Твоя невеста-деревенщина тоже здесь. I guess there’s just some promises you shouldn’t make Shoulda known from the start… Убрав ладонь ото лба, Александрия встречается взглядом с Кларк, которая тоже заметила их компашку. Гриффин становится мрачнее тучи и больше не обращает никакого внимания на свою невесту. Благо, холодность, с которой девушки обменялись взглядами, не замечена никем, кроме Мартин. Макинтайер отвлекается, чтобы хлебнуть несколько глотков заказанного ей мартини, а Алински слишком занята приветливым маханием рукой в знак приветствия Гайе, которая машет ей в ответ. — Поразительное совпадение, что они тоже решили провести девишник здесь, — говорит Найла. — Пойду подойду поближе, поздороваюсь. И Алински поднимается с дивана, поправив чёрное с блёстками платье, едва-едва не сползающее вверх с её массивных бёдер. I’m in the dark Show a little loving Shine a little light on me… — Иди, иди, — провожая её взглядом, отвечает ей Микаэла, а потом шёпотом добавляет, да так, чтобы её могла услышать только Лекса. — Ага, как же, случайность! — Я тоже пойду к ним. Колхун уже поднимается, но Мартин опускает её обратно на диван. Show a little loving Shine a little light on me… — Нееет! — вопит Харпер. — Девишники надо проводить отдельно друг от друга. Это же твой последний холостятский день! — Это формальность, — отмахивается от неё Микаэла, обратив своё внимание на подругу. — У вас с ней что-то случилось? — Я всё исправлю. — Бля, что ты сделала, Лекса?! — Йоооу!!! Да, снимай всё! Вопль Макинтайер заставляет девушек обернуться на неё, а как раз в этот момент подстёгиваемая ей стриптизёрша бросает в неё лёгкий шарфик и начинает медленно расстёгивать свой плащ, закрепив левое бедро на шесте, а остальным телом извиваясь вокруг него в такт музыке. — Я облажалась. Она начала ко мне явным образом приставать. — И что? — Я говорила, что мне это не нужно. У меня и так неплохо выходило ей манипулировать. — А, и поэтому ты решила усложнить себе жизнь, начав всё сначала? Когда отвечаешь на чьи-то ухаживания, необязательно давать то, что в итоге от тебя хотят получить. Можно намекать, делать вид, будто ты заинтересована, но при этом держать ноги сдвинутыми. Это не так трудно. — Вы все меня бесите. Ты, Иллайас, Джон… Вы все лучше знаете, как мне вести себя, чтобы вынести выгоду в обход Кетсии из этого псевдосоюза, но никто не спрашивает, как мне будет комфортнее. I’m in the dark I can’t see Can’t see it… — Тебе будет комфортнее в кресле генерального директора компании, а туда ты не усядешься, если Кларк сдаст тебя в психушку на радость твоей матери. Так что ты должна понимать, куда надо засунуть свой комфорт. Прекрати быть такой инфантильной! — Мой план тоже работал, и при этом я ощущала себя вполне комфортно. — Расскажи об этом сомкнутым бровям Гриффин. — Я же сказала, что всё исправлю. Ты меня только задерживаешь здесь. Александрия предпринимает очередную попытку встать, не замеченную Макинтайер, которая поглощена созерцанием стриптиза, но Мартин снова заставляет подругу сесть. — Пережди. Она сейчас на взводе. Пусть подуспокоится, тогда будешь исправлять ситуацию. Наслаждайся зрелищем. И Микаэла подзывает официантку, из одежды на которой лишь трусики и нарисованные розовые цветочки вокруг сосков, и заказывает ещё выпивки. А тем временем стриптизёрша уже освобождается от плаща, под которым ещё достаточно одежды, и кидает его Лексе, ошарашенной данным событием. Тупо смотря то на плащ, то на продолжающую расслабленно стекать по шесту вниз танцовщицу, старательно раздвигающую ноги и проводящую ладонью от кромки трусиков до середины бедра, где начинается край чёрных сетчатых чулок, и при этом как бы невзначай приподнимающую коротенькую юбчонку, давая увидеть больше оголённого тела, Колхун пребывает в состоянии неловкого оцепенения. Хорошо, что оно длится совсем не долго. — А трогать можно? — склонив голову набок, спрашивает Александрия, всё ещё держа в одной руке плащ, а в другой бокал с недопитым коктейлем. — Нет! — отвечают ей в один голос подруги. Их ответ Александрии абсолютно точно не приходится по вкусу. Feeling my way back to you I can’t feel Can’t feel it Can’t feel it… ***       Вечер проходит весело… Для Харпер. Она накидывается всем, что видит, и её охватывает эйфория, уже граничащая с сумасшествием. А Найла как ушла поздороваться, так и пропала из виду, оставив подруг развлекаться одних. Впрочем, так же поступила и Гайя. Мартин уверена, что они ушли вместе и с тех пор ни на секунду не возвращались — она внимательно следит за компанией Гриффин, которая практически глаз не спускает с них. Её насупленный взгляд и методическое поглощение всего спиртного, что приносит официантка, не дают Микаэле расслабиться и получать удовольствие от вечера. Кларк зла, а свадьба завтра. После останется всего какая-то пара-тройка дней, максимум неделя, прежде чем Александрия перестанет быть нужна Гриффин и Колхун-старшей. Всё очень плохо, а Лекса в полулежачем положении с наслаждением наблюдает за тем, как стриптизёрша в угоду ей извивается в танце и трогает себя. Смотря на это, Колхун каждый раз впивается ногтями в верхнюю поверхность бёдер, оставляя вмятины даже сквозь плотную ткань чёрных обтягивающих джинсов, когда стриптизёрша сминает ладонями громадные упругие голые сиськи, звонко ударяющиеся друг о друга. — Обожаю женский стриптиз, — срывается с губ Лексы. — Бля, точно! Кхы-кхы, — выкрикивает Макинтайер и закашливается. — Тебе всегда нравилось на такое лупиться. Ебать… я только что поняла! Ты всегда подавала розовые сигналы, но никто их не замечал!!! — Дура. Между прочим, по статистике женщин больше возбуждает вид женского тела, чем мужского, и это никак не связано с ориентацией. Ты, кстати, тому ярчайший пример. Вон, чуть ли не кончаешь, глядя на неё. Александрия указывает на стриптизёршу, при этом даже не обращая внимания, следит ли за её жестом Харпер. А Макинтайер и не следит, не отрываясь, любуется, как девушка у шеста качает аппетитными бёдрами. — Да-да-да, хи-хи!.. Мартин закатывает глаза, делая глоток… воды. Кто-то же должен оставаться в трезвом уме и твёрдой памяти, чтобы все добрались домой без приключений и компрометирующих фото, сделанных наводнившими улицу рядом со входом в «Ад» журналистами. А ещё она обеспечила свободу от Титуса, сообщив охране, что в клуб под видом женщины проник коп под прикрытием, ищущий материал, чтобы закрыть это заведение. И что уж там, «Ад» есть за что прикрыть. — Хочу приват-танец! — заявляет Макинтайер. — Хоти. — Фу быть такой скучной, Лекс. — Я не скучная, мне лень вставать и идти до вип-комнаты. — Тебе прооосто необходимо взбодриться! Вот, держи. Колхун опускает взгляд вниз на протянутую ладонь. В глазах сразу темнеет, как только она видит небольшие голубые таблетки. Голова начинает болеть, перестаёт хватать воздуха. Единственное желание — уйти. Сбежать. Похожими таблетками её травили в психушке, и эти воспоминания резью отдаются во всём её теле, особенно те моменты, когда проходило время и её охватывала дрожь, судороги и различные видения из прошлого и будущего, а иногда и вовсе несуществующей реальности. — Всё в порядке? Нервно сглотнув, Лекса поднимает взгляд на Мартин, но при этом глаза её двигаются из стороны в сторону, она часто моргает, словно пытаясь стряхнуть пелену, мешающую ей видеть. — Да… Мне надо… в туалет… Александрия медленно встаёт, держась за спинку дивана, и уходит, глазами ища указатель о местонахождении уборной. Микаэла провожает её обеспокоенным взглядом, не упуская и тот факт, что, влив в себя остатки из своего стакана, поднимается и куда-то идёт Кларк. Она скрывается среди других девушек, поэтому Мартин не успевает проследить, куда направляется невеста её подруги. — Ха, как быстро её позвала природа! — комментирует Харпер. — Заткнись. ***       Туалет находится не сразу. Но когда Лекса наконец оказывается там, то открывает кран с холодной водой, подставляет под струю сложенные ладони. Ледяная вода обволакивает лицо девушки, даря горящим вискам секундное облегчение. Ожидание того, что хотя бы здесь будет потише, но, кажется, наоборот, музыка играет ещё громче. Наверное, чтобы заглушить другие звуки, обычно наполняющие пространство уборной. Упершись ладонями о края мраморной раковины, Колхун стеклянным взглядом смотрит, как стекает вода. Редкие капли падают с её лица, но остаются незамеченными, как и звук открывшейся кабинки. — Ой, посмотрите, кто здесь! Голос позади заставляет Александрию резко обернуться. Её невеста, раскачиваясь на ходу, подходит к раковине, около которой стоит Колхун, оттесняет её и, наклонив голову, захватывает ртом струю воды, полощет рот и сплёвывает. — Тебя тошнило? — Хе, да. Тебя тоже или аристократки не блюют? Стоя близко-близко, Лекса хорошо видит глаза Кларк. Её зрачки расширены, со лба стекают капельки пота. Она часто дышит, словно до этого момента бежала стометровку. — Тебя прёт? — Нет. Гриффин отворачивает голову в сторону, но Александрия хватает её за подбородок, разворачивая лицом к себе. — Пусти, иначе я закричу. — Кричи, тебя всё равно никто не услышит. Что ты принимала? — Бухло разное… кажется, экстази… — Чем ты думала, когда мешала наркотик с алкоголем? Должна бы знать, что один усиливает эффект второго. — Мне похуй. Отстань! Убери руку, а то нахуй кожа загорится от прикосновений к озабоченной лесбиянке. Её задело. Те слова, что Александрия сказала ей в гостевом домике, болью отозвались в сердце, хоть и не в первый раз ей приходилось слышать нечто подобное. Просто тогда ей казалось, что Колхун-младшая довольно дружелюбна, насколько в принципе она могла быть такой при всей её внешней сердитости, а на деле оказывается, Лекса так же презирает её, как и Кетсия. И больно было не от того, что её в очередной раз заставили почувствовать себя грязной, а из-за осознания простой истины — она так и не научилась разбираться в людях. — Послушай, Кларк, я не хотела говорить того, что сказала… — Да пошла ты… — Дослушай, — тон, который требует, чтобы не смели перечить, заставляет Гриффин замолчать. — Я действительно не хотела, чтобы те слова сорвались с моих уст. Ты просто не вовремя попалась под горячую руку. Я злилась и сорвалась на тебе. — И почему же ты злилась? — По этой причине. На этих словах Лекса слегка приподнимает край рубашки, оголяя животик. В розо-фиолетовом свете тёмным пятном там красуется огромный синяк. — О господи… тебя били? — Да. — Почему?.. — Потому что я заступилась за тебя на помолвке. — Правда? — Кларк растерянно смотрит на синяк. — Это из-за меня?.. — Я знала, что так будет, и мне не жаль. Ложь. Всё ложь, от начала и до конца, кроме факта об избиении. Но Кларк покупается, а значит, результат достигнут. Гриффин на мгновение прикрывает глаза, а по виску стекает очередной ручеёк пота. Недолго думая, Александрия отрывает от рукава рубашки небольшой клок ткани, смачивает его в ледяной воде и, легонько отжав влагу, прикасается им ко лбу своей невесты, прерывисто и точечно, задерживаясь чуть дольше на виске. — Тебе нужно поехать домой, Кларк. Гриффин открывает глаза. В её взгляде что-то меняется. То ли от принятых ей веществ, то ли из-за слов, которые только что услышала, она смягчается. — К тебе или ко мне? — Прости? — К тебе или ко мне домой, плохая девочка? Последняя фраза произнесена шёпотом и на ухо, едва заметно задёргавшееся, когда горячие дыхание Кларк опаляет его. — Тебе нельзя в таком виде показаться перед репортёрами. Завтра свадьба, а значит, всё должно пройти идеально. — Хочешь помочь мне подготовиться? Гриффин опирается о тело Колхун, но та отстраняется. — Больно. — Ой… может, мне правда лучше уехать домой? Несмотря на довольно-таки яркий намёк Лексы, что она не испытывает желания её близости, Кларк заключает её в объятья. Но Александрия вновь даёт ей понять, что сейчас она не намерена обниматься. Хотя, она скорее априори не намерена. — Я попрошу Микаэлу, чтобы она тайно вывезла тебя отсюда. Нам не нужен скандал. — Ты такая милая… — Нет. Даже когда сплю. Гриффин хихикает, даже не понимая, что её невеста вовсе не шутит. Через каких-то шесть часов в здании мэрии будет заключён брак, санкционированный вовсе не небесами. И ему ничто не должно помешать.