The Bonds of Family

      Всего час сна — и Лекса, уже одетая, с уложенными волосами поднимается на лифте на третий этаж здания мэрии. До начала церемонии, которую было решено сделать закрытой, так как брачующиеся только поставят свои подписи после короткой напутственной речи, остаётся каких-то полчаса. Никого лишнего не будет — только родственники и близкие друзья. Хотя и тех оказывается слишком много. Вся родня Кларк съехалась. Не только те, с кем Колхуны познакомились во время посещения семейной фермы Гриффинов, но и те, кому удалось сбежать из отчего дома далеко-далеко, не оставшись, точно мулы, пахать ради роста урожая, который может в один момент быть уничтожен частыми для штата Флориды торнадо. Ещё бы они не приехали, если для проведения свадебного банкета был арендован весь отель «Плаза», чтобы приглашённые гости могли подняться в свои номера, когда устанут или переберут с алкоголем, как это обычно бывает на свадьбах, или если кому-то захочется уединиться, или уложить детей… в общем, Кетсия предусмотрела все возможные варианты, когда выбирала место.       Третий этаж практически пуст. Конечно, в некоторых кабинетах сидят и работают люди, но в огромной приёмной мэра никого. Только его секретарша одиноко сидит за столом, скучающе посматривая на дверь, противоположную той, через которую входит Лекса, но не ведущую в кабинет мэра. Заметив Колхун, девушка оживляется, улыбка трогает её губы, но ответной реакции на свою приветливость она не получает. Александрия, кивнув в знак приветствия, жестом указывает на противоположную дверь. Секретарша, словно поняв немой вопрос, активно кивает, не переставая улыбаться, но так и не удостаивается внимания Лексы, которая вальяжной походкой направляется к той загадочной двери. Потянув ручку, Колхун попадает в ещё одну комнату, но намного меньше в масштабе, чем приёмная. Здесь обычно дожидаются аудиенции мэра те, кто не хочет случайно столкнуться с теми, с кем имеют разногласия — неплохой ход во избежание возникновения конфликтов в стенах мэрии. В комнате стоит маленький столик с вазой, в которой стоит роскошный букет цветов, пара-тройка мягких кресел, небольшой резной шкафчик, в котором стоят символы республики и свободы, и диванчик, на котором сейчас сидит в прекрасном, ослепительно белоснежном свадебном платье о чём-то загрустившая Кларк, даже не заметившая, что больше не одна. — Планируешь опоздать на собственную свадьбу? Гриффин вздрагивает, резко оборачиваясь на знакомый голос. Её глаза широко распахиваются, точно готовы выпасть из своих орбит и покатиться по полу подальше от увиденного. — Ты… ты в смокинге?.. Колхун пожимает плечами и, расстегнув пуговицу своего пиджака, подходит к дивану, грациозно усаживаясь на него и закидывая ногу на ногу. — А что? Не одобряешь? — Одобряю, но… зачем??? Я думала, ты тоже будешь в платье. — Кетсия так же думала, но я решила попытаться довести её до сердечного приступа. К сожалению, она из тех, кого и лопатой не убьёшь. — Наверное, это от того, что ты не знаешь, как ей пользоваться. — Ух ты, ты шутишь. Значит, тебе не настолько грустно, как кажется на первый взгляд. — Что?.. Нет, я не грущу, — Александрия одаривает свою невесту скептическим взглядом, всем своим видом показывая, что она не верит. — Ладно, может чуть-чуть. Просто Рейвен обещала кое-что привезти, но её нет, а свадьба уже почти началась… — Что-то новое? — Что??? — Ты хочешь соблюсти свадебную традицию и тебе не хватает чего-то нового. — Глупости… эта традиция распространяется только на церковные церемонии, а у нас гражданская. — А вот и нет. Свадьба есть свадьба, и традиции едины. Тем более, ты сама им следуешь. Что-то голубое, — Колхун указывает голубой бантик, красующийся по краю платья в ложбинке между грудями. — Вот что-то взятое взаймы, — аккуратно Лекса постукивает пальцем по тёмно-зелёному камню, инкрустированному в кольцо, которое она ранее видела на руке у Эбби. — А вот, похоже, что-то старое… Легонько проведя пальцем по всё ещё блестящей, но невооружённым глазом видно, что уже не один десяток лет существующей в этом мире заколке, Колхун смотрит на невесту, ожидая подтверждения своих слов. — Окей. Да, ты права. Довольна? — Сейчас буду. И тогда Александрия достаёт из кармана небольшую бархатную продолговатую коробочку. Как только крышка откидывается, с интересом подавшаяся вперёд Кларк видит лежащий на дне коробочки браслет из белого золота с довольно толстым витиеватым плетением. — Это… — Да-да, что-то новое, — Лекса достаёт браслет и надевает его на правое запястье Гриффин. — Свадьба спасена. Всё это время взгляд Колхун был сосредоточен на браслете и его застёжке, но когда она переводит его на Кларк, то замечает, что та как-то странно смотрит на неё. — Что? — Спасибо, Лекс. — Н-да, у тебя проблемы с пониманием сарказма. — Я не… про свадьбу. Спасибо, что вчера отправила меня домой. Я была в ужасном состоянии, и мне стыдно. Ты не подумай, я обычно даже не пью, не то чтобы принимать наркотики… — Расслабься, Кларк. Мне всё равно. Гриффин опускает взгляд. И зачем она только что-то пытается объяснить? Ей же нет дела до того, что о ней подумает Александрия. Или есть? Она сама не знает, почему ей так важно объяснить Колхун, что она не такая, какой предстала перед ней вчера… ***       Всего каких-то пять минут, потраченных регистратором на рутинную речь, закончившуюся подписанием девушками очередного соглашения, и «счастливые» новобрачные отправляются на банкет, где их ждёт основная масса гостей. По выходе из мэрии их встречают журналисты, до смерти изголодавшиеся по сенсациям и эксклюзиву. Каждый, даже самый задрипанный репортёришка пытается пробиться сквозь сотрудников личной охраны и кордона полицейских, призванных сохранять порядок и безопасность. И надо сказать, последние не зря едят свой хлеб.       Отель «Плаза» украшен и снаружи, и изнутри. Полиция оцепила целый квартал, и поэтому на улицах возле отеля ни единого постороннего. По пустынной улице едет кортеж с новоиспечёнными жёнами и теми, кто был с ними в мэрии. Перед входом в отель расстелена красная дорожка. Около дюжины швейцаров встречают прибывших. Один из них — мужчина в летах с окладистой ухоженной бородой — открывает дверцу лимузина и подаёт руку, облачённую в белоснежную, накрахмаленную перчатку, сначала Александрии, а затем и выходящей за ней Кларк, и они вместе идут внутрь. Гриффин взволнована. Даже больше, чем когда ставила свою подпись. В мэрии всё было точно в тумане то ли из-за того, что девушка приняла на своём девишнике, то ли потому что до сих пор не до конца верит, что это происходит с ней, но, переступив порог «Плазы», девушка каждой клеткой кожи ощущает на себе, насколько реально происходящее. В холле отеля уже толпятся её многочисленные дальние родственники, некоторых из которых она даже никогда не видела, радостные друзья, искренне поздравляющие и просящие показать кольцо, восторженная Джоди Колхун, не присутствовавшая в мэрии — ведь кто-то должен был командовать здесь, чтобы банкет прошёл идеально — восклицающая, как она счастлива принять её в семью… Все эти люди, обступившие Кларк практически вплотную, заставляют её панически вцепиться в рукав пиджака Лексы, которая уверенно раздвигает всех в разные стороны, словно они какие-то картонки, держит путь в коктейльный зал, где дожидаются новоиспечённую чету Колхун-Гриффин гости. Здесь-то и начнётся торжество. Вроде всё так же, как и на репетиции, но у Кларк стойкое ощущение, что что-то по-другому. Может, это из-за присутствия тех родственников, которые приехали сегодня утром, а может, всё дело всего лишь в восприятии. И нервах. Определённо, Гриффин нужно успокоиться. — Не забывай улыбаться. Иначе кто-то может решить, что ты со мной не счастлива, — раздаётся над самым ухом Кларк. Губы Гриффин вымученно растягиваются в улыбке. Она принимает бокал, протянутый её теперь уже женой, и начинает притворяться счастливой и радостной супругой. К сожалению, из неё выходит ужасная притворщица.       А тем временем Кетсия берётся говорить речь, которую многие из присутствующих уже слышали. Она лишь добавляет несколько поздравительных фраз, прозвучавших слишком неискренне. После речи Колхун-старшей ведущий свадебного торжества сообщает, что наступает время сделать фотографии, а для этого необходимо пройти в другой зал. Некоторые уже спешат туда — любители красоваться на камеру. Микаэла, являющаяся подружкой невесты, одна из них, к неудовольствию раздосадованной Лексы стремительно покидает зал, но поднимается наверх в свой номер — время сменить платье. Многие из гостей, считающие себя светскими львицами, тоже поднимаются в свои номера, чтобы блистать на фото в других одеяниях. У Кларк тоже есть другое платье, но сейчас она хочет оставаться в наряде от Веры Вонг. — Прекрасно выглядите, — к девушкам подходит Мэнди Блейк. — Как ощущение? Всё-таки вы как-никак чуть больше часа, как женаты. Помню, я после церемонии много пил, потому что мне казалось, что моя клятва не была достаточно хороша и расстроила Аврору. Но у вас, кажется, не было ничего подобного, миссис и миссис Колхун. Никогда раньше ничего подобного не говорил. Странно звучит, вы согласны? — Да уж, и правда странно, — соглашается с мужчиной Лекса. — Особенно при том условии, что у моей замечательной супруги осталась прежняя фамилия. — Правда? И почему же? — Мы решили, что нам больше к лицу фамилии, данные при рождении. — Понимаю, понимаю, — губы Мэнди расплылись в гаденькой улыбке. — Не все лица подходят под аристократичную фамилию Колхун и не каждая фамилия достойна такой стати, — мужчина осматривает Александрию с ног до головы. — Вот фамилия Блейк вам бы точно пришлась к лицу. Александрия Блейк… ммм… звучит, словно синоним «чистой крови». Гриффин опускает взгляд. К сожалению, её бокал опустел, иначе бы она залпом выпила всё содержимое. Хоть и свадьба у них с Лексой фиктивная, ей всё равно неприятно слышать слова Мэнди — они просто унизительны. — Как ваша дочь? — резко меняет тему Колхун. — Я слышала, она, хмык, сейчас много путешествует. — Да… знаете, я оставил свою жену в одиночестве, а Аврора ненавидит оставаться одна. Всего хорошего, девушки. Блейк откланивается. Его улыбка смотрится жутковато на перекошенном злобой лице. Разговор об Октавии привёл Мэнди в такое состоянии. И хотя Александрия спросила про Блейк-младшую, она-то точно знает, где сейчас Октавия. — Мне нужно ещё выпить, — говорит Кларк, молчавшая до этого времени. — Не налегай на выпивку. Нам ещё как минимум часов пятнадцать надо быть бодрячком. — Плевать. И Гриффин срывается с места, следуя за официантом, куда-то понёсшим поднос с полными бокалами, в то время как Колхун, поправив волосы, направляется вслед за гостями в зал, где уже многие делают памятные фотографии. ***       После вынужденной фотосессии к великой радости родственников Гриффин всех приглашают в банкетный зал, где начинается праздничный обед. У каждого гостя своё место за определённым столиком. Обычно за первым столиком сидят новоиспечённые супруги, их родители, а также подружки невест — и в этом традиция не нарушена. Второй столик по обыкновению занимают родственники, но так как их слишком много, здесь сидят только самые близкие, да и тем нет особо места. Поэтому некоторые родственники занимают столики, находящиеся вдали от «молодых» — того требует канон.       Обед потрясает разнообразием и количеством блюд и напитков. Смотря на «Florette Sea&Earth» в своей тарелке, Кларк, узнавшая название этого салата от Александрии, хмурится от мысли, сколько ушло на всё средств вместе с репетицией. Кстати, тогда обед был намного скромнее. Оно и понятно: в каждой хорошо отрепетированной сцене должна быть толика неожиданности, иначе недолго и погибнуть от тысячекратного дежавю.       Время идёт, и всё больше гостей изъявляют желание высказаться. Не считая того, что большинство из них лично Кларк не знакомы или знакомы, но буквально пару-тройку недель, в основном из-за того, что встречала их на светских мероприятиях, где появлялась вместе с семейством Колхун, все без исключения говорят о том, насколько хорошо они знают их с Лексой пару, совершенно искренне радуются тому, как красиво девушки смотрятся вместе и желают, чтобы счастье сегодняшнего дня новоиспечённая чета Гриффин-Колхун пронесла через всю жизнь. «Боже упаси», — думается Кларк, когда она слышит это пожелание. Но нельзя не признать, что их пара действительно красивая. Была бы, если бы у этого брака могло быть будущее. Но проблема в том, что время от времени Гриффин приходится самой себе напоминать, что между ней и Александрией нет и не может быть ничего. И хотя как в тумане, но всё же она помнит, что Колхун говорила ей, будто всего лишь сорвала на ней злость из-за нанесённых кем-то другим побоев, Кларк понимает, что на самом деле Лексе противны её прикосновения. Но Гриффин больше не пытается строить из себя обиженную девочку. Она абстрагируется от происходящего, тихо-мирно дожидаясь момента, когда она распрощается навсегда с этой проклятой семейкой напыщенных индюков, кичащихся своим мнимым превосходством из-за «голубой крови» и горы денег за плечами. Но разве можно быть спокойной, когда она сидит всего в двадцати сантиметрах? Александрия с улыбкой а-ля Мона Лиза ведёт беседу со своей тётей. На протяжении всего ужина Гриффин на пределе сил пытается противостоять желанию протянуть к ней руку, провести пальчиком по нежной коже кисти, покоящейся у неё на бедре. Да, Колхун использует его как подставку под свою ладонь, и Кларк даже пошевелиться боится — вдруг тогда Лексе вздумается убрать руку и больше не будет этой желанной, но мимолётной близости. К сожалению, всему приходит конец, и Александрия встаёт, извинившись, и уходит в уборную, сообщив, как принято каноном светского общества, что ей необходимо попудрить носик. Гриффин провожает её взглядом, пока она не скрывается за поворотом. Джоди предпринимает попытку завести беседу с женой своей племянницы, но отвлекается на речь мистера Адельштейна. В силу своей начитанности и степени доктора в области философии Джо достаточно красноречивый оратор, слушать которого одно удовольствие, и на радость Кларк тётя Александрии не отказывает себе в нём. Но скучать Гриффин не приходится, так как на место Лексы подсаживается Алински. — После него будет трудно кому-либо что-то говорить, — заводит разговор Найла. — Лично я не рискну, уж извини. — Можешь сказать сейчас или передать через Гайю. Я заметила, что вы сблизились, но хочу попросить тебя перестать делать то, что ты делаешь. — И что, по-твоему, я делаю? — Разрушаешь их с Джаспером отношения. Неужели свободных девушек мало? — Настоящие отношения ничто не разрушит. Да и вообще, не тебе бы мне советовать. Сама-то позволила влезть третьему в вашу с мисс Дрейк пару. Да и не кому-то похожему на меня, а Лексе. Скажи, каково это — спать в одной постели с сатаной? — Что ты имеешь в виду?.. — А ты не знаешь? — Алински дёргает бровями. — Кстати, шикарный браслетик. У того, кто его купил, определённо бездна вкуса. И, легко коснувшись украшения на руке Гриффин, Найла встаёт и уходит, оставляя Кларк со множеством вопросов в голове. Опустив голову вниз, девушка задумчиво смотрит на свой браслет. Он ведь действительно шикарен. ***       А тем временем Найла покидает зал, держа вполне конкретный путь — в уборную. Причём, именно в ту, куда незадолго до этого пришла Александрия. Открыв дверь, Алински осторожно заходит, тут же закрывая за собой. Колхун стоит перед зеркалом, наигранно поправляет волосы, перебирая завитки, созданные лучшим стилистом Нью-Йорка. — Здесь никого больше нет? — нервно спрашивает Алински, бросая беспокойный взгляд на кабинки. — Ни души. Сделала? — Да. Не знаю, какие игры ты ведёшь, да и вообще не моё это дело, но я хочу получить проценты с этой аферы. — Очаровательно, о чём это ты? — Ой, Лекса, я всю жизнь тебя знаю, и будь я проклята, если ты не затеяла всю эту канитель со свадьбой только ради того, чтобы прибрать к рукам компанию этой девушки. — Подруга, тебе надо начать меньше пить и больше закусывать, а то уже твоему забальзамированному мозгу мерещатся какие-то заговоры. — Ясно. Блядь, я как-то думала, что поговорим, как подруги, но, видимо, тебе надо кнутом пригрозить. Я сейчас пойду обратно и скажу Кларк, что ты попросила меня сказать ей всё то, что я сказала. — И что будет? — Скандал. Потому что потом я скажу достопочтенному семейству Гриффин, что их девочку хотят использовать, выдоить и выбросить где-нибудь поблизости от их фермы… что они там выращивают, апельсины? Как думаешь, они отреагируют достаточно сдержанно или устроят потасовку? Александрия поворачивает голову на Алински, которая с видом победительницы облокачивается о дверь спиной, ожидая ответной реакции. — А тебя разве не учили, что если совать пальцы в розетку, возникнут плачевные последствия? — Конечно, учили, поэтому у меня с собой всегда есть резистор, — Найла демонстрирует экран своего телефона, на котором видно, что идёт запись разговора на диктофон. — Как видишь, я хорошо подготовилась. — Сколько ты хочешь? Алински останавливает запись, пряча мобильный в свой клатч из крокодильей кожи. — Мне не нужны деньги. — Ты же сказала, что хочешь процент. — Верно. Меня устроит, если ты отдашь проценты кровью. — Не понимаю. — Я знаю, что у тебя есть люди, которые могут убрать мешающего человека. Помоги мне избавиться кое от кого, и мы в расчёте. — А тебе не кажется, что твой процент завышен? Впрочем, как и твоё чувство собственной важности. Я же могу точно так же своим «людям» поручить избавиться от тебя и буду спокойно спать. И не придётся платить тебе кровью за немоту. — Давай, ты можешь так поступить, но мы со школы хорошо работаем в связке. Спроси себя, хочешь ли ты потерять такого союзника, как я? Потому что если вдруг что, я тебе помогу. Без вопросов, как сейчас. Лекса усмехается. Найла как обычно слишком много на себя берёт, но нельзя не признать её правоту, ведь оно и правда — Алински одна из немногих, кто ни разу её не подвёл. Пусть с ней они и не так близки, как с Микаэлой, но тем не менее многое из того, что она доверила Найле, оказалось похороненым под ста слоями её лжи. Она даже взяла на себя вину за смерть парня на одной из вечеринок, устроенных Лексой, сказав, что является организатором. Тот парень получил передозировку кокаином, который достала Колхун, и это было бы третье её привлечение за хранение наркотиков, которое точно закончилось бы судом, в то время как Найла отделалась лишь пробацией. — И кому же теперь не повезёт? — Имя: Джаспер Джордан. Жених подруги твоей жены, если ты не помнишь. — Отчего же, я не страдаю амнезией. Можно узнать, зачем тебе это? — Заметь, я вопросов не задавала. — Извини, но ты меня тоже просишь не кости бросить. — Хорошо. У Джордана с Гайей есть строительная фирма, и во владении у каждого по пятьдесят процентов акций. Конечно, небольшая, но если вложить капитал, можно превратить в огромный холдинг. — Тебе нужна эта фирма? — Да. Если Джордана не станет, то его доля перейдёт к Гайе. А уж умирающую от горя девушку нетрудно охмурить. Пару ласковых слов, комплиментов, безграничная поддержка… Туда-сюда и всё, свадьба. И я встану во главе компании. — Хм… ты уверена, что вторые пятьдесят процентов достанутся Гайе? — Да. Джордан сирота, да и она поделилась со мной, что пару месяцев назад они составили двойное завещание, предусматривающее наследие одним части фирмы другого в случае безвременной кончины кого-нибудь из них. Для сохранения целостности фирмы. — Как это мудро… и удобно. Для тебя. Скажи вот, а тебе его не жалко? — Не тебе об этом спрашивать. Так мы договорились? Колхун поворачивает голову, оглядывая Алински с ног до головы. — Договорились. Найла расплывается в довольной улыбке, после чего девушки по очереди покидают уборную: сначала Колхун, потом через несколько минут Алински. Дед Александрии всё вещает и, по-видимому, сейчас он рассказал какую-то весёлую историю, потому что гости смеются, среди которых и Иллайас, навострившийся выступить следующим. Лекса едва заметно кивает ему, направляясь к бару в противоположном от него направлении. Бармена на месте нет, но зато есть Микаэла, ожидающая подругу с двумя бокалами бурбона. — Как там с Шлюхински, удачно? — сходу интересуется Мартин, пододвигая бокал к Лексе. — Удачно. Не считая того, что ей вздумалось повыкручивать мне соски. — Мило. Надеюсь, ты-то ей в ответ их вообще вырвала. — Я решила быть мудрее, поэтому погладила собаку вместо того, чтобы её пристрелить. Мне надо встретиться с Джоном и как можно скорее. — Легко сказать. Титус пасёт тебя и днём, и ночью. — Уверена, ты что-нибудь придумаешь. И, выпив залпом всё содержимое бокала, Колхун уходит, возвращаясь к своей чересчур задумчивой жене, которой ой как есть о чём задуматься. ***       Время близится к полуночи, и уже гости по традиции перемещаются в следующий зал, где могут размять кости после довольно-таки плотного праздничного обеда. Кларк успевает сходить в их с Лексой номер, куда заблаговременно были привезены некоторые вещи обеих, чтобы завтра утром или, скорее, днём было во что одеться, и там сменить своё роскошное платье от Веры Вонг на простенькое, короткое белое платье, на тоненьких бретелях и с глубочайшим вырезом. Плотно прилегающая атласная ткань подчёркивает каждый изгиб тела Гриффин, в том числе и её роскошные буфера. Благодаря им её и замечает Кетсия, направившаяся прямиком к ней, заставив ту изрядно забеспокоиться. — Мне показалось, вы меня избегаете, Кларк. — Вовсе нет, я… — Когда придёт время молодым покинуть торжество, вы пойдёте не в номер для новобрачных, а к вам в квартиру. — Простите, что?! — Так будет лучше со стратегической точки зрения. Нет возможности у гостей и приглашённой прессы протиснуть свои носы к вам под одеяло, вследствие чего будет меньше пересудов и разговоров пойдёт, как в СМИ, так и в свете. — Но… — Не спорьте. Я уже отправила людей отвезти некоторые вещи Лексы к вам домой. Помните, главное создать правдоподобную картинку. Красивую и сладкую, чтоб всем понравилась и неудобных вопросов не возникло. Гриффин даже ответить ничего не успевает, а уже Колхун-старшая покидает её общество. И явно не для того, чтобы потанцевать под клубную музыку. Было бы странно увидеть эту степенную женщину, отжигающую на танцполе под «Том Боксер feat. Richy B & Morena — Dime Que Si». Да и вообще, большая часть старшего поколения либо уже покинула празднество, либо находит место в уголке, где потише, общаясь там друг с другом. Но некоторым всё же по душе оказывается тряхнуть стариной и показать молодёжи, как отрывались они, когда были молодыми. И, конечно, к числу этих людей относятся оба дяди Кларк. Клифф двигается в такт музыке, не пропустив ни одной песни. Его бы жена могла сказать, что такими темпами он приближает смерть, ибо полгода назад ему поставили диагноз тромбоз глубоких вен нижних конечностей. И хотя он получает адекватное консервативное лечение, риск образования тромбоэмболии лёгочной артерии всё же остаётся. Дядя Элвин явно перепил, а потому совсем упускает из виду своих дочерей, которые, кажется, давно ушли в отрыв. А дети Эйдана уже, должно быть, спят, ибо Натали ушла с ними в номера, пока их папа беззастенчиво подкатывает к какой-то аристократичной профурсетке.       Кларк не танцует. Она и так уже дико утомлена и единственное, о чём дуумает, так это о постели в своей квартире, где они с Лексой проведут ночь. Нет, секса не будет, но одна только мысль о том, что Александрия ляжет рядом с ней, возбуждает в Гриффин смелые фантазии, которые никогда не не сбудутся. Но ведь никто не запрещает мечтать.       А вот предмет мечтаний Гриффин куда-то скрывается. Её не видно в зале среди танцующих или беседующих в относительно тихом месте со столиками и диванчиками, предусмотренными для того, чтобы уставшие танцевать могли перевести дух. Сначала Кларк думала, что её супруга уединилась с Микаэлой, но Мартин, словно доказывая, что она никак не причастна к пропаже Колхун-младшей, постоянно мелькает перед глазами. Между прочим, храни бог эту самую Микаэлу, ибо пока все гуляют и развлекаются, она стоит на страже чести кузины Кларк Ханны, прерывая неумелый пьяный флирт той не с кем иным, как Иллианом Серини. Девушка пьяна просто в дым, и Мартин считает своим женским долгом уберечь её от непоправимой ошибки, а потому отводит Ханну в её номер. Разумеется, никто не скажет ей за это спасибо.       Времени проходит уже много, а Александрии всё не видать. Кларк уже подумывает, чтобы проверить их номер — вдруг её жена ушла туда, чтобы ненадолго прилечь и отдохнуть, но ей не приходится, так как Колхун-младшая совершенно волшебным образом внезапно оказывается рядом с ней. Как раз в это время диджей прерывает свою работу. Вместо него на небольшой сценке расставляют музыкальные инструменты — пора живой музыки, которую так обожает Кетсия. — Смотрю, платье ты переодела, но браслет не сняла, — оценивающе оглядывая жену, говорит Лекса. — Мне сказали, что он шикарен, поэтому я просто не могла снять его. — Аа… но ты не забудь вернуть его после торжества мне обратно. — Мне сказали не только про браслет. — А о чём же ещё? — О тебе. Твоя подруга Найла сказала, что ты самая настоящая сатана. Что она имела в виду? — Вот и спросила бы у неё. — Она сказала, что я должна знать, раз я твоя жена. У тебя есть предположения, о чём Найла могла говорить? Мне показалось, что она хотела меня предупредить. — И ты решила сказать об этом именно мне? Человеку, в отношении которого и были предупреждения? — Ты права, я дура. — Нет, — Александрия кладёт ладони на плечи Гриффин. — Просто ты чувствуешь здесь какой-то подвох. У тебя превосходная интуиция. Шлюхински продажна. Моя мать купила те слова, что ты услышала от Найлы. — И зачем ей это нужно? — Чтобы обмануть тебя. Чтобы ты составила обо мне определённое мнение, так и не узнав, какова я настоящая. — Зачем?! — Не будь такой наивной, Кларк. В этот момент музыканты начинают играть. Эту мелодию Гриффин узнала бы даже с одного аккорда. — Это же… Резко повернув голову в сторону сцены, девушка видит стоящую на сцене исполнительницу. Определённо точно сейчас для неё на её свадьбе будет петь Лаура Перголицци. When you get older, Plainer, saner Will you remember all the danger We came from? — Хочешь потанцевать? — Прости?.. Кларк думает, что ей показалось, но Лекса ещё раз повторяет свой вопрос. Конечно, хочет. Но колеблется. Почему-то внутренний голос твердит ей, что подобной ситуации нужно сторониться. Тяжело спорить с собой, особенно когда лучший аргумент «за» — так нужно для красивой картинки, для того, чтобы не осталось ни единого человека, считающего, что их брак может быть не настоящим. Но подумав, что песня может вскоре закончиться, а Лекса передумать, Кларк, трепеща сердцем, берёт свою жену за руку, выводя на танцпол. Burning like embers, Falling, tender Longing for the days of no surrender Years ago Ладони Лексы почти невесомо опускаются на талию Кларк, в то время как последняя крепко обнимает жену за шею, уткнувшись носом в её шею и прислонив щёку ей на плечо. Smoke em if you got em Cause it’s going down All I ever wanted was you I’ll never get to heaven Cause I don’t know how Let’s raise a glass Or two Многие пары сейчас танцуют под эту песню, предаваясь своим воспоминаниями, но Кетсия неотрывно следит за своей дочерью и Кларк, несколько хмурясь. Её буквально передёргивает от мысли, что между Лексой и Кларк может быть что-то. И дело не только в том, что тогда смешаются все карты, которые она так старательно раскладывала, но и в том, что ей омерзительна мысль о возможности участия плода её чересел в подобном непотребстве. Это будто она сама участвует в том, что считает грязным и недостойным. И, конечно, из-за своих тягостных раздумий она не замечает, как к ней подходит Эбигейл. To all the things I’ve lost on you — Шикарная свадьба, — произносит Эбби. — Я на таких ещё не бывала. O-о-о-о Tell me are they lost on you — Ещё бы. Эбигейл благополучно пропускает мимо ушей явный выпад в свою сторону. Она смотрит на свою дочь. Кларк среди шика и блеска, но отнюдь не счастлива. Материнское сердце чует это. O-o-о-о Just that you could cut me loose O-o-о-о — Наши дочери прекрасно вместе смотрятся. А вы почему не танцуете? — Надеюсь, вы не планируете меня пригласить. — Аха, нет. Просто песня очень красивая. Под неё просто грех не выйти на танцпол. Baby is that lost on you Is that lost on you — Так что же, вы сами грешите? — Хмык, вы же меня не приглашаете, — шутка, вызвавшая презрительный взгляд Кетсии, поэтому Эбби спешит сменить тему. — Кхм… Удачная идея разбавить диджейский плейлист живой музыкой. А выбор певицы радует ещё больше. Она одна из немногих в наше время, кто действительно хороша. У неё совершенно уникальная манера петь, которая прямо-таки завораживает слух. Wishin’ I could see the machinations Understand the toil of expectations In your mind — Идея принадлежит Лексе, — смягчившись, и даже с некоторой гордостью произносит Кетсия. — Правда?.. Очень мило. Настоящий подарок для Кларк, ведь LP её любимая певица. Кажется, её не было на репетиции свадьбы. — Да что вы говорите. Милость сменяется на гнев. По крайней мере, теперь понятно, почему её дочь внезапно в этом вопросе сменила безразличие на необъяснимое участие. Эбби ещё что-то хочет сказать, но в этот момент её как раз приглашает на танец кто-то из гостей. Но Кетсия не остаётся в одиночестве: у неё за спиной внезапно появляется Титус. Tell me that you love me more Than hate me all the time And you’re still mine — Моя дочь охмуряет Кларк. — Но вы ведь знали, что так будет. И мы сделали всё, чтобы защитить Кларк от Лексы, но против влечения ничего не поделать. Похоже, Лекса задевает её эстрагеновые рецепторы. — Не думаю, что корректно употреблять по отношению к этой ситуации подобные термины. — А почему бы и нет. Оттого, что она лесбиянка, женщиной быть не перестаёт. So smoke ’em if you got ’em Cause it’s going down — Ничего. Я заставлю её перестать. Злая ухмылка печатью ложится на губы Кетсии. А Кларк даже не подозревает, что её ожидает очередной выбивающий почву из-под ног разговор. Она прижимается всем телом к Лексе, и от этого ей так так тепло и спокойно на душе. All I ever wanted was you Let’s take a drink Of ever this can turn around Let’s raise a glass Or two To all the things I’ve lost on you O-o-о-о Tell me are they lost on you O-o-о-о Just that you could cut me loose O-o-о-о After everything I’ve lost on you Is that lost on you? Ooooo-oo Ооооо-оо Is that lost on you? Ooooo-oo Ооооо-оо Baby is that lost on you Is that lost on you? ***       Финалом вечера для всех, не считая Кларк, которая выслушала популярное объяснение от Кетсии, где найдут части её тела, если вдруг она посмеет обесчестить её дочь даже по желанию оной, является вывезенный на середину танцпола торт. — Ого, — произносит Кларк, увидев конусообразное кондитерское изделие высотой в полтора метра. — Что это?.. — Крокембуш, — отвечает Лекса. — На репетиции был не он. — Но так ведь и репетиция не свадьба. Их обычно устраивают, чтобы проверить правильность распределения гостей за столами, дабы на самом свадебном ужине не случилось скандалов и драк. Их тихий разговор слышен лишь человеку, которому поручено нарезать кусочки торта для новобрачных. А именно этот почётный ритуал доверено провести Джоди Колхун. Аккуратно вычленяя один из шариков торта, сопровождаемая вспышками фотоаппаратов она, разделив его на тарелке пополам, протягивает тарелку новоиспечённой чете Гриффин-Колхун. И теперь кульминация вечера: Лекса берёт свою часть, а Кларк забирает оставшуюся, и они кормят друг друга этим тортом под бурные аплодисменты всех присутствующих и вспышки фотоаппаратов. Этот ритуал означает, что жизнь супругов будет сладкая, подобно торту, их судьбы переплетены, как сейчас руки, и не будет разорвана эта связь, пока их не разлучит единственное, против чего нет средства — смерть.