Если бы Лекса знала, что Джон решит переправить бомбу, уготованную Кларк, на самолёте вместе с ней, она бы ни за что не вошла на борт. Хорошо, что бомба была собрана не целиком. Дело в том, что по соглашению с некоторыми дружественными для «Aeternitas» странами, досмотр самолёта, его пассажиров и экипажа не осуществляется. Одна из этих стран — Австрия.
Курорт Зельден влюбил в себя Кларк с первого взгляда. Поэтому она не собиралась ни минуты тратить на сидение в номере. Первое место, которое они с Лексой посетили, так это спортивный магазин. Это вместо того, чтобы взять всё необходимое в прокат.
***
— Ты выглядишь смешно, — говорит Лекса, оглядывая свою жену.
На Кларк надета объёмная куртка с мехом на воротнике, под стать ей штаны, из-за которых ноги кажутся слоновьими, перчатки, шапка-ушанка с меховыми вставками. И всё это в тёмно-синих тонах. Кроме меха. Он, как снег — ослепительно белоснежный.
— Тогда почему ты не смеёшься?
— Думаю, мне ещё представится возможность.
Произнося это, Лекса, держа в руке сноуборд, наблюдает, как Кларк, сидя на снегу, надевает лыжи себе на ноги. Они вместе с Озаном провляют чудеса самообладания, чтобы не засмеяться от созерцания этой нелепейшей картины.
— Подайте чёртовы палки кто-нибудь!
Надеть-то лыжи Кларк, хоть и с огромными мучениями, но сумела, а вот как встать на них из положения «сидя» фантазия ей не подсказывает. Поэтому и нужны палки. Её мозг смоделировал ситуацию, при которой она, опираясь на них, поднимается на ноги, но вот беда: палки брошены в двух метрах от неё. Все её попытки подползти к ним или, скорее уж, подкатиться не приводят к успеху.
— Подай ей палки, Озан. Подай, — говорит Лекса, а пока охранник помогает Кларк, она оглядывается, оценивая, как много внимания они привлекают, и, оказывается, что все проходящие мимо люди смотрят на них с улыбками и смехом. — Может, будет лучше, если ты наймёшь инструктора?
— Нет! Я хочу сама научиться. Без помощи.
— А-а… Так, Озан, оставь её. Пусть сама встаёт.
— Эй-эй-эй!.. — вопит Кларк, хватаясь за руку Озана. — Помогите мне встать только раз, а дальше я сама!
«Она не знает, о чём говорит», — проносится в голове Лексы.
Но вслух она лишь говорит Озану, чтобы тот присмотрел за Кларк, а сама направляется в сторону трасс. Из-за того, что Рейвен пришлось остаться в Нью-Йорке, разбираясь с системой охраны и тем самым вживаясь в роль начальника оной, у Кларк и Лексы в этом отпуске один охранник на двоих. Впрочем, это даже на руку в свете ближайших планов, потому что Рейвен Рейес вполне способна их нарушить.
***
Прокатившись на трёх трассах, Лекса возвращается к тому месту, где она оставила Кларк. По правде, это весёлое катание наскучило ей ещё до начала. Она никогда не была поклонницей зимних видов спорта. Когда её отец ещё был жив, радость от рождественских каникул, которые они традиционно проводили здесь в Австрии, с каждым новым годом не уменьшалась ни на секунду. Лекса с удовольствием каталась и на лыжах, и на сноуборде, и на санках, и на снегоходах, да и даже просто банальные игры в снежки и лепка из снега уродливых снеговиков приводили её в восторг. Со смертью папы радость угасла, ведь с самого детства, сколько себя помнила, Лекса ненавидела зиму и всё, что с ней связано.
К своему удивлению, Лекса не обнаруживает Кларк там, где предполагала. Видимо, она недооценила способности Кларк к обучению. Вытащив из внутреннего кармана куртки телефон, Лекса пишет сообщение Озану, чтобы узнать, где они сейчас находятся. В ответ ей приходит короткое: «Подходи к третьей трассе». К
ТРАССЕ.
«Неужели Кларк действительно освоила лыжи?»
Лексе слабо верится в это, но чем чёрт не шутит? Нет, беспокоиться не о чем. Её жена не попадёт в Книгу Рекордов Гиннесса, как человек, ставший виртуозным лыжником за один день, — на третьей трассе, как водится, катаются те, кто уверенно стоит на ногах, — потому что когда Лекса наконец добирается до места назначения, она застаёт Кларк в той же позе, в какой та была, когда она уходила. Смерив взглядом тщетно пытающуюся подняться жену, Лекса подходит к Озану, стоящему от Кларк на расстоянии десяти метров и попивающему кофе из картонного стаканчика.
— Накаталась? — спрашивает Озан, завидев приближающуюся к нему девушку.
— Ага. На все оставшиеся дни отдыха.
— Ха, ничего. Недолго осталось. Послезавтра уже полетим в США. Я встретил Джона, когда брал свой первый стаканчик кофе. Он в двух словах обрисовал мне план действий. Завтра в четыре часа пройдёт официальная встреча с представителем движения, выступающего за независимость Каталонии. Ким Торра расскажет для прессы и всех желающих, почему для жителей Каталонии важно отделиться от Испании. Я достал расписание этого господина. Так вот, в половину четвёртого он будет на подъёмнике. К его кабине Джон прикрепит бомбу, которая взорвется через пять минут после того, как она тронется. За отдельную плату в эту кабину набирают людей, которые хотят пообщаться с этим активистом. Я заплатил за то, чтобы Кларк вписали в список счастливчиков.
— Не уверена, что ей это интересно.
— Интересно. Я спросил, прежде чем что-либо сделать. Она была рада. Кстати, Кларк также спрашивала, когда нужно вернуть лыжи.
— И что ты сказал ей?
— Что взял их с учётом безлимитного пользования. Она такая очаровашка. Верит во все сказки, которые мы ей рассказываем. Почему ты не скажешь ей, что всё снаряжение и твоё одеяние я взял из дома, который принадлежит семье Колхун?
— Потому что она захочет туда съездить, а мне не нравится эта идея. С тем домом связано много воспоминаний. Не хочу рвать себе душу.
— Хмык, забавно.
— В смысле? На что ты намекаешь?!
— Я про Кларк. Так забавно пытается подняться на ноги, но ничего не выходит, а она всё равно пытается снова и снова. Смешно.
— Вместо того, чтобы смеяться, помог бы ей встать. Между прочим, для этого я тебя тут и оставила.
— Она мне не позволяет. Хочет встать сама. Пока ни разу не вышло.
— Что?! Но как она здесь оказалась тогда???
— Эм… доползла.
— Что? — по лицу Озана видно, что он не шутит. — И сколько людей это увидело?
— Много. Даже очень. Но никто не снимал. По крайней мере, пока я был рядом.
— Что за упрямая девица!.. Посмотри, я из-за неё на глазах седею!
Захватив рукой прядь волос, она показывает её Озану, ожидая вполне конкретного ответа, подтверждающего её несомненную правоту.
— Мне отсвечивает.
— Возьми это.
Не получив желаемого, Лекса зло суёт в руки охранника сноуборд, а сама направляется к Кларк, посадив на макушку спортивные очки. А Гриффин, вся красная, в очередной раз силится встать. Несмотря на то, что на лыжах она так и не покаталась, всё равно счастлива. Она там, где кругом снег, а это была её мечта. Теперь она сбылась.
— И далеко ли вы путь держите, мадам? — встав перед ней, произносит Лекса, придавливая лыжи своими ногами к снегу. — Давай я тебе помогу.
— Не надо, я справляюсь.
— Озан рассказал мне, как ты справляешься.
— А это не его дело вообще!
— Почему ты не наймёшь инструктора? Поработает с тобой индивидуально, всё объяснит, поможет.
— Я хочу научиться сама!
— До чего же ты упрямая! Не помню, чтобы ты так раньше когда-либо стояла на своём.
— Потому что это зависит только от меня. И я собираюсь делать то, что хочу. Отстань!..
Присев на корточки, Лекса кладёт ладони на колени Кларк и, с грустью вздохнув, расплывается в хитрой улыбке.
— Мне больше нравится, когда ты соглашаешься со всем, что я тебе говорю или предлагаю. Дерзкая Кларк… нет, не по мне.
— Хорошо. Приведи аргументы. Если ты убедишь меня, что самостоятельно мне не освоить лыжи, я найму этого чёртова инструктора.
Лекса вздыхает. У неё полно аргументов, но она не хочет их излагать. С грустью смотря на Кларк, которая с ожидающим видом глядит на неё, Лексе вообще ничего не хочется говорить. Снова это чувство, как несколько лет назад, когда они с Микаэлой и Джоном начали выкладывать дорогу из трупов семейства Колхун, сжимает душу изнутри — сожаление. Лекса ощущала его, только когда умирал её кузен Кайл. Она не хотела, чтобы он умирал, но даже если бы захотела, никак не смогла бы на это повлиять. Смерть же других членов её семьи не вызвала ни толики сожаления. С Кларк всё по-другому. Её доверчивость пробуждает в Лексе бурю негодования. Она не понимает, как можно безоговорочно доверять кому-то, кого так плохо знаешь. Но одновременно этим же Кларк ей нравится. Всю жизнь её окружают люди, которые вынуждены хитрить, вести закулисные игры, обводить друг друга вокруг пальца, чтобы и дальше оставаться на вершине. Кларк другая. Она всё делает честно и открыто, отчаянно пытаясь найти и занять своё место в жизни.
— Не вздумай отпустить палки.
— Что?..
Предупреждение не срабатывает, потому как, когда губы Лексы касаются её, пальцы рук моментально разжимаются, и палки падают на снег. После секундного прикосновения, Лекса отстраняется, удручённо глядя на валяющиеся палки, тяжело вздыхает, всовывая их обратно в руки жены.
— Я же просила тебя их не отпускать.
— Лекса, что ты делаешь?
— Ничего из того, чего бы раньше не делала.
— Но зачем?
Нежно проведя подушечками пальцев по кромке губ, Лекса вновь целует её, мягко обхватив ладонями лицо. В поцелуе нет страсти. Только бесконечная нежность, не затянувшаяся дольше, чем на минуту. А когда истекает её время, Кларк подаётся вперёд, не желая отпускать неумолимо быстро отдаляющиеся губы Лексы. Та усмехается, а её руки скользят по телу Гриффин, пока не устраиваются чуть ниже груди Кларк. Опустив взгляд на них, она, стараясь не дышать так часто, как требует её сердце, произносит:
— Нас снимают, что ли?
— Очень на это надеюсь. Пиар нашей пары привлечёт внимание к «Aeternitas». Оно не помешает компании. А знаешь, что ещё нам не помешает?
— Что же?..
— Сменить эту унизительную позицию. Давай попробуем встать. Смотри, ты обопрись изо всех сил на палки, а я рывком тебя подниму, ладно?
— Мне не кажется, что это хорошая идея.
Вместо ответа Лекса начинает обратный отсчёт. Её губы быстро двигаются, и Кларк понимает, что она произносит цифры, только когда расчёт подбирается к единице. Один! Ничего не выходит. Кларк слишком тяжёлая, чтобы Лекса могла поднять её самостоятельно. Правда, сантиметров на двадцать ей удалось оторвать задницу жены от снега, но всего на пару секунд, а потом они обе падают вниз.
— Бля, Кларк!..
— Прости… ахаха… я не успела сориентироваться. Давай ещё раз, а?
— Скажи честно, ты просто хочешь снова упасть?
— Это же весело!.. Но научиться я хочу больше.
— Ладно.
Проверив, стоят ли ещё её ноги поверх лыж, Лекса вновь начинает отсчёт. В этот раз Кларк опирается на палки, и девушки оказываются на ногах, стоя друг напротив друга. Кларк, улыбаясь, чуть шатается из стороны в сторону, но Лекса поддерживает её, не давая упасть вновь.
— Я тебе нравлюсь, да? — внезапно спрашивает Гриффин, расплываясь в лучезарной улыбке, словно только что раскрыла величайшую тайну мира. — В романтическом смысле, я имею в виду. Ну ответь же, а? Я угадала?
Нет, не угадала. Но Лекса не может и не будет говорить ей, что это чувство вины из-за того, что завтра будет, заставляет её быть такой милой. А возможно, дело и правда не только в этом, но что сказать сейчас Кларк? Врать ей не хочется, а другого ничего не остаётся. Хуже всего, что чем дольше Лекса молчит, тем больше поводов даёт Кларк думать, что она оказалась права. Хвала небесам, неловкое молчание внезапно прервано. Правда, Лекса бы предпочла, чтобы его прервал Озан.
— Смотрите, кто это!.. — слышится неподалёку до боли знакомый голос. — Лекса Колхун и её карманная сучка! Разве ты не знаешь, что сюда нельзя привозить животных?
— Тогда как ты смогла приехать?
Кого-кого, а встретить тут Ташу Ротчестер в это время года — неожиданное явление. Даже в период своей ранней юности, когда у них с Лексой были схожие интересы, Таша ей не особо нравилась, а сейчас уж тем более её внезапное появление вызывает лишь раздражение. Тем более, что, зная Ташу, она не упустит возможности поглумиться над Кларк ещё больше. А поводов у неё для этого предостаточно. Лекса не хочет, чтобы последние часы отдыха её жены были омрачены из-за Таши или кого-то вроде неё.
— Ага, да, шути и дальше свои глупые шуточки. Только вот пока ты спотыкаешься в неловкой попытке меня подъебать, сама судьба смеётся над тобой, Лекса. Мало того, что ты теперь отчаявшаяся лесбиянка, так ещё и твоя баба позорит тебя на весь Зельден. Неуклюжая неумёха, как и все подобные ей деревенщины, неспособные к обучению, без толики грации — самое дикое посмешище из всех возможных. Я бы на твоём месте держала её в подвале, чтобы она ненароком не сделала меня частью мема, над которым угорает весь твиттер.
Таша расхохоталась, смотря в экран своего мобильного, а её подружки, стоящие рядом с ней всё это время, хихикают без остановки. Глядя на все их чрезмерно довольные лица, Лекса чувствует, как кровь буквально закипает в её теле. А Кларк прячет от неё взгляд, стыдясь того, что её поведение ставит Лексу в неудобное положение.
— Милая, ты сможешь простоять самостоятельно и не упасть, пока я отойду на пару минут?
— Э… ну… я попробую, конечно, но…
— Это всё, что мне нужно.
Осторожно и так медленно, насколько возможно, Лекса убирает свои руки, словно боясь неловким движением нарушить чересчур хрупкую конструкцию. Также с осторожностью она переступает с лыж на снег, а когда отходит на безопасное расстояние, расправляется, свирепея на глазах. Подскакивает вплотную к Таше, которая хоть и не попятилась назад, в отличие от своих подружек, а, гордо вскинув нос, твёрдо стоит на ногах, но жутко напугана. Страх отражается в её взгляде и трясущейся нижней губе.
— Ты это… ты отойди лучше! — тараторит она, поднеся указательный палец к носу Лексы. — Иначе я охранника позову.
— Значит, ты такая крутая только когда тайком сталкеришь мою жену ради чего-то, что можно запостить в Твиттер со своими тупыми хэштегиками?!
Рывком телефон отобран и уже заброшен куда-то далеко вслед. Раскрыв рот от неожиданности, Таша глубоко вдыхает холодный воздух, закашливается и сквозь кашель, хрипя, истерично кричит:
— Сука!.. Кхы-кха… Ты како… кхы-кхы… я тебя… кха-кхы…
— Закрой свой ротик и послушай. Ты сейчас возьмёшь своих развесёлых подружек и покатишься отсюда на хуй, а если нет, я сама придам тебе старту. Ты поняла меня, Ротчестер? — ещё немного, и Лекса бы схватила её, показывая тем самым, что совсем не шутит, но, увидев краешком глаза, что какой-то ушлый фотограф уже делает их снимки, отказывается от этой идеи, моментально придумывает другой план, как проучить эту девицу. Поэтому, сморщившись, она несколько раз втягивает носом воздух и отходит на шаг назад. — Боже, я должна была понять раньше… На трезвую голову никто не ведёт себя, как последняя скотина. Лучше бы беспокоилась о себе и своей семье, а не лезла со своими упрёками к Кларк. Ещё солнце не село за горизонт, а ты уже набухалась. Хорош отдых, нечего сказать. И зачем только нужно было приезжать сюда? Могла бы остаться дома и валяться там под своей любимой тахтой работы мастера XVIII века, периодически поблёвывая под себя всё то, что ещё осталось в желудке вместе с алкоголем после того, как твоя булимичная задница вырвала всё съеденное во время приёма традиционной трапезы!
Девушки за спиной Таши перешёптываются. До Лексы доносятся обрывки фраз, по типу: «Как она узнала?», «Я же говорила, что мятный спрей, освежающий дыхание, не поможет», «А-а, она сказала слово на букву
Б!» Сама же Таша, не сдерживая гнева, бросается в сторону Лексы, но запутывается в собственных ногах и падает. Со стороны это выглядит так. И камера не может уловить с ракурса, занятого фотографом, что на самом деле падение спровоцировала Лекса. Даже другие девушки, стоявшие рядом, не могут с уверенностью заявить, что они видели.
— Стыдись, Таша. Ты даже на ногах не стоишь. Интересно, как долго твои подписчики из Твиттера будут смеяться над тем, как убого завалилась одна знакомая им пьянчужка? Ого, твоя подружка решила проверить, — и правда, одна из девушек снимает на мобильный лежащую Ташу, которая проваливается каждый раз в своей нелепой попытке подняться. — Люблю этот змеиный спортивный интерес аж до дрожи в коленках. Отведите лучше свою подружку в номер. Ей не помешает хорошенько проспаться.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, Лекса возвращается к
ВСЁ ЕЩЁ СТОЯЩЕЙ НА СВОИХ НОГАХ Кларк. А та улыбается во весь рот. Видно, как она напряжена всем телом, стараясь изо всех сил удержаться на ногах, и у неё получается. Только когда Лекса снова поддерживает её, она слегка расслабляется, начиная снова заваливаться куда-то набок. Неподалёку слышится шум, перебиваемый тихим шёпотом: это подружки Таши пытаются увести её, пока фотограф не наделал ещё больше неприглядных фото.
— Я вижу, ты перестаёшь стоять на ногах, когда тебя поддерживают. Зря. Ты никогда так не научишься твёрдо стоять на ногах.
— А от меня ничего не зависит. Я просто таю в твоих руках… эй, что такое? О… я не должна была этого говорить, да?..
Облегчение наступает, когда Кларк видит реакцию Лексы на её слова. Всё в порядке. Она боялась, что Лексу разозлит её флирт, но нет. На самом деле, Кларк несколько запутана тем, что между ними происходит. Лекса то держит её на расстоянии, то приближается, и непонятно, чего она в итоге хочет. Прекрасно понимая, что вероятнее всего она ничего не хочет, Кларк старается во всех случаях придерживаться одинаковой модели поведения. Не всегда получается, как сейчас, например, и в этом целиком и полностью виновата Лекса.
— Знаешь, в чём секрет катания на лыжах?
— Если бы я знала…
— Расслабься. В этом всё дело. Ты напрягаешь мышцы, и они тебя подводят. Тело приобретает неестественную для него позу, и ты начинаешь терять равновесие. Встань так, словно стоишь на своих двух, а не на лыжах. И держи руки максимально опущенными, но чтобы палки не касались снега.
— Ладно, пробую, — следуя указаниям, Кларк перестаёт валиться на снег. И Лекса её не держит, и она не впивается палками в попытке удержаться. Улыбка озаряет её лицо, когда она понимает, что стоит на лыжах так, словно всю жизнь этим и занималась. — У меня получается! Правда получается!!! Как теперь ходить с этими штуками?
— На них не ходят, а катаются, Кларк. Мля… Они достаточно скользят, так что идти почти невозможно. Ты каталась когда-нибудь на коньках?
— Только на роликовых. У меня были такие. Дедушка подарил.
— Хорошо. Принцип передвижения на лыжах аналогичный используемому при катании на коньках или роликах. Будет очень трудно. Есть, конечно, способ полегче, но я как-то сомневаюсь, что тебе будет легче им передвигаться. Так что вперёд.
— Но лыжи слишком длинные. Они зайдут сзади друг на друга, и я опять упаду.
— Эм… да, ты можешь… Держи ноги так, чтобы они были параллельны друг другу.
— Я запуталась…
— О-ой-х… я лучше покажу. Озан!
— Что?!
— Раздобудь мне срочно лыжи! И побыстрее!..
***
Стараниями Лексы сегодня Кларк всё-таки научилась кататься на лыжах. И она бы до самого вечера провела за этим занятием, если бы её организм не напомнил ей, что его надо кормить. Зельден полнится множеством небольших, но уютных ресторанчиков, и вместо того, чтобы поесть в отеле, Лекса завела её в один из них. И Кларк там очень понравилось.
После еды обеим захотелось лишь одного — полежать. Лекса уже давно лежит на огромной кровати в их номере. Её глаза прикрыты, но она не спит. Расслаблена. Звуки льющейся воды способствуют этому. Это Кларк принимает горячий душ. Вперемешку с ними Лекса слышит, как вибрирует её мобильный. И уже не в первый раз. Ей не нужно смотреть в экран, чтобы знать, что это Микаэла пытается ей дозвониться. Лекса не хочет отвечать, потому что и так знает, что та ей скажет.
Вода перестаёт литься, а затем Лекса слышит, как что-то стукает несколько раз — наверное двери — и потом становится понятно, что она больше не одна в комнате. Неловкое шелестение где-то совсем рядом заставляет Лексу открыть глаза. Стоя в двух шагах от кровати, переодевается Кларк, прямо на весу натягивая домашние шорты и майку.
— Если это твой план по соблазнению меня, то тебе стоило бы получше над ним поработать.
Кларк почти что подпрыгивает на месте, услышав голос Лексы. Она часто дышит, приложив ладонь к груди, словно боясь, что её сердце выпрыгнет из груди от страха, в который только что была вогнана.
— Чёрт, Лекса! Ты напугала меня. Я думала, что ты спишь.
— Я ещё слишком молода, чтобы спать днём.
— Уже полседьмого, — Кларк берёт с тумбочки свой мобильный. — Кстати, похоже, тебе кто-то звонил.
— А, да… это не срочно.
Обойдя кровать, Кларк уселась на своей половине посредине, словно собираясь в любой момент упасть на спину, вытянувшись во весь рост, но при этом чтобы ненароком не удариться головой о край. Она что-то увлечённо рассматривает на экране телефона.
— Как думаешь, это фото норм?
И тычет в лицо Лексе мобильным в лицо. На фото они вместе перед спуском по пологой трассе, специально сделанной для тех, кто учится кататься. Обе выглядят счастливыми, хотя Лекса прекрасно помнит, что не хотела фотографироваться и была недовольна, когда Кларк всё-таки настояла на том, чтобы его сделать. В конце концов, Лекса не могла сказать ей «нет», потому что это, как будто бы, её последние желания.
— Да, очень милое.
— Тогда отправляю его Габриэле.
— Это ещё зачем?
— Она ведёт мой инстаграм.
— Так вот, оказывается, зачем нужны секретарши. Может, мне тоже завести? И отдать его в ведение Мариссы. Нет… она же тогда каждую секунду будет меня фотографировать. Будет только мешать спокойно работать.
— Пиздец…
— Что, что там?
— Габриэла написала мне. Её ограбили сегодня. Забрали всё, что могли. В том числе и одежду. Представляешь, раздели её до трусов и так оставили. И это в центре Нью-Йорка, какой ужас!.. А главное, неподалёку от полицейского участка.
— Воров нашли?
— Нет. Они были в масках, а там, где они её подстерегли, не было камер видеонаблюдения. Полиция руками разводит.
— Значит, её застигли в какой-то слепой зоне. Их там не мало.
— Знаешь, что хуже всего?
— Э… трусы порвались?
— Нет! «New York Magazine» опубликовал об этом статью. Тут есть даже фото Габриэлы у участка. Кошмар!
— Покажи.
Кларк не успевает отреагировать, как телефон моментально вырывается из её рук. Возмущённо раскрыв рот, она собирается сказать что-нибудь резкое, но быстро понимает, что нет в этом иного смысла, как только воздух сотрясать, потому что Лекса слишком увлечена чтением статьи и вряд ли вообще заметит, что ей что-то говорят. По правде, она даже если бы захотела, не заметила. Это было вполне в духе Лексы, и Кларк мысленно записала ещё один пункт в список того, что она успела узнать о ней за всё время с момента их знакомства.
А статья и правда занимательная. Лекса отмечает хороший слог автора, необычный стиль подачи информации. И — что ей больше всего нравится — хлёсткие шуточки, отпущенные в адрес Габриэлы. А фотография и вовсе вызывает у неё улыбку. Видно, что она сделана прохожими, но качество хорошее: Габриэла с диким выражением лица стоит на пешеходном переходе, вся красная от стыда или холода, а может, и того, и другого, прикрывает свою грудь обеими руками, и в довершении всего одна её нога обвила, как змея другую, чем напоминает Лексе главного героя одноимённой детской сказки — оловянного солдатика. Под фото в конце статьи написано имя автора статьи. Некая Эрин Дюран. Лексе не знакомо это имя, но после прочтения статьи возникает желание ознакомиться с другими её публикациями.
— Забери.
Телефон возвращается законной владелице. Кларк ещё раз смотрит на фото и хмурится. Ей жалко Габриэлу. Она не заслуживает быть ограбленной и униженной, но Кларк знает парочку человек, которым она бы пожелала и что-нибудь похуже. Вот где в мире справедливость?
— Как только цензура позволила такое публиковать? Я про фото. Статья хорошая, признаю.
— Это же интернет-версия, Кларк. Для виртуального пространства нет строгого ценза.
— Бедная Габриэла…
— А что бедная-то? Ей попались благородные воры. Вон, трусы оставили. Хотя, возможно, они были просто дешёвые.
— Тебя это забавляет?
— Пожалуй… И в этом нет ничего предосудительного. Сама подумай, она всего лишь лишилась личных вещей, которые подлежат восстановлению, и почти умерла от стыда. Легко отделалась. А могла встретить какого-нибудь сына Сэма*, и пришлось бы тебе искать новую секретаршу.
— Какие ужасные вещи ты говоришь.
Отложив мобильный в сторону, Кларк встаёт и подходит к огромному телевизору, что встроен в стену напротив кровати. Взяв с полки, прикреплённой ниже, пульт, она включает телевизор. Настроены только австрийские каналы, и даже субтитров английских нет.
— Что ты хочешь, Кларк?
— Посмотреть что-нибудь… понятное.
— Переключись на приставку, у нас пакет «Кино для медового месяца» активирован.
— Серьёзно? Интересно, какие там фильмы есть.
Лексе тоже интересно, потому что организацией отеля и всего прочего занималась Марисса. Она с самого утра ждёт того самого подвоха, который её
радивая секретарша для них уготовила, но до этого момента всё было на высшем уровне.
Кларк листает список фильмов, удивляясь тому, насколько здесь разношёрстная подборка. Едва ли она могла предположить, что люди в медовый месяц хотят смотреть триллеры. Если бы она знала, что Марисса заплатила дополнительно, чтобы самостоятельно выбрать фильмы. Ей показалось хорошей идеей разнообразить список сопливых романтических фильмов чем-то менее слащавым.
— Кларк, ты долго выбираешь.
— Можешь помочь. Что ты хочешь посмотреть?
— Что-то, что не подходит под описание ромкома.
— Блин… хочешь, посмотрим «Город грехов»?
— Там нет ничего менее жуткого?
— Я даже не знаю… вот «Случайный муж».
— Это не ромком?
— Н-нет.
— Превью выглядит так, словно это ромком. И зачем тебе смотреть про какого-то случайного мужа, когда у тебя уже есть случайная жена. У нас вся жизнь, как комедия.
— Смейся, смейся.
Листая дальше, Кларк хмурится, потому что знает, что каждый последующий фильм будет забракован. Триллеры, ромкомы, ромкомы, заделанные под триллеры, или наоборот — Лексе ничего не нравится.
— Стой, стой… вот это.
— «До встречи с тобой»? Ты уверена?
— Да. Я вижу там актриса из сериала, который я смотрела, пока Кетсия держала меня в подвале. Она мне там очень понравилась.
— Что за сериал? — нажимая кнопку «play», без интереса спрашивает Кларк.
— Не помню. Драконы, карлики, инцест, бастарды… что-то такое там было. Я так и не досмотрела. Ты идёшь сюда или оттуда смотреть будешь?
Улыбнувшись, Кларк залезает на кровать, расположившись рядом с Лексой, которая уже давно приняла положение полусидя. Она очень любит этот фильм и на сто процентов уверена, что её жене он не понравится.
***
— Бредовая история. Мужик мудак полнейший! — резюмирует Лекса, когда фильм заканчивается.
Вся переполненная возмущением и ненавистью к главному герою, который выбрал смерть вместо того, чтобы жить с человеком, который любит его и готов подарить ему всю свою любовь, она злится ещё на Кларк, которую, почему-то, этот фильм растрогал до слёз. Уже титры закончились, а она всё плачет.
— Ты не понимаешь, — всхлипывая, произносит Кларк, — он знает, что не может в его положении сделать счастливым ни себя, ни её, и поэтому предпочитает уйти из жизни, дав ей возможность жить полной жизнью. Это любовь…
— А я вижу обычный эгоизм. Этот мужик любит только себя. Он сам говорит, что не хочет жизни, в которой он не может делать то-то и сё-то. Идиот… У него есть деньги же. Связался бы с «Aeternitas». Наши специалисты придумали бы, как починить его спинной мозг, коли он согласился бы профинансировать проект, разработанный ими.
— Я же сказала, что ты не поймёшь.
— Конечно-конечно. Я же такая глупышка, ничего смыслю в этой жизни. Если я вдруг стану парализована, ты от меня так легко не отделаешься. Придётся разориться на десяток горячих инструкторов и сиделок. В отличии от героя фильма мне вполне хватит многоразового каждодневного эстетического оргазма.
По лицу ещё текут слёзы, но сквозь них Кларк смеётся. Она живенько представляет себе сидящую в инвалидном кресле, как у парня из фильма, Лексу, вокруг которой носятся и танцуют накаченные мужчины и женщины, а она только и может, что глаза выпучить, охваченная волной эстетического оргазма. Со стороны смотрится так, словно у неё начинается истерика, поэтому Лекса тянется за пультом, намереваясь поискать что-нибудь и на секунду не похожее на драму или, если уж на то пошло, мелодраму, потому что, похоже, сейчас Кларк может разреветься и от ванильного конца. А Лекса не хочет, чтобы она сегодня грустила.
— У нас есть время ещё на один фильм.
— Что? Здесь комендантский час, что ль? А потом свет вырубят и всё, только спать и останется?
Все вопросы Кларк остаются без ответа. Лекса слишком занята процессом поиска нового фильма, хотя по тому, как быстро меняется картинка на экране, она будто бы играет в рулетку, где выиграет тот фильм, на котором мышца большого пальца порвётся от длительного напряжения.
— Ты же не хотела ромком, — говорит Кларк, увидев превью фильма «Голая правда».
— Я передумала. Ты смотрела?
— Нет. Трейлер видела только. Он слишком гетеро для меня.
— А предыдущий разве был не гетеро?
— Там упор не столько на взаимоотношения полов, сколько на проблему того, что большинство людей живут не так, как им хочется. Некоторые, потому что физически не могут. Другие, потому что не могут расширить свои границы, а третьи, потому что боятся что-то менять.
— Ты такую глубокую мысль почерпнула из фильма, но сама не производишь впечатление её амбассадора.
И даже возразить нечего. Кларк только вздыхает, кладя голову на плечо жене. Начало уже заранее её раздражает. А всё потому, что играет песня, которую она ненавидит.
«Чёртова Кэти Перри…»
Сам фильм не так уж и плох, хотя и Кларк никогда бы не стала смотреть его, если бы не Лекса. Ей не нравятся сразу оба главных героя. Зато теперь-то она понимает, что чувствовала её жена при просмотре предыдущего фильма. Но если поступок Уилла казался Лексе непостижимым и глупым, то Кларк персонажи «Голой правды» просто противны, потому что она считает их сосредоточением только худшего, что может быть в людях.
Увидеть искренний смех Лексы подобно встрече с гигантской мягкотелой черепахой — такая же редкость. И Кларк наслаждается моментом. Сегодняшний день — один из лучших в её жизни, поэтому ни один прогнивший персонаж не испортит ей счастья.
— Понравился фильм? — спрашивает Лекса, выключая телевизор.
— Н-нет.
— Врёшь. Я видела, что ты тоже смеялась иногда.
— Потому что ты меня смешила.
— Ага, давай, выкручивайся.
— Пхе, и не собираюсь. Чем займёмся ещё?
— Ты не устала? Такой насыщенный день был.
— Нет, — улыбается. — Ещё фильм посмотрим?
— Мы же не на Каннском кинофестивале, чтоб по десять фильмов отсматривать, — Лекса встаёт с кровати. — Пойдём в клуб.
— Что?! Тут есть клубы?
— Да, Кларк. Чего ты разлеглась? — Лекса открывает шкаф, даже не глядя на жену. — Собирайся, а то мне придётся уйти без тебя.
— А тебе и так придётся. Мне нечего надеть. Я не знала, что кроме катания на лыжах и прочего такого, тут ещё будет чем заняться.
— Я зато знала. И попросила Марту положить тебе парочку шикарных платьев.
Замершая в удивлении и даже в неком страхе Кларк беспомощно смотрит, как Лекса выбирает для неё наряд на вечер.
«Только бы не это с вырезом во всю спину…»
***
Оглушительная музыка резко врывается в уши девушек, когда они оказываются в клубе. Кларк чувствует себя раздетой. Разумеется, Лекса выбрала то самое красное платье и открытой спиной, без бретелей и максимально большим вырезом в области груди. И конечно же, оно очень короткое и держится только лишь с помощью завязок, отходящих от шва в подмышечной области с обеих сторон, которые переплетаются вокруг шеи, образуя пышный бант, и аппетитных бёдер. Его Лекса выбирала. Есть платья, которые Кларк нравятся, и она с удовольствием носит их на работу. Но то, что сейчас на ней надето… Втайне, Кларк надеялась, что ей не придётся его надевать. А вот нет, как же. Мало того, что Лекса заставила пойти в нём в клуб, так ещё и по приходе оставила Кларк среди толпы танцующих, а сама исчезла, словно растворившись в воздухе. И что ей делать? Первое желание — уйти. Сбежать! Но в тот момент рядом с ней оказывается приятный молодой человек. Он что-то говорит, но Кларк не слышит, и то ли из-за контузии, наступившей вследствие воздействия громкой музыки на её барабанные перепонки, то ли в воздухе распылено что-то дурманящее — не ясно — она позволяет ему вовлечь себя в общую танцевальную лихорадку.
А Лекса наблюдает за ней, сидя у барной стойки. По тому, как двигается Кларк, без сомнений можно сказать, что в клубе она не впервые. Большинство парней вокруг неё просто прыгают под музыку, но по их лицам видно, что они уже пьяны. Здесь Кларк ведёт себя даже более раскрепощённо, чем когда они наедине. Глядя на неё, Лекса залпом опустошает шот и жестом показывает бармену, чтобы тот повторил.
— Скучаете, девушка? — раздаётся у её правого уха голос Озана.
— Куда ты запропастился? Повесить верхнюю одежду не занимает столько времени.
— Уже соскучилась? Я попросил диджея поставить одну песню.
— Представляю, что это будет за песня, — ещё один шот и тот же самый жест. — Посмотри на неё.
— Ревнуешь? — Лекса не реагирует на подкол Озана, поэтому он продолжает. — А так и не скажешь, что её не интересуют мужчины. Хотя, и тебя, казалось бы, девушки не интересуют, но сегодня с тобой произошли какие-то удивительные вещи. Может, воздух такой в Австрии?
You got me some type of way, (Hmm)
Ты меня как-то зацепил, (Гм)
<b>Ain't used to feeling this way, (Mmm-mmm)</b>
Я к таким чувствам не привыкла, (М-м-м)
Музыка меняется, и по довольному лицу Озана понятно, что эту песню он и заказал. Её ритм намного медленнее, и люди на танцполе теперь танцуют по парочкам. Кларк тесно прижимается к тому парню, что к ней изначально подошёл, как к родному, активно двигает бёдрами в такт музыке. Она наслаждается происходящим, без сомнений.
— Хороша!..
Скользкий оценивающий взгляд Озана скользит по телу Кларк сверху вниз и обратно — он был бы не прочь с ней переспать.
<right>Break up with your girlfriend,
Порви со своей девушкой,
Yeah, yeah, 'cause I'm bored!
Да-да, потому что мне скучно!
— Не облизывайся.
— А тебе стоит пить поменьше, — парирует он, наблюдая, как Лекса выпивает залпом очередной шот. — И, кстати, надо было наоборот сделать. Её отправить в бар, а самой на танцпол. Она бы сидела сейчас здесь и исходила слюной от ревности. И пила бы много, больше, чем ты сейчас.
— И зачем же мне хотеть, чтоб она это делала?
— Потому что пьяную девушку легче развести на секс. Ты ведь это планируешь, правда? А иначе, зачем нужен такой витиеватый заход. Сначала свидание на лыжах, затем в ресторане, потом просмотр романтических фильмов и вот теперь клуб. Такой ускоренный курс съёма отличницы из твоей школы. Знаешь, такой, которая прям из себя мнит мисс Особенность и Неповторимость. На таких спорят, водят на свидания и в конце концов трахают, но не раньше пятого свидания, потому что раньше она тебе по собственной воле не даст. В клуб с тобой она не пойдёт, потому что её подружки так девственности лишились, а она хочет, чтобы парень с ней был не на один раз, а на всю старшую школу. И вот неделя, отведённая под спор, подходит к концу, а ты ещё даже до второй базы не дошёл. Надо что-то делать. И ты приглашаешь её в клуб, а она соглашается, потому что вы уже провели столько потрясающих свиданий, и она думает, что у вас всё взаправду. Ты спаиваешь её весь вечер, а потом, когда она уже настолько пьяна, что ничего не соображает, трахаешь на заднем сиденье машины. Классика.
— Трахать девушку, которая не отдаёт себе отчёт по причине того, что пьяна, — Лекса смотрит ему в глаза, — это изнасилование.
You know what you're doin' to me
Ты знаешь, что творишь со мной
— Э… я буду… поблизости. Если буду нужен…
Озану становится не по себе от того, что сказала Лекса, поэтому он ретируется. Ничего такого он не имел в виду. Хотел поддеть её немножко. Оставшись одна, Лекса заказывает безалкогольный коктейль. Попивая его через трубочку, она продолжает смотреть на танцующую «парочку», и ей прям так неприятно становится. Парень беззастенчиво лапает Кларк, а она ему позволяет, и Лекса не может понять, какого хрена она так делает. Если бы она выпила, всё было бы понятно, но так…
You can say I'm hatin' if you want to
Если хочешь, можешь говорить, что это ненависть
А этот парень, похоже, рассчитывает, что ему что-то перепадёт. Про себя Лекса отмечает, что подумала бы так же, если бы не знала, что Кларк лесбиянка. А может, и не настолько уж и лесбиянка? Она ведь рассказывала Лексе, как прошёл её первый раз.
You can call me crazy 'cause I want you
Можешь называть меня сумасшедшей, раз я хочу тебя
На другом конце барной стойки Лекса замечает знакомые лица. Опять Таша и её свита. Остаётся только надеяться, что им хватит ума держаться на расстоянии, чтобы не испортить друг другу вечер.
Break up with your girlfriend, (With your girlfriend)
Порви со своей девушкой, (Со своей девушкой)
Yeah, yeah, 'cause I'm bored!
Да-да, потому что мне скучно!
You can hit it in the morning, (Hit in the mornin', yeah, yeah, yeah)
Можешь иметь меня утром, (Имей меня утром, да-да-да)
Yeah, yeah, like it's yours.
Да-да, словно я вся твоя.
Пустой стакан забирает бармен и готовит другой коктейль для Лексы. На этот раз алкогольный. Кажется, будто она уже вечность сидит тут в одиночестве. Ей это не нравится, но Кларк, похоже, здорово проводит время, а это самое главное.
With your girlfriend, girlfriend, girlfriend, baby, girlfriend,
Со своей девушкой, девушкой, девушкой, малыш, девушкой,
With your girlfriend,
Со своей девушкой,
With your girlfriend, girlfriend, girlfriend, girlfriend,
Со своей девушкой, девушкой, девушкой, девушкой,
With your girlfriend.
Со своей девушкой.**
Наконец закончилась песня, которую заказал Озан, и опять помещение наполняется громкими резкими звуками клубной музыки. И вроде как Кларк устала, поэтому вместе с тем парнем идёт к бару. Лексу она замечает, только когда подходит совсем близко, а потому резко меняет направление и садится совсем рядом с ней. И тот парень тоже.
— Я потеряла тебя, — произносит Кларк с укором.
— Как вижу, искала меня ты недолго.
— Это твоя подружка? — парень нагло кладёт руку на Кларк, обнимая её. — Я тут с друзьями, и они тоже ищут компанию на вечер. Выберешь, кого захочешь.
— Я её жена.
С лица парня сходит улыбка, но руку он не убирает. Этого не делает и Кларк, что раздражает Лексу. Бармен подаёт всем троим напитки, и парень вдруг снова начинает улыбаться.
— Хотите разнообразить свои сексуальные отношения? — игриво спрашивает он.
— Нет.
— Давай-ка спросим её, — он расправляет волосы Кларк по спине. — Детка, хочешь, чтобы я сделал тебе приятно, а?
— Она не хочет.
— Хватит отвечать за неё. Она вполне способна и сама сказать, чего она хочет, а чего нет.
— Я сказала: пошёл нахер!
Кулак резко соприкасается с поверхностью стойки, и этот жест оказывает на парня ожидаемое влияние. Пробормотав что-то наподобие «чокнутая», он скрывается в толпе, прихватив с собой свой коктейль. Кларк же, державшаяся до этого момента так, словно она не здесь и вообще не причём, с улыбкой делает несколько глотков коктейля через трубочку, а потом говорит:
— Ух ты… как будто я с Евой в клубе.
— Я могу вернуть его, если хочешь поразвлечься с нами двумя. Реально. Я принесу извинения. Скажу, что моя женщина передумала и просит вернуться.
— Нет, не нужно.
— Отчего же? Мы сюда пришли развлекаться, почему бы и нет.
— Я сюда пришла, потому что ты меня притащила. Вот если хочешь развлечься, тогда да, иди верни его, а потом оба закройтесь в кабинке туалета и потрахайтесь. Я совершенно не против.
Лекса недоверчиво смотрит на жену, которая очень плохо, даже, скорее, совсем безуспешно, пытается скрыть, что на самом деле она ещё как
против.
— Я пришла сюда, чтобы провести время с тобой, а не трахаться с левыми парнями. И хочу предложить тебе игру.
— Какую?
— Правила такие. Мы рассказываем друг другу смешные истории из жизни друг друга. Если ты рассказываешь историю, а я не засмеюсь, или наоборот, соответственно, то тот, кто рассказывал историю, должен выпить шот. А если рассказчику удаётся рассмешить слушателя, то тот, кто слушал, должен выпить.
— Ты хочешь меня напоить?
— Всё зависит только от тебя. Шути круто — и не смейся в ответ. Боишься, что не сможешь?
— Ладно.
Вызов во взгляде Кларк заставляет Лексу улыбнуться. Не верится, что она смогла взять её на понт, но, видимо, сегодня хороший день. Поэтому Лекса привлекает жестом внимание бармена и говорит ему, когда тот подходит к ним:
— Парень, нам нужно очень много шотов!
***
Три часа спустя…
— …и вот, Нат притащила меня на рейв. Мой первый вообще в жизни. А нам по пятнадцать, а я так в неё влюблена, что прыгнула бы с крыши нашей школы, если бы она попросила, — Кларк уже достаточно пьяна, но не настолько, чтобы язык заплетался и путались мысли. — Я была в шоке, а она… как обычно бросила меня и ушла искать себе парней. Я обиделась и осела в баре. Значит, музыка играет, я пью. Что-то… людишки рядом суетятся, кто-то пытается меня угостить. А я просто пью. В конце концов меня, как говорят, природа позвала, и я пошла искать туалет. Нашла его очень быстро, и это должно было меня насторожить, но нет, нифига. Я прошла мимо писсуаров, даже не заметив их, направлялась чётко в сторону кабинок. Вижу цель — иду к ней!.. Зашла в одну. Вся хрень была в том, что там никого не было, а то бы я, наверное, догадалась, что это мужской туалет. Ладно. Я сделала все свои дела, выхожу из кабинки и сталкиваюсь лоб в лоб с каким-то парнем. И там был не только он, но и другие, и все так ошалело смотрели на меня. А я не нашлась ничего лучше, чем сказать «привет». Парень, с которым я столкнулась, заморгал, но всё же ответил «привет». И я, главное, всё ещё стою и не нахожу ничего лучше, чем снова сказать «привет». А он, прикинь, повторил. Я взглянула на него, и что-то прям меня торкнуло, и я притянула его к себе и поцеловала. Мы целовались в кабинке мужского туалета под одобрительные возгласы каких-то левых парней, и хрен знает, что ещё бы могло произойти. если бы в тот самый момент меня не замутило, и я блеванула прямо в лицо бедняге.
Лекса, которая уже не ждала интересной развязки, оживляется. Её губы расплываются в улыбке, которую она пытается сдержать, потому что идёт игра, и если она рассмеётся, придётся пить шот.
— Всё?
— Нет. Он стоит весь ошарашенный. Понятное дело, не ожидал, что такое случится. Я принялась с помощью туалетной бумаги, и меня снова замутило… — Кларк делает паузу. — В общем, как только я едва-едва очистила ему лицо, снова запачкала своей блевотиной. Парень удирал от меня так, что пятки сверкали. Так-то, с гетеросексуальностью у меня изначально не заладилось.
Лекса больше не может сдерживаться, а потому смеётся в голос. Это же надо так… Другие истории Кларк были скучные, хотя, и Лекса пару раз посмеялась для того, чтобы та не пила в одиночку.
— Окей.
— Было, было. Ты смеялась, так что пей. Пей! Пей! Пей!
Радостно постукивая кулаком по поверхности стойки, Кларк в возбуждении ждёт, когда Лекса наконец выпьет. Для неё это будет ещё одна маленькая победа.
— Знаешь, я, конечно, выпью, но… у меня есть сомнения по поводу правдивости этой истории.
— Почему это?
— Ладно… где такие рейвы, куда пускают пятнадцатилеток, а?
— Э… у нас были поддельные удостоверения.
— Серьёзно? Вот сейчас вообще слабо верится, что у пятнадцатилетней Кларк Гриффин были поддельные документы.
— Это всё Нат организовала… пей давай!..
Вертя в руках шот, Лекса склоняет голову набок и хитренько посматривает то на Кларк, то на шот. Видя нетерпение жены, она всё-таки решает, что хватит её мучить, поэтому залпом выпивает содержимое шота и резко ставит его, опустевший, на стойку.
— Довольна?
— Да, — Кларк расплывается в улыбке. — Твоя очередь.
— Я думаю, нам уже пора.
— Не-е-ет!.. Я только вошла во вкус.
— Мы можем продолжить игру в номере. Иначе, зачем там стоит мини-бар.
— Ммм… — Кларк уводит взгляд в потолок, будто бы обдумывая, хорошая ли это идея, и спустя пару секунд выдаёт своё решение. — Ладно.
— Ладно. Напиши Озану, чтобы забрал наши вещи и вызвал такси, а я пока заплачу.
Встав, Лекса вместе со своим клатчем, из которого на ходу достаёт кредитницу, подходит к бармену, убирающемуся с другой стороны стойки. Подавая ему карту, она оглядывается на Кларк. Та над чем-то смеётся, и Лекса непроизвольно улыбается. Но в следующий момент улыбка сходит с лица. Возвращается почти позабытая за сегодняшний день привычная индифферентность. Впервые в жизни Лексе удаётся это с таким трудом.
***
В номер Кларк, Лекса и Озан не входят, а вваливаются. Озан помогает Лексе довести размякшую во время поездки в такси Кларк. Когда они наконец усаживают её на кровать, Лекса быстренько избавляется от охранника и остаётся с Кларк наедине. Верхняя одежда обеих валяется на полу с тех пор, как они пришли. Сначала своё зимнее пальто с мехом теряет Кларк, но не по своей воле — оно просто перестало на ней держаться и свалилось. А когда ушёл Озан, Лекса сняла своё пальто и кинула туда же, где уже лежала одежда Кларк. Теперь она стоит напротив Гриффин, оценивающе оглядывая. Кларк, облокотившись обеими руками о кровать, сидит с запрокинутой головой и вытянутыми вперёд ногами. Усталость отражается в каждом движении.
«Перестаралась. Возможно, она не захочет…»
Приблизившись, Лекса всё же решает попытаться, поэтому опускается перед ней на корточки и кладёт ладони на её колени. Вернув голову в нормальное положение, Кларк удивлённо смотрит на жену сверху вниз, словно пытаясь разгадать её намерения.
— Что ты делаешь?
Не отвечая, Лекса скользит ладонями по её бёдрам, обвивает ими талию, а сама опускается на колени, придвинувшись ближе сквозь разведённые ноги Кларк. Если бы та не была так пьяна, она бы быстрее среагировала, когда в самой крайней области неприлично глубокого выреза на груди ощущает мягкое прикосновение губ, оставляющих после себя влажный след короткого, но нежного поцелуя. Замерев, Кларк испуганно смотрит на Лексу, которая поднимает свой взгляд на неё. Зелёные глаза вглядываются в голубые, словно ища согласия на продолжение. Полумрак номера усложняет положение, а Кларк вовсе не хочет помочь ей принять решение.
— Не знаю, — желая разжечь в ней огонь, подзадоривает жену Лекса. Как будто она совсем не при чём, а между тем её губы касаются других участков груди, с каждым разом всё выше и выше. Притом, её руки как будто тоже самостоятельно соскальзывают с талии, переходя на спину, где, с осторожным постукиванием кончиками пальчиков, гладят оголённую кожу. Эти прикосновения вынуждают Кларк дёрнуться. — Сама не понимаю, что происходит. А у тебя есть идеи?
Лексу не интересует ответ. Она уверена, что первоначальное замешательство Кларк исчезнет, когда она её поцелует, поэтому медленно тянется к её губам, но замирает в сантиметре от них, разглядев в глазах жены настоящую панику. Свет от лампы, находящейся рядом с дверью номера, — единственное освещение сегодня вечером — отражается в капельках, застывших на ресницах нижних век, как роса на траве, появившаяся после ночного тумана. Кларк выглядит такой несчастной в этот момент, что Лексе становится не по себе. Разве она что-то делает не так?
— Пожалуйста, не надо…
Дрогнувшие ресницы теряют капельки, и те плавно опускаются на кожу, медленно скатываясь по щекам вниз. Она плачет, а Лекса понятия не имеет почему.
— Всё нормально, Кларк. Если ты не хочешь…
— Я хочу!.. Но… но не могу. Мы не должны этого делать.
— Почему же?
— Ничего не выйдет, — Кларк растирает лицо тыльными сторонами обеих ладоней, одновременно мотая головой. — Я должна признаться тебе: я ужасна в постели. Это неважно, когда есть чувства, потому что тебе заведомо хорошо от того, что ты занимаешься сексом с человеком, который любит тебя, а ты его, и эти эмоции, это счастье от одного только намёка на физический контакт охватывает тебя. Не смотри на меня так, — лицо Лексы выражает искреннее желание позвонить знакомому психотерапевту. Казалось бы, они не настолько много выпили, а Кларк всё равно несёт бред. — Я прошла через всё это. С Нат таких проблем не было, и я не подозревала, что моя мама может быть права насчёт того, что секс должен быть только с тем, кого любишь. Но после того, как она меня бросила, я хотела заглушить боль, забыть о Нат хотя бы на час, поэтому сняла девушку. Не помню… кажется, мы встретились в каком-то баре. Секс с ней был ужасен, и я не понимала почему, пока не встретила Еву. Мы прошли с ней долгий путь. Я ей нравилась, да и она мне, но когда мы впервые занялись сексом, это было ужасно. Не для меня, а для неё. Я не смогла довести её до оргазма. И так было много раз, а потом однажды я вдруг смогла, и Ева сказала, что любит меня, — улыбка появляется на губах Кларк от нахлынувших воспоминаний. — И тогда я всё поняла. В этом залог хорошего секса — в любви. Ева подтвердила мои мысли, сказав, что это наконец случилось, потому что мы полюбили друг друга. Я впервые оценила это по-настоящему, — слёзы, которые Кларк ранее как будто удалось остановить, теперь с новой силой струятся по щекам, падая на грудь. Нынешнее положение Лексы заставляет её чувствовать себя неловко, поэтому она встаёт на ноги, покинув пространство между бёдрами Кларк, садится рядом с ней на кровать, не прерывая её монолога. — У нас с тобой… я не жду, что между нами может быть что-то большее, чем вынужденное партнёрство, хотя ты так хорошо ко мне относишься. Но жить с тобой станет невыносимым испытанием, если я буду знать, что каждый раз, когда ты смотришь на меня, ты вспоминаешь то, каким ужасным был секс со мной. Это выше моих сил.
Если собрать воедино все моменты, когда Лекса имела плохой секс, получится восьмилетняя низкосортная порнуха, которую вряд ли кто-нибудь стал смотреть. Но она не собирается говорить об этом Кларк, уговаривать её, потому что понимает, что это бесполезно. В этом мог бы быть смысл, если бы Лекса сама испытывала острое желание переспать с ней. Но этого нет. Поэтому, утерев слёзы Кларк, она кладёт ладони ей на плечи, тем самым заставляя наконец на себя посмотреть. Взгляд, в котором читается мольба прекратить её мучения, вызывает у Лексы неприятное ощущение, и она морщится, дёрнув плечами в знак отвращения к ситуации. Как будто она её насилует!
— Всё хорошо, Кларк. Не надо плакать, — Лекса снова убирает растёкшуюся по щекам новую порцию слёз. — Обойдёмся без секса. Давай так: ты сейчас сходишь в ванную, чтобы смыть со своего лица остатки слёз, и мы ляжем спать. Хорошо?
— Угу.
Кларк кивает, как заведённая кукла, которая не может остановиться, пока не закончится запал. Она успокаивается только тогда, когда Лекса обнимает её. И хотя начинавшаяся так стремительно истерика как будто сходит на нет, в ванную комнату они всё равно идут вдвоём.
Спустя около получаса они лежат в кровати в полнейшей тишине. Но обе не спят. Кларк, повёрнутая спиной к жене, лежит на боку, прерывисто втягивая носом воздух, а Лекса, закинув руку под голову, смотрит в потолок, анализируя недавние события. Поведение Кларк выбило её из колеи. Не ожидавшая подобной реакции Лекса только сейчас понимает, что повела себя не совсем правильно. И как бы не хотелось списать рассуждения Кларк на алкоголь, она уверена, что та действительно думает так, как ей сказала. Виной всему Ева. Эта девушка никогда не любила Кларк. Ей нужно было присосаться к кому-то, кого бы она смогла контролировать. И тут в её жизни появилась Кларк. Лекса не знает никого более доверчивого, чем она. И ушлая Ева быстренько сообразила, что ей можно легко манипулировать. Зная о предубеждениях, которые с детства вбивались в головку Кларк её матерью, она заставила её думать, будто в них есть смысл. Эта манипулятивная установка плотно засела в её сознании. Ева намеренно изуродовала Кларк ради своей выгоды. Никогда ещё Лексе не приходилось так стыдиться чего-то, как сейчас, ведь она делает то же самое.
— Лекс?.. — негромко раздаётся в тишине.
— Что?
— Ты не спишь?
— Сплю.
— Не спишь, — Кларк шумно вздыхает. — Ты на меня злишься?
— Нет.
— Конечно, злишься. Я повела себя так… ты, наверное, считаешь, что мне место в психушке. Наверняка со стороны я выглядела, как сумасшедшая.
— Да, пожалуй, — повернувшись на бок, Лекса обнимает Кларк, придвинувшись ближе. Она чувствует её напряжённое волнение. — Как ты сейчас? Нормально?
— Угу. Прости, что заставляю тебя волноваться. Мы так хорошо отдыхали, а я взяла и всё испортила. Прости меня. Я знаю, что ты рассчитывала не на сопливые разговоры в кровати.
— Если ты снова начнёшь плакать, не прощу. А вообще-то, нет нужды тебе извиняться. Я не чувствую, что много потеряла. На самом деле, мне не особо хотелось заниматься сексом. И честно, я была бы довольна, если бы только ты испытала оргазм. Мне хотелось именно тебя порадовать, а не удовлетворить свои плотские потребности. Знаешь, когда кто-то делает тебе приятно, иногда бывает необязательно отвечать ему тем же.
Губы почти что касаются шеи Кларк, и та, замерев, чтобы ненароком не коснуться их, ничего не отвечает. Лекса знает, что она не заснула, но тоже больше ничего не говорит. Она закрывает глаза, сразу же проваливаясь в сон. Завтра её ожидает очень трудный день. Точнее, уже сегодня.
