Прошло несколько дней. Кларк и Лекса всё это время провели в своей квартире, но сегодня Колхун, решив, что кто-то должен заниматься управлением компанией не дистанционно, отправляется в офис. Дама из ФБР больше не беспокоила их — этим вопросом вплотную занимается Элайас. Он целыми днями пропадает где-то, но главное уже известно, когда будет суд. Вернее, предварительные слушания, на которых должен решиться вопрос целесообразности проведения настоящего судебного разбирательства и определения ограничительных мер в отношении обвиняемого, если судья решит, что обвинения достаточно весомы, чтобы потратить деньги налогоплательщиков на дальнейшие судебные заседания. В общем, ожидается тяжёлое время.
Нельзя оставлять Кларк одну, поэтому к ней приезжает Микаэла, благо, ещё ничего не известно СМИ. Или известно, но пока никто не пишет об этом, подгадывая выход статей ближе к дате, на которую назначен суд. А это через две недели. Когда Кларк и Лекса были на отдыхе, Микаэла завела много новых знакомств… через Джоану Сантос, которая недавно приехала из Испании, потому что её отец, открывший здесь музыкальный бизнес много лет назад, умер. Только вот она занимается не только своим лейблом. Впрочем, речь сейчас вовсе не о ней. Так вот, новые связи Микаэлы… Они вполне могут пригодиться в сложившихся обстоятельствах, ведь среди них есть несколько судей, работников штаба Губернатора штата Нью-Йорк, прокуроры, мэр города… Конечно, просто так обращаться за помощью к ним будет неразумно, и Микаэла как раз работает над тем, что можно будет предложить каждому новому знакомому взамен услуги, которую они могут оказать, если ситуация станет патовой. Пока это не так.
Все мероприятия, запланированные Кларк на октябрь, разумеется, отменены. Хотя она не согласна с этим решением. Раз её не преследуют ни ФБР, ни репортёры, то можно продолжить жить в прежнем темпе. Но Лекса считает, что лучше держаться подальше ото всех и вся, чтобы случайно себя не скомпрометировать. И Кларк крайне удручена этим, но спорить не стала, хоть и сильно желание выступить с лекцией в Колумбийском Университете, в котором она сама училась. Сидя дома, она представляет себя там, в лекционном зале. Как здорово быть там, стоять перед студентами, которые смотрят на тебя, как на что-то значимое в этом мире! Так Кларк себе представляет это, хотя на самом деле далеко не все студенты действительно интересуются тем, что рассказывает им лектор. Хотя, по правде, есть и такие, кто с восхищением смотрят на фигуры, которые смогли начать с нуля своё дело и подняться, желая повторить их успех.
— Никто не запрещает тебе работать из дома. Возьми планшет в руки, но не подключайся к интернету.
— Мне не нравится, что ты говоришь мне, что делать, Микаэла.
Сидя в столовой, девушки пьют чай уже во второй раз с тех пор, как Лекса уехала в офис. Параллельно Микаэла просматривает бумаги. Её лицо бесстрастно. И это раздражает Кларк едва ли не больше, чем тот факт, что ей запрещают выходить из дома.
— Это не я сказала, а Лекса. Хочешь, сыграем во что-нибудь?
— Не хочу!
— Ты ведёшь себя, как ребёнок. Мамочка скоро придёт.
До хруста сжав кулаки, Кларк резко встаёт и уходит наверх в комнату. Микаэла провожает её взглядом, а потом спокойным, будничным голосом говорит:
— Аида, проследи, чтобы админ-Кларк не наделала глупостей.
— Поясните.
— Заблокируй все каналы связи с внешним миром, т.е. телефоны и интернет.
— Поняла.
Аида медленно исчезает, заставив Марту, которая заходит в столовую, чтобы спросить, не нужно ли ещё что-нибудь принести, вздрогнуть. Бедная женщина ещё никак не может привыкнуть, что так близко к ней поселился искусственный интеллект. А Микаэла делает вид, что не замечает реакции Марты. Она делает очередной глоток из своей чашки, легонько улыбаясь одними уголками губ: благодаря её стараниям, Аида развивается, и скоро станет надёжным помощником, а не обузой для обитателей дома.
***
Из-за пробок Лекса приезжает в офис достаточно поздно. Поэтому, когда Марисса встречает её у лифта, еле успевает отскочить в сторону, чтобы Лекса не сбила её с ног, и, промедлив несколько секунд от неожиданности, быстрым шагом догоняет свою начальницу, подстраиваясь под её темп ходьбы.
— Ты необычайно энергична сегодня, — говорит Марисса, уже начиная задыхаться от заданной скорости. — Как настроение?
— Готова вырвать зубы всем, кто встанет у меня на пути.
— Мило. Хорошо, что я иду рядом, а то бы разорилась на услугах стоматолога.
— Здравствуйте! — дорогу Лексе и Мариссе преграждает Габриэла. Выглядит она потеряно и несколько помято. Но Лекса не поэтому оставляет мысль зло рыкнуть на неё. Она вспоминает фото к статье, которую она читала во время отпуска в Зельдене, и довольно расплывается в улыбке, чем обескураживает Габриэлу. — Э… эм… А… Кларк не приедет?
— Нет. Работает дома. Ушла с головой в новый проект. Если есть какие-то вопросы, дела или бумаги, которые она должна подписать, можешь адресовать их мне.
— Ясно.
Габриэла отходит в сторону, пропуская Мариссу и Лексу к кабинету последней. Никому на работе, даже своей секретарше, с которой они достаточно близки, Колхун не говорила о том, что Кларк под следствием.
— Прошу, — приняв театральную позу, Марисса открывает дверь кабинета, приглашая Лексу пройти и ожидая услышать слова благодарности, но её прекрасный жест наглым образом проигнорирован. — Да не за что, Лекс.
И снова игнор. Кинув сумку на диван, Колхун садится за стол и поочерёдно открывает его ящики, что-то сосредоточенно ища. Встав по левую руку от неё, Марисса выжидает паузу, по окончанию которой Лекса, вероятно, наконец обратит на неё внимание. И вскоре — это было неизбежно — случается чудо: резко закрыв один из ящиков, Колхун поворачивается корпусом в сторону Мариссы и, приняв позу хозяйки положения, произносит:
— Мне понравилась статья. Ведь это твоих рук дело, да?
— Не знаю, о чём ты, — Марисса противоречит сама себе, расплываясь в улыбке до ушей. Она просто не может скрыть то, как гордится собой из-за того, что сделала. — Кстати, ты, наверное, слышала, что случилось с Габриэлой. Это так… ужасно!
Хмыкнув, Лекса возвращается к поиску того же, что и ранее, не убирая хитрую, довольную улыбку с лица. И Марисса заинтригована такой реакцией. Подойдя совсем близко, она кладёт планшет на стол и, упёршись в его поверхность локтями, с интересом смотрит в упор на Лексу. Та делает вид, а, может, и правда не обращает внимания на неё. Она вся в поиске. Наконец она находит в самом нижнем ящике пустую папку и складывает туда туда чистые листы бумаги, а затем, достав из кармана куртки ещё один листок, сложенный вчетверо, кладёт его к остальным. Только тогда она снимает куртку и отдаёт её Мариссе, проигнорировав вопросительный взгляд той и тем самым вызвав немое возмущение. Тем не менее, верхняя одежда аккуратно повешена, и снова пытливый взгляд впивается в Лексу, прожигая насквозь кожу.
— И? — произносит Марисса, не выдержав.
— Что «и»?
— Не скажешь, что ты там прячешь?
— Любопытство убило кошку, Марисса, — девушка закатывает глаза, но Лекса этого не видит, хотя уверена, что именно такая реакция вызвана её словами. — Ты оповестила
их, что я хочу пообщаться с ними?
— Да. Я сказала им, что встреча будет в полдень.
— То есть… через десять минут. Отлично. Вообще-то, уже должны быть здесь.
— Приходить заранее — моветон, — легко вскочив, Марисса удобно пристраивает свою задницу на столе, доставая из кармана мобильный телефон. — Пока их нет, хочу поделиться радостной новостью: на твоём аккаунте в инстаграм почти миллион подписчиков!
— У меня нет аккаунта в инстаграм.
— Вообще-то, есть. Он был создан командой твоей матушки. Там долгое время публиковалась имитация твоей жизни, пока ты отдыхала в закрытом лечебном учреждении. Ты почти, как Бритни Спирс! Если бы она знала, как вы похожи…
— Но я не Бритни Спирс. Кто вообще на меня подписывается?
— Люди. Те, кому интересны твои знаменитости, которые репостят фотки, которые я загрузила.
— Что? Где ты их вообще взяла?
— В инстаграме у Кларк. Она менее популярна, думаю, причина в том, что фамилия Колхун тесно связана с холдигом «Aeternitas», а Гриффин нет, поэтому те звëзды, которым нужно финансирование, пытаются привлечь к себе твоё внимание, делая репосты и оставляя комментарии. Кстати, несколько написали в директ с предложениями вложиться в организацию туров по США. Хотя, наверное, не они сами, а их менеджеры. Ты же сама тоже страничку не ведёшь. Ой, ещё кое-что. Рост подписчиков был хороший, когда Серена Уэстбрук выложила фотку, сделанную семь лет назад. Там вы вместе напротив бассейна, наверное, из твоего коттеджа в Хэмптоне. И подпись: «Назад в прошлое». И отметила тебя на фото. Тут, конечно, в комментариях вопросы пошли, очень живо обсуждалось, кто и что. Она была невестой твоего брата, да?
— Была.
— Да, грустно… Она в директ написала, что хочет встретиться. Что ответить?
— Ничего.
— Как?! — Марисса, явно не ожидавшая такого ответа, с возмущениями накидывается на Лексу, что, конечно, вызывает у последней раздражение. — Она же крутая инста-блогер, ты что! Пару-тройку фото с ней поднимут активности в твоей инсте. Я считаю, что надо встретиться. Похоже, вы были близки раньше. Разве тебе не хочется её увидеть? Вспомнить былое…
— Нет. И если ещё раз поднимешь эту тему, я клонирую Габриэлу и посажу вместо тебя в кресло секретарши. Поняла?
Несмотря на свой дерзкий характер, Марисса всегда хорошо понимала, когда пора прикусить язык. Сейчас как раз такой момент. Чтобы не злить Лексу, она поспешно покидает кабинет, сказав, что должна заняться некоторыми неотложными делами. У Колхун тоже есть свои дела. Нужно хорошенько подготовиться к трудному разговору, который ей предстоит. По правде сказать, опасному разговору, ведь если ей не удастся убедить своих оппонентов, что лучше послушаться и сделать так, как она говорит, то её шансы стать второй обвиняемой возрастут до небес. Элайас был против такого участия Лексы в этом деле, но не сильно настаивал на своей позиции не делать ничего противозаконного. В любом случае он придумает, как сделать так, чтобы Лекса вышла сухой из воды после планируемого давления на свидетелей. Всегда придумывал.
Через некоторое время кто-то стучится в дверь, но в кабинет почему-то не заходит. Оказывается, это всего лишь Марисса. В руках у неё поднос с ромашковым чаем, который обычно заваривают, желая успокоиться, и поэтому она не могла войти самостоятельно. Она ещё находится в кабинете, когда в дверь снова стучат. На этот раз те, кого ждёт Лекса.
— Садитесь, — властным голосом говорит она, указывая на два кресла у стола. — Что-нибудь выпьете?
— Эм… — мужчины, вошедшие в кабинет, переглядываются, и один из них продолжает, садясь в кресло: — Мы обойдёмся. Давайте ближе к делу.
— Мы уволены? — спрашивает второй, тоже садясь.
— К вашей работе у меня пока нет претензий, — властный взгляд пробегает по обоим мужчинам, заставляя по их коже пробежать множеству мелких мурашек. — Я не собираюсь играть в игры. Мне известно, что вы заключили сделку с ФБР.
— Мы не можем обсуждать это. Один из пунктов сделки предполагает неразглашение содержания других.
— По факту, вы уже нарушили сделку, раскрыв один из пунктов. Впрочем, неважно. Расскажите, каким вы видите своё будущее через пять лет? — мужчины вновь переглядываются. — Мечты есть у каждого, так что не стесняйтесь.
Бобби и Ти Джей, занимавшие должности распорядителя доходов и главного налоговика в компании Кларк, впоследствии сохранившие свои должности в «Aeternitas», встревоженно смотрят на Лексу, подозревая, что та неспроста задала этот вопрос.
— К чему это? — спрашивает Бобби.
— Я вдруг поняла, что мы так толком и не познакомились, а вы, тем не менее, на меня работаете, так что логично, что я хочу узнать, чем живут те, кто на меня работает.
Гипнотизирующий взгляд, обращённый в сторону Ти Джея — Лекса мысленно рассчитала, что в силу своего более молодого возраста и страха перед ней, который она читает в его взгляде — действует, как и предполагалось. Непроизвольно губы мужчины произносят:
— Я хочу жениться. Сделал предложение ей два года назад и ещё никак.
— Брак… это сложно, но вполне понятно, почему вы этого хотите. Обязательство перед девушкой, ведь наверняка она периодически говорит о свадьбе, и хотя говорит, что не рвётся особо замуж, её всё равно это волнует. В конце концов, она будет злиться с каждым разом всё больше и больше и вы… расстанетесь. Если вы и правда хотите быть с ней так долго, то действительно стоит поторопиться. А то проснётесь однажды утром, — радужка глаз Лексы моментально темнеет, или Ти Джею просто так кажется из-за того, что внезапно холодок пробегает по его коже от тона её голоса. — А её уже
нет.
Последнее слово из её уст звучит зловеще. Ти Джей вздрагивает и быстро переводит взгляд на Бобби, который внимательно смотрит на Лексу, обратившую теперь свой взор на него.
— Запугивание свидетелей является федеральным преступлением, — спокойно произносит он. — Я думал, вы умнее.
— А никто и никого не запугивает. Так, размышление о насущном. Разве вас не посещают мысли о будущем?
— Нет. Я живу настоящим.
— Лукавите. Все думают о будущем. Даже те, у кого его нет. Размышляют, прорабатывают мысленно различные сценарии. А вам-то точно приходится много думать об этом, потому что у вас двое детей. Кажется, — взяв в руки папку, в которую недавно положила смятый листок бумаги, Лекса нарочито внимательно заглядывает туда, изображая сосредоточенность. — Ваша старшая дочка через три года должна будет выбрать колледж, да?
— Вы зря стараетесь. Мы подписали сделку и находимся под защитой ФБР.
— ЗаЩИТа… Интересное слово. Внутри него есть другое, более эффектно произносимое — «ЩИТ». Что вы представляете, когда произносите это слово?
— Я не играю в такие игры.
— Я лично вижу заграждение с колючками. И под напряжением, чтобы наверняка. Только вот сверху что угодно пролетит, ведь не со всех сторон им можно прикрыться. И где найти щит, который прикрыл бы всех твоих близких, хотя бы с одной стороны? У ФБР есть?
Побагровев от злости, Бобби встал. В словах Лексы он слышал явную угрозу. Сделка, которую он заключил, не предполагала включение его и семьи в программу защиту свидетелей, но после этого разговора ему захотелось её пересмотреть.
— Я хочу взять несколько отгулов, — говорит он.
— Понимаю. Хочется подольше побыть с
семьёй.
Последнее слово Лекса по-особенному выделяет голосом. Взгляды её и Бобби на миг встречаются, а затем он выразительно глядит на Ти Джея, жестом призывая того идти с ним. Но тот отворачивается, словно ничего не заметил. Неодобрительно покачав головой, Бобби уходит, а Ти Джей неловко, исподлобья смотрит на Лексу. Та, подперев щёку ладонью, пишет на листке бумаги «Отключи мобильный Бобби», затем складывает её вчетверо и подписывает сверху «для Озана», после чего вызывает Мариссу и отдаёт ей. Та, не говоря ни слова, скрывается за дверью, оставив Колхун и Ти Джея наедине.
— Итак…
— И-итак?..
— Хочешь продолжить нашу беседу?
— Не знаю. Я не должен…
— Кабинет проверен на предмет прослушки — всё чисто. Мой телефон отключён. Ты можешь сделать так же и отдать его Мариссе.
Ти Джей медлит с ответом. Он, не переставая, потирает ладонями колени, устремив взгляд в пол. Думает. Напряжённо думает. Лекса демонстративно занимается посторонними делами, увязнув мыслями в бумагах, давая понять, что для неё беседа не так уж и важна. Наконец, Ти Джей принимает решение: не произнося ни слова, он вытаскивает мобильный из кармана и, отключив его, передаёт на глазах Лексы в руки Мариссы, после чего дверь кабинета плотно прикрывается. Здесь остаются лишь двое.
— Я до смерти испугался, — произносит Ти Джей. — Федералы пришли ко мне, стали запугивать. Я бы никогда не предал Кларк, мы же с ней друзья.
— Выходит, предал, раз сделка подписана.
— Меня заставили! Угрожали, что я сяду вместе с ней, если не дам показания.
— Почему ты не пришёл к ней, когда тебя начали запугивать? Известно же, что «дружить» против кого-то вместе выгоднее. Но ты почему-то выбрал дружить против Кларк. Она не сядет, я позабочусь. А ты… Твоё будущее туманно. Разве не странно, что распорядитель финансами «Гриффин&Vita-Индастриз» планирует свадьбу в планетарии, по скромным подсчётам экспертов, стоимость вместе с арендой на двое суток…
— Откуда?..
— Сейчас я говорю. Хотя, думаю, ты уже понял, куда я клоню. Ой, что будет, когда моя команда начнёт прорабатывать эту линию! Не видать тебе небо без крестов десятки лет, мой хороший.
Глаза Ти Джея от ужаса расширяются сильнее с каждым новым словом. Защитит ли его ФБР? У них мало доказательств. Всё может быстро обернуться против него. Глубоко вздохнув, он произносит:
— Я не хочу в тюрьму.
— Забавно, я почему-то так и думала.
— Но я уже подписал сделку.
— Да, очень жаль. Тюрьма… там по головке не погладят, хотя, конечно, это как устроишься. Ты-то точно не пропадёшь среди кучки задниц альфа-самцов, да? Без смазки влезешь. Но твоя невеста может не пережить твоё тюремное заключение. Биологические часы, усталость от ожидания, сальные взгляды, которые снуют по ней каждый раз, когда она приходит к тебе на свидания,
смерть… — последнее слово выделено голосом сильнее остальных, и Ти Джей бледнеет на глазах. — Бедная девушка. А всё из-за любви к тебе. Ах, любовь… Она сделала её уязвимой. Любовь — это слабость, а её, как известно, лучше никому не показывать. А то хуже будет.
Последняя фраза звучит, как угроза. Вероятно, так оно и было, но Ти Джей отбрасывает эту мысль. Внутренний трепет предупреждает его об опасности, которая скрыта в словах Лексы, но он упорно не хочет признавать это умом, тем не менее, отдаваясь во власть эмоций — он должен сделать правильный выбор. С одной стороны, ФБР, сделка… ему не показывали документов. Лишь пугали длиннющим сроком, заставляя признаться. Говорили, что Кларк, если подвернётся возможность, свалит всё на него, и он почему-то поверил, что она на такое способна. Конечно, поверил, ведь любой адвокат первым же делом захочет указать самым вероятным подозреваемым того, кто непосредственно работал с финансами компании. Элайас тоже думал об этом, но Лекса и Микаэла решили, что Ти Джей будет полезнее не в роли подозреваемого, как и Бобби. Жаль, что последний выбрал другой путь. Очень жаль.
— Что мне делать?.. — затравлено глядя на Лексу, мямлит Ти Джей.
— Хочешь, чтобы я тебе сказала? Я не могу, потому что в суде будут спрашивать про этот разговор. Не хватало ещё, чтобы мне предъявили обвинения.
— Но… как же…
Ти Джей растерян. Его ситуация становится совершенно безвыходной. Вернее, он не видит верного решения. На какой стороне быть? Может, стоит последовать примеру Бобби? Но он наслышан об адвокате Лексы, и знает, что тот заставит поверить всех, будто дьявол — прекрасный ангел с белоснежными крыльями, а все остальные — зло во плоти. Это пугает Ти Джея сильнее, чем перспектива нарушить условия сделки. Ведь…
— Я скажу, что ФБР меня принудили подписать сделку. У них же ничего нет? Никаких доказательств???
— Только показания свидетелей. Некоторые имена скрыты, но любые слова можно обратить против тех, кто их произнёс. Надо только знать, как. К счастью, Элайас знает.
— Отлично! Тогда так и скажу. Я же… я могу рассчитывать на вашу… эм… поддержку?..
— Я всегда щедра с теми, кто готов быть полезным.
— Но… мне нужны гарантии!
— А кому они нет?
Справедливо, но ничуть не помогает Ти Джею. Он по-прежнему не может решить. Когда на него давили с одной стороны, принять решение было проще. Но Лекса… она одновременно и давит, и нет. Это запутывает Ти Джея. Он не может решиться.
— Тогда и я не могу их дать.
— А я и не прошу, Ти Джей.
Теперь Лекса смотрит прямо ему в глаза. Ти Джею кажется, будто он видит в этом взгляде надежду. Нет, не Лекса на что-то надеется, а он надеется, что остаться на этой стороне будет лучшим решением.
— Кларк нужна сейчас любая поддержка, — вдруг произносит Лекса. — Конечно, я рядом, но для неё было бы лучше, если бы друзья тоже её поддержали. Так несправедливо, что ФБР пользуется властью, чтобы показать свою значимость, давят на неё и на меня, на всех вокруг. Запугивают, вынуждая принять решение, которое выгодно им. А ведь это противозаконно, ведь, вместо того, чтобы качественно сделать свою работу, тщательно всё проверить, собрать улики, они просто вынуждают честных людей идти против совести, дав угодные им показания под присягой, подкупая сделками, которые, по сути, выгодны тоже лишь им.
Взгляд Ти Джея проясняется. Несмотря на то, что Лекса рассуждала совсем на другую тему, он видит в её словах решение его проблемы. По сути, он всё правильно понимает. Лекса намеренно подсказывает ему аргументы, которые могли бы его освободить от ответственности в суде, если вдруг под присягой он решит отказаться от сделки. Мигом в голове Ти Джея вырисовывается довольно-таки ясная картина его последующих действий.
— Да уж, правда…
Довольно улыбнувшись, Лекса возвращается к бумагам. Даже если Ти Джею придётся пересказывать содержание этого разговора под присягой, её не смогут обвинить в давлении на свидетеля, уж тем более в заговоре. Они с Элайасом продумали каждое слово, каждое действие, чтобы обезопасить себя и союзников. Жаль, Бобби не захотел присоединиться.
После того, как Ти Джей уходит, в кабинете появляется Озан. Он сообщает Лексе о том, что делает Бобби. Тот, как и предполагалось, пытался позвонить несколько раз, но сеть не ловила. Не только на корпоративном телефоне, но и на его личном — сигнал блокирован полностью. Поняв, что из офиса ему не связаться с теми, с кем он хотел, Бобби собирается покинуть здание. Точнее, на момент, когда Озан оказывается в кабинете Лексы, он уже стоит на проходной, подтверждая своё намерение уйти фактически в разгар рабочего дня.
— Что ж, — узнав об этом, с толикой сожаления произносит Колхун, — похоже, у Джона есть работа.
Озан кивает, после чего он вынужден удалиться, потому что Марисса приносит недобрые вести: куча звонков и встреч у Лексы запланировано на сегодня. Кто-то должен делать деньги, пока Кларк остаётся в заточении в шикарной квартире на Манхэттане.
***
А в это время заскучавшая Гриффин места себе не находит, слоняясь без дела по комнатам. Работать она не может. Всё от нервов. Три литра чая с ромашкой, которая, как говорит Марта, превосходно успокаивает, лишь заставляет Кларк поближе познакомиться с уборной, отчего её раздражение только возрастает. И ещё Аида по приказу Микаэлы — и по какому праву она только распоряжается в доме! — следит за Гриффин. И это её
«что вы делаете?» уже в печёнках сидит. Будто её электронные «глаза» не видят, что Кларк делает.
Оказавшись в гостиной, где обосновалась Микаэла, Кларк замыкает очередной круг. Рухнув на диван, она голосовой командой включает телевизор. Новости, новеллы, реклама, снова новости, какие-то тупые реалити-шоу, опять реклама, ситкомы, в мире животных, снова спорт и снова новости… Скука смертная, если в двух словах. Остановив выбор на программе о львином прайде, Кларк глубоко вздыхает, издав на выдохе слабый стон. Этот звук заставляет Микаэлу оторвать взгляд от экрана ноутбука и посмотреть на неё.
— Ты в порядке, Кларк?
— Нет. Очевидно же.
— Лекса скоро придёт.
— И что она сделает?
— Может быть, трахнет, если хорошо попросишь.
— Да пошла ты.
— Не дуйся. Хочешь, я сыграю с тобой в шахматы?
— Я не умею играть.
— А во что умеешь?
— Ой, отстань уже.
— Ладно. Не хочешь играть, давай я тебе сделаю коктейль.
— Не хочу.
«Пизда… Как только Лекса её выносит, ума не приложу».
Микаэла решает, что, раз Кларк приятно сидеть с кислой миной и источать зловонные флюиды, то она её трогать не будет. В конце концов, она здесь, чтобы экстренно разрешить внешние проблемы, если такие вдруг возникнут, а не нянчиться с великовозрастным ребёнком. Причём, Микаэла не понимает, почему Кларк ведёт себя так и чего хочет добиться подобным поведением. А Гриффин… она страшно нервничает и не может найти себе места. Хоть ей и сказали, что волноваться не о чем, она не может: закон нарушила, власть имущие об этом знают, да и о доказательствах наверняка позаботятся. Нет, в таких условиях нельзя не нервничать. И хотя Элайас большой специалист в области решения юридических проблем, но у Кларк есть сомнения, которые в её блондинистой головке появились благодаря Рейвен. Та уверена, что доверять Ландау, Лексе, Микаэле, Озану и тем, кто с ними связан, не стоит. Совсем не стоит.
***
К девяти вечера Лекса более-менее разгребает большую часть скопившихся дел. Особенно важным был тайваньский вопрос. Партнёры оттуда узнали про контракт, заключённый с Китаем. Лексе понадобилось достаточно усилий, чтобы убедить их, что на соглашение с Тайванем тот договор никоим образом не повлияет. А теперь после тяжёлого рабочего дня наконец можно идти домой. Марисса едва от счастья не прыгает, когда её босс выплывает из кабинета в верхней одежде и с сумкой в руках. Вся вымотанная Лекса проходит мимо секретарши, даже не попрощавшись. А та и не в обиде. Мгновенно собравшись, она бегом спешит за Колхун и догоняет её у дверей лифта, опять забивая голову инстаграмом и Сереной. Делая вид, что ей заложило уши из-за смены атмосферного давления, а потом, словно желая победить мировой рекорд по преодолению стометровки, Лекса уносится к машине, наконец оставаясь наедине с собой. Конечно, ещё и с Озаном, но тот благоразумно предпочитает слиться с машиной и не раздражать хозяйку. А та и не вспоминает о его существовании, кроме одного момента, когда они только выехали с парковки, приказав ему ехать в ближайший бар. Смертельно хочется влить в себя что-то алкогольное, чтобы вернуться в квартиру в чуть расслабленном состоянии — Микаэла сообщает ей, что Кларк вся на нервах, а это значит, что Лексе опять нужно будет что-то решать. Сумасшедший день. Может ли быть ещё хуже?
Бар переполнен. Впрочем, так всегда бывает на Манхэттане. Еле-еле Лекса находит себе место за барной стойкой. Заказав «Мятный джулеп» и колечки, она разглядывает людей вокруг. В частности, бармена, у которого на голове красуется бурундук. Не настоящее животное, а сделанная из волос инсталляция. Как, а, главное, зачем и почему — такие вопросы витают в мыслях у Лексы и не отпускают её даже тогда, когда сделанный ранее заказ оказывается перед ней. Всё-таки бармен её сильно интригует. Втянув через трубочку немного коктейля, Лекса почти сразу чувствует тепло, которое дарит разлившийся по телу алкоголь. Он словно впитывается каждой клеткой тела, которой касается. Приятно. Усталость отходит на задний план. Музыка на удивление тоже оказывает умиротворяющий эффект.
I drank too much last night
Вчера вечером я перебрала с выпивкой,
Got bills to pay
Даже денег расплатиться не хватило,
My head just feels in pain
А сегодня голова просто раскалывается,
I missed the bus and there'll be hell today*
Я опоздала на автобус и теперь на работе будут проблемы.
Попивая коктейль, Лекса подпирает щёку, индифферентно смотря перед собой, даже не пытаясь на чём-то фокусироваться. Чем больше она думает над той ситуацией, в которую Кларк затянула её и компанию, тем меньше ей хочется быть к этому всему причастной. Она совершенно не чувствует себя в безопасности, и, когда раньше это ощущение охватывало её, вереница трупов осталась позади неё разбросанной по тропинке жизни, которой Лекса шла к своему светлому будущему. И вот Колхун как будто снова на той же развилке, что и шесть лет назад.
— Наконец-то! — небольшой серебристый клатч с шлепком падает на поверхность барной стойки рядом с бокалом Лексы, привлекая внимание той к его владелице. — Дай боже здоровья тем, кто придумал твиттер. Иначе мне пришлось бы оббегать весь остров на своих двоих, разыскивая тебя. Эй, бармен! — длинноволосая блондинка с голубыми глазами в коротеньком золотистом платье, поверх которого накинут телесного цвета бархатный на ощупь тренч, настойчиво подзывает к себе парня с бурундуком на голове. Это и есть Серена Уэстбрук. — Милый, два «Сухого Манхэттена», пожалуйста!
Скривившись, Лекса делает несколько глотков подряд, словно надеясь, что очередная порция алкоголя поможет ей пережить общение с Сереной. Вмиг её спокойный долгожданный одинокий вечер становится бесповоротно испорченным.
— Как ты меня нашла?
— Какой глупый вопрос. Я помню, ты раньше была умнее. Впрочем, нет никакой тайны. Как я уже сказала, приложила мало усилий и обошлась без старой доброй слежки и услуг частного детектива. Всего лишь нужно было сделать скриншот твоих фоток из инсты и поместить их в твиттере с подписью: «Видели эту девушку?». И подписчики принялись активно отвечать, что ты в «Мёртвом Кролике». Как тебя занесло на Уолл-Стрит?
— С помощью машины и её четырёх колёс.
— От тебя веет холодом, — Серена подсаживается ближе, пристально глядя на Колхун, которая так и не поворачивает головы в её сторону. — Ты мне не рада, Лекса?
— Что ты, как можно.
Фраза звучит очевидно ядовито, и Серена, хоть и натянуто, улыбается уголками губ, разочарованно переводит взгляд на бармена, жестом показывая ему, что уже заждалась, и тот довольно расторопно ставит перед ней шоты. Подтолкнув один из них Лексе под самый нос, она произносит:
— За встречу залпом?
— Я уже пью.
— Почему такой тон? Что я тебе сделала?
— Ничего. Я просто пью. Одна. И хочу продолжить в одиночестве.
— Что,
семейная жизнь так тяготит?
Лекса не собирается отвечать. Её минимум на этот вечер — допить коктейль и поехать домой. Но у Серены на неё другие планы. Видя, что Лекса старательно отстраняется от неё, Уэстбрук придвигает свой высокий табурет к ней поближе и, по-хозяйски закинув ей на шею свою руку, сладким голосочком говорит, наматывая локоны волос девушки на пальцы:
— Ты совсем от меня отвыкла. И я виновата в том, что мы так отдалились друг от друга. Но давай попробуем исправить это. Поднимемся на второй этаж, посидим за уютным столиком, попивая коктейли на основе ирландского виски и поедая сэндвичи с креветками и атлантического лосося. И будем болтать, о чём захочешь.
— Во-первых, убери руку, — легонько шлёпнув Серену по пальцам, Лекса дёргает плечами, демонстрируя, что ей неприятны подобные проявления назойливой близости. — Во-вторых, я прекрасно провожу время здесь. И было лучше, когда компанию мне составляли тишина и одиночество.
— Тишина, да? — Серена скептически оглядывает помещение. — Здесь шумно и людно, как в типичном ирландском пабе.
— Это по сути и есть ирландский паб. По крайней мере, убранство полностью соответствует классике таких заведений.
И правда: интерьер выполнен из дерева, причём не только высокие табуреты, но и барная стойка. Резные узоры украшают всё вокруг, даже огромные бочки из красного дуба, в которых явно никогда не держали виски, но призванные быть здесь для большего антуража настоящего ирландского паба. Лекса бывала в подобных заведениях — в Нью-Йорке и других городах США есть островки давно изжившей себя ирландской мафии, от которой осталось лишь название, грубая речь и пабы с именитым виски, которым так гордятся жители «изумрудного» острова. На их этнической родине Лекса никогда не была.
— К счастью, не совсем. В музыке и на втором этаже чувствуется отпечаток культуры прогрессивной Америки, — выпив залпом друг за другом оба шота, Серена продолжает: — Я скучала. Правда.
— А я нет.
— И это правда?
— Да.
— Спасибо. Ты серьёзно ранила мои чувства. Бармен, — Серена вновь ловко привлекает внимание парня, и тот расторопно подходит, игнорируя мужчину на другом конце, который уже несколько минут пытается допроситься, чтобы ему обновили бокал, — виски со льдом, пожалуйста.
Бармен кивает, а Серена, склонив голову набок, следит за Лексой. В её взгляде читается грусть и разочарование. Она явно ждала другого от этой встречи.
— Что тебе на самом деле нужно?
Моментально во взгляде появляется победный блеск: как бы Лекса не пыталась казаться индифферентной к происходящему, Серене всё же удалось вызывать у неё интерес. Хотя, по сути, это и вовсе не интерес, а предосторожность — неплохо знать, какие карты в рукаве прячет Уэстбрук, ведь совершенно очевидно, что она прибыла в Нью-Йорк не ради воспоминаний. У неё определённо есть какая-то цель, о которой лучше узнать здесь и сейчас. Или хотя бы уловить полунамёк, чтобы потом самостоятельно дойти до сути того, что скрывает мисс Уэстбрук.
— Она не твоего круга.
— Кто?
— Твоя жена. Бля, никогда не думала, что буду называть кого-то твоей женой. Ты помнишь, почему наш с Линкольном брак должен был стать выгоднейшим союзом для «Aeternitas»?
— Нет. Не знаю…
В голосе Лексы проскальзывает сомнение. Что-то всплывает в её памяти, давно забытое, но тем не менее похожее на правду. Но правда ли это? Семья Уэстбруков основала компанию в начале двухтысячных в период, когда после трагедии одиннадцатого сентября произошёл временный обвал экономики США, стали закрываться как частные, так и муниципальные организации. Сделавшие состояние на разработке алмазных копей в Канаде, они решили, что пришло время заняться иной коммерческой деятельностью. И выгоднее всего было вложиться в медицину США, а вернее, выкупить несколько муниципальных клиник, переведя их на более привычные капитализму рельсы частной экономики. Конечно, было трудно, но благодаря привлечению богатых клиентов из Канады и стран Европы, которым обещали предоставить самые высококлассные медицинские услуги, эксклюзивные условия пребывания в клиниках, но при этом ещё и предлагалась скидка в знак лояльности. Небольшая, где-то в размере пяти процентов, но всё равно приятно. Итак, обширные связи, сформировавшиеся благодаря добыче алмазов, послужили оплотом для возведения новой империи, сделав семейство Уэстбрук ещё богаче и известнее. За короткий срок клиники, которые были близки к закрытию, расцвели и стали приносить огромную прибыль корпорации, державшей их под контролем.
— Ещё десять лет назад Питер задумал претворить в жизнь идею нового проекта, который позволил бы увеличить успех компании на рынке и, как следствие, прибыль. Для его реализации было необходимо привлечение действующих медицинских организаций с обширной клиентской базой для проведения третьего этапа клинических испытаний. Разумеется, «Aeternitas» и раньше заключала договора с разными клиниками, официально набирала группы пациентов для испытаний, предусматривая для них страховку в случае каких-то осложнений. Думаю, тебе не надо объяснять, какие преимущества получила бы компания, если бы медицинская организация была бы частью семейного бизнеса. А у Уэстбруков много клиник, которые можно было использовать в чёрную. Я раньше была глупая, — сделав глоток из бокала, поставленного барменом, Серена продолжает: — Думала, что для замужества нужны чувства. Всё хотела по любви выйти замуж, а не по расчёту, как хотел мой отец. Поэтому так долго встречалась с Линкольном, присматривалась к нему, да только затянула слишком: умер жених. Мой отец очень расстроился, ведь его мечты объединить бизнес провалились. А я… я потеряла любимого, и это единственное, что имело значение, — ещё один глоток. Лекса её не перебивает, не подгоняет, хотя и проскальзывает у неё мысль, что Серена могла бы и побыстрее вещать, не вдаваясь в глубокие подробности. — Спустя года я уже не так смотрю на вещи. Единственный ребёнок в семье должен позаботиться о семейном бизнесе. И мой отец всё время мне об этом напоминает. А я не хочу этим заниматься. Мне не интересно. А значит, — очередная порция виски отправлена внутрь, — мне нужен партнёр, который будет работать, развивать бизнес дальше.
— И?
Лекса начинает терять терпение. Коктейль почти заканчивается, и вроде бы уже пора уходить, но она хочет дослушать до конца, хоть и часть, где Серена упоминала Линкольна, всколыхнула неприятные воспоминания и, как следствие, чувства.
— Я не знала, что ты сможешь быть в отношениях с женщиной. Иначе давно бы предложила тебе быть со мной. Почему ты не пригласила меня на свадьбу?
— Не понимаю, к чему всё это.
— Ты не хотела меня видеть? Я обидела тебя тогда? Моя жизнь была расколота надвое, и я правда могла быть резка и жестока. Ты прости меня за это, — ответом Серене служит молчание, и она продолжает: — Мы могли бы ещё больше сблизиться, если бы я тебя не оттолкнула. Ты не жалеешь? — очередная попытка вывести Лексу на откровенный разговор с треском проваливается. — Я жалею. Мы ведь как будто созданы для того, чтобы быть вместе.
Постукивая ноготком указательного пальца правой руки по поверхности стойки, Лекса готовится в любой момент вскочить с места и уйти. Она уже догадывается, к чему ведёт Уэстбрук, но хочет окончательно убедиться в своём предположении.
— И откуда такие выводы?
— А разве ты не чувствуешь? — взгляд Серены меняется. В нём столько нежности, что даже не по себе становится. — А я чувствую. Может, это не любовь, но я обещаю, я клянусь, что научусь тебя любить.
— Кхм… спасибо. Я тогда пойду, да?
— Ты разведёшься с ней?
— Ёпт… вот это да, Серена. Я смотрю, ты стала быстро пьянеть. Слышала, такое бывает после тридцати, организм теряет способность адаптироваться к таким «химическим» атакам, но ты-то только в этом году тридцатник разменяла. Надо быть осторожнее.
— Зачем она тебе? Я видела вас. Ты с ней также холодна, как эти кубики льда с виски, — несдержанно двинув ладонью по стакану, отлетевшему на несколько сантиметров, шатаясь и расплёскивая содержимое, Серена пронзительным взглядом смотрит на Колхун. Она злится и почти не скрывает этого. — Не понимаю.
— Они растворяются.
— Что?..
— Кубики льда в конечном итоге растворяются в виски. Твоё сравнение несостоятельно, моя дорогая.
Вскинув на Лексу удивлённый взгляд, Серена не произносит ни слова, даже когда та подзывает бармена, намереваясь расплатиться и уйти. В тот момент музыка сменяется, и Колхун различает знакомые аккорды. Приятный инструментал побуждает её задержаться чуть дольше, чем ей хочется.
When you get older, plainer, saner
Когда ты станешь старше, проще, разумнее,
Will you remember all the danger we came from?
Будешь ли ты помнить о той опасности, что породила нас?
Burning like embers, falling, tender
Тлея, словно угольки, медленно угасающие,
Longing for the days of no surrender
Тоскуем по дням непокорности,
Years ago
Годы назад…
— Я хочу сделать тебе предложение, — вдруг говорит Серена. — Не отвечай сразу, дай себе время подумать. После слияния «Aeternitas» потребуется хотя бы год, чтобы восстановить былое влияние. Но потом… Когда шумиха немного поутихнет, я помогу тебе избавиться от твоей благоверной. Без потерь, раздела имущества и так далее. А потом мы вместе всколыхнём мир паразитов, как партнёры. Если ты захочешь. И… — Уэстбрук тянется к руке Лексы, лежащей на барной стойке, нежно прикасается к ней своими пальчиками, но никаких эмоций при этом та не испытывает. — Только скажи мне, что ты решила. А я помогу тебе не раствориться, как эти кусочки льда.
Just that you could cut me loose
Ты же мог подарить мне свободу,
Oh
О-о,
After everything I've lost on you
После всего, что я потеряла из-за тебя.
Is that lost on you
Неужели ты это не осознал? **
Осторожно вытянув руку из-под пальцев Серены, Колхун задерживает на ней взгляд, а потом быстро удаляется, теряясь из виду в толпе развесёлых посетителей. Она может поклясться, что Уэстбрук добавила одними губами это слово:
аферистка. Сначала Лексе кажется, будто она говорит про неё, но в контексте фразы больше было похоже, что речь шла о Кларк. Раздражение то ли от направления, который принял этот разговор, то ли от того, что никак не может выбраться из бара, всё сильнее охватывает её. Наконец, оказавшись на улице, Лекса совсем приходит в бешенство. Ещё и Озана с машиной нет у входа. Набрав его номер, она гневно рычит в трубку, приказывая ему поскорее притащиться и забрать её. Озан упоминает, что у входа парковка запрещена, поэтому он был вынужден отъехать немного дальше, но Лексу это не волнует. Холодный осенний ветер заставляет Лексу запахнуться в попытке укрыться от него, но тщетно — он мастерски находит лазейку, чтобы добраться до незащищённого участка тела и вонзиться в него своими острыми, как стрелы порывами. Проходит не так много времени между звонком и прибытием Озана, но шквал ругани, посыпавшийся на его голову в связи с задержкой, равен по величине с цунами. Впрочем, он виноват лишь в том, что привлёк внимание сердитой шефини, которая на самом деле зла вовсе не на него. Вся эта ситуация с Сереной заставляет Лексу больше думать о её словах, о её поступках, и чем больше мыслей по этому поводу неё возникает, тем сильнее нарастает её паранойя. Неспроста же Уэстбрук объявилась именно сейчас, спустя почти два месяца после свадьбы. Лекса видит в этом закономерность, а потому не может отмахнуться от своих логичных и совсем не беспочвенных подозрений. Глядя на неё через зеркало заднего вида, Озан понимает, что та не в порядке, но виду не подаёт. Так они в тишине добираются до дома Лексы. Даже радио выключено, чтобы не перебивать напряжённых мыслей. Мало ли, вдруг это приведёт к чему-то гениальному. К сожалению, не в этот раз.
В квартиру Лекса поднимается на лифте в гордом одиночестве. Причём по своей воле, так как сама отпустила Озана домой сразу же после того, как тот припарковался. На смену временному оживлению приходит полная апатия. Сегодняшний день слишком насыщен на события и, конечно, к вечеру больше не остаётся сил уже ни на мысли, ни на разговоры, а есть лишь одно желание — принять лёгкий быстрый душ и улечься спать. По правде, глаза слипаются уже, но не настолько, чтобы проигнорировать вибрацию мобильного в кармане. Лениво достав его, Лекса видит, что пришло сообщение от Мариссы. Обрамлённое кучей смайликов, обозначающих ужас и недоумение, а ниже несколько ссылок на информационные порталы. Закатив глаза, Колхун нажимает пальцем на верхнюю, а там…
Криминальная хроника: Страшная авария в районе Ист-Виллиджа потрясла жителей Манхэттена.
Два часа назад джип чероки на полной скорости влетел в уличную палатку с хот-догами. Погибло три человека, ещё пять пострадали, включая водителя джипа. По первоначальным данным, он потерял управление за сто метров до столкновения. Полиция проверяет эту версию.
Также стало известно, что в больнице скончалась ещё одна жертва. По данным полиции, это некий Роберт Нокс, отец двоих детей. Поступила информация, что он занимал важную должность в компании «Aeternitas». Компания пока никак не комментирует данное заявление…
Не сказать, что Лексу удивляет эта новость, ведь Джон должен был убрать несговорчивого Бобби, и, как видно, прекрасно справился со своей работой. Даже изящно, если можно так выразиться. А сопутствующие потери… Лекса давно привыкла не замечать подобные мелочи.
Двери лифта открываются, и Лекса, не глядя вперёд, выходит из него, сразу попадая в прихожую. Её пальцы в это время делают ряд движений, чтобы посмотреть содержимое других ссылок, когда кто-то вдруг вырывает у неë из рук телефон. Подняв взгляд, Лекса видит совсем близко от себя разъярённое лицо Микаэлы.
— Ты что, ёбу дала, Лекса?! — шипит она, повысив голос настолько, насколько может.
— Что за тон?
— А какой ты хочешь, чтобы у меня был тон после того, как я увидела ЭТО?! — тыкая экраном своего планшета в лицо Лексы, Микаэла не дожидается, пока подруга прочитает и хоть немного вникнет в суть статьи, и говорит прямо, не сдерживая эмоций, что для неё вовсе не характерно: — Какого ёбаного хуя ты делала в баре с Сереной Уэстбрук?! Реально с ума сошла или что, блядь, с тобой случилось в тот момент, когда ты решила, что это отличная идея?!
Тупо глядя на экран планшета, где изображена фотография её и Серены, которая по-хозяйски закинула на неё руку и их губы близко-близко, от чего кажется, будто они соприкоснутся, Лекса несколько раз перечитывает заголовок статьи, не в силах понять написанное с первого раза.
Беда не приходит одна: Кларк Гриффин пытается отбиться от обвинений в растратах, пока дома её ждёт неверная жена…
Новый глава холдинга «Aeternitas» оказалась внутри двойного скандала. ФБР выдвинула обвинения в её адрес около двух недель назад, но это не единственная беда, что постучалась в двери её маленького карточного домика. Её жена, известная также как Александрия Колхун, была замечена в баре «Мёртвый кролик» с Сереной Уэстбрук, где они открыто флиртовали, наслаждаясь вечером. Ранее Серена постила в твиттере, что она и Лекса всегда были достаточно близки. Теперь известно, какую близость она имела в виду…
Прикусив губу, Лекса устало прикрывает глаза. Она нисколько не сомневается, что это запланированная, если не сказать больше — заказная — статья. И пусть только кто-то посмеет сказать, что Серена не имеет к этому отношения. Слишком хорошо состряпано, чтобы быть всего лишь «совпадением».
— Что ещё за Серена Уэстбрук?
Вмиг Микаэла и Лекса поворачиваются на голос. Он принадлежит Кларк, которая с недоумением и обидой смотрит на них обеих и, кажется, вот-вот заплачет. У обеих девушек не находится, что сказать, и они виновато смотрят на неё. Микаэла даже делает шаг, жестом показывая, что всё хорошо. А ведь ничего не хорошо. И всё из-за Лексы, которой стоило быть осторожнее, ведь кому как не ей знать, что если дичь ранили, обязательно найдутся падальщики, желающие её добить и растерзать. Этот мир не загон с домашними любимцами, а саванна, где на каждом сантиметре обитают хищники. И они всегда голодны.
