Что наша жизнь? Игра?

      С того вечера как-то незаметно такие посиделки у костра стали входить в привычку. Девчонки сидели, смотрели на огонь и разговаривали. Ох, на какие только темы ни говорили возле уютно потрескивающих поленьев.(*1) Какими только новостями и маленькими тайнами не делились. Разговаривали буквально обо всём, от местных новостей до разбора тактик флотов различных государств. Впрочем, все нижесказанное относится скорее к тем временам, когда моря рассекали настоящие стальные корабли с человеческими командами, а точнее — сороковые года прошлого века… Да, ТО САМОЕ время. Сейчас всё иначе — канмусу слишком мало для того чтобы воевать ещё и между собой.       Вот, подслушав последнюю тему, я узнал:       1. Англичане. Классные корабли, хреновые команды. Даже не так, не команды — командование. В результате — англичане могут запросто бросить на произвол судьбы транспортные корабли конвоя или смотаться от одинокой подлодки. Бывают, конечно, исключения, но… Вот то-то и оно.       2. Американцы. Тут отношение двойственное. Все же все мои девчата — аватары японских кораблей, и американцы были для них врагами. Неплохие корабли, много авианосцев и линкоров. Всё норовят взять количеством, оказавшись в меньшинстве, обычно отступают.       3. Японцы. Ну, тут понятно, о себе либо хорошо, либо… хорошо. Хе, шучу. Японцы склонны к гигантизму. Вспомнить хотя бы суперлинкоры — Ямато и Мусаши. На мой взгляд, довольно спорные корабли, ведь за те же деньги можно было не два, а штук десять кораблей попроще создать. Ну, тут, как говорится — каждому своё. К тому же ещё эти самоубийственные атаки, в целом не особо и нужные, по моему скромному мнению — это вообще что-то с чем-то.       4. Немцы. О них девочки знали мало, ведь в ту войну они были союзниками и на море не сталкивались. Кое-что, конечно, слышали — высокая скорость, точные орудия. В целом — общие фразы.       Впрочем, всё это относится скорее к теоретическим познаниям, как я уже и говорил. Обычные девчонки болтают о шмотках и мальчиках, а канмусу в придачу к этим двум вечным темам — об особенностях кораблестроения и о тактике. Ну, конкретно этот разговор меня заинтересовал по вполне понятным причинам.       — Девчата, а о русских что скажете?       — О русских? — Муцуки беспомощно пожала плечами и оглядела остальных. — Я не знаю…       Канмусу начали усиленно шушукаться, пытаясь вспомнить, что конкретно они могли слышать про русских. Среди поднявшейся тихой паники только Хибики сидела, гордо поблёскивая глазёнками. Весь вид её буквально кричал: «А я вот знаю!». Увы, момент её триумфа был безнадёжно испорчен… Акаши.       Завхоз немного припозднилась и только сейчас выползла к костру, причём «выползла» — это отнюдь не преувеличение. Бравого «прапора» шатало, а наблюдая её алые щёчки и светящиеся нездоровым энтузиазмом глаза, я сразу заподозрил неладное. Пошатывающаяся походка и заплетающийся язык превратили подозрения в железобетонную уверенность — наш завхоз где-то достала алкоголь. Хотя, что значит — «где»? Да там же, где и эти журналы пи… гомосексуальные, в смысле… Ну все, пипец кутёнку! Я тебя, зараза, научу свободу любить! Я те покажу, как тоску в бутылке топить! И ведь главное — даже не поделилась!       Между тем театр одного пьяного в хлам актёра продолжался.       — Р-ру-русские? Я вам расскажу, мелочь зелёная, про русских! Они — маньяки! Из-изра-ИЗВРАЩЕНЦЫ они! Вот они хто! Я усё помню! Я усё расскажу!       Тут я почувствовал, что глаза мои вылезают на лоб. Это что же ей мои соотечественники ТАКОГО сделали? И главное — когда успели-то? Хотя… может, русско-японскую войну она вспомнила? Но и тогда вроде ничего «такого» не было…       Акаши, между тем, продолжала свой «сольный номер»:       — Нас — четырнадцать! ЧЕТЫРНАДЦАТЬ!!! Боевых кораблей! Их — двое! У нас два тяжёлых и четыре лёгких крейсера, у них один лёгкий! У нас восемь эсминцев, у них одна задрипанная канонерка! Мы им — «сдавайтесь»! А они — «Мы будем драться»! Мы по ним — БАХ!!! А они в ответ! Мы им ещё! А они отвечают! Он, зараза, уже горит, а всё равно стреляет! У него орудий уже не осталось, так поворачивает другим бортом и продолжает стрелять! В меня чуть не попал… два раза. А ещё они потом сами свои корабли добили… чтоб только нам не достались. И ВОТ КТО ОНИ ПОСЛЕ ЭТОГО?!!       Твою ж мать! Она что, ТАМ была? Погодите-ка… точно — бронепалубный крейсер Акаши… так это что — она?*       Акаши вдруг замолчала и уставилась на огонь. Пару минут длилось неловкое молчание, эсминцы и Кага оторопело смотрели на Акаши, не зная, чего ещё от неё ждать. Наконец завхоз подняла голову и слабо улыбнулась:       — Каждый раз смотрю на огонь и вспоминаю. Языки пламени надстройки лижут, чёрным дымом всю палубу заволокло, там, наверно, ад был… И оттуда, из самого… вспышки выстрелов… И пусть снаряды не попали, так страшно было… девочки, мне никогда так страшно не было, как в тот раз. Он как демон из преисподней был, мы стреляем, а он не тонет. Мы попадаем, а он не сдаётся. Да что там, — Акаши махнула рукой и, слегка ссутулившись, побрела к своему складу.       Канмусу проводили её потрясёнными взглядами, а потом… снова принялись шушукаться:       — Эт-то о чём она?       — Кто этот — «он»?       — Двое против четырнадцати?       — Такое точно было?       — Так кто же?       Наконец, так и не придя к общему мнению, девчата решили обратиться к высшей инстанции:       — Адмирал, а Вы знаете, о чём она?       — Знаю.       — А это вправду было?       — Вправду.       — А кто этот «ОН»?       — Бронепалубный крейсер 1-го ранга 1-й Тихоокеанской эскадры Российского Императорского Флота «Варяг».       — А Вы откуда знаете?       Я посмотрел на девчонок. Наверное, выглядел я в тот момент не очень — вон, даже «благородная леди» слегка попятилась.       — Ещё бы мне не знать, — я попытался улыбнуться, но судя по лицам канмусу, получилось не очень, — у меня прадед на нём служил.       — Ой…       — Вот вам и «ой»! Так, а ну живо — все спать! БРЫСЬ!       Видимо, в этот момент у меня всё же получилось сымитировать «командирский рык». Во всяком случае, девчонок как ветром сдуло. Особенно «убило» зрелище ретирующейся Каги, которая хоть и пыталась сделать вид, что, мол, ей-то не очень и хотелось тут оставаться, но скорость при этом она удерживала такую, что от эсминцев практически не отставала. Ну вот, ещё и перепугал девчат. Надо будет потом извиниться, что ли?       В одиночестве сидел я недолго. За спиной что-то зашуршало, и рядом плюхнулась наша «горе-алкоголичка». Устроилась рядом, посопела и вдруг спросила:       — Злишься?       — Угу, злюсь, — с готовностью подтвердил я.       — А… а за что?       — За то, что не поделилась…       — И всё?       — Не-а, не «и всё»! Готовься, кара тебя постигнет страшная! Но — завтра!       — П-почему — завтра?       — А вот завтра и узнаешь!