Вот уж воистину, «нежданчик» прикатил. Только оклемался от обретения взрослой «дочери», как на тебе, вероятно, для симметрии — мелкая Глубинная. И туда же — «мама». Так, стоп. Какая я тебе мама?
— Ты кто?
Согласен, очень оригинально. Хотя я посмотрел бы на того, кто на моём месте не ляпнул бы что-то подобное.
«Доча» склонила голову к плечу, посмотрела так, что я почувствовал себя недогадливым кретином, и, чуть поразмыслив, решила уточнить:
— По?
Ну, извини, что я такой недогадливый.
Малявка, видимо, убедившись, что у здоровенной «мамаши» сообразительности ни на грош, с видом великого мыслителя, вынужденного оторваться от своих очень важных размышлений, огляделась, пристально осмотрела стайку канмусу и с философским видом выдала:
— По. По… хо-по-по… По?
— Э-э-э? Хоппо?
— ПО!
В следующую секунду произошло сразу несколько вещей. Во-первых, резко стало… легче дышать, что ли? Ощущение такое, как будто скандалящая с тобой женщина, бросив напоследок: «Козёл!», ушла, громко хлопнув дверью. Как ни странно, кажется, заметил это только один я.
Во-вторых, от малышки ко мне протянулась невидимая, но прочно ощущаемая нить. Не знаю, как это объяснить, ощущения похожи на те, что я испытал при появлении в моём подчинении сестрёнок Славы, но в этот раз связь была во много крат сильнее.
— Адмирал, — раздался у меня в голове голос Славы. — Что происходит? Сёстры внезапно развернулись и, не слушая меня, помчались к базе. Я не успеваю за ними. И я чувствую очень сильную ауру, почти как у флагмана Глубинных.
— Слава, — отозвался я. — Акаши рассказывала мне про «Охотников за хвостами», ты про них слышала? — и, получив утвердительный ответ, продолжил: — Так вот, гостья, приглашённая Сашкой, притащила «хвост». И, судя по всему, всем «хвостам» «хвост», несмотря на то, что хвоста, как такового, и нет.
— Неужели пленную глубинную притащили? Но такая аура…
— Если бы пленная. Возвращайся, это надо видеть.
А вот и сестрёнки. Раздавшийся с моря дружный вопль четырёх глоток заставил подпрыгнуть даже уже слыхавших подобное моих канмусу. А бедная Шарнхорст судорожно дёрнулась, разворачиваясь к морю и наводя на выход из бухты сразу всё, что могло стрелять. И тут же покачнулась от веса вцепившихся в неё моих девчонок:
— Нет! Так леди себя не ведут!
— Стой!
— Не надо стрелять!
— НЕ ХОРОШО!
Похоже последнее добило «фрау» больше всего. Она, глупо хлопая глазами, уставилась на Хибики.
— Э? А ты вроде из Японии? Почему по-русски?
Хибики насупилась, но потом всё же ответила:
— Потом расскажу… может быть…
Пока Шарнхорст безуспешно пыталась стряхнуть с обвеса малявок, уверяя, что стрелять не будет, «вот совсем-совсем, даже чуточку», сестрички, буквально вылетев на мелководье, изображали из себя то ли кошек, то ли собак, почуявших у хозяина что-то вкусненькое. Вернее, изображали Бородино и Александр, а Орёл с Суворовым, остановившись, переводили взгляды с меня на маленькую глубинную и обратно, явно не понимая, что делать. Причём в их глазах светилось явное восхищение своим вожаком: «Ну ты Мужик! Ну ты Могёшь», по крайней мере я эти взгляды понял именно так. Угу, понять бы теперь, что мне со всем этим «богатством» делать.
— Мама? — слегка подзабытая крохотуля подёргала меня за штанину и, забавно запрокинув голову, посмотрела в лицо.
Я со вздохом присел на корточки.
— Во-первых — не «мама», тогда уж, а «папа».
Хоппо недоуменно похлопала глазами и вопросительно посмотрела на меня. Пришлось самым невежливым образом ткнуть в себя пальцем:
— Папа!
— По? По… па-папо?
— Нет, папа.
— По… По…па?
По ощущениям, за моей спиной разом фыркнул целый гусарский эскадрон. Не оборачиваясь, я мысленно поклялся страшно отомстить всем и сразу, а пока терпеливо продолжил:
— Нет! ПА-па…
— По.
Хоппо сморщила лобик, явно всеми силами стараясь понять разницу. Выглядела она при этом настолько мило, что даже я с трудом сдержал желание схватить кроху и потискать. Судя по судорожному всхлипу за спиной, остальных удерживала от этого действа лишь субординация и моя «широкая» спина.
— Па…па.
— По… па…папа?
— Да! — тут я всё же не удержался и погладил малышку по голове.
Судя по зажмуренным от удовольствия глазам, как говорится, попал в точку. «Гусарский эскадрон» за спиной немедленно трансформировался в институт благородных девиц на выезде:
— Ах!
— КвааЙЙ!!!
— Милота-то какая…
Клянусь, в этом восторженном хоре, поющем дифирамбы млеющей Хоппо, я явно услышал свистящее: «моя прелесссссссть»!
Тут в бухту зарулила отставшая Слава. Резко развернувшись, словно тормозящий лыжник, она взрыла ногами воду и остановилась рядом со мной, пыхтя и отдуваясь, словно пароход, которым она, по сути, и была. Мгновенно ухватив суть царящего на берегу абсурда, броненосица сделала вывод:
— Кажется, у вас проблемы, Адмирал.
Я был готов согласиться, тоже мне мисс очевидность, но, как оказалось, у малявки было своё мнение. Она пытливо посмотрела на Славу, затем на меня, потом опять на Славу и, явно придя к единственному верному (для себя) выводу, выдала своё коронное:
— Мама.
— У меня? Да нет, «мама» — у нас, у НАС проблема!
Возмущённый взгляд красной как Знамя Победы заместительницы я гордо проигнорировал. Не проняв толстокожего меня, Слава занялась более благодарной аудиторией:
— Так… а по какому поводу митинг устроили?
Весёлый гомон мгновенно стих. Даже Шарнхорст, хотя её-то это не касалось, нервно сглотнула и изобразила стойку «я не я, я вообще — фонарный столб». Надо сказать, что само слово «митинг» для нашей бесценной броненосицы является практически синонимом бранного, ОЧЕНЬ бранного, слова. Наши уже все в курсе, немка — видимо, догадалась по тону. Да что немка, даже свежеприобретённая «доча», испуганно хлопая глазёнками, схватила меня за рукав и бесхитростно так уточнила:
— Папа? Ма-ма бо? По?!
— Да, Хоппо, мама бо, — охотно согласился я, проигнорировав новый взрыв возмущения за спиной. Хотя сказанное шёпотом «Я тебе покажу мама-бо!» я к сведению принял. Слава, она такая: пообещала — сделает.
На фоне царящего бардака скорбная фигура Никитина, тоскливо смотрящего на спутниковую трубу, смотрелась довольно забавно.
— Что, опять звонить будем?
Кавторанг взвесил трубку в руке, а затем решительно спрятал её:
— Ну его нафиг. Я на сегодня уже весь лимит «сюрпризов для начальства» исчерпал. И так всё что можно, было приказано ускорить. Лично доложу. Начальство беречь надо! А вообще — весело тут у тебя.
— Угу. Сам не нарадуюсь.
Меж тем, маленькая гостья вновь напомнила о себе. На этот раз громким урчанием животика.
— Какой кошмар! Дитятко не кормлено!
Мамия появилась настолько внезапно, что я всерьёз задумался — а не владеет ли наш кок телепортацией? Уж очень на это похоже.
Наша кормилица попыталась схватить Хоппо, но та увернулась, спряталась за меня и вцепилась в камуфляжку так, что я явно услышал треск ткани. Пришлось ещё погладить по головке, взять на ручки и, кивнув Славе (в смысле — разберись здесь), прошествовать к столовой. Нет, стоп! Чуть не забыл! Я повернулся к всё ещё изображавшей стойкого оловянного солдатика девице:
— Шарнхорст? Добро пожаловать на базу Китеж-град. Мой заместитель, — тут я посмотрел на Славу и, дождавшись ответного кивка, продолжил: — введёт Вас в курс дела и ознакомит с правилами и распорядком. Как устроитесь, зайдите ко мне.
— Яволь.
Да уж, коротко и чётко. И как не похоже на уже привычные: «хорошо», «поняла» и даже «Ла-а-адно» догадайтесь от кого. Вот только кажется, что и немку мои разгильдяйки плохому научат. Хотя это я наговариваю. Подчинённые у меня — умницы. Особенно если сравнивать с некоторыми моими знакомыми по «гражданке».
Мыслю я додумывал уже на ходу. Боюсь, что ещё немного, и Мамия, наплевав на субординацию, начнёт подгонять меня поварёшкой — «дитятко же не кормлено»!
То, что на базу привезено самое настоящее психотропное оружие, я осознал в полной мере наблюдая за происходящем в столовой. Хоппо, с важным видом восседающая за столом на специально для неё сотворённом стуле… Почему сотворённым? Ну, стул в помещении появился спустя тридцать восемь секунд после того, как до нас дошло, что малышка с обычного до столешницы не дотягивается. Вот же! Фейки с такой скоростью даже ради сгущёнки не работали…
Ну так вот, отвлёкся. Сидит, значит, Хоппо, перед ней — здоровенная «взрослая» тарелка, полная ароматнейшего варева, в кулачке сжимает ложку, чуть не в полсебя размером и забавно так, пуча щёчки, на эту ложку дует. Вот только представьте эту картину! А за окном, буквально вплющившись в стекло, за этим наблюдает личный состав, каким-то чудом ускользнувший от Славы. А нет, не ускользнувший… вон оч-чень подозрительно знакомый глаз вижу. Блин, девки, вы совсем там с ума посходили? Хотя… на себя бы посмотрел. Вот уже полчаса стою и с дебильной улыбкой (это я себя случайно в зеркало увидел) созерцаю приём пищи маленькой глубинной. Как будто дел других нет. Надо вон Моргана с Никитиным проводить, у Акаши узнать, что там с привезёнными припасами, да и вообще… Угу, сам всё знаю, сам с собой согласен, но почему-то остаюсь на месте.
Отодрал себя от места буквально за шкирку. Что характерно — только вышел за порог, послышался многоногий удаляющийся топот. Надо ли говорить, что перед окном никого не оказалось? Ну, кроме небольшой пластиковой фенечки, по-моему, это Муцуки потеряла. Надо будет вернуть.
С Никитиным попрощались тепло, не знаю почему, но я проникся доверием к этому человеку. Такой скорее застрелится, чем предаст. А лучше — сам застрелит того, кто такую гнусь предложит. За свою относительно недолгую жизнь, я успел насмотреться на «патриотов», что били себя копытом в грудь, а потом, как только предоставлялась возможность, сваливали за бугор и начинали в открытую поливать свою бывшую Родину грязью. И ладно бы по идейным соображениям, хотя были и такие. Но большинство лило помои, только чтобы побольше заплатили.
Поймите, я не осуждаю уехавших. Это целиком и полностью их решение. Ну не нравится тебе жить в нашей стране, что же — бывает. Собрался и уехал. Молча. Нашёл там, за бугром, себе работу, жену (или мужа), построил домик — ну, удачи тебе, ничего предосудительного в этом нет. Но те, кто свалил и уже из-за границы начинает орать, какие «конченные» живут в «рашке», что и правительство, и народ — сплошные орки мордорские, и как им, лучезарным эльфам, плохо жилось… А ты смотришь на их откормленные, сытые ряхи и думаешь — да, голодали, небось. Тьфу, противно вспоминать, право слово. Наболело.
Так вот, Никитин — явно не из таких. И уже тем, что не скрывал, что в случае необходимости готов был пойти на моё убийство, он смог заслужить моё уважение. Многие скажут: «это такой психологический приём, а ты как олух уши-то и развесил». Может быть, не знаю. Но факт есть факт.
Не успел баркас — кстати, оказывается, он имеет очаровательное название: «Глория», каково? Так вот, не успел он выйти из бухты, как меня снова потревожили:
— Шеф! — Акаши, как всегда, сама любезность. — А что насчёт обвеса для мелкой? Мне заняться или сам отрастёт?
Пару секунд я непонимающе глядел на ремонтницу. Блин, ну конечно! Как бы миленько Хоппо не выглядела, она всё-таки Глубинная. Со всеми прилагающимися к этому «плюшками» в виде боёв и походов. Впрочем, маленькая пока вроде не особо рвалась «за горизонт».
— Знаешь, Акаши, — начал я, — давай с этим не будем торопиться. И вообще, будь моя воля — я бы её на Базе оставил, хотя бы пока не подрастёт.
Вот так бывает, когда по незнанию брякнешь чего-нибудь, а в результате куча народу потом хватается за голову. Как выяснилось позже — как раз мой случай. А пока я лишь рассеянно заметил, как Хоппо многозначительно кивнула, как будто с чем-то соглашаясь. Помню, я ещё слегка удивился такому совпадению — вышло так, будто она поняла и приняла мои слова. Тогда я выкинул эту глупость из головы, ведь малышка успела освоить всего одно… нет, всего два слова. Куда ей понять наш с ремонтницей диалог? Увы, я недооценил местную «специфику».
На ночь малышку забрала к себе Слава. При этом она ТАК многозначительно осмотрела весь личный состав, что желание пошутить на эту тему отпало даже у Сашки. Ненадолго, правда, субмарина сначала точно убедилась, что броненосица удалилась «в апартаменты», а потом, приняв гордую позу, продекламировала:
— Мама с дочкой спать пошли,
и спросила кроха:
«А на Базе хорошо?»
«Да, дочуль, неплохо!»
Я подозреваю, что вариантов этого «вопроса-ответа» у этой подводной засранки было срифмовано несколько, причём, далеко не все из них были цензурными, но Сашка дурой отнюдь не была, поэтому ограничилась нейтральным вариантом.
* * *
Увы, этот, надо сказать, довольно утомительный день на этом не закончился. Ночью, стоило лечь и начать засыпать, мне стало плохо. Бросало то в жар, то в холод. Ломило кости. Когда ненадолго отпустило, попытался встать и добраться до доставленной Морганом аптечки, но свалился, к счастью, обратно на кровать. Во время следующего просветления понял, что зря старался. Это была не болезнь.
Мои знакомые «буковки», видимо, решили, что момент уж больно подходящий, и поспешили меня обрадовать:
Внимание!
Под ваше командование поступила Хоппо (вид — Химе (Принцесса), класс — Northern Princess (Принцесса Севера), путь эволюции — не определён).
И тут же:
Внимание!
Хоппо-химе приняла Ваше решение — отныне она будет эволюционировать как Принцесса-крепость.
И чуть ниже издевательское:
А ведь мы предупреждали…
Вот только злиться на «буковки» ни сил, ни желания не было. В тот момент меня занимало, и, прямо скажем, пугало, совсем другое. Я менялся. Внутри перестраивалось то неведомое, что связало меня с моими необыкновенными подчинёнными и базой. А в казарме, как чувствовал я отсутствующим у обычных людей чувством, точно так же, как меня, корёжило Славу. Меняя не внешне, но внутренне. Подточенная связью с сёстрами, её сущность потеряла стабильность, когда маленькая глубинная сказала ей: «Мама». И теперь из почти обычной канмусу вырастало что-то новое. Что-то, чего, как я, непонятно как, но понимал, раньше просто не было. Связь между ней и мною рывком выходила на новый уровень, подобный тому, что у нас обоих, как я теперь знал, установилась со свалившейся на руки дочкой. И, несмотря на общую хреновость ситуации и паскудное самочувствие, в мозг пробилось отстранённое:
— Завтра же приглашу на романтическую прогулку под луной. А то как-то не по-человечески получается — уже и дочь общая есть, а даже и не целовались.
Угу, кто о чём, а вшивый про баню. Так, кажется, говорится?
Наконец, волны дурноты стали сходить на нет. Первым, что я ощутил, была промокшая от пота постель. Только вот на повод вылезти из неё это не тянуло. Сил не было. Но вставать таки пришлось. Мокрое бельё настолько противно липло к телу, что я, собрав остатки воли, пошатываясь, выполз из кровати и поплёлся к морю. Вот же, надо будет распорядиться хоть душевую кабинку к Штабу пристроить. Соваться сейчас в девчоночью общагу — вообще верх идиотизма. Ну да, помню — он открывает дверь, а там… или ещё лучше: он отмокает в ванной, и вдруг… Всегда поражался шаблонности таких моментов. Ну вот слышишь ты, что за дверью шебуршатся девчата, так крикни им, чтобы не входили. Нафига пытаться мутировать в субмарину? Но нет, так ведь не смешно получится. Ну его в Бездну, такой юмор.
Плюхнулся на мелководье и аж застонал от накатившего блаженства. Прохладные волны с лёгким шелестом накатывали на разгорячённое тело, смывая пот и усталость. Самочувствие стало стремительно улучшаться и вскоре перевалило с отметки «что же я маленьким не сдох?» через «хреново, но жить можно» и «бывало и хуже» и остановилось в районе «ничО, прорвёмся». Ну да, прорвёмся, куда, спрашивается, мы денемся. И всё-таки, чего это меня так ломало-то?
