Что наша жизнь? Игра?

      В одиночестве я оставался недолго. Шагов по песку я не расслышал, но пропустить шумный всплеск было невозможно.       — Тоже решили освежиться после бурной ночи, Адмирал, — вместо вопроса в голосе Славы слышалось утверждение.       — Да, — просто ответил я. — Я так понимаю, «бурной» эта ночь была не только у меня? Как думаешь, отчего мы словили такой «букет ощущений»? И да, а с остальными девчатами что? И… Хоппо?       — «Букет»? Да уж, подходяще. Думаю… нет, почти уверена, это последствия появления Хоппо и того, что мы приняли её. Причём, не просто приняли, — тут она бросила на меня странный взгляд, — а фактически удочерили. А вот чем именно оно нам грозит… — голос броненосицы стал задумчивым. — Я ощущаю себя так, как будто могу пройти сразу несколько модернизаций, причём какой-то из них у меня до сих пор не было. Завтра, вернее, уже сегодня обследуюсь у Акаши, и узнаем. Но кроме модернизаций есть что-то ещё. Что-то, чего до этого ни у меня, ни у других канмусу, которых я встречала, не было. И я ощущаю от вас что-то похожее.       Она немного помолчала и продолжила:       — Судя по всему, остальных это не затронуло. Во всяком случае, в экипаже (1*) спокойно, все спят. Девочка тоже спит, причём так крепко, что не проснулась даже от моих метаний.       Тут Слава сообразила, что сказала что-то лишнее, и замолкла. Мы лежали рядом, чуть касаясь друг друга руками, и смотрели на светлеющий горизонт. Начинался новый день.       Мы ещё немного помолчали, а затем я, переступив, наконец через собственную трусость, решился:       — Знаешь, я давно хотел с тобой поговорить.       — И о чём же?       По тону Славы понять о её чувствах было совершенно невозможно, но… Я вдруг обнаружил, что знаю, именно так, знаю о том клубке чувств и эмоций, что бушуют внутри девушки. Блин, это как-то… усилием воли «выключил» нафиг эту такую заманчивую и читерскую способность. Как-то это нечестно, на мой взгляд, хотя, признаюсь, и глупо.       — Пусть это и банально, но — о нас. Меня тянет к тебе, тянет с нечеловеческой силой… Скажу больше, создаётся такое впечатление, что «кто-то» или «что-то» намеренно сводит нас вместе. Вон уже и ребёнок общий появился, — попытался пошутить я. Судя по лицу Славы, получилось не очень. Я вздохнул и продолжил: — Мы вроде бы и знакомы совсем недавно, но я уже совсем не представляю себя без тебя… Коряво сказал, верно? Излагать мысли нормально совсем не получается… Я уже столько раз хотел пригласить тебя на ту самую «прогулку под Луной», что и со счёта сбился…       — Отчего же не пригласил? — Слава смотрела спокойно и строго.       На миг я чуть не поддался соблазну включить обратно свою новоприобретённую эмпатию, но с упрямством мазохиста одёрнул себя и, глядя в её удивительные и словно сияющие внутренним светом глаза, ответил:       — Боялся. И сейчас боюсь, но тянуть дальше не могу. И не хочу. Ведь дело тут не только во мне, есть ещё и Акаши, и Кага…       Я говорил. Говорил захлёбываясь и в спешке пропуская слова, сбиваясь и повторяясь, боясь, что вот сейчас она просто встанет и уйдёт, а я, так и не успев объяснить, буду стоять на песке и смотреть ей вслед, ибо догнать и остановить просто не посмею… Но она не уходила. Сидела, слушала с непроницаемым лицом и смотрела мне в глаза. И молчала.       Наконец я иссяк. Слава немного помолчала, потом явно поняла, что продолжения не будет, и проговорила:       — Странное признание в любви, сударь. Я многое повидала, но такое… Скажи, — она вдруг снова перешла на «ты», — а что ты, адмирал, чувствуешь, провожая нас в море?       Я на миг потерялся. Больно резким был переход между темами, но ответил, не задумываясь:       — Хочу поменяться с вами местами. Я бы всё отдал ради того, чтобы девушки ждали на берегу парней, а не наоборот.       Она слегка вздрогнула и вдруг скупо, едва заметно, улыбнулась:       — Знаешь, фиговый всё-таки из тебя адмирал. Ни тактики, ни Устава не знаешь, камбуз столовой называешь и, самое главное, воспринимаешь нас, канмусу, людьми, а не кораблями. Фиговый из тебя адмирал, — она выдержала паузу, а потом продолжила: — но Адмирал — отличный!       Я непонимающе захлопал глазами. Должно быть, вид у «бравого Адмирала» был настолько нелепый, что Слава самым натуральным образом фыркнула и, ломая напрочь пафос момента, пояснила:       — Мы, бабы, сердцем чуем, как к нам относятся, слышал такое, небось? Ну так вот, представь, когда зрелая здоровая девка после стольких лет сочувствия, страха, недоверия, опаски и Бог знает чего ещё вдруг чувствует не жалость, а симпатию, не отвращение, а наоборот, теплоту. Когда она вдруг понимает, что желанна, причём не как мощная «боевая единица», а именно как женщина… Представил? Ну, и как думаешь, сколько у тебя после ТАКОГО было шансов сохранить свою «нецелованность»?       Она, уже откровенно забавляясь, принялась изучать мою физиономию, а потом, видимо, чтобы добить, продолжила:       — И да, неужели ты думаешь, что внутри сплочённого женского коллектива что-то подобное могло бы остаться тайной надолго? Даже эсминцы — не смотри, что мелочь — этой вашей эпопеей интересуются. Пока, правда, чисто для удовлетворения любопытства…       Вот и как я на это должен отреагировать? С одной стороны, на шею ко мне с радостным визгом не бросилась (не то чтобы я на это рассчитывал, но смысл, думаю, понятен). С другой же — по мордасам не треснула и уходить, как я вижу, не спешит. Ну ладно, снявши голову, по волосам не плачут, так, вроде?       Подсаживаюсь поближе и осторожно кладу ладони на её талию. Наверное, минёр так нежно не притрагивается к настороженной противопехотной мине, как я к стройному девичьему стану в тот момент. Слава продолжает сидеть неподвижно и пристально смотрит мне в глаза. В башке полная пустота, уже сам почти не понимаю, что делаю. Ну ладно. Сначала легонько, а потом всё сильнее тяну девушку к себе. Броненосица слегка вздрагивает и… прикрывает глаза. На её нежной коже появляется слабый румянец. Чувствую тепло её дыхания, и у меня словно сносит крышу. Крепко прижимаю к себе не сопротивляющееся тело и, сдерживаясь уже из последних сил, крепко целую ждущие губы и вдруг чувствую, как её руки обвивают мою талию.       Не знаю, сколько мы просидели вот так, тесно обнявшись. Мне показалось — вечность. Наконец мы оторвались друг от друга и судорожно постарались отдышаться и хоть немного прийти в себя.       Лучше бы мы этого не делали. По ушам ударил торжествующе-радостный гул. Слава затравленно огляделась и отпрыгнула от меня, стремительно заливаясь румянцем. И было от чего. На мелководье буквально в трёх метрах от нас радостно подпрыгивала вся «родня» Славы. Половина бешено аплодировала (откуда успели нахвататься?), а те, кто по причине отсутствия рук этого сделать не мог — просто подпрыгивали и шлёпали хвостами на манер дельфинов. В общем, сёстры выражали бурное одобрение и явно надеялись на немедленное продолжение шоу.       К нашему сожалению — этим всё не ограничилось. Из кустов на бесплатное представление пялились эсминцы. Явно опоздавшая к началу Нака шуршала где-то чуть позади и «тихим» шёпотом интересовалась:       — Ну? Ну как? Они уже? Нет? Ну как? Да дайте же посмотреть!       Наш идол явно пыталась пролезть в первый ряд, но, судя по активному шебуршанию, эсминцы стояли насмерть. Нака — не отступала. В результате кусты расступились с громким треском, и на берег, чуть не вспахав песок носом, выкатилась Хибики.       Вот уж не знаю, что разъярило Славу больше: одобрительное «Хорошо!» от глазеющего на неё снизу вверх эсминца или довольная, сочащаяся самодовольством реплика голосом Акаши из соседнего куста:       — Я же говорила — поцелует! А ты: «Да не может быть, да он не такой, да она не такая». Короче — спор есть спор! С тебя три десерта!       И полный скорби вздох авианосца.       Как бы там ни было, всеобщее ликование срезал на корню возмущённый рёв:       — Ах вы селёдки мокрохвостые! Подглядывать вздумали?! Дел других нет?! Ну так я вам их сейчас найду!!!       Ни капли не сомневающийся в словах броненосицы личный состав рванул во все стороны. Пылающая как маков цвет Слава пустилась в погоню. Дурдом на воле… Я обессиленно плюхнулся на песок. А ведь день ещё не начался…       Надо ли говорить, что за день Слава выловила всех? Вот поражаюсь её упорству и целеустремлённости: сказала «всех пристроит к работе» — значит, пристроит. Причём задачи, «нарезанные» личному составу, живо напомнили мне армейские будни, а именно еженедельный праздник под названием «ПХД». Парко-Хозяйственный День, если кто не знает. И именно так, всё с большой буквы, и никак иначе. Эсминцы дружно «драили палубу», в смысле — полы по всей Базе, Нака носилась с постельным бельём, Акаши, ругаясь сквозь зубы, разбирала завалы у себя в мастерских. Элли со шваброй наперевес скрылась в здании Штаба с напутствием «навести, наконец, порядок в берлоге».       Явно надеющиеся на родственные чувства сестрички просчитались. Слава даже им дело нашла, и теперь четыре чёрно-белые фигуры, являя собой мировую скорбь, чистили бухту. Убирали всякие веточки и водоросли с мелководья, таскали в наспех сооружённых для них (деревянных!) коробах камни и песок. Словом — были очень заняты.       Кага была сослана на кухню, к Мамии. Только теперь авианосцу предстояло не только мытьё посуды, но и плит, пола и полок.       Самой умной оказалась Сашка. И ведь явно принимала в этом сеансе подглядывания самое живейшее участие! Но когда дело дошло до неё, оказалось, что мелкая хитрюга, оставив записку в стиле «Я ушла ещё вчера и вернусь нескоро», свалила в рейд.       Тут нельзя не упомянуть вторую нашу гостью. Шарнхорст попыталась принять активное участие в уборке, но умудрилась навернуться с лестницы с двумя вёдрами воды и вывихнуть лодыжку. Талант. Так уметь надо. Короче, всё веселье немка пропустила, отмокая в доке.       Что делал я? Ну, сначала попытался помочь, но был оперативно отловлен и выставлен с Базы с шипением: «Не положено, иди погуляй!» Вот так вот. Ладно. Решив совместить приятное с полезным, я отправился «гулять» по окрестностям.

* * *

      Фух, «гуляния» удались. Будь прокляты эти тропические заросли! Изрядно вымотавшись, я решил немного отдохнуть и отправился на берег моря. Посидеть, подумать в тишине, осмыслить всё произошедшее. Уселся на брёвнышко, почему-то проигнорированное феечками, вытянул ноги и только расслабился, как моё уединение нарушил чей-то девичий голос:       — Клёвые часики у тебя, чувак… Правда, клёвые…       Резко обернувшись, я увидел довольно-таки примечательную персону. Это была невысокая, голубоглазая, коротко стриженная девица с каштановыми волосами, слипшимися от соли и кое-как собранными в хвостик, одетая в некий вариант старой формы ВМС США, разве что только на голове вместо кепки или матросской шапочки красовалась офицерская фуражка. На рукаве рубашки была нашивка, на которой была изображена стоящая на хвосте рыба в матросской шапочке с торпедой под одним плавником и с бокалом во втором, а выше была надпись: «HIT 'EM HARDER». Чуть повыше нашивки были вышиты цифры «257». При ближайшем рассмотрении было видно, что лучшие дни у этой девушки если и были, то очень давно, одежда во многих местах была или кое-как зашита, или вовсе зияла прорехами, в которых было местами видно её худое, костлявое тело. И вот это вот чудо, выглядевшее так, будто сбежало из Аушвица, нагло вертело в руках мои «Командирские», которые, могу поклясться чем угодно, минуту назад красовались на моей руке.       — Махнёмся часиками? — с этими словами она неизвестно откуда выволокла целую вязанку разнообразных наручных часов, многие из которых выглядели очень дорого.       — Нет, — отказался я. — Это отца подарок, так что верни, пожалуйста. А ты кто вообще такая?       — SS 257 Хардер, Гато-класс, — представилась она. — Мы тут с подругой ещё с обеда чалимся, но увидели эту джерри и решили пока держаться подальше. А то чёрт его знает, ещё на нас, чего доброго, её проклятие перескочит…       — Какое проклятие? — заинтересовался я, попутно обнаружив, что часы так же таинственно появились на своём месте, то есть на руке.       — А, ты не слышал?       И, бесцеремонно плюхнувшись рядом со мной, она выдала на-гора целую кучу всяких страшилок про «Шарнхорст». Некоторые были даже довольно правдоподобны, а некоторые звучали прямо как те детские истории про гроб на колёсиках и чёрную руку…       — …и потом примус взорвался и все умерли! Вообще все! — закончила она через битых полчаса.       — Слушай, а ты про подружку говорила… — вспомнил я. — Тоже субмарина?       — Не, она из «Флетчеров», — ответила Хардер, на минутку сосредоточилась и указала пальцем на кусты слева. — Сейчас оттуда выгребется, слышу, как её механизмы гудят. Только ты это… не удивляйся, если что, она такая… своеобразная…       Фигура, с треском вывалившаяся из кустов, была и правда своеобразной. Темноволосая, ростом немного повыше Хардер, одетая также в старую униформу ВМС США… вот только моряцкая блуза девушки была подпоясана широким алым кушаком, за который была заткнута абордажная сабля, на голове красовалась старинная треуголка с перьями, а поверх блузы был надет незастёгнутый старинный камзол. В руке же она сжимала пузатую бутылку, на выцветшей этикетке которой угадывалась надпись: «JAMAICA RUM».       — DD-661 Кидд, — представилась она хриплым голосом. — Разреши тут бросить якорь, адмирал? — и, не дожидаясь разрешения, плюхнулась на бревно с другой стороны и смачно отхлебнула из бутылки.       — Интересный у тебя костюм, — прокомментировал я внешний вид девушки.       — Ты про это? — коснулась она треуголки и камзола. — Это я у Флай выменяла… — видя моё недоумение, она пояснила: — У «Летучего голландца», мы с ней как-то в море пересеклись… Клёвый прикид, да? — ещё раз отхлебнув из бутылки, она продолжила: — Мне русская субмарина говорила, что у вас тут можно типа хату на время арендовать и всё такое? Мы бы с этой мелкой ворюгой хотели бы тут у вас пожить пока.       — Не ворюга, а специалист по альтернативной логистике! — невозмутимо прокомментировала Хардер.       — Ага, хорош специалист, тырит всё, что не прибито гвоздями, потом всё, что прибито гвоздями, а потом гвозди выдирает и тоже их крадёт, — заржала Кидд       — Молчала бы уж, пиратская рожа, по тебе рея с петлёй давно уже плачет, — субмарина не осталась в долгу.       — Если чо, заплатить есть чем, — закончила Кидд. — Можем золотом, можем, как эти, которые русские, говорят, хабаром…       — Вы, получается, тоже Вольные? — ответил вопросом на вопрос я.       — Да, чувак, это ты верно подметил, — перехватила нить беседы Хардер. — То дерьмо, что у нас дома творится… в общем, это не по нам. Ниггера ниггером не назови, фриков всяких развелось как крыс в трюме, да и прочее дерьмо… — тут она еле слышно пробормотала под нос что-то типа «…долбаная корпорация, из-за неё мы теперь все в дерьме по уши…»       — Ну и мы решили, что нахрен всё это, надо валить подальше, — снова вернулась в беседу Кидд. — Утешает одно — у джерри всё значительно хуже, у них уже половина флота разбежалась кто куда, а оставшиеся просто не знают куда бежать. Сам понимаешь, когда возвращаешься защитить свою страну и свой народ, а тебе вместо спасибо говорят, что ты нетолерантная, неполиткорректная грёбаная наци и требуют, чтоб ты каялась и платила… Даже Бисмарк, прикинь, к русским свалила…       — Вообще-то я тоже русский, — улыбнулся я.       — О, русский? — обрадовались девицы. — Борстч, водка, Сталин, полундра, п…ц на..й б..ть! — выдали они на-гора свои знания об России.       — Кстати! — хлопнула себя по лбу Кидд. — У меня, типа, это, видео есть, как ваши Бисмарк встречали, мне сёстры скинули, — с этими словами она достала из кармана камзола порядком потрёпанный смартфон, наморщив лоб, потыкала в его экран, почесала затылок, и когда поиски увенчались успехом, развернула его экраном ко мне.       Сначала, по всей видимости шли кадры из Германии, где возле морской базы бесновались толпы… существ… Да, именно существ, потому как людьми их назвать было уже нельзя. Существа визжали, орали, кидались через забор и в полицейских всякой дрянью, размахивали многочисленными плакатами, транспарантами и радужными флагами, в общем, вели себя, как стая бандерлогов из того старого советского мультика. Затем пошла нарезка из выступлений разных политиков и общественных деятелей, которые моя феечка-связист заботливо перевела. Тоже ничего нового: «покаяться», «под суд», «нацистские отродья», «убийцы» и так далее и тому подобное… Ну, а затем пошли кадры, снятые где-то уже у нас на северах, в порту, точное место я не опознал. Военные корабли, украшенные флагами, моряки в парадной форме, видно было, что к встрече готовились основательно. Камера взяла зум и стала сопровождать приближающуюся канмусу, видимо, Бисмарк, окружённую кучкой других немецких девушек и почётным эскортом из наших канмусу-эсминцев. И когда весь конвой вошёл в порт, грохнули салютные орудия, а на сцене, сооружённой на берегу, взвились в воздух огненные факелы, и брутального вида музыканты из одной популярной шведской пауэр-металл группы ударили по струнам электрогитар… Pride of a nation a beast made of steel Bismarck in motion king of the ocean He was made to rule the waves across the seven seas! — гремело над портом…(2*)       — М-да… внушает… — резюмировал я, досмотрев видео. — Только я, вроде, слышал, что немцы сейчас уже другие. Ну, шлак всякий выгнали и неплохо так в Европе воюют?       — А-а-а. Так одно же другому не мешает! Турнули они всяких там чернож… ну, понаехавших, во! А про наших… ну, они же все практически у наци служили в прошлой жизни, понятное дело. А у современных швабов на это дело пунктик. «Не дадим возвратиться позорному нацистскому прошлому», — безбожно гнусавя, явно пародируя кого-то, протянула она, — да и, по правде говоря, сами джерри, может, и рады были их вернуть, там нормальных много, вот только соседи… лягушатники те же, бритты…       — Мда, политика.       — Она… гнилая это штука, прямо скажу.       — И не поспоришь…       Немного помолчали. Я, между делом, отправил пару сообщений, всё же удобно иметь собственного связиста. Оставалось только принять решение. Впрочем, чего уж там, оно, это решение, давно уже принято.       — Хорошо, добро пожаловать на базу Китеж-Град, — и, глядя на повеселевшие мордашки, видимо всё же опасались отказа, добавил: — Только запомните — у меня есть несколько правил и нарушать их не советую. Во-первых, не воруем, ну или по-вашему, «альтернативная логистика» — запрещена.       — Не, ну у своих понятно, тырить нельзя, а у врагов? — деловито уточнила Хардер       — У врагов тырить не то что можно, а нужно! — субмарина, услышав эти слова, деловито кивнула, а мне почему-то стало заранее жалко врагов… — Во-вторых, — тут я уставился на подозрительную бутылку, — это у тебя там что?       — Ну… ром. Типа.       — Типа?       — Был когда-то… — раздосадовано ответила девушка. — Да кофе там. Крепкий кофе. А то меня уже на ходу рубит… — пробормотала Кидд       — Э, а чо со мной не поделилась? — возмутилась Хардер.       — Иди ты лесом, самой мало! — отпарировала Кидд.       — Тогда ладно. И ещё, услышу словечки типа «нигга», «яппа», «жёлтая макака» или «узкоглазый» — выпорю! Говорите нормально, по-человечески: «негр» там, «японец», «китаец» и так далее… — добавил я, дабы меня не записали в ряды «толерантных».       — Как пороть будешь? — деловито осведомилась Кидд. — Плети, розги, кнут, линьки, шомпола, стальной трос? С солью или без? Или, может, под килем протащить по старому обычаю? — я аж офигел от широты её познаний в этой области.       — Нет. Пороть будем розгами, и, — тут я постарался усмехнуться как можно более паскудно, — пороть буду не я…       — А кто? — девицы явно почуяли неладное, потому уточнили хором и с явной опаской. Точнее, уточнила Кидд, поскольку Хардер явно уже что-то нехорошее подозревала. Логично, если учесть, что для субмарины хороший слух-залог выживания.       — Я.       За спинами зарвавшихся малолеток чёрной монументальной глыбой высилась Слава.       — Знакомьтесь, это Слава, мой зам по воспитательной работе, — торжественно представил я. — Не передумали оставаться?       Американки, явно впечатлённые, попросили тайм-аут и отошли метров на десять в сторонку. Самое смешное было то, что хотя они и старались приглушить голоса, но слышно было довольно хорошо:       — Ну чё?       — А сама чё думаешь?       — Может, ну его? Кажись, про розги не шутил…       — Да нормальный расклад, чо, мне, в принципе, годится.       — Да уж, а видела эту злую бабку? Тот ещё цербер!       — Ш-ш-ш! Да не ори ты! Услышат!       — Ой…       — Да ладно тебе, вспомни Аризону… — при этих словах обе девицы синхронно вздрогнули и почесали задницы, из чего я сделал вывод, что гуманностью данная особа не отличается.       — Тебе-то ладно, у вас, Флетчеров, день без звездюлей не считается, а мне как?       — А ты не попадайся…       — Тоже вариант… и вот кстати…       — Чего?       — Готовься, в общем. Кажись, ОНА тебя слышала.       — А? Э? Т-ты о чём?       — Я говорю о удивительно элегантной и безупречной мисс, что стоит рядом со здешним командующим.       — Ч-чего? Т-ты хочешь сказать…       — И знаешь что? Боюсь, ручка-то у неё потяжелее будет, мисс явно из броненосцев. И чтоб мне батарею замкнуло, если я понимаю, как она так ловко подобралась к нам.       — Ты про непотопляемые утюги что ли?       — Да… тебя явно только могила исправит.       — Так она нас слышит?!       — Долго же до тебя доходило. Поздравляю.       — Может, свалим?       — Куда? Опять по мелям ныкаться? Достало как-то! Уж потерпи, зато потом…       — Ага — потерпи! Задницу-то не тебе подставлять!       — Зато потом умнее будешь… наверное.       Кид почесала в затылке и, покосившись на Славу, самокритично призналась:       — Не факт…       — Так и поняла… ну чё, идём сдаваться?       — Угу…