Что наша жизнь? Игра?

      Неприятности, как с ними часто и бывает, начались внезапно и как-то буднично, что ли? Просто в один далеко не прекрасный день на базе появился очередной японец. В безукоризненном, словно только из ателье, флотском мундире он появился после проводки очередного конвоя. Коротко откозыряв, он представился… почтальоном. Шёл с конвоем специально, развозя корреспонденцию по транзитным базам.       Невысокий мужчина, типично азиатской внешности. Смуглый, черноволосый, с щёточкой усов в стиле Ворошилова. Уж не знаю почему я сразу Климента Ефремовича вспомнил… Характерный разрез глаз. Военная выправка. Ходит так, словно проглотил лом. На физиономии легендарная самурайская невозмутимость.       Отдельно про мундир. Как уже говорил — словно только что с парада. Лёгкая белая рубашка с открытым горлом, чёрные погоны с непонятными для меня золотистыми полосами, узкая наградная планка над клапаном левого нагрудного кармана. Белая пластинка с чёрными иероглифами над клапаном правого. На голове фуражка с разлапистым «крабом». Узкие брюки и белоснежные туфли.       Коротко поклонившись, скорее даже обозначив поклон, он представился:       — Лейтенант 1 ранга Оойси Акайо. Почтовый курьер.       Немного о курьерах. Как я понял из объяснений Славы и Акаши, это специальная военная почта. Ребята возят пакеты, посылки, письма, словом, всё то, что один человек (или, разумеется, канмусу) может отправить другому. Напомню, спутниковая связь дорога, а мобильной связи частенько нет. Вот и снуют курьеры между Базами, передают весточки. Теоретически, они являются частью Международных Сил, но на практике… на практике они частенько подчиняются в первую очередь своему национальному командованию.       Я, конечно, могу этого самого курьера на Базу и не пустить, но это, как бы сказать… моветон, во. Не принято тут такое, да и девчата не поймут. Хотя и чует моё сердце, ничем хорошим этот визит не кончится. Ладно, перетерплю. Тем более, он тут ненадолго. Катер почтовика отбудет с нашего острова через час с четвертью, чтобы успеть догнать уходящий конвой, с которым он проследует дальше. Что может произойти за такое короткое время? Блин! Да дофига чего!       Глядя на гостя, я вспомнил один из советов Бориса. Вообще парень очень долго имел дело с азиатами и в этом деле вполне мог дать фору и Никитину. Так вот, услышав мои опасения по поводу японской мести, он усмехнулся и выдал:        — Не о том ты беспокоишься.       — В смысле? Думаешь они плюнут на смерть своего агента? Не постараются отыграться?       — Не в том дело. Пойми, японцы, это не европейцы. У них свой менталитет, иногда ставящий остальных в тупик. С одной стороны — оно и не удивительно, они столетиями сидели на своих островах в изоляции, варились в собственном соку. Пока «чёрные корабли»(1*) не пришли.       — Чёрные корабли?       — А! Та ещё история. Понимаешь, монголы в своё время не только на Русь пошли. К японцам на огонёк тоже зайти пытались. Не срослось. Насколько я помню, разразился нехилый такой шторм, и монголы, совсем не морской народ как ты помнишь, перетопли почти все. Оставшиеся посмотрели на это дело, почесали в затылках и собрали ещё один флот. И его опять потопил шторм. Ну тут уже и самые упёртые призадумались. Посидели, посоветовались, да и плюнули на Японию. Ну сам подумай — нафига им эти кочки, когда вокруг ещё столько всего не завоёванного?       Японцы от такой неожиданной радости ошалели. Ветер, что утопил монгольские лоханки, обозвали «камикадзе». Да-да, камикадзе — это божественный ветер, а не те смертники. Хотя их в честь этого ветра и назвали. Но, речь не о том.       Так вот. Чудом избежав монгольской оккупации со всеми вытекающими, тогдашние японцы решили — а ну его к шайтану, этот внешний мир. Вот у нас есть наши острова, рыба есть, рис растёт, чего нам ещё надо? Вот и будем тихо-мирно сидеть у себя на островах и никого нам тут не надо. И сами никуда не попрёмся.(2*)       Так у них и пошло. Весь мир жил своей жизнью, а япы у себя на островах — своей. И продолжалось это пару сотен лет. «Сакоку» это называлось по-ихнему. И кто знает, может, они бы и до сих пор так жили, но тут припёрлись… да, угадал, американцы. Ихний коммодор Перри явился к берегам Японии с небольшой такой эскадрой в семь вымпелов. Причём даже линкор с собой притащил. И вот вся эта шобла входит в бухту Урага возле столицы сёгуната — Эдо. Америкосы популяли в воздух и прозрачно так намекнули местным, что таки с самоизоляцией придётся завязывать. Ну или столицу отстраивать с нуля. Вот так-то.       — Мда… это всё, конечно, интересно…       — Потерпи. Я тебе пытаюсь объяснить, почему японец думает не так, как любой другой человек. Изоляция оказала на культуру и сознание аборигенов громадное влияние. Ну так вот. К чему я всё это веду. За смерть этого Сато мстить тебе не будут. Пойми, для японца страшна не сама смерть… страшна глупая, бессмысленная смерть. То, что учудил Сато, для нормального жителя Японии — позорище. По крайней мере — для старшего поколения островитян. Молодые, они уже другие, но они пока мало что могут. Так что в этом плане о мести можешь не переживать.       — Вот это твоё «в этом плане» что-то не вдохновляет. И в чём подвох?       — Мыслишь верно. На убийство этого гандона там всем плевать. А вот за то, что ты им операцию сорвал — тут да, за это обидятся крепко. А уж то, что у тебя под командованием японские канмусу, так это для них вообще — оскорбление. Вот за это они тебе обязательно гадость подстроят. И не одну. Так и знай.       Мда. Обнадёжил он меня тогда, ничего не скажешь.       Поясню сразу. Прибытие этого персонажа неожиданностью для меня не стало. Девчата, а именно Нака, как старшая эскорта, предупредили меня о госте, как только вошли в радиус действия радиостанции базы. Так что принять меры мы вполне успели. Я долго думал, стоит ли прятать сестрёнок, всё равно рано или поздно факт их существования станет секретом Полишинеля, но потом решил, а зачем облегчать работу противнику? Да и Хоппо «светить» было бы совсем уже верхом глупости. Короче говоря, все Глубинные «откочевали» на другую сторону островка. Вот кстати, может, там организовать стоянку?       Как нетрудно догадаться, курьер привёз письма. Письма. Человеку эпохи интернета, когда в любую секунду можно связаться с знакомыми на другой стороне земного шара, трудно понять, что это такое — получить простенький бумажный конверт. А уж на войне, а как ни крути, у нас тут война, весточка от дорогого человека — буквально на вес золота. Ну как я мог отказать почтальону в визите? Правильно — никак.       Японец сразу приступил к раздаче почты. Нака, получившая бумажный конверт первой, взвизгнула так, что, наверно, и на другой стороне острова сестрёнки услышали, и, подпрыгнув чуть ли не на пару метров, умчалась в сторону общаги, прижимая к груди письмо.       Свои письма получили все канмусу из Японии. Конечно, это вполне объяснимо, все же сам письмоносец с островов, но любимая паранойя взвыла так, что ревун боевой тревоги отдыхает.       А гость, между тем, ничего подозрительного вроде бы и не делает. Спокойно стоит, что-то рассказывает обступившим его девчатам. Только Хибики держится чуть в отдалении и, как мне показалось, зыркает в сторону офицера довольно враждебно. Он это, видимо, заметил. Подошёл, вежливо поклонился и разразился длинной тирадой. На японском. Я, разумеется, ничего не понял, а вот Хибики… на неё фраза почтальона произвела совсем уж неожиданный для меня эффект. Она скривилась, словно лимон укусила, и презрительно произнесла, глядя прямо в глаза опешившему от такой метаморфозы японцу:       — Usotsuki gizensha ha kirai da!       Затем она резко развернулась и решительно отправилась вглубь острова.       Уход её сопровождала мёртвая тишина. Даже непоседливая Нака выглядела удивлённой и даже немного испуганной. Чего уж говорить об остальных. Девчата в полном молчании быстренько рассосались по комнатам, а я отвёл-таки гостя к Мамии.       Быстренько сбагрив проблемного гостя нашей хлебосольной хозяйке с наказом накормить как следует (ближайшие полчаса японец точно из-за стола не встанет), я рванул искать Хибики. Ох что-то мне не нравится её поведение.       Девчонку отыскать удалось без труда. Она стояла на том самом месте, где мы впервые встретились, и яростно пинала пальму. Бедное дерево скрипело и раскачивалось… мда уж. «В лесу раздавался… пинок дровосека». Подошёл, посмотрел. Хибики меня явно заметила, но мутузить ни в чём не повинное дерево не перестала.       — Слушай, может, тебе топор принести? — первым не выдержал я.       Эсминка бросила терроризировать несчастное растение и возмущённо повернулась ко мне:       — Нет, ну ты слышал?! Слышал же?!       Кулачки сжаты, глазёнки сверкают, вот-вот пар из ушей пойдёт. И чего это она?       — Ага, слышал!       — Тогда почему ты…       — Слышал, но не понял, — не дал я себя перебить, — я, знаешь ли, по-японски ни бум-бум.       — Ой…       — Вот тебе и «ой», — я легонько стукнул её по макушке. — Так что он там плёл?       — Ну… сначала про Родину, как красива цветущая вишня и прочее, и прочее, и так далее. Потом начал вещать как трудно японскому народу, как они бедные из сил выбиваются…       «Они». Вот так вот. Одним этим маленьким словом Хибики, сама того, наверно, не желая, дала понять, что сама она себя японкой больше не считает. И я, кажется, знаю, почему.       — А потом эта гадина, ну ты представь, начала вещать о долге и чести! Да ещё посмел намекнуть, что мы тут прохлаждаемся, пока бедная любимая Родина в опасности! Да он!..       Дальнейшие пять минут монолога вырезала бы любая цензура. Вот уж никогда бы не подумал, что такая мелкая девчуля знает столько бранных слов. Хибики, наконец, заметила мою вытянувшуюся рожу и смущённо замолкла.       — Солнышко, а ты откуда такие слова знаешь?       Девушка покраснела:       — Да был тут один боцман… Он как-то на ногу железяку уронил… ну вот и запомнилось.       — Знаешь, Солнышко, если подобное от тебя услышит Слава, то будешь рот с мылом мыть.       — З-зачем?       — А чтобы грязные слова из него не вылетали. Уяснила?       Впечатлённая эсминка смогла только кивнуть.       — Теперь о долге и чести…       — Не им мне об этом говорить! Они…       — Т-с-с-с… я знаю.       — Но они!       — Я знаю, поверь, — я присел на корточки и посмотрел ей прямо в глаза: — Я понимаю тебя, но пойми, у остальных девчат всё по-другому…       — Да знаю я, Командир, просто противно смотреть на это лицемерие. Он ведь явно что-то задумал!       — Наверное, ты права, но что это меняет? Вспомни, как жадно девчонки слушали новости с Родины. Думаешь, правильно будет им запретить это?       Хибики насупилась, а потом вздохнув покачала головой:       — Наверное, нет…       — Я вот тоже так думаю. Запретить — самое простое… и самое неправильное. Уж поверь, «запретный плод — сладок», слышала, небось? Да и письма… ты ведь тоже получила? — я кивнул на бумажный уголок, торчащий у канмусу из кармашка матроски. — Ну вот видишь…       Хибики чуть подумала, затем неуверенно кивнула и поинтересовалась:       — Эм-м-м… и что делать?       — Думать буду. Как Чапаев.       — К-кто?       — Потом расскажу, если захочешь. А теперь беги, тебе ведь ещё ответ писать.       Хибики непонимающе уставилась на меня, потом в глазах её появилось понимание, она звонко хлопнула себя по лбу ладошкой и рванула в общежитие.       Мда. Вот ведь. И главное — ситуация насквозь понятна. Японец, гад такой, внаглую вербует девчат. Не прямо, нет, предъявить ему ничего не получится, тут при всём желании не подкопаешься. Давит на ностальгию, на национальные чувства, на долг.       Помню, в «лихие» девяностые, да и потом тоже, у нас, в России, такое тоже было. Даже термин такой был — «утечка мозгов». Сманивали талантливую молодёжь «за бугор». Обещали молочные реки, кисельные берега и «Большую Американскую Мечту». Именно так, Всё С Большой Буквы. Многие тогда уехали. Ну, а что — в стране не пойми что творилось: безденежье, безработица, беспредел и много ещё всяких «без». А «там» — достойная работа, зарплата в долларах, спокойная жизнь.       Ну, я таких не осуждаю, с чего бы? Кое-кто там наверняка своего добился, построил свою Мечту. Ну, а большинство тех, кто уехал… ну, уборщики и консьержи тоже нужны. Думаете, преувеличиваю? Ничуть. Слышал вот как-то историю об одной молодой и подающей надежды скрипачке. Тоже уехала за своей Мечтой. А оказалась на помойке. Причём — в самом прямом смысле этого слова. И прошу заметить, это всё не потому, что американцы плохие. Нет. Они просто другие, со своим менталитетом и железной уверенностью в своей исключительной правоте. Они словно большие дети в некоторых моментах. Большие капризные дети… Только вот той девчушке вряд ли от этого было легче. Ладно, не о том сейчас.       Действия японца вполне понятны, но вот противопоставить им я ничего не могу… или могу? Надо это дело обмозговать. И со Славой посоветоваться…       Броненосица обнаружилась в собственной комнате, причём за весьма непривычным для себя занятием. Девушка упорно гипнотизировала взглядом белоснежно чистый лист бумаги и попутно меланхолично грызла ручку.       — Вкусно?       — Ч-что? Ах ты ж…       Слава досадливо кинула несчастный прибор на стол и тут же принялась суетливо его ловить. Справившись с этой архисложной задачей, она возмущённо уставилась на меня:       — Вот ты нарочно да?       — Ну… да.       — Вот же зараза. Теперь ещё и мысль ушла…       — Эм-м-м… извини, а кому ты пишешь?       Слава задумчиво посмотрела на меня, явно решая, не послать ли любопытного адмирала лесом, затем вздохнула и нехотя пояснила:       — Да вот… весточку на прежнюю базу отправить хочу. Чтобы не волновались и всё такое…       Девушка неопределённо махнула рукой и обречённо покосилась на бумагу.       — Понятно… И как, пишется?       — Издеваешься, — броненосица со вздохом отодвинула от себя лист. — Ну-с, Адмирал, чем обязана такой чести?       — Да вот, посоветоваться хотел, но раз уж ты занята…       — Ну полчаса у меня точно есть. Я слушаю.       — Ну, хорошо, проблема вот в чём…       Девушка слушала очень внимательно, не перебивая.       — Понятно… вот, значит, почему ты спрашивал о предателях? Погоди-ка… а как ты узнал о задумках японцев? Ведь катер почтаря пришёл только сегодня, без предупреждения!       Опс…       — Совпадение? Нет, не думаю. Адмирал… вы что-то от меня скрываете?       Вот блин. И что я должен ответить? А собственно, зачем мне что-то там придумывать? Раз пошла такая пьянка…       — Хорошо, я расскажу тебе всё. Тем более, что сам разобраться с этим, боюсь, не смогу. Может посоветуешь что… Дело в том, что мне иногда снятся странные сны…       Мда. Офигевшая Слава тоже прекрасна. Интересно, она уже решила, что её Адмирал сбрендивший лунатик?       — …а потом она завопила, что скоро меня самого предадут, и испарилась. Вот, собственно, и всё. Как думаешь, эти глюки таблетками лечатся?       Последнюю глупость я ляпнул в надежде снять напряжение. Съюморил, называется. Броненосица так на меня посмотрела, что отпускать идиотские шутки резко расхотелось.       — Ты и правда считаешь, что это «глюки»? — Слава смотрела на меня серьёзно, требовательно и с каким-то напряжением. Ответ был явно для неё очень важен.       — Нет, не считаю… извини за глупую шутку.       Она вздохнула с явным облегчением:       — Адмирал, временами Вы ведёте себя как дитя.       Ну вот, явно рассердилась. Даже снова на «вы» перешла. Я поспешил изобразить максимально виноватую физиономию и схватил девушку за руку:       — Виноват. Дурак. Исправлюсь. Только не сердись, ладно?       Она снова вздохнула:       — Ты невозможен… Ладно, к делу. Ты знаешь, кто эта твоя «ночная гостья»?       — Могу только догадываться. Она так и не представилась, но то, что эта моя визави с «той» стороны, понятно даже пеньку на пляже…       — Думаю, да, учитывая все обстоятельства. Ну ладно, это может и подождать. Так что ты хочешь предпринять по поводу японца?       — А что я сейчас могу? Трогать его — не вариант. Только ситуацию усугублю.       — Да уж. Ох, как же я не люблю эти подковёрные интриги! Даже не знаю, что и посоветовать…       — Похоже у нас это врождённое, — невесело пошутил я. — Кто-то, не помню кто, говорил, что мы можем выиграть войну, но не в состоянии воспользоваться плодами победы…       Несколько минут мы молчали. Наконец, Слава со вздохом подтащила полузабытый лист бумаги к себе поближе.       — Как ни вздыхай, а дела делать надо…       — Кому пишешь, если не секрет?       — Да какой там секрет, канмусу крейсера Калинин.       — Подруга?       — Хм-м-м…       Слава вдруг растерялась. Похоже, этот простой, как я думал, вопрос её сильно озадачил.       — Наверное… да?       Чего???       Узрев мой офонаревший вид, броненосица смутилась ещё больше:       — Ну, понимаешь, у меня тогда голова другим занята была… я просто ни о чём таком не думала. А вот теперь… да, наверное, подруга…       — Я понял. А в чём проблема? — Я кивнул на бумагу.       — Я… я никогда писем не писала. И теперь даже не знаю с чего начать.       — Ну я тоже не спец… Поздоровайся сначала, спроси, как дела, потом немного о себе, затем сообщи то, что хотела сказать, ну и попрощайся. Как-то так, наверное?       Я оставил Славу мучаться дальше и свалил в сторону кухни. Всё-таки оставлять японца без присмотра надолго не стоило. Мало ли что.       Скажу сразу — беспокоился я зря. Наша хозяюшка отнеслась к своей миссии предельно серьёзно. Почтальон с тоской во взгляде взирал на выстроившиеся перед ним изобилие. Мда, тут наверно взвод прокормить можно, а то и два. Узрев мою персону, японец бодро, хотя и несколько неуклюже, выпрыгнул из-за стола, учтиво (но поспешно) поблагодарил Мамию и рванул ко мне.       — Господин Адмирал, прошу уделить мне несколько минут!       Угу. Дядя явно желает оказаться подальше от столовой. Ну ладно, подыграю.       — Да? Что вы хотели господин лейтенант первого ранга?       — Скажите, — японец казался немного сбитым с толку, — а почему ваша подчинённая ТАК прореагировала?       — Вы не знаете?! Хотя, о чём я… у Японии в ту войну одних линкоров было несколько десятков, куда там помнить про эсминцы. Хотя Хибики тогда была легендой. Не каждому кораблю дают прозвище «Феникс»!       — Она — Феникс?!       — О, всё же что-то о ней вы слышали?       — Разумеется. «Феникс» — один из самых счастливых кораблей Императорского Флота! Но тогда почему?..       — А потому, что Япония её предала.       — Позвольте, — офицер напрягся, рука его потянулась к поясу.       — Не позволю. — Я старался говорить спокойно, не хватало ещё и тут сорваться. — Она честно служила вашей стране и вашему императору. И служила блестяще! А что в благодарность? Эсминец изуродовали! Лишь бы русским целым не достался? Да лучше бы взорвали, это хоть честнее было бы!       — Я не совсем понимаю…       — А я поясню. После поражения Японии Хибики в счёт репараций была передана СССР. Но в каком состоянии?! Корабль просто искалечили. Башни резали автогеном, приборы выдирали с корнем… как думаете, как теперь она относится к вашему «долгу и чести»?       Японец промолчал.       Провожать курьера пришли все канмусу Базы. Вот галопом и с выпученными глазами, как обычно, прискакала Нака, вручила почтарю целую стопку конвертов. Вот Кага, мило покраснев, отдала конвертик. Эсминки всей неугомонной толпой успели написать десяток писем. Даже Мамия и Акаши кому-то написали. Увы, наверное, только мне отправлять почту некуда. Вот и Хибики подошла и молча сунула конвертик в общую кучу.       И тут японец удивил. Он вдруг вытянулся, словно на параде, а затем согнулся в глубоком поклоне перед слегка оторопевшей эсминкой. В наступившей тишине раздавалось лишь любопытствующее посапывание Вари. Ну да, учёная в своём репертуаре. Хорошо, хоть к японцу за объяснениями сразу не полезла. Дождалась, когда курьер отчалит. Зато потом…       Вид Хибики, с насупленной рожицей улепётывающей от этого научного недоразумения, заставил улыбнуться даже обычно невозмутимую Славу.

* * *

      Какое-то время спустя.       Стройная, спортивного телосложения канмусу трясущимися от ярости руками держала только что распечатанное письмо. Из ушей разъярённой девушки буквально шёл пар.       — Это, блин, что такое? Это как, мать вашу, понимать? Ну ты и… — она в ярости потрясла ни в чём не повинным листком бумаги. — Я тут, понимаешь, с ума схожу! Ночей не сплю! А она!!!       Канмусу поднесла листок к глазам и, скрипя зубами, продекламировала:       — «Здравствуй, Лина. Как твои дела? Я жива и здорова. Кажется, проблему с теми удалось решить. До свидания. Слава». «Здравствуй», блин, и «до свидания»!!! Полюби тебя кальмар! Да кто так письма пишет, дура?! Хорошо хоть обратный адрес есть. Ну я тебе сейчас ТАКОЕ напишу, селёдка ты маринованная!!!