* * *
Наверное, в тот момент мне стоило промолчать? Не знаю. Вот только я случайно перехватил взгляд офицера. Смотрел он на торчащих у причала сестрёнок, и столько в глазах его было застарелой вражды, даже ненависти, что по моей дублёной шкуре промаршировали мурашки со слона размером. Конечно, взгляд этот предназначался не конкретно моим девчонкам, а Глубинным вообще… но всё же! И тут Остапа понесло. — Слушай, Андреич. Вот ты говорил, что в хорошем мире я жил, а чего сам меня о нём не расспрашивал? Неужели не интересно? — Честно? Интересно, конечно. Только всему своё время. Да и ты, если уж откровенно, уже кучу инфы для работы аналитиков наболтал. — Это когда? Тут я осёкся, вспомнив, как Никитин тыкал меня в моё «иномирное» происхождение. — Вот-вот, — собеседник явно прочитал что-то на моей офигевшей физиономии. Да уж. Знать, что тебя «читают» словно открытую книгу, неприятно. Но тут не рефлексировать надо, а выводы делать. — Ладно. Не о том речь. А вот давай-ка я тебе расскажу про мир без Глубинных? Никитин изобразил на роже вежливое внимание. Ну да, конечно. Ему ведь страсть как интересно, но марку держит. — Что может быть хуже? Правда хочешь узнать? Ну давай расскажу… Сам не помню, что говорил. В тот момент был словно в трансе, помню лишь отдельные картинки, что услужливо подсовывала память. Увы, слишком хорошая память…* * *
Никитин слушал, хотя каких трудов ему это стоило? Что же, сам вызвал парня на откровенность. Да что там — спровоцировал. Вот только сейчас офицер был совсем этому не рад. Картина, что открывалась ему в тот миг, завораживала своей подлостью и мерзостью. Ощущение, словно тебя засасывает вязкая, липкая трясина, и вырваться не получается никак. Как, ну как они могли дойти до такого? Да, Союз распался, как и в знакомой, родной ему истории, это, наверно, было неизбежно. Но зачем, скажите Бога ради, зачем было устраивать такое? Зачем вышвыривать из домов тех, с кем вы только вчера вместе пили чай? Зачем убивать их и насиловать их дочерей? Только потому, что для соседа родным является другой язык? Или по «национальному» признаку? Идиотизм же! А зачем грабить свой же народ и загонять его в нищету?¹ Зачем?! Такое в голове кадрового офицера помещаться не желало. Категорически. Увы, но и сомневаться в правдивости собеседника не приходилось. Оставалось лишь внимать и запоминать. Ещё месяцы работы для аналитиков. Вот только слушать всё это так противно… — Да как вы там жили-то? — Как? Да просто выживали. Хотя бардак с алкашом длился не слишком долго. — С каким алкашом? — А я ж не сказал… С Борькой. Блин, как вспомню, стыдобища-то какая была! Вот прикинь, международная встреча, куча всяких президентов и премьеров, и тут наш «гарант», мать его, выползает. Пьянющий в жопу и на сцену лезет. А там то бабёнку за попу цапнет, то оркестром дирижировать пытается. — Погоди! Ты хочешь сказать… — Ага. Прям перед кучей телекамер. — Гонишь! — Никитин не верил, отказывался такому верить! Ну не может Президент одной из самых сильных стран мира так себя вести! Не мог! Это же не Африка, в конце концов! — Да если бы! — В тоне собеседника было столько горечи, столько бессильной злобы, что офицер вдруг понял — всё так и было. — Ладно… а что народ? — А народ что? Народ привык верить в руководящую роль Партии и Правительства… да и некогда народу было — пытались не сдохнуть… — Б*я. Цензурных слов у Андреича уже не осталось. Верить, что такое могло произойти и тут не хотелось совершенно. Настроение испортилось окончательно. Увы, но беда была в том, что по долгу своей службы Никитин был приучен думать, и первичный анализ полученной информации сделать было ему вполне по силам. И хоть сердцем он не мог принять то, о чём говорил гость из другого мира, мозг уже выдал первоначальный результат — такое вполне могло произойти и здесь. Просто не успело. А причина — Глубинные, чёрт бы их подрал. Именно эти твари, которых Никитин так яро ненавидел, спровоцировали оперативную смену власти в стране. «Смену»… себе-то чего врать? Случился натуральный военный переворот. — И что было дальше? — Дальше? — Парень вдруг усмехнулся и внимательно посмотрел на Андреича. Тот подобрался, чувствуя, что сейчас услышит что-то важное и не прогадал. — Дальше была очень странная история. Сначала алкаш, так добивавшийся власти, что шёл к ней буквально по головам, вдруг в Новый год делает всей стране подарок — сваливает с трона. — Это как? — А вот так. Выступил, поздравил всех с праздником, а потом заявил, что устал и пора ему на покой. Назначил преемника и свалил. — Странно, ты прав. А почему он такое учудил? — А хрен его знает. Лично я думаю, что твои коллеги из моей реальности наконец допёрли, чем это «Борискино царствие» может закончиться, и оторвали свои жопы от кресел. Пришли к Боре и вежливо так предложили: «Сам уйдёшь, или инфаркт табакеркой тебе устроить»? Боря, хоть и алконавт с многолетним стажем, но дураком не был, поэтому выбрал правильный вариант. Но это, конечно, мои мысли, а что там на самом деле произошло? Хрен их знает. Только вот преемник его назначенный полканом КГБ оказался… В отставке, понятное дело, но… сам знаешь — из «Конторы» только в белых тапочках уходят. — Да… дела. — Ага. Помолчали. Настроение у обоих было откровенно хреновое. «Умная» мысль, видимо, пришла в головы собеседников одновременно, но озвучить её в силу большего опыта и сообразительности раньше успел Никитин: — Слушай… а давай выпьем? — Выпьем? А давай… Долго ли двум взрослым мужикам накрыть поляну? Особенно если у одного есть «что», а другой, нагло пользуясь служебным положением, мигом раздобыл и «чем». Предупредил Славу, что меня сегодня ждут важные дела в Штабе, и смылся с Никитиным. Сели. Разлили. Выпили не чокаясь. Посидели. Помолчали. Повторили. — А знаешь, люди вообще забавные зверушки… — Это ты о чём? — Да была у меня «там» одна знакомая. Хорошая девушка и начитанная, но тараканы в голове… во! — уже слегка косенький Адмирал продемонстрировал такому же тёпленькому офицеру крепкий кулак. — Спрашивает меня как-то: «А вот зачем нам столько ракет? Лучше бы на медицину эти деньги пустили, на дороги хорошие… глядишь, и нас бояться бы перестали. Стали бы с нами дружить». — Да-а? А ты ей что? — Я-то? Ну говорю, дорогая, спроси у сербов, каково это — без ракет? Или в Ираке поинтересуйся. Или у Каддафи спроси. Они тебе расскажут! — Стой. А что за история с сербами? — А, — парень махнул рукой, — потом как-нить расскажу. Херовая история, надо сказать. — Ясно. Ну а она, девчонка твоя, что? — Что? Час потом объясняла мне, что «это другое». Что, мол, весь мир вооружается, поскольку нас боится. Что стоит нам распилить все свои ракеты, танки и самолёты, тут-то нас сразу полюбят и примут с распростёртыми объятьями в дружную международную семью. Вот не пойму никак, почему она такая наивная, вроде не дура. — Наивная? Нет, тут дело в другом. — И в чём? Объясни? — А вот и объясню. Думаешь только у вас «там» такие есть? А вот фиг ты угадал. Такие постоянно встречаются. Во все времена. Больше скажу — во всех странах. Не веришь? Ты про Киплинга слышал? — Киплинг? Англичанин который? — Ага. Значит в курсе. Так вот, у него есть такой стих, «Томми» называется. — Томми? Вроде так солдат английских прозвали? — Верно. И стих про них. Вот слушай: Хотел я глотку промочить, гляжу — трактир открыт. «Мы не пускаем солдатню!» — хозяин говорит. Девиц у стойки не унять: потеха хоть куда! Я восвояси повернул и плюнул со стыда. Ничего не напоминает? Нет? Вот то-то и оно. А самое главное в других строчках, не помню точно, но примерно так: Пускай вам кажется смешным грошовый наш мундир, солдат-то дёшев, но хранит он ваш покой и мир. «Солдат такой, солдат сякой, и грош ему цена», но живо вспомните о нём, когда придёт война. — Просто она, эта девчонка, думает по-другому. Пойми, она живёт в другом мире. В мирном, уж прости за такую тавтологию, мире. Для неё война — это грязный пережиток прошлого, то, что никогда не сможет коснуться её уютного мирка. Это то, что может быть где-то далеко-далеко, о чём и узнаешь разве что по «прилизанным» репортажам из «горячей точки». В них не покажут ни оторванных конечностей, ни вываливающихся кишок, ни стай жирных мух над телами, ни сладкого запаха палёного мяса. Такое показывать нельзя, ибо цензура. Наверное, это и правильно, незачем травмировать психику. Тут Никитин усмехнулся и снова потянулся за заветной фляжкой: — Я думаю, что это и хорошо. Ну то, что такие наивные люди есть. Значит страна способна защитить своих жителей. Значит на их головы уже много лет не падают бомбы и снаряды… Да, хорошо, что они есть. Только к власти таких подпускать никак нельзя. Иначе — жди беды. Ну, за идеалистов! Ну а дальше пьянка покатилась по стандартной колее. С тостами и обычными в таких случаях разговорами.* * *
Никитин уехал, а вопросов меньше не стало. Самое непонятное — а что, собственно, мне делать дальше? Сидеть с девчатами на островке и сопровождать конвои? Дело нужное, но дальше-то что? Увы, мне додумать эту, несомненно, важную мысль в тот день мне было не суждено. — Господин Адмирал, не помешаю? Подчёркнутая официальность Славы давала понять — впереди у меня ещё одно испытание. — Слава? Проходи конечно. — Господин Адмирал, нам нужно серьёзно поговорить. — Да. И я даже догадываюсь о чём. Я вполне себе понимаю, что пьянки на Базе есть занятие недостойное и порицаемое. Ты об этом хотела поговорить? Вот тут Слава меня удивила. Девушка вдруг устало улыбнулась и присела рядом со мной. — Не совсем. Дело не в том, что вы напились, в конце концов, видел бы ты, какие загулы порой гремели в офицерском клубе… Людям нужно сбрасывать напряжение. Я заметил, что она вдруг перешла на «ты», и перевёл дыхание, стараясь сделать это незаметно. Кажется, гроза миновала. Как оказалось — не совсем. — А вот то, что ваш бенефис могли лицезреть подчинённые… А ведь некоторые и лицезрели, Сашка вот точно видела! А Хоппо? Если бы она проявила любопытство? Какой пример ты им подаёшь? Так вот, господин Адмирал, извольте уж подавать пример подчинённым и … Я не выдержал, приобнял не слишком-то сопротивляющуюся девушку и поцеловал её в висок: — Но у меня ведь есть ты. Я знаю, что всегда смогу на тебя положиться! — Льстец! — Слава легонько щёлкнула меня по носу. — Всё же будь, пожалуйста, поосторожнее. — Непременно… Я пододвинулся поближе, намереваясь продолжить так хорошо складывающийся разговор, но тут дверь с противным (для меня, по крайней мере) скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнула Хоппо. Увидела нас, просияла и рванула на колени с требовательным: — Хо-по! По! — Вот и я о чём, — подытожила красная как маков цвет Слава. После убытия гостей жизнь постепенно стала возвращаться в накатанную колею. Ну, это мне так хотелось бы думать. Какое там! Сначала оказалось, что кто-то (интересно, кто бы это мог быть?) пробрался в общагу девчонок и оставил рядом с кроватью Элли огромную алую розу. Живую. В горшке. Новость моментально разошлась по Базе, на ходу прирастая всё новыми и новыми подробностями. Особенно изгалялись Сашка и Акаши. Ну, это и не удивительно. Элли цветом лица явно постаралась переплюнуть подарок, и по уверениям одной мелкой язвы, у неё сие действо вполне получилось. — Б-батюшка, я не понимаю… — Как бы тебе объяснить? Видишь ли, когда мальчику очень нравится девочка, он начинает оказывать ей знаки внимания. В том числе и цветы дарит. — Н-нравится? — Хм-м а я думал, что покраснеть ещё сильнее просто невозможно, ошибался, значит. — Как это — «нравится»? — Да просто всё! Шпили-вили там вся… АЙ!!! Выуженная за ухо из-за дивана Сашка страдальчески сморщилась и вынужденно прервала свои «пояснения». — А вам, товарищ Сашка, три, отставить, пять нарядов на котлы, к Мамии! — За что?! — вполне натурально возмутилась субмарина. — Пять за то, что лезешь не в своё дело, и ещё три за пререкания. Вопросы? Нет вопросов. Свободна! Линкор дождалась, пока за субмариной закрылась дверь, и наивно поинтересовалась: — А что такое «шпили-вили»? Господи!!! Вторым потрясением стала Акаши. Вернее, не сама ремонтница, а её заявление: — Всё. Баста. Господин адмирал, загоняй свою благоверную в Док, мерки снимать буду! — Не понял? — Чего тут не понять-то? Броненосцу давно пора модернизацию пройти. Я вон даже материалы подготовила, а она всё «некогда, давай сначала эсминцы»! Сколько можно? — Слава? — Господин Адмирал, мне не к спеху! Сначала нужно улучшить более современные корабли. Пользы будет больше. — Да хорош уже! Мелкие уже скоро на вторую модернизацию пойдут, а ты всё мне мозг компостируешь! Шеф, сдаётся мне, она просто трусит! — Кто, я?! Трушу? Да как ты… и вовсе я не трушу! — Ага, опасаешься. Блин, жена Адмирала должна и выглядеть соответствующе! Мне, как любовнице, уже за тебя перед гостями стыдно! — Ч-что?! — То! — Так. Стоп! Слава, Акаши права. Завтра же найди время и в Док. — Слушаюсь… — Погоди… Милая, что случилось? — Понимаешь, ну не было у меня этой модернизации. Никогда не было. Акаши права, боюсь я. Вдруг что случится? Помнишь же про Глубину? — Ничего, — я крепко обнял жену. — Я тебя никому не отдам. Даже Глубине! Мы все не отдадим. — Мы? — Конечно мы. И девочки с базы. И твои подруги со всех флотов. И твои сёстры, переставшие благодаря тебе видеть в канмусу и людях только еду. И Хоппо, появление которой на нашей базе, вот уверен отчего-то, без тебя ничем хорошим бы не кончилось. Мы все, для кого по сравнению с тобой Глубина не имеет значения.* * *
…А может, и не обойдётся. Капрал почувствовал, что по его шкуре промаршировал взвод мурашек размером c… огромного размера, скажем прямо. Ибо вылезшие из внедорожника гайдзины простыми заплутавшими туристами явно не были. Хоть и лыбятся старательно во все «тридцать два» и руки демонстративно держат на виду. Зато расположились так, что одной очередью их при всём желании не срезать. Да и вообще — Курасава был почему-то уверен, что перемести он ствол винтовки ещё чуть выше, эти «туристы» мгновенно окажутся под прикрытием машины, а там… кто знает, что именно скрывается за обычными на вид стенками кузова? И что у этой странной парочки есть чем ответить, вздумай пост открыть огонь, старый вояка не сомневался. И даже развёрнутый в сторону нарушителей спокойствия крупнокалиберный «браунинг» не давал чувства уверенности. «Крупняк» — это, безусловно, хорошо, но… Впрочем, гости на конфликт явно не нарывались. — День добрый, сэр! Вы посетителей принимаете? — Посетителей? Только теперь капрал заметил девочку-подростка, стеснительно переминающуюся с ноги на ногу возле машины. От сердца чуть отлегло. Ну не будут боевики тащить с собой девочку? Верно ведь? Или будут? — Да, сэр! Мы сопровождаем мисс на встречу с подругой… — Здравствуйте, — девочка церемонно поклонилась. — Меня зовут Муцуки. И всё же было в девочке что-то такое, почти незаметное, что отличала её от обычной среднеклассницы². Погодите, да это же канмусу? У капрала буквально камень с плеч свалился. Небольшой такой камушек — с гору Фудзи! — Добрый день, мисс! Вы с какой целью прибыли? — Ну, — девочка стеснительно шаркнула ножкой, — я бы хотела увидеть Кисараги. Это возможно? — Мисс Кисараги? Подождите минуту, я доложу. А над маленькой базой на отдалённом острове опять сгущались тучи. И кто бы знал, что гроза прилетит совсем уж с неожиданного направления…