Что наша жизнь? Игра?

      Впоследствии Нагато часто задумывалась — могла ли она как-то получше подготовиться к последующим событиям? Могла ли предугадать хотя бы меньшую их часть? Задумывалась, но всегда приходила к одному и тому же печальному, но объективному выводу: нет, не могла. Такая, какой она была до этого, просто не смогла бы. Воображения бы не хватило. Увы, но себе девушка врать не могла и не хотела — та, старая она, совершенно закоснела в своих домыслах, догмах и предрассудках, потеряла ту гибкость ума, которая зачастую и превращает, казалось бы, безнадёжные ситуации в победу. Замкнувшаяся в своей неприязни к окружающим (счастье ещё, что хватило ума с этим бороться), она не заметила, как мир вокруг изменился. Изменились и люди, да что там говорить — она и сама, совершенно того не замечая, стала меняться. И увы, не в лучшую сторону. И если бы не Муцу, кто знает, в кого она бы превратилась в итоге.       Но все эти измышления будут сильно позже, а пока девушка молча смотрела на пейзаж, проносящийся за окном внедорожника. А там, надо признать, было на что посмотреть. Ведь, если подумать, канмусу живут в море, передышки на Базах не в счёт. Миссии, конвои, операции, а в перерывах — подготовка к ним же. Учёба, тренировки — всё направленно на одну цель: повысить шансы выжить в Море. А большего и не надо. Так, по крайней мере, думала Нагато и искренне полагала, что и все остальные девочки имеют схожее с ней мнение.       Сейчас же она окунулась в совершенно новый для себя мир. Мир, о котором имела доселе лишь отдалённое понятие. Мир, которым она и не интересовалась никогда. Зачем? Лишняя информация. И вот теперь Судьба, словно в насмешку, буквально схватила много о себе думающую канмусу и с размаху швырнула в этот самый «сухопутный» мир.       Нагато поймала себя на непривычном для себя занятии — философствовании. Сказать по правде, пейзаж снаружи настраивал на такой лад. Пологие холмы, покрытые густой и яркой зеленью, полотно дороги, извивающееся между ними, редкие небольшие рощицы и деревеньки. Всё дышало миром и спокойствием.       Девушка немало удивилась бы, если бы смогла прочесть в этот момент мысли своих попутчиков — мужчин.       «Проклятая зелёнка. Мать твою, тут хоть за каждым кустом можно снайпера сажать! За каждым поворотом — сюрприз организовать! Едем как на иголках. Ведь, если я правильно думаю, две славянские головушки этим самым «воронам» не сильно и нужны. Скорее наоборот — совсем не нужны. Нафига, спрашивается, свидетели? Так что фугас на дорогу и привет, пишите письма, шлите деньги на венки. Мы двухсотые, а девчонки… а вот кстати, если Глубинным на пули пофигу, то как с этим у корабледевочек? Кто-то проверял? Хм-м. Наверное, нет. Значит — рисковать, скорее всего, не станут. Будут останавливать. Тоже ничего сложного — авария на дороге. Что может быть банальнее? И ведь не объедешь — с обеих сторон трассы нехилые такие канавы. А-а-а мать-перемать, ненавижу зелёнку»!       Авария на дороге им и правда попалась. Ребята было напряглись, но, разглядев знакомые рязанские рожи, успокоились. Свои. Не бросили. Пришли.       Сразу стало легче. Ведь одно дело, когда ты веришь в то, что товарищи не бросят в беде, прикроют, поддержат огнём, а совсем другое, когда видишь — вот они, рядом. Теперь поживём!       А в то же время некий Накамура Субару испытывал прямо противоположные чувства. Операция, пафосно названная «Птичка в клетке», явно намекающая на успех предстоящего действа, неожиданно дала сбой. Да что там сбой, полетела к демонам, говоря прямо.       Сначала появились китайцы. Вернее, нет, не так. Сначала появились какие-то мутные личности, что-то вынюхивающие. Впрочем, для Роанапура это как раз явление довольно заурядное, как поспешили уверить оперативников «местные» — засланные уже довольно давно агенты. Успокоили. Как оказалось — зря. Появились эти чёртовы китайцы.       Тут следует сделать небольшое отступление. Кто такой профессионал? Большинство сразу же представляет себе неудержимую машину для уничтожения, сметающую на своём пути все препятствия. Конечно, бывают и такие. Но! На оперативной работе они как-то долго не задерживаются. По причине, как правило, острого отравления свинцом и появления в организме множества незапланированных матушкой-природой отверстий. Неважно, насколько ты силён и могуч, неважно, какой у тебя дан по карате или тхэквондо, и даже неважно, насколько быстро и точно ты умеешь стрелять (хотя шансы на долгую жизнь это, безусловно, повышает), пуле плевать на все твои крутости. А что важно? Важно уметь шевелить мозгами и избегать, по возможности, подставлять свою любимую тушку под пули. И не терять голову в сложных ситуациях. И самое главное — уметь отступить при необходимости. По крайней мере Субару в это твёрдо верил.       Так вот, всё его чутьё, весь опыт, немаленький, кстати, громко и упорно твердил об одном — «пора сваливать». Уж в то, что эти чёртовы ублюдки из Триад появились здесь случайно, оперативник не верил. Бывают, конечно, совпадения, и даже может, это одно из них, но лучше бы перестраховаться.       Вот только начальство, которому, как известно, издалека видно намного лучше, о сворачивании операции даже слышать не хотело. И что, спрашивается, делать в этой ситуации исполнителю, пятой точкой чувствующему надвигающиеся проблемы? Правильно — имитировать бурную деятельность, а в последний момент уйти «в тину». Или «залечь на матрасы», как говорят макаронники. Кстати о них!       Через полчаса в местный филиал итальянской группировки понеслось анонимное сообщение о возможности крепко отдавить мозоли русским. Да, японцы тоже умели таскать каштаны из огня чужими руками.       Итальянцы думали не долго, если к этим парням вообще применимо это слово — «думать». Всё дело в том, что для «Коза Ностры» Роанапур был местом своеобразной ссылки, и посылали сюда проштрафившихся, неблагонадёжных ну и так далее. Самые, как говорится, «сливки». Ну а что, обозначить присутствие в таком крупном городе было необходимо, а вместе с тем рынок был уже поделён. И поделён между собой такими крупными акулами, что оставалось только довольствоваться крохами, падающими со стола этих самых крупных рыб.       Возможно, окажись в городе в тот момент кто-нибудь из толковых боссов мафии, всё бы и обошлось, но увы, таких в городе не было. А оставшиеся решили, что вот, пришёл их звёздный час. Теперь они, отважные парни с берегов солнечной Италии, ухватили Госпожу Удачу за хвост. Сейчас они «подвинут» наглых русских, а затем, дайте срок, и до остальных очередь дойдёт!       Так, по крайней мере, они рассуждали. И почему-то никому из этих горячих парней в голову не пришла простая мысль — а кто и с какой целью дал им такую наводку? Зачем? Ведь беглая проверка подтвердила, что значительная часть сил отеля «Москва» и в самом деле спешно куда-то отбыла, а значит, пора действовать! Мысль о ловушке тоже почему-то не посетила этих ребят. Быстро собрав бойцов, мафиози рванули к зданию отеля.       К сожалению, появление макаронников банально прошляпили. Внимание основных сил «Москвы» отняло противостояние с японцами, поэтому обычно отлично защищённое здание оказалось в тот момент практически пустым.       Нападавшие действовали в стиле «ревущих двадцатых» (в другой стране сказали бы «святых девяностых», такая вот невесёлая параллель). Четыре автомобиля затормозили напротив здания отеля, и находящиеся внутри боевики открыли шквальный огонь по первому этажу. Тактика простая, но действенная. Ошеломить противника внезапной атакой, заставить его запаниковать, а потом зайти и добить деморализованного врага. Всегда срабатывает. Вернее, почти всегда.       «На вахте» в этот день стоял Хомутов Сергей Иванович. Невысокий, крепко сбитый мужчина довольно внушительно смотрелся в мундире швейцара, поскольку кроме благородной седины имел ещё и довольно внушительную «пивную мозоль», за что и получил кличку «пузырь». Выглядел он настолько импозантно, что даже наглые вездесущие попрошайки старались не попадаться ему на глаза, а если уж этого сделать не удавалось, то подобострастно кланялись и линяли куда подальше. Но вот боевая ценность этого «галуна» стремилась даже не к нулю, а вообще к отрицательным величинам. Так думали налётчики. Им даже было немного жаль старика, которому предстояло стать одной из первых жертв атаки. Но, как говорят янки, а они-то в этом толк знают, «ничего личного, просто бизнес». Потом помолимся Святой Деве за его грешную душу.       Увы, к несчастью для них, Пузырь был не только «дедушкой на входе». И прозвище своё он получил не полируя пузом стойку в каком-нибудь баре. Сама Балалайка, наблюдая, как кругленький прапор скачет бешеным сайгаком по скалам Паншера, хмыкнула и бросила в пространство: «Вот ведь, то ли шар, то ли пузырь»… Приклеилось, как водится в таких случаях, намертво.       Да и правду сказать, сам Хомутов не возражал. Пузырь, так Пузырь, ничего обидного в этом нет. Тем более получить позывной от самой Балалайки… Это почти как орден. Если и хуже, то совсем ненамного. Да и не такое уж большое у него пузо было. Дополнительный объем создавал бронежилет скрытого ношения, с которым прапор почти не расставался. На все подколки товарищей Иваныч отвечал коронной фразой «шоб було» и любовно поглаживал вышеописанный девайс.       И вот теперь эта «хохлятская хохма», по выражению самого прапора, спасла ему жизнь. Первая же выпущенная налётчиками очередь — поспешная и, с точки зрения человека военного, абсолютно безграмотная и не профессиональная — в весь магазин, «до железки», разнесла огромные окна холла на первом этаже отеля, мимоходом перечеркнула кругленькую фигурку в чёрном мундире с аксельбантами и ушла вверх, калеча декоративную лепнину фасада.       Пузырю повезло, причём дважды. Первое — пули попали в обтянутое кевларом пузо, а не выше (ну или ниже). Ну а второе — открывший огонь мафиози был вооружён не штурмовой винтовкой, а «всего лишь» пистолетом-пулемётом. Пули из «Аэрки» или Калаша», скорее всего, прошили бы и броник, и тушку, им оберегаемую. Но пистолет-пулемёт… короче — повезло.       К слову, старый вояка неприятностей ждал. Знал ведь, что отель проводит операцию за городом, да и несущаяся сломя голову кавалькада из нескольких машин ничего хорошего не сулила. Знал, а всё равно оплошал. Думал, не осмелятся макаронники лапу на отель поднять, максимум — побряцают пушками и свалят. Потому и не послушал чуйку, а ведь она, чуйка эта, никогда плохого не советовала! Проигнорировал, за что и поплатился.       Два мощных удара буквально отшвырнули Пузыря в дверной проём, сослужив ему тем самым добрую (как бы парадоксально это ни звучало) службу, по сути, выбив его тушку с линии огня. Ну а дальше в дело вступили намертво вбитые сотнями тренировок рефлексы. Пока разум, парализованный внезапной болью, временно отключился, тело решало самую насущную на данный момент задачу — спасти себя любимого от новых повреждений. Сгруппировавшись, оно мягко (относительно, конечно) перекатилось и, извернувшись словно уж, метнулось под защиту стены, уходя из простреливаемого прохода. Первая задача решена.       Жилистый кулак уже слегка оклемавшегося прапорщика с размаху саданул по едва заметному выступу, хитро спрятанному на уровне щиколотки как раз для таких целей. В тот же миг из замаскированных пазов с грохотом упали бронированные пластины, наглухо перекрыв все эти шикарные окна на первом этаже здания. Приятный для слуха налётчиков звон разлетающегося стекла сменился противным визгом рикошетов. От неожиданности нападавшие даже прекратили стрельбу, а в некоторые головы вдруг забрела очень своевременная мысль о том, что, может, зря они всё это затеяли и надо бы свалить, пока не стало поздно? Увы, эта дельная, в общем-то, мысль запоздала.       Пузырь, шипя вперемешку русские, украинские, немецкие и ещё чёрт знает какие ругательства (а знал он их неимоверное количество) и мстительно скалясь при этом, извлёк из замаскированной в обычное время под колонну оружейной стойки старого знакомого — известную ещё по Афгану «шайтан-трубу», известную в народе как РПО-А, или по-простому — реактивный огнемёт «Шмель». Не глядя (а чего там смотреть, первый раз, что ли?) приведя его в боевое положение, боец шагнул в дверной проём.       Шатающуюся фигуру с угрожающе выглядевший трубой на плече итальянцы заметили и даже попытались остановить, но… Откуда-то сверху, с верхних этажей отеля сухо и хлёстко щёлкнул выстрел, и смельчак, попытавшийся срезать Пузыря меткой очередью, рухнул на асфальт с дополнительным отверстием в голове.       На пятом этаже отеля в шикарно обставленном кабинете голубоглазая блондинка в строгом деловом костюме холодно усмехнулась.«Правду, видимо, говорят, опыт не пропьёшь». Балалайка вновь всмотрелась в прицел, выискивая новых «героев», но прапорщик тоже не зевал: дымный, плюющийся огнём клубок метнулся от парадного и воткнулся в багажник последнего автомобиля налётчиков. Громыхнуло так, что в соседних домах не осталось ни одного целого стекла, а машину почти вывернуло наизнанку, одновременно испепелив всех, кто за ней прятался. Шайтан-труба, несмотря на солидный возраст, своей эффективности совсем не потеряла.       Сделав своё подлое дело и отбросив в сторону отработавшую своё трубу, Пузырь метнулся обратно под защиту толстых стен отеля. Хорошего помаленьку, свою норму безумств он уже выполнил на неделю вперёд. Да и потребности такой уже не было.       В голове колонны налётчиков тоже что-то бабахнуло.«Вот теперь точно — всё» — довольно кивнул прапорщик. Стрельба между тем только усиливалась, очухавшиеся от наглой атаки защитники включались в бой. И судя по всему, нападавшим приходилось совсем несладко. Зажатые в классическую «коробочку» итальянцы теперь просто уничтожались. В результате сбежать удалось совсем немногим, тем, кто сообразил «взять ноги в руки» ещё в самом начале перестрелки. А потом боевики отеля «Москва» пришли с ответным визитом. Но это уже совсем другая история.

* * *

      — И какого хрена ты творишь, старый пердун? В герои захотелось?       Балалайка нависала над героем дня. Пузырь, отловленный после стычки, мысленно скривился и дал себе подзатыльник (разумеется, тоже мысленно). Ведь догадывался же, что вылазка его незамеченной начальством не останется. И последствия тоже довольно предсказуемы. Другой начальник, несомненно, похвалил бы прапора, вынес благодарность перед строем, ну и деньжат подкинул бы, вестимо. И, очень может быть, сделал бы это совершенно искренне, но…       Балалайка не была «другим начальником». Бойцы для неё были не просто подчинёнными, а практически семьёй. Потерю любого из них она воспринимала очень болезненно. Нет, она не носилась в ярости по отелю, не крушила мебель, не рычала как раненый зверь и не проклинала судьбу и Бога. Плачущей её тоже никто и никогда не видел. Командир вдруг становилась спокойной. Но от этого спокойствия веяло могильным холодом. А потом с виновником этого её спокойствия случалось что-то совершенно несовместимое с жизнью. Взрыв, пуля снайпера, взбесившийся вдруг грузовик, даже выстрел в упор от, казалось бы, совершенно надёжного человека — Балалайка пускала в ход всё. Где не помогала грубая сила, там в ход шли деньги. А порой «отель» выходил на улицу сам, и тогда весело становилось уже буквально всем. Да, Балалайка не была «обычным командиром». Но именно за это бойцы обожали её и готовы были ради неё на всё. И нет в этих словах никакого пафоса — любой приказ Балалайки они выполняли без малейших колебаний и сомнений.       Конечно, Пузырь обо всём этом помнил. Подозревал он и о том, что взбучка неминуема, но! Всегда есть это самое «но». То, что он сделал… это просто нужно было сделать. И сама Балалайка это прекрасно знает. Просто она, как всегда, намеревалась сделать всё сама, а вот этого Иваныч позволить не мог никак. Так что узрев несущийся к нему торнадо, прапорщик принял вид «лихой и придурковатый», как завещал один «длинный» царь, и принялся сверлить преданным взглядом лицо Балалайки, благо, с некоторых пор это делать стало намного приятнее. «Вот, кстати, собирались же всем стадом на магарыч тому «морскому дьяволу» скинуться, — пришла совсем некстати мысль. — Всё тянем, а девчонка уже из отпуска возвращается! Придётся, видимо, опять в последний день с высунутым на плечо языком по всему городу носиться!»       Увы, но Балалайка заметила отсутствующий взгляд прапорщика и разозлилась. Ну не привыкла она, что кто-то пропускает её слова мимо ушей.       — Товарищ прапорщик, — язвительности в тоне командира было столько, что хоть ведром вычёрпывай, — может, вы спуститесь с тех высот, на коих витаете, и соизволите ответить на поставленный вопрос?       Тут Иваныч сообразил, что дело пахнет керосином. И не то чтобы он боялся командирского гнева, бояться немилость вышестоящих он отучился уже давным-давно, но вот расстраивать Балалайку (которую он, как, впрочем, и все остальные бойцы, уважал, если не сказать большего) не хотелось. Нужно было что-то отвечать, и желательно, быстро и в тему. Ну он и бухнул:       — Никак нет! Просто так хотел мой дед!       — При чём тут… — Балалайка осеклась. Этот паразит только что процитировал строчки из одной старой песни. Песни, из которой сама Владилена не раз черпала силы в тяжёлые времена. «Так хотел твой дед». Злость стремительно уходила, а этот старый прохвост, явно почуяв, что гнев начальства пронёсся мимо, уже и лыбу давит.       — Ах ты ж… паразит. Ладно. Что у нас тут по ущербу?

* * *

      По сравнению с побоищем у отеля, стычки с японцами проходили как-то менее зрелищно. Вот стоящий в проулке джип неожиданно заблокировал микроавтобус. Не успели сидевшие внутри автомобиля оперативники прийти в себя, как боковая дверь «микрача» отъехала в сторону, и на безопасников угрюмо уставился ствол ДШК, непонятно как прятавшийся до этого в салоне и сейчас на хитром кронштейне вынырнувший на свет Божий. Японцы замерли. Да, машина отдела спецопераций была бронирована и без труда смогла бы пережить автоматный, да и пулемётный обстрел, но вот ДШК… тут даже пробовать не хотелось. Оперативникам оставалось лишь сидеть смирно, в бессильной ярости сжимая кулаки и провожая глазами промелькнувший за микроавтобусом силуэт автомобиля, который являлся их целью.       А за несколько минут до этого в переулке напротив под опрометчиво поставленным прямо над люком городской канализации автомобилем открылся этот самый люк. Вынырнувший из-под земли человек злорадно оскалился и, выудив откуда-то снизу обыкновенный деревянный колышек, принялся за дело. В результате, к великой ярости сидящих в авто пассажиров, его двигатель вдруг фыркнул, заглох и заводиться категорически отказался. Способ старый и в определённых странах весьма известный, но тем не менее — вполне себе работоспособный. «Мастер» лишь сокрушался, что «произвести чопик не удалось из осины, а то очень символично бы получилось». Ну, где ж её, осинку-то, в тропиках возьмёшь?       Смех смехом, но так вот относительно безобидно встречи с японцами заканчивались далеко не всегда. В основном, правда, кровь лилась там, где в дело вступали китайцы.       К агенту-наблюдателю, играющему роль праздного зеваки, подошёл добродушно улыбающийся азиат в отлично сшитом, явно недешёвом, деловом костюме и квадратных тёмных очках. Вежливо кивнув, он произнёс:       — Мистер, не могли бы вы выполнить одну мою маленькую просьбу?       Мнимый турист удивлённо уставился на него. «Какого дьявола? Какая просьба? Кто это вообще?» — пронёсся рой мыслей в голове агента. К тому, что незнакомец на улице может пристать с какой-то просьбой, он был совершенно не готов. Пришелец, тем временем, ждал ответа, всё так же доброжелательно улыбаясь.       — К-какую просьбу? — смог наконец выдавить из себя японец.       — Передайте привет Сиро Исии, будьте добры.       — С-Сиро Исии?       Развязка была стремительной. Улыбающееся лицо пришельца вдруг превратилось в искажённую яростью маску. Вся доброжелательность и приветливость слетела с него как осенняя листва в бурю. Неуловимое движение — и в лоб японцу упёрся ствол Беретты.       — Именно, — процедил мужчина и нажал на спуск.       Выстрел. Прохожие дисциплинировано рванули в стороны. Такое в Роанапуре случалось не то чтобы часто, но бывало время от времени. А бывало и похлеще. Убийца немного постоял над телом жертвы, затем брезгливо поморщился и осмотрел свой костюм. Убедившись, что одежда в порядке, он кивнул и бросил словно в никуда:       — Мистер Чоу, разберитесь тут со всем. Думаю, шеф Ватсап скоро приедет и будет в паршивом настроении. У него сегодня много работы…       А у полиции Роанапура в этот день оказалось реально много работы. По всему городу гремели взрывы, вспыхивали скоротечные перестрелки, велись какие-то гонки, словом — шла небольшая такая, локальная городская войнушка. Так что шеф полиции был не просто в плохом настроении — он был в ярости, его подчинённые метались туда-сюда по вызовам, своими сиренами внося ещё больший хаос в жизнь города. В результате проезд небольшой кавалькады автомобилей по улицам остался практически незамеченным, тем более, что авто шустро свернули к отелю «Москва» и скрылись в его подземном гараже.

* * *

      Нагато смотрела на всё происходящее с лёгкой оторопью. Она хоть и не была знакома с жизнью большого города, но полагала, причём небезосновательно, что происходящее за окном несущегося по улицам автомобиля нормой уж никак быть не может. Несколько раз их джип обгоняли истошно завывающие сиренами полицейские авто, да и суетливое поведение людей на тротуарах… в картину привычной жизни всё это никак не вписывалось. А если к тому добавить наличие нескольких машин сопровождения… Нагато не раз ходила флагманом в составе эскадры, поэтому не углядеть аналогию не могла.       — Скажите, у вас здесь всегда так оживлённо? — не утерпела наконец она.       Водитель продолжал рулить как ни в чём не бывало, зато второй сопровождающий повернулся вполоборота к девушкам:       — Оживлённо? А, вы про это… нет, только когда приезжают дорогие гости.       — Дорогие?       — Да, верно. Очень дорогие.       Нагато молча уставилась в окно, начисто игнорируя непонимающий взгляд эсминки. Та, конечно, тоже обратила внимание на уличный переполох, чай не слепая, но вот связать его и их собственное появление не догадалась. Не догадалась не потому что дурочка, напротив, Муцуки была очень сообразительной девочкой, просто мыслила она немного по-другому. Более прозаично, что ли? Есть враги, есть друзья, врагов надо бить, друзей — оберегать. А об остальном пусть у начальства голова болит.       Увы, Нагато себе позволить такого не могла. Как Старшая и по возрасту, и по рангу, и, что самое главное, по должности, линкор привыкла отвечать не только за себя, но и за подчинённых. А это значит, просто обязана смотреть на мир шире. Да и осколки прошлого нет-нет, да и давали о себе знать. Как можно бесконечно доверять тем, кто однажды предал? Справедливости ради, у Японии тогда выбора-то особого и не было, но разве можно объяснить это той, кто с честью прошёл всю войну, а потом был отдан врагу? Умом-то Нагато всё понимала, но вот сердцем… Верно же говорят: «сердцу не прикажешь»?       Пока девушка предавалась размышлениям, небольшой кортеж добрался-таки до своей цели. И тут бедную Нагато ждал ещё один сюрприз.

* * *

      — Вот мы и дома.       Несмотря на напускную браваду, сопровождающие вымотались до предела. Ожидание схватки, как говорят знающие люди, куда тяжелее самой схватки. Хотелось просто завалиться в свою комнату и обнять самое любимое существо на свете — кроватку — и придавить минуток на шестьсот на каждое ухо. Увы, служба прежде всего.       — Идёмте, девушки, я познакомлю вас с Командиром.       Канмусу переглянулись и потопали за Беловым. Быстро пересекли подземную парковку и очутились в небольшом лифте. Мужчина отбарабанил на кнопках, казалось бы, вполне обычного агрегата какой-то замысловатый код, дверцы сомкнулись и под тихое жужжание кабинка устремилась наверх. Подъём был недолог, десяток секунд, створки с приятным звоном разъехались в стороны, и гости шагнули в святая святых отеля «Москва».       Просторный, стильно и со вкусом обставленный кабинет. Тяжёлые шторы слегка прикрывают огромные, в полстены, окна. Широкий стол, всем своим монументальным видом подчёркивающий власть хозяина кабинета. Вернее — хозяйки.       Высокая, статная женщина поднялась навстречу гостьям:       — Ты, наверное, Муцуки? — и, дождавшись утвердительного кивка от оробевшей эсминки, повернулась к Нагато: — А вы?       — Линкор Нагато. Вот мои документы.       — Понятно, — женщина бросила быстрый взгляд на бумаги и вернула их владелице. — Что же, добро пожаловать в отель «Москва», меня зовут Балалайка и я здешняя управляющая.       — Управляющая?       Нагато позволила себе слегка улыбнуться. Уж кем-кем, а наёмным работником эта дама ну никак не выглядела.       — Верно, — Балалайка вернула улыбку, — в том числе и управляющая. До формирования конвоя ещё есть время, а пока пожалуйста располагайтесь. Чувствуйте себя как до…       БАХ!!! — вдруг разбилось что-то с оглушительным звоном в конце коридора. Послышалась непродолжительная возня, чьё-то возмущённое мявканье и вполне отчётливая ругань:       — Катька! Сукина ты дочь! Сколько раз повторять — не лезь на кухню! Вот я тебе сейчас!       Опять возня и быстро приближающийся топот.       — Боже! — Балалайка в сердцах хлопнула себя ладонью по лбу и сокрушённо покачала головой: — Вот опять…       Ничего не понимающие канмусу переглянулись. Муцуки, как наиболее любопытная, уже было открыла рот, но тут дверь кабинета с грохотом распахнулась, и девчонки впали в откровенный ступор.       В кабинет на «четырёх костях» влетела никто иная как натуральная Глубинная и, сверкая глазищами и жалобно поскуливая, рванула к Балалайке. Мгновенно достигнув своей цели, монстрячка заняла стратегическую позицию позади Балалайки и, продолжая поскуливать, уставилась на открытую дверь, в которую уже залетал второй участник этого импровизированного забега. Низенький и кругленький человечек в белоснежном поварском костюме и высоком колпаке воинственно топорщил пышные слегка обвисшие усы, угрожающе фыркал и потрясал здоровенной поварёшкой, у которой не хватало примерно четверти чашки.       — Товарищ командир! Ну сколько можно? Седьмая поварёшка уже! Вы только гляньте!       Пострадавший инструмент был продемонстрирован Балалайке. Та, безуспешно пытаясь скрыть улыбку, обратилась к нарушительнице:       — Катька, я кому говорила не есть столовые приборы? Катерина?! Я к кому обращаюсь?!       Глубинная, которая до этого словно загипнотизированная уставилась на пострадавший девайс, вздрогнула и перевела взгляд на хозяйку кабинета. Поняв, что ничего хорошего её в ближайшей перспективе не ждёт, она постаралась сделать как можно более жалостливую мордашку и тяжело покаянно вздохнула. «Ах, бедная я, несчастная. Никто меня не любит» — так и читалось на рожице прохиндейки.       — Ни фига. Не верю, — приговор Балалайки оказался неумолим. — Палыч, забирай эту обжору — и в подвал. Пускай мышей пугает. И без обеда!       Глубинная сникла. Наказание для неё явно было знакомым. Ещё раз душераздирающе вздохнув, она встала с четверенек и поплелась к повару, краем глаза наблюдая за хозяйкой. На эту пантомиму Балалайка не обратила ровным счётом никакого внимания. Парочка скрылась за дверью.       — Ну ладно тебе. Не хлюпай носом. Сама же виновата, — успокаивающий басок повара слышен был даже через закрытую дверь. — Ну не скули, ну получила тряпкой по хребту, ну за дело же? Не обижайся… да дьявол с тобой, на, всё равно уже обглодала…       Из коридора донёсся счастливый взвизг. Балалайка вновь покачала головой.       — Вот разбаловали же её… — впрочем, осуждения в голосе женщины не было.       — Э-это что такое сейчас было?! — отмёрзла наконец Нагато. — Это же Глубинная?! Как она?..       — А, вы про Катьку? Да так, подарок с Китежа.       — Подарок. С Китежа.       Нагато пыталась уложить эту мысль в сознании. Получалось с трудом. Если верить собственным глазам, то по территории людей бегает Глубинная (хорошо хоть без обвеса), ворует втихаря ложки-поварёшки, огребает за это тряпкой «по хребтине», и никому это не кажется ненормальным? Все, в том числе и сама Дочь Бездны, вполне себе довольны ситуацией? И как венец абсурда, эта самая глубинная подарена Адмиралом той Базы, на которую сама Нагато сейчас направляется. «Мда, а может, права была Муцу» — закралась в голову трусливая мыслишка.       Нагато решительно тряхнула головой, изгоняя прочь все сомнения и колебания — уж она-то во всём разберётся! И вряд ли её ещё чем-то можно удивить, пик нелепости уже пройдён!