* * *
В себя я пришёл от резкой боли в лодыжке. Мать-перемать, да что со мной такое творится-то? Стоило услышать о «мозговом контроле», сознание захлестнула красно-белая пелена ярости. Один Бог знает, что я мог натворить в таком состоянии, но явно ничего хорошего. — К-какого?!.. Тут я узрел трясущуюся (то ли от страха, то ли от смеха, подозреваю, она и сама точно не знала) Муцуки, аппетитно хрустящую чем-то Хоппо, сюсюкающего над ней Андреича, потом перевёл взгляд на готовые к открытию огня орудия, уставившиеся в сторону Нагато, и содрогнулся уже сам. — Спасибо… Никитин внимательно посмотрел мне в глаза и, чуть помедлив, кивнул: — Сочтёмся. — Обязательно. С меня литр. Коньяка. Хорошего. — Да? — Глаза Андреича предательски блеснули. — Замётано. Только где ты его возьмёшь? — Фигня вопрос. Акаши растрясу. — Акаши? Тогда да… Пустой трёп ни о чём, скажете вы, и будете абсолютно правы. Действительно, в нашей ситуации это просто сотрясание воздуха… Ну извините, трудно сосредоточиться на проблемах, когда руки трясутся… Нужно хотя бы пару минут на то, чтобы очухаться. — А вообще, господин-товарищ Адмирал, ты что делать-то собираешься? Объявить войну всем людям? Учти, я против! — Блин, Штирлиц, хоть ты не подкалывай… И вообще, ты как тут оказался? Никитин сделал каменную рожу и выдал сакраментальное: — Стреляли… Говорят, что смех лучшее лекарство от всех болезней. Уж не знаю, правда ли это, но вот от нервов помогает здорово. Стоило пару минут нервно поржать, как мозг пришёл в относительную норму и таки вернул себе контроль над непутёвым организмом: — Значит так. Муцуки. Спасибо за работу, ты замечательно справилась. Возвращайся к девчатам. — Да, Адмирал! — Андреич, раз уж ты всё равно тут, посиди с ребёнком. — Кхм… Понял. А ты? — А я реквизирую твой крейсер и отправлюсь говорить… — Говорить? Говорить — это дело хорошее. Только, главное, не так как недавно… А то у меня конфетки кончились… Мы немного понаблюдали за абсолютно довольной жизнью Хоппо. Та беззаботно сидела на подлокотнике трона, болтала в воздухе ногами и хрустела вкусняшкой. — Да понял уже. Ладно. Отправляюсь. — Угу. Удачи. Ни пуха, как говорится… — К чёрту.* * *
— Приветствую вас, Адмирал. Стоило мне приблизиться, как Нагато приняла строевую стойку и отсалютовала. — Вольно. Здравствуй, Нагато. Рад тебя видеть, хоть и при таких странных обстоятельствах. — Не могу с вами не согласиться. Признаться, я не ожидала встретить вас здесь. — Взаимно. Можешь мне объяснить, что это за история с контролем над разумом? Муцуки мне рассказала, конечно, но хочется услышать подробности. — Извольте. Правда, вынуждена признаться, я и сама знаю немного. Всё началось с того, что моему Адмиралу пришёл приказ… Я слушал и чувствовал, что снова начинаю закипать. Так. Спокойно. Психовать и беситься — это то, что я сейчас не могу себе позволить. Ни за что. Но! Вот же гадская контора-то! И чего они так к нам прицепились! Тем временем Нагато закончила свой рассказ и в свою очередь поинтересовалась: — Могу я узнать? А вы как здесь оказались? Я подумал, а затем мысленно махнул рукой и рассказал ей всё. Вообще всё. Начиная с того наглого японца и заканчивая тем нарастающим комом проблем, с которым нам пришлось столкнуться сейчас. Нагато оказалась отличным слушателем. Она буквально впитывала информацию, изредка задавая уточняющие вопросы, не мешая, а наоборот, помогая вспомнить кое-какие детали. — … и вот мы здесь. Пару минут она молчала. — Странная история. Впрочем, кое-что она объясняет. Но… — Но? — Я… Мне трудно поверить, что японец осмелился бы лгать Императору. — Стало быть, лгу я? — Я… я не знаю. А вдруг это всё-таки правда? — Вот как? Тогда… раздевайся! Ведь ты была у меня на Базе и, разумеется, не могла не попасть под этот самый «мозговой контроль»! А значит, обязана выполнять все мои приказы! Так что раздевайся! Да, ничего умнее в этой ситуации я не придумал. Вот прям так и вижу, как в этот момент тысячи специалистов крутят пальцем у виска с мыслью: «Господи, ну и дебил…», а ещё сотни уже предлагают десятки иных, замечательных и остроумных вариантов… Вот только печаль вся в том, что их здесь почему-то нет. А есть только я, тупой и недалёкий. Нагато несколько секунд непонимающим хлопала глазами, а затем… Затем она кивнула и потянулась к воротнику… Металлический щелчок — и кусочек ткани бессильно обвис, оголив полоску незагорелой кожи. А руки девушки уже тянулись к другой застёжке. И вот тут я струхнул уже не по-детски. Неужели это правда? Но как? Когда? Если я и правда контролирую девчат? Вопросы множились со скоростью лавины, буквально разрывая мою несчастную голову на части. Как описать глубину охреневания одного несчастного Адмирала? Ну, может, стоит упоминания то, что мой воспалённый мозг уже успел родить предположение, что уничтожение одного, такого гнусного меня будет не таким уж и плохим решением? Тем временем раздался второй щелчок. Надо ли говорить, что в моих ушах он прозвучал словно взведение курков расстрельной команды? Копирую и нагнетаю? Ага, как же. А про армаду, стоящую не так уж и далеко и с интересом на нас сейчас глазеющую? Как думаете, какой будет их реакция на вдруг заголившуюся Нагато?! Вот и мне что-то подсказывает, что это будет орудийный залп. Причём не в воздух. Короче — дело швах. Довыпендривался. Мои панические самокопания прервал смех. Я уставился на девушку. Эта… эта откровенно потешалась, с явным наслаждением наблюдая за моей перекосившейся (блин, то ещё зрелище, наверно, я бы и сам поржал) рожей, не забывая при этом приводить в порядок одежду. — И-извините, Адмирал… — буквально прорыдала она сквозь смех, — Я-я… Ой, не могу… Я должна была проверить… Да уж. Везёт мне сегодня на сложные эмоции. Вот и сейчас: тут и облегчение (таки не монстр-мозгокрут), и возмущение (как развела меня, зараза), и, чего уж там скрывать, обида (что я, школьник, чтобы со мной вот так?), и в довесок чуток разочарования. Ну а что вы хотите, я таки половозрелый мужик, а грудь у Нагато ого-го какая. Вот только зрелище это вполне могло обернуться неслабым таким замесом. Потому хоть и приказал я своим девчатам уходить, но вот выполнили бы они приказ? Что-то огромные сомнения у меня в этом вопросе… Тем временем веселящаяся девушка успела чуть успокоиться. — Мои извинения, Адмирал. Я повела себя неподобающе. — Неподобающе? Да ты меня чуть до кондрашки не довела! — «До кондрашки»? Что это значит? — Это значит… Так, не сбивай меня с толку! К чему весь этот маскарад? — Зато теперь я полностью уверена, что вы никого не контролируете. И что донос о манипуляциях с сознанием — ложь. Глядя на мою непонимающую физиономию, Нагато снизошла до объяснений: — Когда вы увидели, что я «под контролем», то испытали натуральный шок. Такие чувства… — тут она не выдержала и фыркнула. — Прошу прощения! Такие эмоции… Чтобы так сыграть, нужно быть профессиональным актёром. Девушка отошла на шаг назад, а затем чётко отсалютовала: — Засим позвольте откланяться. Позвольте считать совместные манёвры успешно законченными. И прежде, чем я успел хоть что-то сказать, линкор Нагато удалилась к своему флоту. А через несколько минут девчата перестроились в пять колонн и торжественно продефилировали, другого слова не подберу, мимо меня. Пришлось изображать из себя статую (попробуйте провернуть такое на покачивающейся на волнах лодочке, удовольствие то ещё, да ещё под десятками заинтересованных взглядов), молясь про себя всем богам, которых удалось вспомнить, чтобы не навернуться. Ну слава всем божествам, хоть без стрельбы обошлось… Нагато. «Засим позвольте откланяться»… Боги, что за ерунду я несу? Хотя как объяснение для флота сойдёт. Да, сойдёт. А вот самой себе, вы, леди, можете объяснить, с какого такого перепугу, вы чуть стриптиз не устроили?! И вот себя обманывать не получится, было у вас такое желание! Было!!! Так. Спокойно. То, что он такого не ожидал, это точно. Я, конечно, не то, чтобы сильно разбиралась в людях, но тот ужас, даже отчаяние, что появилось на лице парня… Оно было настоящим. В этом сомнений нет. Значит… А значит это, дорогая моя, что ты сама захотела его соблазнить. Захотела почувствовать его руки… его губы на своём теле… Так, стоп! Боги, хорошо, что никто не видит! О Боги, успокойся, на тебя ведь весь флот смотрит! Все лишние мысли — прочь! Будет ещё время над этим подумать…» К флоту вернулась уже абсолютно спокойная девушка. Спокойным тоном проинформировала командиров эскадр о завершившихся манёврах, организовала торжественный проход перед Адмиралом и отдала приказ возвращаться на базы. Перевела дыхание и… — Что с тобой происходит? Может, расскажешь? Ну да, наивно было бы думать, что её притворство обманет сестру…* * *
А в мире этот эпизод, чудом не ставший трагедией… заметили. Не широкая общественность, разумеется, хотя слухи и домыслы об этом инциденте ещё долгое время обсасывались на просторах Интернета (вернее, его остатках, ибо если Европа, Азия часть Африки и прилегающие к ним достаточно близко архипелаги ещё могли поддерживать между собой связь наземными кабелями и кое-где спутниками, то вот с Америкой всё было гораздо печальней), выкладывали даже интервью со свидетелями. Правда, все эти очевидцы были из экипажей транспортников, входящих в конвой, и ничего особенного рассказать не могли, а вот капитаны кораблей, персоны априори более информированные, давать комментарии отказывались наотрез, причём иногда в очень резкой форме. Моряков можно было понять, после такого количества профилактических бесед с соответствующими органами и горы подписанных бумаг о неразглашении… Но то широкая общественность. А вот в узких, информированных кругах события происходили вполне себе серьёзные. Российский посол явился в министерство иностранных дел, направился напрямую в кабинет министра и с порога, даже не здороваясь — куда там все остальные, обязательные вообще-то, тонкости этикета — поинтересовался: «Какого, собственно, хрена?» Нет, сказал он это, разумеется, не прямо, хотя, судя по поведению, мог бы (и наверняка хотел). И сказать по чести, министр даже чего-то подобного от него и ждал (а чего ещё, спрашивается, ждать от некультурных гайдзинов? К тому же знаменитое «дебилы, м*я» и так уже весь мир облетело), но посол таки сдержался. Увы, он был в своём праве, поэтому министру (МИНИСТРУ!!!) пришлось оправдываться. Это было унизительно, но необходимо, ибо за спиной посла стояла мрачная тень не самого приветливого на свете государства, да ещё эта тень небрежно поигрывала ядерной дубинкой (даже излишне часто, по мнению многих). Чиновник подчёркнуто вежливо поздоровался с обнаглевшим послом (бледнолицая обезьяна!!!) и изложил официальную японскую версию событий… Ну, учения, то-сё, и вообще — это была практически шутка… Посол выслушал, что-то буркнул себе под нос (министр предпочёл не услышать, что именно), и проинформировал японца, что шутка была неудачной и не понравилась ни правительству России, ни (что тоже очень важно) министерству обороны, ни паре почти случайно оказавшихся совсем неподалёку от места инцидента стратегических бомбовозов. — Случайно оказавшихся? — не удержался от уточнения министр. — Почти случайно, — безмятежно подтвердил посол. Японец вздохнул, и стороны перешли, собственно, к тому, ради чего весь этот спектакль и затевался: к торгам. Это только наивный обыватель думает, что на уровне государств кто-то кому-то что-то прощает просто так, по глупости или доброте душевной. Обычно за этим всем стоят какие-то преференции и уступки. А если кажется, что простили ещё и в ущерб себе, то скорее всего, тут замешаны нереально огромные уступки… или деньги.