пластыри.

холодно утром. и не больно толком. сокджин купил хорошие таблетки. от них почти не протекает под диафрагмой. и получается оставить внутренности внутри. на завтрак отсутствие голода и отсутствие срыва. отслоение оттенков, вагоны метро затушевываются до бесцветности. смятая психика фарширована болью. хосок больше не похож на молочный коктейль. и на мальчишку-августовские-звёзды тоже. фрутелла забродила. хосок тоже. прячет цветение синяков под толстовкой. синий бомбер остался у юнги. эта мысль тоже ничего не вызывает. смывает с коленей кровь. падает у порога и остаётся сидеть оглушённым. почти забывает у юнги северное сияние, мало слов, улыбок ещё меньше. и в каждой из них причина жить. для таких убогих, как хосок. готов побираться под храмами. падать под голые ноги горящей птицей. зализывать раны. юнги не виноват. просто хосок падает на колени и собирает мятные леденцы, и поклоняется культу угольчатых прикосновений. юнги обещает не топтать, заботливо вправляет суставы, утешает поцелуями во впалые щеки. и не говорит, что останется. у хосока истерика. просто оставайся рядом. и слова вылетают пулями, когда чужие руки рядом, когда чужие губы рядом. и становится похуй на сотню ушибов, на десятки ссадин. просто оставайся. давай выпьем чая, ты ведь мёрзнешь вечно. давай купим мёд. давай приготовим рисовые шарики и украсим сакурой. давай можешь ломать мои рёбра. можешь топтать ногами. но не говори. не говори мне правду. пожалуйста, не оставляй хосок моется час или два. вспоминает нежность сырого неба. небо с овчинку. им бывало хорошо. бывало слишком хорошо. с юнги и: - нам бывало хорошо вместе. ты вытягивал. не долго, но вытягивал. не знаю, почему всё равно возвращаюсь. нежность тёплых пальцев по линии челюсти. жар накрытых ладоней. отголоски их первой весны растекаются мёдом по асфальту. утро, они гуляют. и юнги опять холоднее, чем хвост кометы. и давит ураном на плечи. и целует в висок. вбивает гвоздь. становится всё мертвее с каждым утром. хосок пытается тащить их обоих к рассвету. запихивает в окровавленный рот конфеты. и пытается вспомнить мечту о здоровое тело. здоровые мысли. зима тяжела для обоих. сокджин пропадает на практике. чимина он избегает. намджун появляется раз в пять дней и выливает прокисший суп. хосок вяло улыбается, предлагает чай. честно моет чашки, старается не оборачиваться. намджун на чужой кухне выглядит нелепо. хосок любовно обхватывает ладонями бело-розовую эмаль чайника. чай у него только зеленый. пахнет японским абрикосом и вишней. - ты вообще ешь что-нибудь? хосок улыбается, лучезарно так улыбается. и прячет костлявые кисти в рукавах толстовки. у него всё отлично. сейчас он выпроводит намджуна, скажет чимину, что чимин же прелесть, но ему нужны ещё таблетки. да, милый, мы погуляем. и сходим в клуб, если хочешь. и очень может быть даже не расклеится до - где юнги, намджун? - я не знаю. - знаешь.