fifteen days

На улице был сильный ливень, и в отделении было отчетливо слышно, как капли дождя стучат по крыше. На дежурстве сегодня были двое — закадычные товарищи, по словам многих братья от разных матерей, а одинаковая фамилия «Белов» лишь располагала к множеству однообразных шуток на этот счёт. На часах было около восьми часов вечера. Сквозь лёгкую дрёму Паулаускас слышит, как кто-то стучит по решетке. — Выходи, ты свое отсидел. Этого человека он видит впервые. Это был мужчина лет 30, довольно высокого роста, с легкой щетиной и усталым взглядом. Он открывает камеру, и Паулаускас, буркнув что-то себе под нос, начинает лениво потягиваться. — Как же вы не вовремя, уважаемый, мне впервые за долгое время такой хороший сон снился, — с наглой ухмылкой выдает литовец. — Паулаускас, заканчивай и выметайся из камеры, я с тобой церемониться, в отличие от моего напарника, не буду. Слыша до боли знакомый голос и улыбаясь еще шире, литовец поворачивает голову немного влево, устремляет свой взгляд к двери, над которой большими буквами красуется табличка «ВЫХОД». В дверях стоял Белов, весь мокрый от дождя, он кое-как стряхивал капли с фуражки. Внимание Паулаускаса привлек небрежный жест — майор пытался провести в порядок волосы, беспорядочно упавшие на лоб. Модестас поймал себя на мысли о том, что он уже несколько секунд без всякого стеснения разглядывает Сергея. — Даже не думал, что эти 15 суток так быстро пролетят в вашем обществе, — усмешка в совокупности с дружелюбным тоном производили странное впечатление. — Паулаускас, зная тебя и твою манеру речи, я бы не советовал тебе задерживаться в отделении ни минуты. Иди подобру-поздорову, — снисходительно-благосклонно произнес Сергей. Модестас решил прислушаться. Вышел из камеры, взял из рук незнакомого милиционера личные вещи и поспешил к выходу. Вдруг, неожиданно больше для самого себя, он развернулся вполоборота и произнес: — Товарищ майор, простите, если я вас тогда задел. Честно говорю, и в мыслях не было. Не дождавшись ответа, он направился на улицу. — Серый, это за что у тебя легендарный Паулаускас прощения просил? Даже я в своем Бабушкинском ОВД эту фамилию слыхал, — однофамилец по дружески ткнул майора в плечо. Саша Белов был для Серёжи практически всем — они лучшие друзья с детского сада, пережившие вместе все, от первой двойки до несчастной любви. И вот, наконец им выпала возможность работать вместе, плечом к плечу. — Да так, пошутил неудачно. Ерунда, — отмахнулся майор. В Сашке он был уверен целиком и полностью, но даже ему он не мог доверить свой секрет. Нет, его вера будет только его, с ним и умрет. Сашка видел, что друг морозился, но решил не устраивать допрос — рассказал бы, если захотел. Дежурство хотелось вывести на позитивный лад и он даже придумал, как это можно сделать. — Слушай, Серый, а ты знаешь, что этот черт не такой плохой, как его малюют? — несмотря на скептически приподнятую бровь, в глазах Белова мелькнул интерес, и Саша продолжил. — Он, конечно, та ещё пьяница, но человечность в нём есть. Как-то раз он в нашем районе дебоширил, меня и вызвали. Приезжаю, значит, а там он — вообще в стельку, и на стаю собак с палкой идёт. Я думал, что он вообще с ума сошёл, хотел на месте повязать, чтоб его не покусали… а он котёнка спасал, представляешь? Такого же рыжего ободранца, как и он сам. Я аж передумал его забирать — куда ему с котом в обезьянник?! Сергей всерьез призадумался. Он привык видеть в Паулаускасе лишь занозу, драчуна и пьянчугу, недалеко ушедшего от алкоголизма и серьёзного тюремного срока. А от мысли о таком Модестасе почему-то потеплело на душе, и даже раздражение куда-то пропало. Легкий тычок локтем в бок вернул его к реальности. — Эй, всё хорошо? — Да, отлично. Саша, улыбаясь, указал ему на окно — ливень прекратился, и тёплые весенние лучики света озаряли помещение.