Моя любимая шестёрка

      Матвей с нетерпением ожидал прихода преподавателя, курирующего кружок по судебке. В кабинете собралось не так много людей, поскольку таких любителей, как Шестерняков, на самом деле было по пальцам пересчитать. Большинство пришло только из-за возможности получить дополнительную оценку к зачету. Конечно, если такая возможность появится. Во всяком случае, пятнадцать человек в небольшом кабинете уместились. И пока все шушукались, предполагая, что за тема сегодняшнего кружка будет, парень вдруг вспомнил вчерашний день, когда во вторник Яковлев все-таки не дал ему участвовать во вскрытии, заставив поработать Беловолова и Сашку. Им, что удивительно, преподаватель поставил по четверке с минусом. Но не это было самое ужасное, а то, что после вскрытия Жарин из туалета не выходил целых полчаса. Что поделать – тонкая душевная организация. Парень болезненно перенес вскрытие, хоть и храбрился, не желая показывать, как ему не по себе. Лишь перед другом он дал слабину, высказав все, что думает о Яковлеве, бледнея и зеленея, склоняясь над туалетом. Матвей не мог поспорить – вскрытие Сашке досталось ужасное. Трупы после алкогольного отравления, которое привело к смерти, тот еще сорт издевательства. Жарин заявил, что больше не пьет. Но что-то Матвей в его словах как-то сомневался.       О разговоре с Яковлевым Матвей другу так и не рассказал. И Михаил Александрович делал вид, что ничего не произошло, только подколок стало значительно больше. Они в какой-то момент переставали быть невинными. К счастью, никто шуток Яковлева, кроме Саши и Матвея не понимал. И то, Жарин не до конца улавливал суть, но общая картина у него сложилась, так что парень, слушая перепалки преподавателя с Матвеем, давился смехом. Плюс ко всему, Шестерняков, ненавидя сам себя, краснел, как девчонка, злясь, что Яковлев вызывает такие постыдные эмоции.       - К черту, - пробурчал себе под нос Матвей, разглядывая всех тех, кто пришел сегодня на кружок.       Знакомых Шестернякова с потока оказалось крайне мало: всего лишь двое людей. Всех остальных Матвей знал лишь визуально. Когда дверь кабинета открылась, студенты замолкли, уставившись на пришедшего заведующего кафедрой. Седой мужчина оглядел всех пристальным голубоглазым взглядом, как-то тепло улыбнулся, сам себе кивнул. Все дружненько встали, поприветствовав профессора, а он лишь махнул рукой, попросив тем самым сесть на места.       - Здравствуйте, ребята, думаю, мне можно не представляться. Вы и так меня все знаете, - студенты дружно закивали, и профессор продолжил: - Обычно я всегда веду кружки по судебной медицине, но завтра мне срочно нужно быть в другом городе на конференции, так что сегодняшний день я посвящу сборам, а с вами будет заниматься Михаил Александрович.       Матвей едва не застонал. Ну что за черт? Преподаватель зашел после слов заведующего, кивнув профессору. Яковлев заметил Матвея, кинув на парня, кажется, такой же разочарованный взгляд. Что, надеялся, что не увидятся до завтра? Не тут-то было! Шестерняков целеустремленный парень. Если ему что-то понравилось, то он будет добиваться лучшего в той профессии, которая его зацепила.       Профессор попрощался, пожелав отличного времяпрепровождения. Девчонки подобрались, заулыбавшись Михаилу Александровичу, а Матвей накукоженно затих, сложив руки на груди в полной абстракции от происходящего. Ему не нравилось то, что с Яковлевым придется провести еще лишних два часа. Впридачу ко всему, Яковлев сел за парту на свой стул прямёхонько рядом с Шестерняковым, который смерил мужчину недовольным взглядом. Михаил Александрович неожиданно закатил глаза, кладя на стол небольшую стопку бумаг, которую Матвей не заметил, когда мужчина вошел. Шестерняков настолько сильно погрузился в свои возмущения, что вряд ли вообще смог бы хоть что-нибудь различить в окружающем мире, кроме своего раздражения.       - Сегодня у нас будет лишь вводная часть, - оповестил мужчина. – Я расскажу вам, чем вообще занимаются на нашей кафедре помимо вашего учебного процесса. У нас многие посвящают себя научной работе.       Михаил Александрович начал раздавать принесенные бумаги, и пока все с шумом перелистывали листы, Яковлев слегка склонился вперед, чем до чертиков напугал Матвея. Парень не отодвинулся, но с подозрением взглянул на мужчину, который прошептал:       - Прекрати кукситься, Шестерняков, - понизив голос, Яковлев не привлек к себе внимание, зато заставил Матвея прислушаться. – Я тоже не особо рад видеть твое лицо. Неужели ты думаешь, что я бы вечер среды именно так хотел провести? Увы, на меня свалили чужую работу.       - Я не куксюсь, - ворчливо ответил очень тихо Матвей, взглянув в лицо мужчины. – Я не рассчитывал видеть Вас до завтрашнего дня.       - Взаимно, - ухмыльнулся Михаил Александрович, выпрямляясь, окинув внимательным взглядом Матвея.       В общем и целом занятие прошло достаточно хорошо. Яковлев подробно рассказал о деятельности кафедры, показал слайды с наглядным материалом, который используют преподаватели и студенты, работая над научными работами. Матвею, вопреки собственному неудовольствию, было интересно слушать мужчину, задавать ему вопросы. Остальные студенты словно перестали существовать. Матвею вновь, как в первый раз на вскрытии, показалось, что между ним и преподавателем появилась какая-то ниточка понимания, основанная на любви к изучаемому предмету.       Кружок закончился в начале седьмого вечера. Все разошлись, не сложив муляжи по местам, и Шестерняков, любящий бережное отношение к вещам, которые ему нравятся, решил остаться, чтобы все расставить по местам, так как лаборанты с кафедры уже ушли домой.       - Тебе не обязательно было оставаться, – в кабинет из ассистентской вернулся Яковлев, удивленно застыв в дверях, когда понял, что Шестерняков не ушел, в то время как другие студенты уже свалили.       - Мне не сложно расставить все по своим местам, - просто ответил Матвей. – Тем более, мы все это рассматривали, а на место не положили.       - Перфекционист, что ли? – хмыкнул Михаил Александрович, в глазах которого, несмотря ни на что, сверкнуло одобрение.       - Нет, - Матвей установил последний предмет на свое место, после чего прямо взглянул на мужчину. – Всего лишь благодарный за знания студент, - и парень широко улыбнулся.       Если так посудить, то это было впервые, когда они так просто и относительно спокойно, без всяких закавык, разговаривают с Яковлевым. Преподаватель немного опешил от прямого заявления студента, который без смущения сказал, что ему нравится преподавание Михаила Александровича. Пусть и не совсем прямо, но намек был.       - Вот я даже не знаю, как реагировать, Шестерняков, - уголки узких губ чуть приподнялись вверх, и Матвей вдруг понял, что ему искренне улыбаются в ответ. – Ты со мной заигрываешь?       - Чего? – опешил парень, ошарашенно уставившись на мужчину. – Нет, конечно! Я уже говорил, что я не по парням!       - Да-да, - снова фырк, как у кошака. – Хочешь, я могу подвезти тебя до дома. Далеко живешь?       Предложение оказалось таким невероятным, что Матвей безумно растерялся, не веря тому, что только что услышал. Яковлев серьезно? С чего вдруг такой аукцион невероятной щедрости «помоги ближнему своему»? Его никто не покусал за то время, пока он был в ассистентской?       - Эмм… Да я как бы… - замялся Матвей, невольно кинув взгляд на окно, сквозь жалюзи которого пробивался свет от загоревшегося фонаря, пробивающий наступившую тьму.       - Ой, да брось! – поморщился Яковлев, смешно скривив лицо. – Ты, пока доберешься, все пробки соберешь, да и дождь вот-вот обещали.       Про дождь Матвей впервые слышал. Он внимательно взглянул на Яковлева, задумчиво покусав губу. Садиться в машину к гею не самое лучшее решение для парня натурала. Но Михаил Александрович сам сказал, что никакие виды на него не имеет – это раз. Во-вторых, отношения между преподавателем и студентом под запретом, так?       - А ничего, что преподаватель своего студента подвозит? – озвучил свою последнюю, зудящую где-то на подсознании, мысль Матвей.       - Если не хочешь, то сразу нужно было сказать, - вздохнул Яковлев, разворачиваясь, чтобы выйти из кабинета, словно обидевшись на слова студента.       - Эй-эй! – Шестерняков вприпрыжку побежал за мужчиной. – Я не против! Не против! Всего лишь спросил. Чего Вы сразу надулись?       - Слышишь, Шестерняков, совесть поимей так разговаривать с преподавателем, - однако в голосе Яковлева не появилась строгость или возмущение, а лишь легкое подтрунивание. – На кафедре нет никого, кто бы смог нас увидеть. И я, хоть и гей, но не кричу о своей ориентации, если ты не заметил. Будь ты девушкой – вопросы бы возникли, - дождавшись, когда Матвей выйдет из кабинета, преподаватель закрыл за ним дверь, дав ключи от раздевалки. – Все остальные студенты уже ушли, поэтому последний одевшийся отдал мне ключ. Иди забирай свои вещи и подожди меня на парковке.       Матвей кивнул, беря ключ у Яковлева. В раздевалке парень быстро скинул с себя халат, переобулся, повесив сменку тут же на крючок – все равно завтра сюда же на пару возвращаться. Напялив теплую парку, парень немного помялся, не зная, куда положить ключ от раздевалки. По всем правилам он должен отдать ее лаборанту, но его-то нет. Пришлось идти в ассистентскую, куда удалился несколько минут назад Яковлев. Тот в кабинете с кем-то разговаривал, постоянно хмурился, видимо, сдерживался, чтобы не наорать. Когда он увидел застывшего в дверях кабинета парня, недоуменно поднял брови. Матвей поднял ключ в воздух, помахав им из стороны в сторону. Мужчина кивнул и махнул в сторону крючков, прибитых рядом с дверью, на которых висели, сделанные, как под копирку, точно такие же ключи.       - Я же уже тебе сказал, что все кончено! – почти взревел Яковлев, когда на том конце провода замолчали. Подобная сильная эмоция со стороны мужчины заставила Матвея от неожиданности вздрогнуть. – Тогда, когда ты подставил меня, козел. Нет! Нет, я сказал!       Больше Матвей слушать не стал, постаравшись как можно бесшумно ретироваться куда подальше. Сбежав на парковку, Шестерняков без проблем нашел автомобиль Яковлева, поскольку только его машина одиноко сверкала покатым боком на темной парковке. Нещадно проперло покурить, и Матвей не стал отказывать себе в такой мелочи, покопавшись в рюкзаке и достав пачку сигарет и зажигалку. Прикурив, парень блаженно выдохнул струйку дыма вверх, прикрыв глаза от кайфа, что растекся поволокой по легким, обжигая немного изголодавшийся за день желудок. Стало абсолютно классно, и пофиг на начавшийся мелко моросящий дождик. Яковлев не прогадал, когда сказали, что обещали приход мороси.       - Бросал бы ты эту гадость, - раздалось совсем рядом, но Матвей слышал шаги, поэтому не вздрогнул, но и сигарету не откинул.       - Они успокаивают, - хмыкнул парень, открывая глаза, чтобы посмотреть на стоящего рядом, одетого в пальто мужчину, держащего в руке пухленький кейс. – Не поверю, что Вы не курите.       Яковлев помолчал пару секунд. В темноте Матвей не видел чужого взгляда, так привыкнув к серебру глаз, что доставляло некий дискомфорт. Вдруг Михаил Александрович вздохнул и протянул Матвею ладонь.       - Что? – не понял парень, выпуская очередную струйку в воздух.       - Что-что, - передразнил преподаватель. – Делись сигаретой и зажигалкой. Я тоже долго терпел.       Матвей расхохотался, но без проблем дал требуемое, видя, как движением на автомате мужчина достает тонкую палочку чистого кайфа, поджигая ее и блаженно, как и студент пару минут назад, затягиваясь. Вернув пачку обратно ее владельцу, Михаил Александрович снял машину с сигнализации и, закинув кейс на заднее сидение, вернулся к парню, встав рядом с ним, не решаясь облокотиться о бок автомобиля краем дорогого пальто.       - А Вас не осудят, что Вы потакаете студенту и курите вместе с ним? – прищурился Матвей, взглянув на неидеальный профиль Яковлева, посматривая на его горбинку на носу.       - Если этот студент не станет болтать направо и налево о том, что я вообще курю, то не станет никто осуждать, - Михаил Александрович с хитрецой взглянул на Матвея. Под таким углом, каким встал мужчина, свет отлично падал на его лицо, так что Матвей смог посмотреть в его глаза, замечая, что в полутьме они стали еще глубже, насыщенней. – Мне не так много лет, как ты, возможно, думаешь, Шестерняков. Спорим, ты уже в уме начал прикидывать, сколько мне может быть.       Матвей поперхнулся, закашлявшись. А ведь действительно в тот момент, пока он рассматривал чужой профиль, он пытался понять, сколько мужчине может быть примерно. С учетом того, что он вхож в гей-клубы, где собирается молодняк, что он так спокойно и ровно, даже панибратски общается со студентами, то на вскидку ему можно было дать около тридцати.       - Я ни о чем таком не подумал, - попытался оправдаться Матвей, забурчав себе под нос.       - Так я тебе и поверил, - сразу заявил Яковлев. – Мне в этом году исполнится тридцать четыре.       Что за вечер откровений?       - И к чему это было сказано? – вздернул бровь вверх парень.       - Просто так, - очередная змейка ровнехонько в небо.       Матвей помолчал пару секунд, а потом из него вырвалось совершенно случайно:       - Вы поссорились со своим парнем?       Пришло время мужчины задыхаться от дыма, кашляя и поперхиваясь едкими смолами.       - С чего ты взял? – осипло поинтересовался Яковлев, когда ему удалось избавиться от навязчивого кашля.       - Вы так ругались с кем-то по телефону. Явно выясняли отношения, - дернул плечом Матвей, невозмутимо взглянув на преподавателя.       - Мои личные отношения…       - Да-да, не мое дело, - закатил глаза Матвей. – Просто решил поддержать разговор.       - Странный способ, - выдавил из себя мужчина. – И если что, я уже говорил, что у меня никого нет.       - Оу! – округлил смешно губы Матвей, смахивая на ребенка.       - Это был бывший, - не зная, зачем, разоткровенничался преподаватель. – С ним вышла неприятная история, но он решил, что ни в чем не виноват и захотел восстановить отношения. Как видишь, я не стремлюсь мчаться к нему.       - Он ведь в Москве, - ответил Матвей. – Разумеется, Вы к нему не помчитесь.       - Я даже не буду спрашивать, откуда тебе известно, что я из столицы, - Михаил Александрович снова затянулся сигаретой. – Будь он в этом городе, я бы все равно не поехал. Это не те отношения, которые я бы хотел вернуть.       Матвей из уважения не стал говорить, что ему, собственно, вообще все равно на отношения мужчины с кем бы то ни было. Не его это дело, с кем он трахается. А вниманием, судя по всему, он не обделен.       Докурив остатки сигарет в полном молчании, вскоре они сели в салон Форда, и Матвей сразу блаженно растянулся на соседнем сидении рядом с водителем. Яковлев включил обогрев, не забыв о подогреве сидений, и только тогда Матвей осознал, что немного замерз. Приятно пахло кофе, и, кинув взгляд на зеркало заднего вида, парень увидел ароматизатор. Вкусный аромат. Пристегнувшись, парень взглянул на преподавателя, который все это время смотрел на него весьма пристально, изучающе.       - Что? – не вытерпел гипнотического взгляда Шестерняков, чуть поежившись. – Почему Вы так постоянно на меня смотрите?       - Напоминаешь ты мне кое-кого, - мужчина повернулся к рулю, ловко и непринужденно выруливая с автостоянки.       - Любовника бывшего, что ли? – вырвалось помимо воли у парня.       - Именно, - кивнул Яковлев, и Матвей чуть не потерял челюсть где-то у себя на коленках, не зная, что вообще стоит ответить на подобное заявление. – А теперь говори, где ты живешь.       Матвей продиктовал адрес, все еще плавая в шоке от услышанного. Находиться в салоне автомобиля стало немного неловко, и Шестерняков старался больше не смотреть на водителя, отвернувшись к окну. Что за напасть?       - Приехали, - объявил спустя минут пятнадцать поездки Михаил Александрович. – Не думал, что ты в таком… районе живешь, - взгляд Яковлева красочно осмотрел старые хрущевки, разбитую детскую площадку и мусорку, из контейнеров которой мешки со всяким дерьмом буквально вываливались наружу.       - Не я живу, а Сашка Жарин, - выдохнул Матвей, отстегиваясь, вообще не зная, зачем сообщает преподавателю такую информацию. – Мои родители уехали, и я на время поселился у него.       Яковлев промолчал, ничего не став говорить. А что Матвей вообще хотел услышать? Парень пригрелся в салоне, его немного разморило, и выходить на улицу, где уже шел приличный дождь, не хотелось. Вздохнув, парень потянулся к ручке двери, вспомнив о правилах приличия в последний момент:       - Спасибо, что подвезли, Михаил Александрович, - поблагодарил парень, взглянув на преподавателя, который пристально его рассматривал, словно что-то прикидывая.       Повисла странная напряженная атмосфера, и Матвей начал паниковать, думая, что пора бы честь знать, пока Яковлев не отмер:       - Увидимся завтра, Шестерняков, - и он отвернулся.       Матвей выскочил на улицу, попадая под дождь. Парень бегом помчался к подъезду, не оборачиваясь и не смотря назад, и только оказавшись внутри спасительного дома, поднявшись на пару этажей, через окна подъезда, выходящие в сторону двора, парень увидел отъезжающую машину Яковлева.