***
Яковлев написал в пятницу вечером. Ничего особенного его СМС не несло: «Я заеду за тобой завтра вечером. Будь готов часам к семи» Матвей, застонав, в который раз спросил сам себя, хорошей ли была идея соглашаться на свидание. По причине собственной нервозности Матвей весь субботний день провел, как на иголках, постоянно проверяя телефон на наличие СМС или звонков. Сашка тихо похихикивал над ним, а вот Шестернякову было не до смеха. Он привык, что девчонки, стоило запахнуть возможными отношениями, начинали обрывать его телефон мимимишными СМС-ками или телефонными звонками, вечно выспрашивая, чем Матвей занят. С Яковлевым все было по иному и это, к слову, напрягало до чертиков, ведь парень не знал, чего стоит ожидать в следующую секунду. Жарин пытался его успокоить, говоря, что все будет в порядке. Никак не помогло. Успокоительное из Сашки оказалось так себе. — Да прекрати ты себя накручивать, ё-маё, — увещевал друг. — Он что, съест тебя или затащит в постель с порога?! С виду вполне нормальный мужик. Я бы уж точно с ним замутил. Матвей лишь злобно окрысился на Сашку, посмотрев на того убийственным взглядом. Будь на месте Шестернякова Медуза-Горгона — Жарин давно бы познал все прелести существования каменным изваянием. Нервозность Матвея выводила Сашку из себя, но отчасти Жарин понимал состояние друга. В конечном счете, в первый раз на свидание с мужчиной отправляется. Но Сашу удивило не только то, что Матвей вообще решил вкусить все прелести жизни геев, но и то, что Яковлев не поинтересовался, куда бы Матвей хотел сходить. Ладно бы Михаил Александрович мало-мальски знал парня, так нет же. И никаких вопросов, никаких предложений. Сухая констатация факта о приезде в субботу вечером. Подобное не то чтобы напрягало, но удивляло знатно. Шестерняков еле дотерпел до вечера. Он отмахнулся от предложения Сашки на всякий случай посмотреть гей-порно, чтобы разобраться кто, куда и зачем. Серьезно?! Матвей что, просто так шесть лет прозябает в меде?! Типа, не ясно, куда суется член и почему становится парням хорошо от стимуляции простаты?! При желании любому начинающему гею Матвей спокойно мог прочитать целую лекцию и про подготовку, и про защиту, и про возможные сложности. Короче, Матвея трясло так, что о просмотре порно не шло и речи. Возникла мысль для храбрости хряпнуть отцовского коньяка, но подобная крамольная идейка отлетела. Матвей нервничал так, словно собирался на первое свидание. По сути, так оно и было, кстати, только встреча не с девушкой, а с тем, у кого причиндалы такие же, как у Матвея ниже пояса. — Нет, все-таки выпью, — пробурчал Матвей ближе к шести часам вечера, топая на кухню, хмуря брови. К счастью, родители свинтили к какой-то бабе Нине на свадьбу на пару дней, оставив сыночка одного. Тот обрадовался, конечно, что предки не видят его состояния, но с другой стороны те бы удержали его от глупых поступков. Примерно от того, который Матвей собирался сделать. Покопавшись в отцовских заначках на небольшой подвесной полочке на кухне, Матвей достал уже начатый пузырь коньяка. Ммм, напиток Богов. Шестерняков не очень любил горьковатый алкоголь отца, но хряпнуть для храбрости перестало казаться плохой идеей. Налив в стакан немного янтарной жидкости, задержав дыхание, Матвей осушил все до конца, поморщившись, причмокнув губами и скривившись. Тепло сразу побежало по венам, распространяя уверенность и расслабленность, так необходимые нервничающему парню. Осушив еще немного жидкости, Матвей решил, что с него хватит. Храбрости достаточно, а то упьется еще до белочки. Помыв стакан и тщательно закрыв бутылку, пряча ее на место, Матвей пошел собираться. Встала новая загвоздка: что надеть, собственно-то? Когда возникла мысль, что Шестерняков еще больше похож на девушку, готовящуюся к первому свиданию, с пыхтением тот полез в шкаф, доставая старые джинсы, немного подранные на коленках и обыкновенную футболку темно-синего цвета. Скептически оглядев первый попавшийся наряд, Матвей откинул его в сторону. Не пойдет. Еще он начал злиться на Яковлева. Какого фига тот не сказал, куда они собираются?! Ладно футболка и джинсы пойдут для свидания в кино, а если это будет ресторан? Матвей будет выглядеть там, как слон на приеме у статных тигров. То есть, до такой степени нелепо и глупо, что хоть сбегай. Пришлось выбирать нечто нейтральное: Матвей вытащил темные джинсы, которые, немного сев при стирке, теперь стали почти в облипку, но не так, чтобы резко подчеркивать все округлости (уж простите, ничего другого нормального в гардеробе парня не нашлось); после штанов наружу показалась тонкая бежевая водолазка с невысоким воротом. Поразмыслив, Матвей надел именно ее, не забыв по привычке чуть приподнять рукава. Неплохо, тем более, мама всегда говорила, что водолазка подчеркивает красивые глаза Матвея. Взглянув в зеркало, парень удовлетворенно кивнул, взъерошив волосы. Вроде, и опрятно выглядит, но в то же время небрежно, словно совсем не собирался идти куда-то. — И почему я сам не поинтересовался, куда мы идем? — пробурчал себе под нос парень, тяжело вздыхая и посматривая на время. Чем ближе стрелка приближалась к семи, тем больше Матвей чувствовал себя так, будто бы его ведут на казнь. Что за издевательство? А с другой стороны какое-то нетерпение заставляло парня постоянно проверять, хорошо ли он выглядит. Подобное двойственное чувство потихоньку раздражало, и Матвей забил на все, решив, что разберется потом. Сашка ведь сказал, что нужно решать проблемы по мере поступления. Шестерняков решил прислушаться к совету друга. Ровно в семь на сотовый пришла СМС-ка, что Матвея уже ждут внизу. Парень ругнулся себе под нос, что он думает про некоторых адски пунктуальных личностей. Хоть на минуту бы опоздал, так нет же. Подхватив куртку, одевшись и обувшись, парень поспешил вниз, где его ждал знакомый Форд и курящий рядом с ним Яковлев. Тот посматривал на дом Шестернякова, словно минуту назад вычислял, в какой квартире тот живет. Прищурившись, Матвей не стал спрашивать, так ли это. Вместо этого парень прислушался к собственным ощущениям при виде обычно одетого, как и всегда, мужчины. Сердце опять бухнуло, а во рту все пересохло. Как назло в голове пронеслись воспоминания, связанные с Яковлевым, и от этого стало еще хуже. Михаил Александрович как-то лениво взглянул на Матвея, заметив, как тот нервничает. Сам Яковлев и бровью не повел. Гребаная статуя! А где те переживания, что плескались на глубине серебристых глаз когда-то, а?! Складывалось чувство, что Матвей единственный, кто не знал, как себя вести. Это подбешивало так, что на смену нервозности начало приходить не только раздражение, но и… Спокойствие. Яковлев словно пытался своим невозмутимым видом показать, что все хорошо, что нечего переживать, что… — Я не буду настаивать на свидании, если ты этого не хочешь, Матвей, — да, это именно то, о чем подумал Шестерняков. Что Яковлев не станет напирать. — Ты сейчас себе губу откусишь. — Ну, извините, у меня впервые свидание с мужчиной, — огрызнулся парень. — А еще я не знаю, куда мы поедем, что бесит еще больше. — Мог бы и спросить, — струйка дыма взвилась вверх, и Матвей пожалел, что не взял свои сигареты, а то нервишки начинали сдавать, несмотря на все еще гуляющий успокаивающий жар коньяка по телу. — Мог бы, — зная, что сам виноват, ответил Матвей. — Но как-то… Я не… — Ты не подумал, я понял, — Яковлев вдруг неожиданно сделал шаг к Матвею и, протянув ладонь, с легкой, едва заметной в уголках губ улыбкой, взъерошил его волосы. — Извини, что ничего не сказал и не спросил. Я совсем не знаю твоих вкусов, и какую-то банальщину предложить побоялся. — Побоялись? — Матвей зажмурился, когда чужая ладонь коснулась головы, но не отодвинулся, лишь замер, боясь того, что шагнет навстречу, а ведь так хотелось. — По Вам не скажешь, что Вы вообще нервничаете? — А разве будет нам двоим удобно, если мы оба будем трястись, как осиновые листья, — хмыкнул Яковлев, и его пальцы неожиданно коснулись щеки Матвея, нежно, трепетно, чуть задевая кожу, лаская очертания скул. — Если я не показываю своего состояния внешне, то это не значит, что я не переживаю внутри. Шестерняков вздохнул. И правда, стоило уже заметить, что Яковлев не столь ярко эмоционален, как сам Матвей. Парень на всякий случай отодвинулся от мужчины, а то желание поластиться о чужую руку становилось сильней с каждой секундой. — Так какие планы у нас на вечер? — перевел тему Матвей. — Мне бы хотелось узнать тебя получше, если ты не против, конечно, — хмыкнул мужчина. — И давай сделаем вид, что мы не преподаватель и студент, — при этих словах Яковлев поморщился. — А то выходит странно, словно я совращаю малолетнего. Шестерняков, услышав это, заржал, чувствуя, как начинает спадать напряжение. — Хорошо. Только не жди, что у меня получится сразу называть тебя по имени, — легко перешел на «ты» парень. — Достаточно сложно перестроиться. Яковлев кивнул, затушил сигарету и приглашающе кивнул в сторону машины, сам направляясь к водительскому месту. В салоне оказалось тепло, и Матвей позволил себе расстегнуть куртку, что не скрылось от внимания Михаила Александровича. Тот с улыбкой сделал Матвею комплимент по поводу его внешнего вида, на что парень никак не ответил, лишь промычал нечто утвердительное. — Честно признаться, я не знал, куда тебя пригласить, поэтому решил, что лучшей идеей будет просто покататься по ночному городу и пообщаться. Может быть, банально, но… — Нет, все хорошо, — отмахнулся сразу Матвей, вспоминая, что подобная идея о свидании была предположена Сашкой. — Я не против. Единственное, что сейчас возможны пробки на дорогах. — Мы поедем по окружной, но, это не отменяет возможной засады, — улыбнулся Яковлев, заводя машину, в душе радуясь, что Шестерняков оценил план свидания. — Кстати, ты в курсе, что за городом есть красивый обрыв, открывающий вид на реку? — Разумеется, я в курсе, — фыркнул Матвей, поглядывая на профиль мужчины. — Я ведь родился здесь. Только не говорите, что… То есть, не говори, что собрался меня туда везти! — Не хочешь? — Яковлев кинул на Матвея озадаченный взгляд, после чего вновь сосредоточился на дороге, выезжая из двора спального района. — Да ты романтик! — хмыкнул Шестерняков, не ожидавший, что Яковлев предложит нечто такое. — Я не бывал там ночью, но говорят, что там красивый вид. Только что ты собираешься там увидеть весной-то? Листья еще не появились на деревьях, на дороге полнейшая куча-мала из грязи. Вот летом, я думаю, там красота, — Матвей сам не заметил, как начал без умолку трещать, расслабляясь в тишине и спокойствии салона, даже не обращая внимания на то, что из встроенного магнитофона не доносится ни звука. — Есть другое предложение? — уголок губ мужчины дернулся вверх. — Есть! — отозвался довольный Матвей. — Мы можем заехать в Мак и купить кофе, после чего поехать в сосновый парк за чертой города. Там красиво, и приятно пахнет. Вход бесплатный и можно приехать хоть в любое время суток. Как идея? — Отлично, только я не знаю дороги, — отозвался Яковлев. — Придется побыть моим навигатором. — О, да это легко! — Шестерняков чуть не запрыгал на месте от радости, понимая, что Яковлев предоставил ему право выбора провести свидание так, как тому хочется, а не как задумал сам мужчина. Подобные весы решений нравились Матвею. Он окончательно успокаивался, пусть и чувствовал, как тело требует чужого тепла, вспоминая о сладких касаниях. Держать себя в руках можно было спокойно, а другого Матвею пока не надо было. Он сосредоточился на ощущениях на данный момент, а затаскивать или не затаскивать Яковлева в постель сразу же — он еще подумает. Они заехали в Макдональдс, где купили кофе и какие-то круассаны с малиновым вареньем. Так Матвей узнал, что Михаил Александрович предпочитает данную ягоду. Пока что все складывалось легко и беззаботно. Яковлев включил радио, которое фоном разбавляло молчание, вовсе не напрягающее, а легкое и спокойное. Когда Форд выехал на главную улицу по направлению к черте города, машина встряла в пробку в потоке других автомобилей, хозяева которых стремились попасть домой либо на какое-нибудь запланированное выходное мероприятие. У Матвея начал чесаться язык от желания узнать о Яковлеве чуть больше. Желательно с подробностями о его личной жизни. — Можно спросить? — Матвей посмотрел на Михаила Александровича, который кивнул, взглянув в ответ. Мужчина мягко тарабанил пальцами по рулю, совсем не напрягаясь из-за того, что они попали в длинную пробку. — Почему ты перебрался из Москвы в наш мелкий городок? — поинтересовался Матвей, вопрос которого грыз очень и очень давно. — В столице и заработок повыше, и перспектив побольше. Не могу сказать, что мне не нравится город, в котором я живу, но он-то в разы меньше Москвы. Яковлев на секунду напрягся, стиснув руль. Он с минуту погипнотизировал Матвея, после чего выдохнул, прикрыл глаза и отвернулся, уставившись на впереди стоящую машину. — Мне говорить честно? — глухо поинтересовался Яковлев. — А хочется соврать? — фыркнул Матвей. — Да, честно. Ты же сам сказал, что хочешь узнать меня поближе. Мне тоже любопытно. — Хорошо, — поразмыслив, выдал Михаил Александрович. — Тогда вопрос на вопрос, согласен? Шестерняков сразу уловил суть, кивнув. — Только отвечаем честно, — предупредил парень, отпив немного кофе из стаканчика. — Ладно, — кивнул мужчина, после чего на некоторое время замолчал. — В Москве, ты прав, перспектив гораздо больше, — глухо начал он, говоря словно отстраненно, не про себя вовсе. — У меня была отличная карьера, хороший гонорар и куча связей. Я сейчас не хвастаюсь, а констатирую факт, — пояснил мужчина, услышав хмыканье Матвея. Мужчина потянулся к своему стаканчику с кофе, отпивая ароматную жидкость. — Помнишь, я как-то рассказал немного о своем бывшем? — Шестерняков кивнул. — Мы работали вместе. Как-то он предложил вместе написать научную работу. Я сдуру согласился, а после он меня подставил, забрав себе авторство. Сам не знаю, как прошляпил этот момент. Наверное, я просто сильно ему доверял. Но мне удалось доказать соавторство в данной работе, тем самым я забрал себе часть своих причитаемых лавров, а бывший получил критику в своей адрес от именитых людей. Он наивно думал, что получится обмануть всех. — Разозлил ты его знатно, да? — догадался Матвей. — Еще как, — кивнул Яковлев. — Через некоторое время в судебно-медицинском бюро, к слову, самом крутом в Москве, начали распространяться слухи о моей ориентации. Доказательства неожиданно появились в виде фоток, которые предоставил какой-то аноним. И на этих фотографиях я вместе со своим бывшим: то мы обнимаемся, то целуемся. Дело было в другом — лицо бывшего было замазано, заклеено. Крайне сложно догадаться, кто был инициатором падения моей репутации, верно? — Яковлев как-то грустно хмыкнул. — Многие предположили, что это фотошоп. Никто поначалу не поверил в то, что я сплю с мужчинами. Но я никак не пытался прикрыть самого себя, не жаждал встревать в темные делишки бывшего. Пытался разобраться с ним, конечно, но к тому времени он съехал с нашей квартиры и уволился, так что о его местонахождении я не знал. — Какая-то дурацкая история, — нахмурился Матвей. — Я рассказываю ее тебе в кратком содержании, — оповестил Яковлев. — Все было бы хорошо, но самый главный мой начальник оказался лютым гомофобом. Для него даже намек на сексуальную связь с мужчиной — это грех. Но на меня не было никакого компромата, чтобы уволить. Тем более, отличная репутация и быстрый карьерный рост в виду моего знания дисциплин сковывали руки начальству. Тогда меня по-тихому перевели сюда. К счастью, с заведующим здешней кафедрой при университете я был знаком, и он закрыл глаза на мой странный перевод из Москвы. Можно сказать, вообще не стал искать причину, за что я ему благодарен. — А что стало с бывшим? — не понял Шестерняков. — Вы с ним просто расстались и все? Тогда почему у тебя до сих пор хранится фотография с ним? — продолжил допытываться Матвей. — Мы с ним больше не разговаривали, а фотография — это каждодневное напоминание о том, сколько боли может причинить некогда любимый человек, — Яковлев сжал губы в тонкую полоску, не смотря на Матвея. — Но у моего бывшего всегда была достаточно странная логика. Понимаешь, наши отношения длились годами. И поначалу мы были хорошими друзьями. Лишь со временем я начал понимать, что меня использовали для продвижения по службе, ведь он не был каким-то выдающимся человеком. Но вдруг неожиданно он мне позвонил, пытаясь вернуть дружбу. Тогда-то ты и услышал мой разговор с ним, когда я, не сдержавшись, накричал на него. Видимо, у него что-то случилось в жизни, поэтому он и пытался вернуть мое расположение. Потом он звонил еще множество раз, но я не брал трубку, а вскоре от него пришло известие, что он женится. И это спустя всего полгода после нашего расставания. Для меня это было невероятным. Мало того, что женится на девушке из семьи одного из крутых депутатов, так еще и меня свидетелем зовет. Немыслимо. В то время как я зализывал раны, он уже нашел себе другую. Это было… Ужасно. Вот я и не сдержался. Матвей покачал головой. Что за изощренное издевательство над чувствами других людей? Словно бывший так и тыкал Яковлева носом: «Смотри, у меня без тебя все на мази!» Отвратительно. Шестерняков пожалел, что поднял неприятную тему, особенно видя, как хмурится Михаил Александрович. — Так вот, почему ты взъелся на меня с самой первой встречи! — неожиданно осенило парня. — Ты увидел во мне своего бывшего! — Так и есть, — кивнул Михаил Александрович. — Внешне вы с ним чем-то неуловимо похожи, но по характеру, — мужчина вдруг взглянул на Шестернякова, мягко улыбнувшись серебристым взглядом, — совсем разные. Ты не думай, что я заинтересовался в тебе только из-за того, что во мне все еще живы чувства к прошлому. Это не так. — Я понял, — Матвей ощутил, как от теплого взгляда Яковлева сильней забилось сердце. — Задавай теперь свой вопрос. Яковлев задумчиво промычал, затем спросил: — Ты больше любишь чай или кофе? Матвей уставился на Яковлева, как баран на совершенно новенькие покрашенные ворота. Что за?.. — Эй! — возмутился парень. — То есть, вместо того, чтобы допытываться о моей личной жизни, ты решил спросить, что я люблю: кофе или чай?! — А что такого? — Яковлев сжал уголки губ, из-за чего Матвей понял, что тот сдерживается, чтобы не засмеяться. — Отвечай на вопрос. — И то, и то нравится, — буркнул ошеломленный Шестерняков. — Но если чай, то немного сахара и лимон, а если кофе, то несладкий и с небольшим количеством сливок. Повисла тишина, в молчании которой Матвей пытался понять, что вообще происходит. Он не улавливал ход мыслей мужчины вообще. — Про то, что у тебя никогда не было мужчины, я уже догадался, — подал голос Яковлев, и его свободная рука неожиданно скользнула к колену Матвея, на которой лежала ладонь парня. Их пальцы переплелись, и Шестерняков сглотнул, почувствовав, как во рту пересыхает. Он поскорей сделал глоток, но руку не отнял, вместо этого уставившись в боковое стекло, замечая, как медленно Форд двигается в пробке. — Понял я это и по твоим словам, и по тому, как ты реагируешь. Расслабься, Шестерняков, все хорошо. А то, что у тебя девушек было достаточно и так ясно. Лицом и мозгами не обделен. Комбо для слабого пола. Матвей поворчал, что-то промычал себе под нос, крепче стискивая чужие пальцы. Рядом с Яковлевым пусть и потряхивало от ощущений чего-то странного внутри, но в то же время было спокойно. Из потока машин они выбрались где-то через час, и Яковлеву пришлось высвободить свою руку, чтобы уверенней вести Форд. Матвей сцепил зубы, чтобы сдержать недовольный вздох. Еще чего — показывать Яковлеву свое разочарование! Больше Матвей вопросов относительно прошлого Яковлева задавать не стал. Время еще есть. И Михаил Александрович молчал, только единственный раз поинтересовался, настолько ли сильно, как Матвей это показывал, ему понравилась судебная медицина. Тот закивал, отвечая, что очень понравилась, и Яковлев удовлетворенно улыбнулся, не отвечая на словесные изливания парня ни слова. До соснового парка добрались без приключений. Когда машина свернула на длинную парковку, Матвей заметил лишь парочку машин, стоящих тесно друг к другу. Ставить Форд можно было где угодно, столько свободных оказалось мест. Выйдя из автомобиля, попутно застегивая куртку, Матвей сладко потянулся, вдыхая воздух, пропитанный запахом влаги и сосен. Непередаваемый аромат будоражил чувствительные рецепторы. Величественные деревья возвышались над головой, чуть покачивая верхушками от дуновения ветра. С парковки асфальтированная дорога, прегражденная шлагбаумом, чтобы машины не заезжали, вела в сам парк, разветвляясь на многие узкие тропинки. То тут, то там стояли небольшие забегаловки в виде киосков быстрого питания или прокатных магазинчиков, где при большом желании в аренду можно было взять ролики или велосипед. Разумеется, не шло и речи об отсутствии фонарей, освещающих дорожки, придавая окружающему еще больше таинственности и волшебства, подсвечивая своим светом каждый камешек. Пусть трава еще не зазеленела, и кое-где из-за прохладных деньков лежал снег, но красота места все равно вызывала восторг. — Красиво, — раздался с боку голос Яковлева, который протянул Матвею его недопитый кофе и пакет с круасанами. — Ты уверен, что здесь можно вечером гулять? — Можно, — Шестерняков хлебнул остывающий напиток в стакане. — Конечно, взять велики на прокат мы не сможем, но просто посидеть на скамейке или погулять по самому парку — запросто. Яковлев глубоко вдохнул, зажмурился, после чего поставил Форд на сигнализацию. Матвей кивнул в сторону парка, заметив, что благодаря установившейся на сегодня безоблачности, на небе красиво сверкали далекие звезды. Они отправились в парк, где бродили по тропинкам, поедая круасаны. Матвей так и норовил отхапать побольше выпечки, а Яковлев его не останавливал, лишь подтрунивал, что кое-кто обжора. Шестерняков только отмахивался, поедая наивкуснейшие сладости. Тем более, не он ведь за них платил в конечном счете. Они еще некоторое время погуляли, иногда обсуждая свои увлечения. Оба занимались в свободное время в качалке. Потом они обсуждали работу самого Матвея в больнице (парень рассказал много курьезных случаев, над которыми оба посмеялись). Однако весной ночью все еще было достаточно прохладно, и вскоре Матвей начал замерзать. Парень зашмыгал носом, и Яковлев поспешил вернуться к машине. — Не так уж я и замерз, — возмущался Матвей. — Всего лишь ветерок прохладный дунул. — Ага, и именно поэтому у тебя скоро сопли пойдут, — ответил Яковлев, заталкивая недовольного парня в машину. — Если ты заболеешь, то это будет моя вина. Сам знаешь, что на шестом курсе пары лучше не прогуливать. Матвей побурчал, что, вообще-то, уже взрослый мальчик, но с Михаилом Александровичем не мог не согласиться. Свидание подошло к концу, и у Шестернякова в голове зазвучал набатом разговор с Сашкой о соблазнении Яковлева. Тот пока что возился с кнопками, настраивая температуру в салоне, чтобы побыстрей согреться, а Матвей, пользуясь моментом, без зазрения совести рассматривал мужчину. Время, проведенное с ним, Шестернякову очень понравилось. Более того, кажется, никогда такого приятного свидания на памяти Матвея у него не было. Яковлев не приставал, не лез с поцелуями, пытаясь намекнуть, что не прочь провести время в постели. Вообще, вел себя крайне галантно. До зубного скрежета правильно. И это начинало раздражать. Матвею-то, собственно, было приятно такое отношение, но и прикосновений, неожиданно, стало не хватать. Яковлев, наконец, выпрямился, повернувшись к Матвею, чтобы что-то ему сказать, но тот быстро потянул его на себя, прижимаясь губами к чужому рту. В результате, они больно ударились носами, когда Яковлев от неожиданности дернулся, а Матвей придачу ко всему еще и губу прикусил. — Ау! — вскрикнул Шестерняков, касаясь заболевшей губы. — Мне тоже больно, между прочим, — возмутился Яковлев, потерев нос. — Что ты вообще делаешь?! — Как это «что»?! — обиженно надулся Матвей. — Соблазняю тебя!Глава 12.
26 июля 2018 г. в 14:47
Матвей удобно устроился на диване Сашки, лежа на животе и свободно размахивая ногами в воздухе. Парень покусывал губу, косясь на друга, который что-то втирал ему по поводу новой вышедшей компьютерной игры. Матвей на автомате в нужные моменты кивал и поддакивал, совсем не слушая того, что говорил ему Жарин. Нет, конечно, в любой другой ситуации Шестерняков с удовольствием бы поучаствовал в заумном диалоге, но парня волновало совсем другое, нежели прохождение какого-то навороченного и крутого уровня. У него блин свидание в выходные! Прошел всего день после страстного прощания в подъезде, а Матвей уже не находил себе места. Что вообще с ним творится? Что за странная реакция на мужчину? Тем более, с этим мужчиной еще и свидание предстоит. Как Матвея вообще угораздило во все это вляпаться?!
— У меня свидание в эти выходные, — ляпнул Матвей, со вздохом роняя голову на скрещенные перед собой руки.
Шестернякову срочно требовался совет. В гейской любви он полный профан! И взгляд со стороны очень бы ему помог разобраться в ситуации. Вообще, все продолжало казаться каким-то диким и неправильным. Может, не стоило соглашаться, не стоило давать возможную надежду Яковлеву? Хотя, о какой надежде идет речь? Надежду на что? Михаил Александрович вообще не заикался о каких-либо чувствах. Сказал о том, что Матвей его привлекает. Но желание плоти и возвышенные любовные чувства — это ведь вовсе не одно и тоже. Тем не менее приглашение на свидание было принято. Отказаться, что ли?
Сашка после слов друга ненадолго завис, потом всем корпусом развернулся к Матвею вместе со стулом, на котором сидел.
— Какую-то девчонку отхватил? — улыбнулся Жарин, после чего обиженно насупился: — А почему я ничего об этом не знаю? Друг называется.
Матвей неуверенно повернул голову в сторону Жарина, не зная, как вообще преподнести тому информацию о том, что он, как бы, с мужиком лобызался уже не один раз. И ему, черт побери, это понравилось! Он, блять, возбудился от чужих слегка грубых мужских ласк! Подобное не укладывалось в голове у самого Матвея, и как к подобному отнесется Сашка было неизвестно. Может быть, даже не поверит. Но между ним и Жариным крайне редко оставались секреты. В основном рано или поздно кто-нибудь из них «лопался» и раскрывал всю подноготную, не в силах больше держать в себе. А все потому, что они оба знали, что могут дать друг другу дельные советы. Либо не загоняться, либо обдумать крайне тщательно следующий шаг, — вот залог любого товарищеского подбадривания. И Матвей ценил, что Сашка мог вставить ему мозги на место. Он частенько говорил о том, что девушки, с которыми Шестерняков встречался, ему не пара. Но Матвей, окрыленный новыми отношениями, не слышал этого. Поэтому платил за свою глухоту сполна.
— Я тебе ни о чем не говорил, потому что… Потому что… — Матвей заблеял, заикаясь, стесняясь произнести подобное вслух. — Потому что тот, с кем у меня будет свидание, мужчина, — скороговоркой произнес парень.
Воцарилась тишина. МатвеЙ, приоткрыв один глаз, успев зажмуриться, когда говорил, увидел, как шокировано на него уставился Саша, приподняв в крайнем удивлении брови вверх, отчего его лицо преобразилось в забавную мордочку. Кажется, Матвей смог разглядеть невидимый знак вопроса на лбу Жарина, настолько ярко отразилось на красивой внешности изумление.
— Так, стоп, — Саша взмахнул рукой, вытянув ее вперед, при этом покачав головой, не веря тому, что сказал друг. — Я, наверное, неправильно услышал. У тебя будет свидание с девушкой.
— С парнем, — полное отрицание другого пола.
— С девушкой? — снова идиотский вопрос.
— Ёб твою налево, Саша! — начал выходить из себя и так озадаченный Шестерняков. — С мужиком, ясно?! У него есть член и нет груди, как у девушек! С м-у-ж-и-к-о-м, — по букве отдельно и громко произнес Матвей, не обращая внимания на то, как лицо у Сашки вытягивается все больше и больше.
— То есть… Я ничего не понимаю! С каким мужиком?! Кто он?! — наконец, Жарин пришел в себя.
Вскочив со стула, друг подлетел к Матвею, перевернул того с живота на спину, а сам деловито устроился на Шестернякове, усевшись тому на ноги, словно тем самым перекрыл путь к отступлению. Сашка сложил руки на груди, вопросительно вглядываясь в лицо Матвея сверху вниз.
— Бл-я-я-я, Саш, — Матвей закрыл лицо руками, полыхая жаром от смущения, возмущения и собственного внутреннего переживания, прекрасно понимая, что теперь Жарин ни за что от него не отстанет. — Ты может просто дать мне совет относительно свидания, не спрашивая, кто будет моей… парой?
— Неа, не дождешься! — победоносно, как-то даже весело объявил Сашка, прекрасно зная, что ни от кого, кроме него, Матвей не услышит дельный совет. — Я жду подробностей. И мне безумно интересно узнать, какой наглец умудрился позвать тебя на рандеву.
— Идиот, — буркнул Шестерняков, не торопясь отнимать ладони от лица, из-за чего его голос раздавался приглушенно. — Это… Короче… Это Яковлев.
И снова молчаливая тишина. Матвей украдкой, раздвинув пальцы, посмотрел на друга. Тот завис. В прямом смысле. Открыв рот, он уставился на Шестернякова, не зная, как вообще реагировать на подобную информацию.
— Это тот самый… То есть, это наш препод?! Миша, что ли?! — охреневал Жарин.
— Миша или не Миша, но да! — взревел Матвей, приподнимаясь и отпихивая от себя Сашу, который чудом удержался, вальяжно рассевшись на чужих ногах. — И с каких это пор он для тебя стал Мишей?
— Да похрен, когда стал, я просто уточнил, — отмахнулся Жарин, надавив на плечи Матвея, укладывая того обратно на место. — Я не могу поверить, что… Нет, я допускал мысль, что вы друг другу нравитесь, но… Свидание?! Ё-маё! Расскажи мне, как вообще получилось так, что вы встречаетесь теперь?
— Мы не встречаемся! — вскричал Матвей.
Шестерняков, ничего не утаивая, рассказал малейшие детали, надеясь, что они могут пригодиться для дельного совета Жарина. Отчасти Матвей жалел, что доверил другу нечто такое, касаемо его личной жизни, но узнать совет кого-либо еще было равносильно спрыгнуть с Пекинской башни. То есть, невозможно, крайне глупо и возмутительно.
По мере рассказа Сашка вопросов не задавал, лишь ёрзал, кивал и протяжно выдавал: «Ммм…» Подобная реакция ничего Матвею не говорила, но вот заинтересованность Жарина немного пугала.
— Ну, вот как-то так, — закончил собственный монолог Матвей. — Поэтому мы идем в эти выходные на свидание.
Сашка кивнул, помолчал, что-то прикинул в своей неуемной голове, покивал, после чего выдал:
— Потрахайся с ним, — шикарно-дельный совет ввел в такую степень возмущения, что Матвей, не выдержав, скинул Сашку с себя, уронив того на пол.
Вскрикнув, Жарин обиженно схватился за пострадавшую филейную часть.
— За что?! — столько обиды, хоть ковшом вычерпывай.
— Потрахайся?! — пыша недовольством, Матвей сел, скрестив ноги и руки, с раздражением поглядывая на друга, но тот ни капли не смутился. — И это все, что ты можешь мне сказать после получасового рассказа?!
Сашка скривился, встал с пола и, взяв стул, сел на него, стараясь держаться подальше от разбушевавшегося Шестернякова. Жопа Жарина, к слову, болела. И, к сожалению, не от шикарно проведенной ночи, а из-за выходки балбеса Матвея.
— А что не так? — пожал плечами Саша, взглянув на растерявшегося Шестернякова. — Послушай, что ты хочешь от меня услышать?
— Совет, как вести себя на свидании, — пробурчал Матвей.
— И что ты жаждешь узнать? — бровь Сашки подпрыгнул вверх в ироничном выражении эмоций, что всколыхнула в груди парня немой укор. — Матвей, — голосом строго учителя начал поучительную речь друг, — свидания парней почти ничем не отличаются от таковых, которые происходят между гетеро-парочками. Ну, есть исключения, разумеется. К примеру, вы не сможете держаться за руки, обниматься у всех на виду, целоваться, да даже элементарные улыбки, которые вы друг другу подарите могут быть неправильно расценены. Ты знаешь, что у нас далеко не толерантная страна в этом плане. А так, все абсолютно одинаковое. Например, сходите вы в кафе, — начал перечислять Сашка, зажимая пальцы, — или в кино, после чего можете погулять по ночному городу, полюбовавшись красотами, а дальше-то что?
Матвей, нехотя, молча согласился с доводами Жарина. Он прав. Свидания-то не шибко отличаются от обычных.
— В первую очередь пойми, что ты сам хочешь от Яковлева, — продолжил Сашка. — Тебе нужны с ним отношения? Или ты хочешь утолить свое любопытство в плане секса между парнями?
— Я не знаю, — проворчал Матвей, опустив взгляд вниз. — Ты сам знаешь, что я, вообще-то, допускал мысли о том, чтобы переспать с кем-то своего пола, но никогда меня никто не привлекал так сильно, а тут…
— Можно все списать на гормоны, — пожал плечами Жарин. — Конечно, если тебе будет так удобней. Но еще раз повторяю, определись, чего ты хочешь. Я не просто так сказал про разовое развлечение в постели Яковлева. Так будет лучше: и ты определишься, хочешь ли ты дальнейшего и вообще, понравится ли тебе секс; и он не привяжется к тебе до такой степени, чтобы влюбиться. А он мужик, судя по всему, серьезный, если ему кто-то понравится, то, наверное, надолго.
Матвей покусал губу. Сашка прав. Во всем прав. И это бесило. Потому что Шестерняков сам понимал, что друг говорит верные вещи. На нервной почве захотелось покурить, но Матвей сдерживал себя. Не стоит. Пока что не стоит поддаваться настроению и бежать присасываться к никотину. Следует во всем разобраться, разложить по полочкам и успокоиться.
— Плюс ко всему, ты похож, по твоим словам, на его бывшего, — Сашка нахмурился, выдавая свое задумчивое настроение. — Это можно расценить двояко. Либо он хочет его побыстрей забыть, либо наоборот цепляется за вашу схожесть, боясь помыслить о том, чтобы отпустить бывшего товарища.
— Какой ты нахрен умный, — скривился Матвей, ведь и ему подобные мысли не давали покоя.
— Вот поэтому я и сказал, что самое правильное решение — это потрахаться с Яковлевым, — торжественно закончил объяснения Саша. — Таким образом вы с ним избежите многих проблем. Тем более, не мне тебе говорить, что погружаться в омут с головой в подобные отношения не стоит. Я-то ладно, у меня на баб не стоит еще со школы, когда я понял, что гей до самых кончиков пальцев. Но ты-то натурал. Ну, бисексуал на крайняк. Подумай о том, стоит ли игра свеч.
Шестерняков кивнул. И снова правдивость и здравость размышлений друга бесили. Но тот зрил в самый корень. Тьфу! Матвей пожалел, что попросил у Жарина совет. Не совсем пожалел так, как можно было бы пожалеть, конечно, но мудрые заверения Сашки о правильности поступков поставили в тупик еще больше. Матвей прекрасно понимал, что его собственное любопытство до добра не доведет. Но парень начал осознавать, что что-то испытывает к Яковлеву. И это что-то не давало покоя, грызло внутри, заставляло сердце стучать быстрей при мысли о Михаиле Александровиче. Подобные эмоции не укладывались в голове Матвея, который хотел бы никогда не чувствовать подобного к мужчине, однако факт был на лицо. И разобраться в самом себе было необходимо, чтобы больше никогда не возвращаться к вопросу о гей-отношениях.
— Как ты представляешь предложение о сексе? — Матвей несчастным взглядом посмотрел на друга. — «Михаил Александрович, меня не интересуют там всякие кафешки, поэтому давайте лучше трахнемся?» — передразнил Шестерняков, скривившись. — Да я блять в морду от него сразу получу!
— Вряд ли он разукрасит твое личико, — ухмыльнулся Жарин. — Во-первых, он будет бить студента. Во-вторых, твою внешность он не станет портить. Она у тебя отменная, к слову. В-третьих, судя по твоему рассказу, его самого тянет пригласить тебя в постель. И, в-четвертых, он попросту может не согласиться с твоим предложением, и тогда вы разбежитесь, и проблемы, собственно, тоже отпадут.
— А почему он может не согласится? — не понял Матвей.
— Потому что этот мужик снимал парней в клубе, трахался с ними и на прощание даже ручкой не махал, — закатил глаза Сашка. — А с тобой он позволил себе только невинные поцелуи, несмотря на то, что ты оставался у него с ночевкой. Поверь мне, такой, как Яковлев, способен даже в пьяном состоянии соблазнить на раз-два. Для него подобное, как нечего делать. Так что, вполне возможно, он серьезно к тебе относится. А если он согласится, то проблема тем более решена. Короче, — Сашка взмахнул рукой, — решай проблемы по мере поступления. Согласится переспать — хорошо. Не согласится — выясни, почему.
— Если согласится, то это разве не приравняет меня к тем одноразовым мальчикам, с которыми он развлекался? — задал разумный вопрос Матвей.
— Не обязательно, — качнул головой Сашка. — Если его хочуха настолько сильна, и ты его до безобразия сильно возбуждаешь, то он может не сдержаться.
— Ла-а-адно, — протянул Шестерняков. — Но ты мне так и не сказал, как мне его соблазнить. И вообще… Меня пугает мысль, что мне, возможно, придется быть снизу, — мурашки табуном прошлись по спине Матвея, стоило ему подумать про позиции в сексе.
— Соблазнить не проблема, — Сашка покрутился на стуле, с видом просвещенного гуру заявляя подобное. — Целуетесь, обжимаетесь, а потом все пойдет по-своему, как надо. А насчет позиций… Поверь мне, Матвеюшка, быть снизу, пусть и сложней в плане перестройки своего альфа-эго, но очень приятно, — Сашка задумался, улыбаясь, словно вспоминая все приятные моменты своих донжуанских похождений. — И какая к херам разница, кто сверху, а кто снизу, м? Некоторые мужики, находясь в гетеро-отношениях, любят, чтобы их девушки или жены отчебучивали их страпонами. Так что, их тоже геями считать?
Матвей пожал плечами. Он уже ни в чем не был уверен. Собственно, он не знал, как назвать самого себя. На натурала больше он точно не тянет, раз у него вставало и на Сашку, и на Яковлева. Пусть с первым было не в трезвом состоянии, но со вторым Матвей был трезв, как самое прозрачное стеклышко. Разве что опьянен чужой близостью, но не более. И, раздумывая о своем нынешнем отношении к ЛГБТ-сообществу, Матвей промедитировал остаток вечера, вяло отвечая на вопросы друга. Шестернякову нужно было подумать.