***
Матвей коснулся губ. Они все еще зудели после тех поцелуев, которыми наградил его Яковлев, когда Шестерняков собрался уходить после вкусного завтрака. Нежная кожа еще не зажила, но было значительно проще целоваться. По крайней мере, не так адски больно. Губы припухли. Михаил Александрович его не жалел, притиснув к стенке, вдавив в нее спиной, почти приподнимая на руках. Да и Матвей, собственно, не отставал, обхватив мужчину за плечи, обнимая, чуть ли не оплетая его конечностями, стараясь быть с ним как можно ближе. И больше никаких дурных мыслей не закралось в его голову. Лишь чистейший кайф и восторг от чужой близости, от жаркого языка во рту, от тихих порыкиваваний, вибрирующих в груди мужчины. Чистое наслаждение. - Ты уверен, что все будет хорошо? – по ту сторону динамика сотового раздался голос взволнованного Сашки. – Все-таки он наш преподаватель. Мало ли… - Не ссы, дружище, - жизнерадостно отмахнулся Матвей, окрыленный новыми чувствами. – Через пару месяцев я перестану быть его учеником. - Ты думаешь, что вы не разойдетесь к тому времени? – робко поинтересовался Жарин. - Без понятия, - выдохнул Матвей, коснувшись губ, ощущая, как эйфория постепенно начинает стихать. - Матвеюшка, - голос Саши совсем понизился до тихого бормотания, - ты умудрился влюбиться в Яковлева? Шестерняков замер, задумался. Он не мог точно ответить на поставленный вопрос. Михаил Александрович что-то вызывал в нем, но что именно Матвей пока не определился. - Я не знаю, - честно признался парень приглушенно, задумчиво. – Я не знаю, что ответить. Жарин вздохнул, прокашлялся, замолчал. И это молчание продлилось, как Матвею показалось, вечность, пока друг не произнес: - Ну, зато минет, похоже, он делает отменно. Насладись процессом, а там и до секса недалеко! – и столько смеха послышалось в голосе Сашки, что Матвей не удержался, недовольно засопев. - Меня окружают одни извращенцы, - прорычал парень в трубку. - Увы, теперь ты один из нас! Слушая смех друга, Матвей оборвал связь, костеря Жарина. Идиот. Созвонился он с Сашкой, будучи на работе. Запарки особой не было, и нашлась парочка минут на отдых, который Шестерняков решил посвятить разговору с нетерпеливым другом, звонившему ему в течение дня. Матвей, подробно рассказав о свидании, услышал много восторженных вскриков и охов. А когда речь зашла о минете, так Сашка совсем голову потерял, пища в трубку нечто нечленораздельное. Когда он успокоился, то начал задавать вопросы об ощущениях друга. Матвей отделался простыми, ничего толком не выражающими, фразами общего значения. Неплохо, понравилось, не ожидал, что будет лучше, чем с девчонкой. По правде, можно было весь процесс описать так: феерично, захватывающе, ахуеть, как шикардосно. Но Матвей воздержался от подобных эпитетов, иначе Сашку вообще бы унесло. Выпустив струйку дыма в воздух, Матвей вдохнул прохладный ночной воздух. Он выскочил поговорить с другом на улицу, сразу прикурив. Сашка вначале оказался в восторге от новостей, но потом вдруг начал философствовать, вот речь и пошла об отношениях преподавателя и студента. Нередки были случаи, когда молоденьких студенток ловили на секс-связях со светилами знаний. Отделывались все большими шишками. А если поймают Матвея, который, к тому же, парень… Хотя, кто вообще станет ловить его? Никто и не заподозрит, что Яковлев или Матвей вообще могут быть нетрадиционной ориентации. Если Сашка не скрывает наклонности, то никто не говорит о том, что также станет поступать Шестерняков. - Как все сложно, - пробурчал парень, прикрыв глаза и покачав головой.***
На следующий день в понедельник, клюя носом парту от недосыпа, парень с трудом воспринимал поступающую ему в голову информацию. Ночью поспать ему не удалось. Поступило несколько серьезных случаев в больницу, так что пришлось провозиться до самого утра, а после сломя голову нестись на пары. Матвей понадеялся, что поспит на лекции, но его мечтам угодно было разбиться, лопнуть, как пузыри от жвачки с громким хлопающим звуком. Сашка ему сообщил принеприятнейшую новость: - У нас лекция по судебке, не забыл? Матвей забыл, ёпта! Разумеется, он забыл из-за всех треволнений, что выпали на него. Что за вселенская несправедливость?! Спички в глаза вставлять, что ли? Пришлось переться на лекцию. Шестерняков купил в буфете крепкий сладкий-сладкий кофе, чтобы не уснуть и, сев на привычное место где-то ближе к середине аудитории, принялся цедить напиток, морщась и терпеливо ожидая, когда перехочется спать хоть на чуть-чуть. По правую руку плюхнулся Сашка. Завозившись, тот принялся доставать свои конспекты, хмурясь и сетуя на то, что тратит свою жизнь на непонятно что. - Хочется сдохнуть, - пожаловался Шестерняков, простонав. – Какого черта пациентов привозят в два-три ночи, а? Чего им не спится? Сашка неопределенно дернул плечами, игнорируя гневные вопрошания. - Скажи, тебе Яковлев звонил или писал? – любопытство Жарин точно не пропьет. Печень, возможно, но не чертову любознательность. - Нет, - буркнул Матвей. – Мы не созванивались и не списывались. И еще раз задашь вопрос про Яковлева, когда мы в универе – тебе не жить. Прекрати меня палить. - О, Господи! – возмущенно прошипел Сашка, недовольно доставая из сумки ручку. – Можно подумать, что я плакаты с вами двумя развешиваю и кричу, что вы сосётесь друг с другом. - Замол… - Мальчики! – Матвей подавился тирадой, готовой обрушиться на голову друга, когда до него донесся звонкий девичий голос. – Разрешите, я присяду с вами? К друзьям подлетела, хлопая глазками, Валечка Сапрыкина. Та самая, которая клеилась к Матвею в кафе, выспрашивая про отношения с бывшей. Матвей едва не застонал. Только этой златокудрой феи не хватало здесь. Матвея вполне устраивало общество зубрилок и задротов, сидящих по сторонам. Валя предпочитала задние ряды, но сегодня ей явно что-то понадобилось и она решительно сменила месторасположения. - Чем помочь? – Жарин в отличие от Матвея засиял приветливостью. - Дело в том, что я не пишу лекции, - вздохнула девушка, чуть надув губы. – Я не успеваю за диктовкой заведующего, а тетради нужно будет сдавать на проверку. Вот и подумала, что вы с вашими чудесными почерками поможете мне. - Вопросы к нему, - Сашка тыкнул в сторону насупленного и не горящего общаться Матвея. – Он ас по судебке, и он пишет каждую лекцию. Лучше его спрашивай. - Матвей? – Валечка поправила белоснежный халатик, заискивающе посмотрев на парня. – Поможешь? Так я и лекцию напишу, и твои конспекты начну переписывать во время перерыва. Можно? Шестерняков вздохнул, помассировав прикрытые веки. Вообще, отказаться – это подписаться под вечной обидой Валечки в дальнейшем. - Садись, - обреченно махнул Матвей на стул слева от себя. – Все равно ведь не отстанешь. Сапрыкина просияла и плюхнулась на указанное место. Девушка сразу затрещала о том, как она благодарна и как ей на самом деле сложновато познать такую науку, как судебная медицина. Матвей на автомате кивал, слушая смешки Сашки. Попивая кофе, прихлебывая его глотками, Шестерняков задумался, впал в состояние оглушающей тишины, пока не услышал, как начали отодвигаться стулья, а студенты занимать свои места, приветственно вставая, когда в лекционный зал вошел преподаватель. Матвей тоже встал, а когда поднял свой взгляд, то обомлел. - Садитесь, - раздался в аудитории знакомый голос, усиленный эффектом микрофона. Вместо заведующего появился Михаил Александрович. Так вот, какие бумажки он вчера читал! Готовился к лекции, а Матвею ничего не сказал, чтобы сюрприз устроить такой?! Шестерняков даже в себя пришел, перестав засыпать на месте. - Сядь, придурок, - прошипел Сашка сбоку, утягивая вниз офигевшего друга. Шестерняков уставился на Яковлева. Сероглазый взгляд поблуждал по залу, пока не наткнулся на Матвея. Задержав на парне взгляд дольше, чем требовали правила приличия, Михаил Александрович принялся вставлять флешку в принесенный ноутбук. Через минуту перед аудиторией на экране, загоревшимся синим цветом из-за заработавшего проектора, появилась презентация с названием лекции. Матвей, оглушенный появлением Яковлева, еще не пришел в себя. Какого черта?! Почему он ничего не сказал?! Шестерняков, судорожно порывшись в кармане, достал сотовый и быстро напечатал сообщение, отправляя его: «Почему ты мне ничего не сказал?!» Яковлев, едва заметно чужому взгляду, вздрогнул, когда его телефон брякнул, сообщив о пришедшем СМС. Взглянув на дисплей, Михаил Александрович скрыл ухмылку, что-то быстро тронув на телефоне. Через секунду сотовый Матвея завибрировал: «Пиши лекцию, Шестерняков. И слушай внимательно. Сюрприз удался?» Матвей закатил глаза. И кто тут взрослый? Однако делать было нечего. Кто бы лекцию ни читал, писать ее все равно надо было. Раскрыв тетрадь, Шестерняков погрузился в написание материала, подчеркивая нужные фразы, обводя их в рамочки. Как бы Яковлева ни ругали за глаза, лекцию он читал так же ясно и понятно, как излагал материал на парах. Матвей с удовольствием слушал ставший привычным голос, невольно вспоминая, как буквально вчера поедал наивкуснейшие блинчики у этого мужчины на кухне, а еще раньше постанывал от того тихого шепота на ухо. - Ой, Матвеюшка, а что здесь написано? – Валечка, прижавшись внушительным бюстом к руке Матвея, заглянула в его тетрадь, тыкнув пальцем в написанное. - Штанц-марка и поясок осаднения*, - прошептал парень. - Спасибочки, - вздохнула девушка, надув губки. – Я ничего не понимаю. Чем вообще отличается выстрел с близкого расстояния и выстрел в упор? - пожаловалась несчастная. Матвей, стиснув зубы, принялся объяснять. И тут раздался голос Яковлева: - Шестерняков! - А? Чего? – парень оторвал взгляд от написания лекции, скинув с себя прилипшую Сапрыкину. Матвей посмотрел на Яковлева. Вокруг раздались смешки, которые никак не повлияли на равнодушно-прохладное выражение лица мужчины. Ни один мускул не дрогнул. Шестерняков растерялся, вдруг поняв, что слишком увлекся объяснением. - Да? – пискнул парень. - Может быть, вместо меня прочитаешь лекцию, раз уж болтаешь? Почему бы не совместить приятное с полезным? – прямолинейно произнес Яковлев, и Сашка с боку от Матвея прыснул от смеха, скрывая эмоции за вежливым покашливанием. - Э-э-э, нет, - Матвей покачал головой, кинув косой взгляд на притихшую Валечку. – Меня вполне устраивает позиция слушателя, Михаил Александрович. - Тогда будь добр, слушай лекцию, - спокойно, но крайне наигранно равнодушно произнес Яковлев, возвращаясь к презентации. Матвей выдохнул сквозь зубы, прошипев Сапрыкиной, чтобы она не отвлекала, и на все возникающие вопросы он ответит на перерыве. - Это что за ролевые игры? – фыркнул Сашка, ткнув Матвея в бок, болезненно попав по рёбрам. – Зная, какие у вас отношения, на это забавно смотреть. - Заткнись! – прорычал Матвей. Ему было неловко. И из-за того, что он прервал лекцию Яковлева, к которой тот готовился, и еще потому, что со стороны разговор с Валечкой на расстоянии пару сантиметров между лицами выглядел весьма неоднозначно. Матвей это понял почти сразу, стоило Яковлеву обратить на них с Сапрыкиной внимание. - Только тебе он сделал замечание, - фыркнул Жарин, выводя на тетрадном листочке сердечко, а Матвей, увидев это, своей ручкой замалевал рисунок, злостно надавливая стержнем на ни в чем неповинный листок. Сашка был прав. Многие шушукались, но Яковлев акцентировал внимание именно на Матвее. Шестерняков подавил улыбку, хитро сощурившись. Перерыв был объявлен вовремя. Проверив присутствующих, Яковлев присел на стул возле лекторского стола. Матвей, сделав вид, что ему нужно что-то спросить по лекции, подхватил свою тетрадь, буквально вырвав ее из цепких ручек обалдевшей Валечки. - Я на секунду. Нужно кое-что спросить, - пояснил Матвей, увидев, как обиженно надула губки девушка. Если к заведующему на лекции студенты старались подойти, чтобы что-нибудь спросить, то Яковлева все упорно игнорировали. Многие были наслышаны о его характере. А Михаил Александрович ко всему прочему не удосужился представиться. Лишь сказал, что профессора сегодня не будет, и лекцию прочитает он. Мало информации не давало повода подойти. А вот Матвей решился, подкатывая к Яковлеву с искрящимися от смеха глазами. - Михаил Александрович, - Шестерняков подошел к столу, демонстративно положив перед мужчиной тетрадь, в которой парень, пока шел, успел ручкой на полях написать кое-что, - расшифруйте это понятие, пожалуйста, я немного не понял. Яковлев поднял суровый серебристый взгляд на студента. Но на глубине серых глаз плескалось вовсе не раздражение, которое можно было ошибочно прочитать по нахмурившимся бровям, а легкое удивление, которое Матвей считал сразу, стоило их взглядам с Яковлевым встретиться. Мужчина подтянул к себе тетрадь и внимательно посмотрел на то, куда тыкнул ручкой Матвей. Шестерняков специально решил общаться завуалировано, перекидываясь записками на тетради, поскольку была вероятность быть услышанным зубрилками, сидящими на первых партах или же праздными гуляками, ошивающимися где-нибудь неподалеку. Когда Яковлев прочитал записку Шестернякова, его бровь иронично вздернулась вверх. Матвей незаметно ухмыльнулся. Он написал: «Ревнуешь?» Парень осознавал, что слишком быстро их с Яковлевым отношения перешли на панибратские, но так было даже лучше. Значительно проще, что ли. - Ваши выводы в данном случае, Шестерняков, поспешны, - медленно, тихо, сквозь зубы выдавил из себя Михаил Александрович. - Правда? – сыграл удивление Матвей. – А мне казалось, что я правильно понял и сделал верные выводы. - Ошибаешься, - мужчина пододвинул тетрадь обратно владельцу. – Нужно внимательней слушать лекцию. Шестерняков закатил глаза. Скука. Он-то надеялся поддеть Яковлева, вызвать на его лице так идущую ему улыбку. - Ладно, как скажите, - недовольно пробубнил Матвей и, забрав свою вещь, больше не говоря ни слова, направился к своему месту. Шестерняков едва успел сесть на стул, когда в его кармане завибрировал телефон. Покопавшись, Матвей достал сотовый. Его сердце забилось в несколько раз сильней, когда он прочел СМС, появившееся на дисплее: «Невыносимо ревную» Матвей хотел поднять взгляд, чтобы посмотреть на Яковлева, но это было бы слишком палевно, и парень всего лишь сунул сотовый обратно в карман. - Убери эту дурацкую влюбленную улыбочку с лица, - прошептал Сашка, когда друг присел рядом. – Ты выглядишь, как идиот. - Заткнись, - снова прорычал, но уже беззлобно Матвей. Видимо, поздно пить Тархун. Шестерняков попал в сети Яковлева, сам не поняв, как умудрился оказаться связанным по рукам и ногам чувствами другого человека. Покусывая губу, Матвей больше не слушал Валечку. Девушка прижималась грудью, шептала что-то тихим голоском, словно пыталась соблазнить Матвея, но тому было все равно. Он лишь думал о том, как бы сильно ему хотелось в данный момент поцеловать Яковлева.