Моя любимая шестёрка

      Матвей потихоньку начал сомневаться в том, что правильно поступил, пригласив Яковлева в клуб. И дело даже не в том, что мужчину начали пожирать взглядом сразу же, стоило ему показаться в знаменитом среди ненатуралов заведении, а в том, что Михаил Александрович, хоть и держал Матвея за руку (к чему парень очень не привык, кстати), все равно с любопытством посматривал по сторонам. Парень-то отлично понимал, что не может полноправно монополизировать мужчину, что вполне нормально оглядываться по сторонам, но в тоже время в голове Шестернякова засела мысль: «Интересно, со сколькими здесь присутствующими Михаил Александрович переспал?» Идиотская и иррациональная ревность выводила из себя, и Матвей стискивал пальцы Яковлева сильней. Тот только улыбался уголками губ, но ничего не говорил. Тьфу!       В клубе как всегда звучала, взрывая мозг, музыка, начиная надоедать однотипными битами. Разноцветные лучи прожекторов, смешиваясь, гуляли бликами по стенам, придавая танцующим людям, плотной массой двигающимся на танцплощадке, причудливый вид каких-то неземных существ. Матвей не очень чувствовал себя в необычном окружении. Он привык к совершенно другой компании. То тут, то там целовались однополые парочки. Это слегка смущало, заставляло украдкой посматривать на них. Не то чтобы Матвей никогда не видел гомо-отношения. Сашка под носом крутился постоянно, да и в данном заведении Шестерняков из-за того же друга был достаточно раз, чтобы относительно привыкнуть к посягательствам к заднице (многие любители распускать лапы). Но одно дело быть набегом и совсем другое - прийти сюда со своим… парнем.       Матвей покосился на Яковлева. Странно называть его «парнем», но кликнуть: «Эй, любовничек!» - язык не поворачивался.       Сдерживая свою ревность, Шестерняков, натянув на лицо самую добродушную и счастливую улыбку из своего богатого арсенала, утянул мужчину к бару. Возле стойки притиснуться было почти невозможно, настолько много было людей, так что Матвей и Яковлев, заказав себе какие-то невообразимые коктейли, остались стоять, облокотившись спинами о край высокого стола. Михаил Александрович, отведя руку в сторону, приобнял Матвея за талию. Тот немного напрягся, но сразу расслабился, взглянув на Яковлева. Тот выглядел изумительно: взъерошенные темные волосы красиво подчеркивали высокий лоб, утонченно выгнутые темные брови и узкие губы. Серебристые глаза в непривычном свето-танце софитов стали насыщенней, глубже, маня в свои тайные глубины черных зрачков. Обыкновенная футболка с каким-то американским логотипом на животе совсем не портила мужчину, а придавала какой-то бунтарский и смелый вид. Ко всему прочему Матвей впервые видел Яковлева в джинсах, так что парень успел заценить подчеркнутость аппетитной задницы Михаила Александровича. Матвей засмотрелся на мужчину, прикусив губу, думая о том, как такой красавец достался ему. Не даром все слюнки пускали, стоило им взглянуть на пришедшего отдыхать в субботний вечер посетителя клуба. Матвею казалось, что на фоне Яковлева он выглядит серой мышкой, но это, если быть честным, было совсем не так. Они смотрелись гармонично, красиво, словно дополняя друг друга, но Шестерняков этого пока что не осознавал.       - Ты на меня так смотришь, словно облизать хочешь, - шепнул Яковлев, склонив голову в сторону Матвея, чуть сильней стискивая пальцы на его талии.       - Почти так, - хрипло отозвался Матвей, кашлянув и отвернувшись. – Просто подумал, что ты очень красиво выглядишь.       Яковлев на секунду оторопел от сделанного комплимента, но вскоре, приблизившись к Матвею еще ближе, чмокнул его быстрым движением в губы, ласково и ободряюще улыбнувшись.       - Ты себя некомфортно чувствуешь? – догадался мужчина. – Все в порядке?       Матвей поморщился, отводя взгляд, чтобы посмотреть на беснующуюся на танцполе толпу. Многие были уже под градусом, но в том-то и был кайф – выпустить все напряжение, отдаться чувству ритма, наполняющего тело приятной волной экстаза. Шестерняков понимал тех, кто пришел сюда оттянуться, однако ему все еще было некомфортно от осознания мысли, что он находится среди пар, почти все из которых представлены людьми нетрадиционной ориентации. Ладно, когда Матвей целуется с Яковлевым, занимается с ним кое-чем покруче, чем просто ласки. Все это происходило за закрытыми дверьми яковлевской квартиры, когда никто, кроме них, не знает, что творится. Но совсем другое – это прийти туда, где все узнают о том, что ты в паре с мужчиной, где уже не скрыть заинтересованность в нем. Матвей хотел этого. Всей душой желал расслабления, понимая, что в стенах клуба никто не осудит за внезапную влюбленность, за то, что они могут целоваться, обниматься и сюсюкаться столько, сколько этого им хотелось. Но Матвей слегка смущался, чувствовал себя неловко. Поэтому ему срочно нужно было выпить.       - Все нормально, - отмахнулся парень, поворачиваясь лицом к барному столу, из-за чего Яковлеву пришлось убрать руку с его талии. – Просто хочу попробовать тот коктейль, что ты заказал.       Шестерняков не был завсегдатаем этого места, поэтому и алкогольное меню для него было в новинку, но Яковлев разбирался в ассортименте, так что он самостоятельно заказал нечто, даже не глянув в предоставленный список возможных вариантов заказа. Матвей не стал спрашивать, что Яковлев попросил приготовить именно ему, решив дождаться, когда бармен подаст коктейль. Однако от вопроса Матвей не удержался, когда перед ним предстало нечто фиолетово-синего оттенка с миленькой вишенкой, прикрепленной к краю высокого стакана. Брови Шестернякова поползли вверх, и он перевел возмущенно-непонимающий взгляд на ухмыляющегося Яковлева.       - Это «что»? – язык не повернулся спросить, что за хуйню серо-буро-казявчатого цвета заказал мужчина. – Это, типа, алкогольный напиток?       - Он самый, - невозмутимо фыркнул Михаил Александрович. – Попробуй, тебе точно понравится.       Матвей скептически хмыкнул. Он глубоко сомневался, что ему понравится это ядерно-яркое нечто, пахнущее колой. Подозрительно прищурившись, Шестерняков попробовал напиток, оставшись, в целом, довольным. Не слишком крепкий коктейль со вкусом вишневой колы. Какая составляющая алкоголя в коктейле Матвей так и не понял, но пригубил еще пару глоточков, покосившись в сторону Яковлева, похлебывающего свое заказанное пиво.       - Вкусно? – полюбопытствовал мужчина, и Матвей кивнул в ответ. – Оно не ударит в голову, зато поднимет настроение.       Яковлев оказался прав. Приятный коктейль не только не опьянил, но и поспособствовал тому, что Матвею захотелось танцевать. Все его сомнения насчет правильности посещения данного места испарились, словно их и не было. Допив свой напиток до дна почти одним залпом, Шестерняков предложил Яковлеву подвигаться. Тот не был против и, взяв парня за руку, повел его в самую толпу людей. Матвей заулыбался, сильней сжимая пальцами теплую ладонь Яковлева. Кроме этого мужчины весь остальной мир словно перестал существовать. Они вклинились в толпу и отдались звукам музыки, двигаясь в такт, не замечая ничего, что происходило вокруг них. Матвей, прищурившись, прикусив губу, наблюдал из-под опущенных век, как танцует Михаил Александрович: грациозно, кое-где плавно, словно большой кот. В движениях мужчины не было неуклюжести, которой можно было ожидать от человека его телосложения и немаленького роста. Все в Яковлеве было гармонично: он словно переплывал из одной позиции в другую, тем самым еще больше очаровывая Матвея. Немного придя в себя, парень увидел, какими голодными глазами пожирают неподалеку танцующие парни Михаила Александровича. Подобное визуальное облизывание крайне сильно не понравилось Шестернякову. Преодолев разделяющее их с Яковлевым расстояние, парень обхватил того за шею, и чужие руки мгновенно сомкнулись на его талии. Горячее дыхание обожгло губы Матвея, и он искренне порадовался, что их с Яковлевым рост не шибко отличается. Тот лишь склонил голову ниже, прижался лбом ко лбу парня, а того словно парализовало от восторга. Тело все полыхало и от алкоголя, и от необходимой близости. Покинуть клуб и направиться в квартиру к мужчине, чтобы продолжить приятный вечер стало такой соблазнительной необходимостью, но ни звука не вырвалось изо рта Матвея, пока он двигался в такт с плавными движениями Яковлева. Казалось, что между ними натянулась некая струна: упругая, крепкая, ничем не разрываемая. Михаил Александрович держал крепко, уверенно. Его ладонь скользнула к ягодицам Матвея, сжала их, и мужчина мучительно выдохнул, прикрыл глаза, будто представляя, как классно было бы увидеть аппетитные округлости без одежды, прикоснуться к ним губами, оставляя следы-укусы на нежной коже.       - Если так продолжится, то я трахну тебя прямо здесь, - честно признался Яковлев, притискиваясь пахом к паху Матвея, из-за чего пришлось чуть замедлить движения, чтобы парень ощутил, насколько кое-кто возбужден. – Ты провоцируешь меня, Матвей, а это может плохо закончиться.       Шестерняков пьяно хмыкнул. Он не был опьянен алкоголем настолько, насколько захмелел от чужих ласк. Яковлев действовал на него похлеще любого алкоголя. Пальцы Матвея пробежались по шее мужчины, зарылись в густые волосы на затылке, пропуская пряди, чуть оттягивая их. Шестернякова совершенно перестали смущать чужие любопытные взгляды, он откинул все свои сомнения, просто наслаждаясь тем, что может быть рядом с человеком, с которым ему комфортно, который стал ему близок настолько, что все остальное перестало иметь значение.       - Чем я тебя провоцирую? – выдохнул почти в самые губы мужчины парень, хитро прищурившись.       - Я говорю серьезно, - Яковлев склонился и прикусил нижнюю губу Матвея, ощутимо больно оттянув ее, после чего лизнул кончиком языка, словно извиняясь. – Не надо так делать, иначе окажешься задницей вверх, будучи поставленным раком прямо здесь.       Матвей фыркнул и остановился. Яковлев вздохнул, закрыл глаза, затем снова открыл, возвращая себе самообладание.       - Пойдем, - мужчина утянул Матвея к барному столику.       Яковлев заказал обычный стакан прохладной воды, за что заслужил изумленный взгляд Матвея.       - Тебя почти развезло от легкого коктейля, - пояснил Михаил Александрович. – Давно не пил? Если так, то оно ясно, почему тебя унесло.       - Я не пьян, - надулся парень.       - Не пьян, - согласился мужчина. – Но захмелел достаточно для того, чтобы натворить какую-нибудь глупость.       - Я…       - Вау! Кого я вижу! – Матвей чуть не оглох, когда возле уха раздался знакомый голос. Шестерняков обернулся, заметив, что возле него, как черт из табакерки, появилось нечто розоволосое, одетое в майку-алкоголичку какого-то пёстрого цвета и такие узкие джинсики, что становилось удивительно, как их обладатель вообще натянул вещь. – Матвеюшка, да ты отхватил себе папика?       Глаза нарушителя спокойствия, цвет которых было крайне трудно определить из-за надетых ярко-зеленых линз, воззрился на Матвея, лишь украдкой остановившись раздевающим взглядом на Яковлеве. Шестерняков незаметно поежился. Диди был в гневе, раздражен и явно недостаточно оттрахан. По-другому никак не скажешь! Это розовое недоразумение, завсегдатай клуба, был крайне возмущен тем, что его добычу украли у него из-под носа. И еще кто: натурал, блять! Точнее, бывший натурал, но факт от этого не меняется. Какая-то целочка умудрилась захомутать охрененного мужчинку, который наверняка в постели божественен.       - Отвали, Диди, - Матвей принял у бармена принесенный бокал с водой. Как нельзя кстати (чему Шестерняков оказался не рад) заиграл медляк, и музыка стала значительно тише, что позволяло разговаривать нормальным голосом. – Не твое дело, с кем я здесь нахожусь. И он не папик, - парень отпил пару глотков, ощущая, как на самом деле хотел пить, когда прохлада обволокла приятным ощущением пищевод.       Настроение из-за появления приставучей жвачки чуть упало, тем более Яковлев никак не пытался отогнать назойливую муху, позволяя Матвею разбираться со своим знакомым.       - Я в туалет, - мужчина чмокнул парня в щеку. – Только не буянь, я ненадолго.       Михаил Александрович ретировался, словно знал, что с Диди лучше не начинать разговаривать вообще. А вот Матвей прокололся, идиот. Надо было молчать, но нет же, он ответил на чужую провокацию. Ох, чувствовал Шестерняков, что ничем хорошем встреча с Диди не закончится. Но подавить в себе желание показать парню мысленный фак и сказать, что Яковлев его Матвей не смог. Глубоко в душе он даже надеялся на встречу с розоволосым.       Диди жадным и злым взглядом проводил спину Яковлева, и когда тот удалился, залез на освободившийся рядом с Матвеем стул.       - Ну и, как он тебя трахает? – желчь из Диди текла просто знатно.       - Шикарно, - отмахнулся Матвей. – Чего ты пристал ко мне, м? Димочка, я не собираюсь с тобой обсуждать свою личную жизнь.       Паренек надул губы, смешно выпятив нижнюю.       - Я-то думал, что Жарин соврал, когда сказал, что вы теперь встречаетесь. Такого мужика увел натурал. Даже смешно, - Диди неприятно хмыкнул, словно мысленно завел в голове таймер, насколько долго продлятся отношения Матвея и Яковлева.       - И почему смешно? – Матвей скосил взгляд на собеседника, ощущая, как настроение и правда опускается ниже плинтуса.       - Потому что ты, возможно, и стал би, драгоценный мой, но надолго ли? – хмыкнул Диди, подперев щеку рукой и чуть боком взглянув на Матвея. – Возможно, вы трахаетесь, вас все устраивает, но ты все равно будешь смотреть на девок, Матвейка. Как бы ты ни отрицал, что это не так, но вагина тебя привлекает ничуть не меньше, чем член.       Шестерняков хмыкнул. Он вообще не понимал, почему Дима решил высказать ему все то, что он сейчас говорил. Нет, понятно, что задетая гордость, раздутая до размеров слона, пищала о реванше. Диди ведь привык получать все, что захочет, а тут лакомый кусочек увели. Чего Матвей не понимал, так это того, зачем лезть в чужую жизнь, говоря всякие гадости. Зачем вообще нужно было подходить, когда увидел, что пара пришла на свидание? Но в том-то и было дело, что Диди не мог не влезть, показывая свою гнилую душонку. Словно он живет с девизом по жизни: «Наговнять и уйти».       - К чему ты эту хуйню несешь, Дима? – Матвей взглянул на парня, целенаправленно называя его настоящим именем, что бесило собеседника, но он не подавал вида.       - Я говорю то, что знаю, малыш, - Диди щелкнул пальчиками, кивнув бармену, и уже через секунду перед парнишкой стоял бокал с чем-то розовато-желтым. Губками, подозрительно блестящими, словно намазанными прозрачным гелем, Диди обхватил трубочку, отпив глоток коктейля. – Знаешь, почему отношения с натуралами плохи? Вам подавай разнообразие, а когда оно надоедает, вы возвращаетесь к привычному.       - Печальный опыт прошлого? – Матвей ухмыльнулся. – И именно сейчас, подойдя ко мне, бросив свою компанию, ты решил дать мудрый совет? Очень умно. Если беспокоишься за меня, то спасибо, если хочешь насолить и вызвать во мне сомнения – иди на хуй, Дима. Я не хочу выслушивать весь твой бред.       Шестерняков отвернулся, снова сделал глоток воды, однако понимая, что отчасти Диди, пусть и лез не в свое дело, говорил вполне логичные вещи. Матвей, окрыленный новой влюбленностью, все равно отчасти сомневался в правильности своих чувств. Как и любой другой бывший натурал, он прокручивал в голове, к чему могут или не могут привести отношения с мужчиной. И, конечно, он понимал, что в будущем еще будет много препятствий. Матвей вообще не знал, как скажет родителям, что им внуков можно не ждать, поскольку их сын оказался влюбленным по самые помидорки в Яковлева – своего преподавателя. Да мама с папой в первую очередь решат, что их сына совратили, а потом уже начнут разбираться, что к чему! Матвей осознавал, что будет крайне трудно, если он решит продолжить отношения с Михаилом Александровичем. Он это отлично понимал, и слова Диди не вызвали какого-то озарения, а лишь начали раздражать, потому что обо всем об этом Матвей уже думал. Понимал, что девушки не перестали его привлекать, пусть и мужики не стали объектом желания, но женский пол все равно округлыми формами и красивой внешностью вызывал определенный интерес. Но разве все измеряется в этой жизни только фактом возможного секса? Яковлева наверняка тоже многие парни привлекают, но он-то выбрал именно его, именно с Матвеем решился на отношения после болезненного опыта в прошлом. Так и натуралы смотрят на противоположный пол, находясь в браке или в отношениях со своими дамами. Это простой человеческий фактор.       - Пф, посмотрим, как у вас все закончится, - фыркнул Диди. – Но я тебя поздравляю, Матвеюшка, член у него отменный.       - Пошел ты на хуй, Димочка, - в тон парню ответил Матвей, широко улыбнувшись собеседнику. – Если это все, то свали, будь добр.       Розоволосый закатил глаза и, упруго спрыгнув со стула, подхватив с собой коктейль, гордо ушел, высоко задрав нос. Идиота кусок. Как такие личности адски выводят из себя. Вечно лезут, куда не надо. Настроение Матвея улетело ниже плинтуса и возвращаться обратно не собиралось. Стискивая пальцами почти опустевший стакан, Шестерняков обдумывал неприятный разговор, но когда пришел Яковлев, ласково приобняв за плечи, все дурные мысли мигом испарились из головы Матвея.       - Все хорошо? – обеспокоенно поинтересовался Михаил Александрович, заглядывая в лицо Матвея. – Этот парнишка наговорил что-то неприятное?       - По мне видно, да? – хмыкнул Матвей. – Этот уродец имеет шикарные способности выводить из себя и портить настроение.       Шестерняков, честно признаться, хотел уже свалить из клуба. Все его показушные желания похвастаться Яковлевым отпали после разговора с Диди. В конечном счете, тот хоть и сгорал от злости и негодования, но наговорил при этом достаточно для того, чтобы вызвать у Матвея стойкое желание свалить из клуба. И он поделился своими мыслями о побеге с Яковлевым.       - Мы провели здесь всего два часа, - удивился мужчина. – Ты уверен? Я думал, что ты хотел расслабиться.       - Расслабился, бля, - буркнул Матвей. – Хватило уже по горло. Поехали лучше к тебе.       Яковлев, немного помолчав, кивнул. Он не стал задавать вопросов, видя в каком упадническом состоянии находился парень. Вместо этого мужчина, когда Матвей слез со стула, притянул его к себе и жадно поцеловал в губы. Шестерняков удивленно застонал, распахнув широко глаза. Поцелуй продлился всего пару секунд, и Яковлев с улыбкой отодвинулся.       - Не обращай внимания на завистников, хорошо? Ты еще не понял, Матвей, что попал в мир, где каждый друг друга знает и где зависть – это вторая часть натуры? – мужчина, покопавшись в кармане штанов, достал наличку из кошелька, кинув на барный стол, даже не позаботившись отсчитать нужную сумму, кладя значительно больше. – Я помню этого парня, и помню, что между нами ничего, кроме минета, не было. И я отчетливо понимаю, что его гложет неудовлетворенность незавершенного гештальта. Не обращай на него внимания.       Матвей хлопнул глазами.       - Ты пытаешься меня успокоить? – прошептал парень.       - Надеюсь, что получается, - серьезно кивнул мужчина.       Шестерняков посмотрел внимательным взглядом на Яковлева, после чего тихо рассмеялся, покачав головой. Боги, походу, Матвей сам стал как открытая книга для Михаила Александровича. Но от мысли, что мужчина понимает его, пытается поддержать, поднять настроение, почему-то радовали до мурашек.       - Тем более, я уже тоже хочу домой, - признался неожиданно мужчина и, склонившись к уху Матвея, он прошептал: - А еще я кое-кому обещал секс.       Матвей вспыхнул, как фитиль свечки, чувствуя, как краснеет. Черт, точно! Игривые чертята подняли свои хвостики внутри Шестернякова. Облизнув губы, он ответил:       - Тогда забираем свои куртки, и к тебе, - Матвей после этих слов потянул мужчину на выход.       Они довольно быстро поймали такси. В машине, стискивая пальцами ладонь мужчины незаметно для водителя, отвернувшись в сторону окна, Матвей размышлял, как ситуация похожа на ту, что была, кажется, целую вечность назад, когда Шестерняков доставлял пьяного Яковлева до дома. Тот момент стал переломным в их отношениях, и Матвей не мог не радоваться этому. Еще ни с кем парень не испытывал таких чувств, как с Яковлевым, буквально утопая в эмоциях по отношению к мужчине. Тело напрягалось и покрывалось мурашками в присутствии Михаила Александровича, требуя прикосновений, хоть малейшего намека на ласку. Это и пугало, и будоражило одновременно.       Они начали целоваться прямо в лифте. Матвей не выдержал первым. Как только створки закрылись за ними, парень притянул мужчину к себе, выдыхая стон ему в губы. Шестерняков думал, что Яковлев возмутится, но вместо этого он притиснул Матвея к зеркальной стене лифта, голодными поцелуями воруя чужое дыхание. Шестерняков отдавался весь, открывая рот, впуская жадный язык мужчины. Их губы сплетались вместе, и чмокающие звуки, полные желания обоих, отзвуками страсти зазвучали в небольшом пространстве. Никого из них не заботило, что створки в любой момент могут распахнуться, и покажутся соседи. Все отошло на задний план. Матвей лишь мог стискивать ладонями мужчину, притягивая его еще ближе к себе. Немного осмелев, Шестерняков положил руки на задницу Яковлева, сильней прижимая того к себе. Мужчина рыкнул в поцелуй, отодвинулся, хватая ртом воздух, переводя дыхание после долгих ласк.       - Пиздец, - выдохнул мужчина, утыкаясь лбом в плечо Матвея, пока тот тихо смеялся, полностью разделяя мнение Яковлева. – Ты до завтра не выберешься из постели, - пообещал Михаил Александрович.       - Жду не дождусь, - честно признался Шестерняков, уже представивший, как хорошо ему будет в постели с мужчиной.       Разумеется, внутренний страх перед сексом у Матвея все равно был. Он впервые будет снизу. И хоть теоретическим материалом парень овладел превосходно, практика всегда отличалась от того, что было написано в интернете или в книжках. Самое сложное в гей-отношениях – это научиться принимать, не считая, что тебя тем самым унижают, заставляя быть в роли женщины. Матвей отчасти был рад, что в крови все еще гуляет алкоголь, придавая ему храбрости, смелости для согласия на секс. Все-таки сегодня будет его первый, пусть и такой желанный, опыт.       В квартиру они ввалились, спотыкаясь, путаясь в ногах. Матвей больно стукнулся ногой об угол двери, когда заходил в квартиру, а Яковлев едва не рухнул, снимая с себя обувь, пытаясь одновременно стянуть с Шестернякова его куртку. Остановившись на секунду, оба засмеялись, понимая, как немного глупо выглядит их возня.       - Мне надо в душ, - Матвей огладил ладонями плечи мужчины, будучи сам прижатым к стене в коридоре. – Сам знаешь, что следует провести гигиенические процедуры.       Яковлев недовольно вздохнул, но кивнул. Конечно, он понимал.       - Все необходимое найдешь под раковиной, - Матвей кивнул, понимая, о чем говорит мужчина, да и сам много раз видел требуемое.       - Может, тогда отпустишь меня? - выдохнул Шестерняков, и Яковлев, разочарованно выдохнув, отошел в сторону.       Матвей все-таки, не выдержав, схватил мужчину за край футболки, дернул на себя. Яковлев снова впился поцелуем в чужие губы, но Шестерняков быстро пресек попытки мужчины углубиться.       - Терпение, Михаил Александрович, терпение, - прошептал соблазнительным тоном Матвей. – И Ваши старания будут вознаграждены.       Яковлев застонал, а Матвей, фыркая, посмеиваясь над мужчиной, пошел в ванную, получив вслед мягкий шлепок по своей милой и очаровательной филейной части.