Игроманы

Тецуро старался не обустраивать личную жизнь лучшего друга собственноручно, да и вообще всегда была большая вероятность того, что аж дырка в его носке начнёт говорить, прежде чем Кенма начнёт встречаться с кем-то. Может, этому скрытному засранцу и нравились девушки (его мама уже отчаялась так думать), но он упорно не говорил об этом и даже не подавал виду. Куроо знал характер друга, как ему тяжело общаться с людьми, и знал наверняка, как нелегко ему построить с кем-то отношения, даже если очень сильно того хочет. Он бы не удивился, если бы Козуме сам признался, что не верит, что может встречаться с кем-то. Кенма никогда не признавался в том, что ему кто-то нравится. И дело вовсе не в том, что он не доверял Тецуро (совсем наоборот, Куроо единственный человек на Земле, которому бы он мог доверить что-либо). Просто Кенма не умеет заводить разговоры, не умеет говорить о себе, и жутко этого стесняется. Чтобы докопаться до истины, Куроо приходится задавать вопросы, и только так вытягивает из него всю нужную информацию. Они оба знают, насколько они совершенно разные, но дружба их от этого нисколечко не угасает, а с каждым днём, что они проводят вместе, их связь становится только крепче. Кенма уверен, что нет на свете никого более понимающего, чем Куроо. Он и спокойно выслушает, и поддержит, и совет даст на будущее, но ни в коем случае не будет осуждать, может, по возмущается, если ему что-то не понравится, но все обязательно поймёт и примет. И больше всего Кенме нравилось в нем то, что за их годы дружбы, ему не нужно было говорить, что что-то случилось: Куроо всегда все знал. Этот хитрый котяра шестым чувством чуял неладное. И чаще всего это было не в пользу Кенмы. — Так она тебе нравится? — ни с того, ни сего начинает Тецуро, и по спине крашенного блондина пробежал холодок. Он искоса взглянул на друга, который задумчивым взглядом смотрел вдаль. Прослеживать его взгляд не хотелось: он догадывался на кого тот мог смотреть. — А? Кто? — включает он дурачка, не отрываясь от игры. Черноволосый раздраженно цокает языком, и Кенма виновато поджимает губы. — Ты знаешь, кто, — безразлично отвечает друг, проведя плечом. Это выбивает его из колеи, он начинает бить пальцами невпопад по экрану, выдавая себя с головой, и в итоге проигрывает. Он смотрит на телефон, где надпись большими буквами называла его лузером, и угрюмо поднимает голову. Там — на противоположной стороне внутреннего двора школы, почти возле фонтана, весело танцевала Момо с какими-то двумя ребятами. Они задорно хохотали, а музыка с телефона глухо доносилась и до волейболистов. Многие снимали их на телефон, кто-то с них безудержено смеялся, некоторые даже решили присоединиться, и все это напоминало какой-то флэш-моб. Кенма утомительно потирает лоб. Он уставал лишь от одной мысли, что мог бы сейчас оказаться там. Фуюки слишком энергичная для такого как он, ей бы было невероятно скучно с ним. А ему бы было слишком изнурительно встречаться с такой. — Не знаю, — пожимает плечами, отвечая на первый вопрос. И он говорил вполне честно. Куроо буквально щипцами вытаскивал ответы прямо из его головы, но Кенма никогда специально не утаивал от него свои эмоции и чувства. Ему так даже проще общаться с ним, когда из него чуть ли не силком забирают информацию. — Как это «ты не знаешь»? — передразнивает, откинувшись на спинку скамьи и продолжает наблюдать за дикими танцами Игрового клуба. Это точно был он самый. — Это… сложно, — только и может сказать он, в действительности, не разбираясь в своих чувствах к этой любительнице подвижных игр. Ему нравилась её милая улыбка, она неплохо готовит, она обаятельная, да и весёлая к тому же. Но это ли чувствуют, когда хочешь встречаться с человеком? И хочет ли он этих самых отношений? — Как ни странно, но ты ей точно нравишься, — Куроо пожимает плечами. Кенма верил ему: Тецуро видел с ходу такие вещи. Но его слова проблему Кенмы о взаимности ни чуть не решали. — Мама бы обрадовалась, если бы ты привёл подружку домой, — подстегивает он, ухмыляясь. — Наверное бы даже расплакалась. — Это точно, — мрачно подтверждает, представляя эту картину в голове. Он вздрагивает, и тут же мотает головой, отгоняя эти мысли. Кенма вновь погружается в игру, и их откровенный диалог на этом заканчивается. Тецуро вздыхает над другом, поглядывая на него. Как бы он так совсем один не остался. Может, пора бы уже откинуть свои принципы и влезть в его личную жизнь?