Витражи

      Аглая шла по дороге, зло пиная камешек.       Они с Ниной снова сцепились за завтраком. Из-за пустяка — но ругались насмерть. Родители не вмешивались: сидели молча, предпочитая делать вид, что ничего не происходит. И в самом деле, ссоры сестер стали такой обыденностью, что уже никто не обращал на них внимания, считая чем-то самим собой разумеющимся.       Аглая остановилась. Упрямая и своевольная, она никогда не позволила бы себе пойти на попятную или извиниться перед Ниной. Да и за что извиняться? За то, что сестра вечно придирается к ней без повода? Аглая топнула ногой, подняв пыль. «Не смей! — Сказала бы сейчас Нина. — Не пыли!»       Аглая топнула ногой еще раз.       И еще раз, и еще, пока не закашлялась. Глаза защипало от попавшего в них песка. Она подошла к колонке, чтобы умыться, потянула за рычаг, но из крана не пролилось ни капли. Еще сильнее разозлившись, Аглая повернула обратно к дому…       И не заметила открытый колодец. Его осушили на днях и уже наполовину засыпали, но Аглая, привыкшая, что яма всегда закрыта, сейчас про нее совсем забыла.       Бумс.       При старой глубине она бы разбилась насмерть, но неутрамбованный грунт смягчил падение. И все же упала она неудачно: у нее подвернулась нога, и жуткий хруст еще долго отдавался в ушах. Потом пришла боль, жгучая, резкая; самая страшная ссора по сравнению с ней отошла далеко на второй план.       Аглая глянула вверх. Даже со здоровой ногой ей ни за что бы не выбраться самой. На обложенной камнем стене зацепиться было не за что, и она только беспомощно скользила вниз по песчаной насыпи. Она попробовала было кричать, но никто не отзывался, да и горло у нее совсем пересохло от пыли.       Аглая расшнуровала обувь; сжав зубы, встала в полный рост и, размахнувшись, зашвырнула ботинки наверх в надежде, что кто-нибудь проходящий мимо обратит внимание и заинтересуется, куда же подевалась их обладательница.       А потом повалилась обратно на землю. Горячие предательские слезы выступили у нее на глазах.       Она не знала, сколько просидела там. Десятки мыслей передумала она в своей детской головке, одна, на дне колодца, ощущая себя брошенной и преданной всем миром. Будь у нее нормальная сестра, они бы сейчас играли вместе, подальше от этого ужасного колодца, а случись что, сестра утешала бы ее и дула на содранные коленки. А родители? Тоже хороши! Предоставили их самим себе, решили ни во что не вмешиваться… Конечно, ведь Нина их первая, их любимая, она особенная!       Оторвавшись от размышлений, Аглая поняла, что уже некоторое время сидит в темноте. Неужели наступила ночь, а ее до сих пор никто не хватился?! Аглая задрала голову вверх и обмерла: на нее уставились черные глаза старшей сестры. Как долго Нина сидит тут и наблюдает за ней? Неужели в ней не пробудилось ни капли сострадания к сестре, попавшей в беду? А что, если бы она разбилась? Или утонула? Сидела бы Нина так же на краю колодца, с любопытством глядя на маленькое безжизненное тельце, а потом, развернувшись, пошла бы прочь? Снова бы стала единственной в семье? А взрослой, драматично вздыхая, говорила бы: «Моя младшая сестра Аглая погибла, когда ей было семь лет. Несчастный случай, понимаете? Она свалилась в колодец».       Голос Нины вернул ее к реальности.       — Эй. Ты чего, в прятки играешь?       Аглая с трудом сдержала злые слезы.       — Позови родителей! — крикнула она, и голос ее прозвучал ужасно тонко и плаксиво.       — Позвала уже. — Плечи Нины затряслись от смеха. — Долго еще реветь будешь? Дурёха.