Витражи

      — Давай побеседуем, Даниил.       Ониксовые глаза смотрят холодно.       В допросной гнетуще тихо; только угли мерцают в жаровне, и временами из-за двери доносятся крики других заключенных. Но Аглая и бровью не ведет. За годы служения в Ордере госпожа Дознаватель привыкла не обращать внимания на мрачную атмосферу этого места. А крики? Что ж, это лишь означает, что они хорошо делают свою работу.       — Значит, ты утверждаешь, будто Ева сама бросилась с крыши?       — Да. — Ответ Бакалавра звучит уверенно. Прекрасный оратор, он, конечно, научился владеть своим голосом, но Аглая замечает и бледность, и нервную напряженность, выдающие тревогу ее собеседника.       — Давай повторим…       Аглая раскрывает папку с делом намеренно на той странице, где прикреплены фотографии окровавленного тела, распластавшегося у подножия Академии. Данковский отводит глаза, и Лилич мысленно улыбается в ответ на его загнанный взгляд. К счастью, она не может видеть, как дрожащими пальцами он мнет листок бумаги в кармане. Предсмертная записка, которую Ева оставила на его столе, для Дознавателей станет доказательством его вины.       — …в утро, когда это произошло, Ева пришла в Академию – где у тебя в это же время шли лекции. Она поднялась на крышу и… бросилась вниз. (Данковский молча кивает.) И с Евой вы в тот день не виделись.       — Нет. Я не назначал Еве встречи и не знал, что она находится в Академии.       И это правда. Он обнаружил на своем столе записку, когда было уже поздно.       Аглая задумчиво кусает кончик карандаша.       — Возможно, ты знаешь, что могло подтолкнуть Еву к этому поступку?       Скомканная записка жжет карман изнутри.       — Нет. — Отвечает Данковский.       Открывшаяся дверь избавляет его от необходимости продолжать. Герман Орф, войдя, останавливается за спиной Аглаи и берет папку, лежащую перед ней на столе.       — Чего ради ты его тут держишь? — Орф небрежно перелистывает страницы.       — Бакалавр Данковский — главный подозреваемый в деле Евы Ян. Кроме того, он близко знаком с Каинами…       — Разве случай не признали самоубийством?       — Очень странное самоубийство, должна заметить, — медленно отвечает Лилич.       Орф смотрит на Бакалавра.       — Ну а вы что по этому поводу думаете, милейший?       — Что вы держите меня здесь безо всяких на то оснований.       — Параграф 64. «Подозреваемый в убийстве может быть задержан Дознавателем до завершения расследования», — парирует Лилич.       Орф за руку оттаскивает Аглаю в угол комнаты.       — Ты правильно сказала, — в запале шепчет он, — Данковский близко знаком с Каинами! И они неустанно за него хлопочут! Знаешь, сколько писем и прошений я уже получил от всех троих? С высокородными нам ссориться не стоит!       — Если Данковский непричастен к смерти Евы, с чего бы ей бросаться с крыши Академии? Той самой, где он преподает? Именно в тот день и час, когда он там находился? — спокойно спрашивает Аглая.       Орф заметно смягчается. Видно, что его и самого заботит это обстоятельство. Однако он не уступит так легко.       — Не хочешь ли ты сказать, что это Данковский столкнул Еву с крыши?       — Конечно, нет, — фыркает Лилич. — Не своими руками уж точно.       Орф оборачивается в сторону подозреваемого и долго на него смотрит.       — Эксперименты Бакалавра со смертью давно привлекают внимание Ордера. Но мы ведь проверяли его.       — Отсутствие прирученного демона само по себе еще ничего не доказывает. Не просто так ему покровительствуют Каины, которые, как известно, привыкли звоном монет заглушать любые слухи об аберрантах в семье.       Орф качает головой.       — Твоя версия белыми нитками шита. Факты, Аглая, факты!       — У меня есть факты, — отделяя каждое слово, произносит Лилич.       — Не вижу! — Орф отдает ей папку. — Но можешь попробовать их найти.       — Я не закончила допрос.       Орф молча указывает ей на дверь. Аглая нехотя подчиняется и выходит в коридор, напоследок хлопнув дверью.       — О, я узнаю правду, — шипит она, — узнаю!       В графе «Подозреваемые» против имени Данковского она ставит жирный восклицательный знак.