Витражи

      — Как он? — спросила Аглая, снимая пальто и равнодушно подставляя матери щеку для поцелуя.       — Так же. Что тут скажешь...       — Доктор был? Что он говорит?       Мать опустилась на стул, трагически заломив руки.       — Не дает никаких прогнозов. Ты ведь понимаешь. Вот если бы Нина...       — Нина не приедет. — Резко оборвала Аглая. — Больше никогда. Нина умерла.       — Да, знаю, хотя мне и приходится каждый день напоминать себе об этом. Мне даже не позволяют съездить на ее могилу!       В Город-на-Горхоне, куда состав ходил лишь раз в месяц, можно было попасть только по специальному разрешению. Мать уже не раз подавала прошение, но безрезультатно. Аглая промолчала. Конечно, мать не знала, что отказы подписаны ее рукой. Избегая продолжения темы, Аглая ушла в комнату отца.       Он не вставал уже несколько лет, его мучили жуткие боли. Аглая присела на краешек кровати и взяла отца за руку.       — Здравствуй... папа.       Ее взгляд упал на пустые ампулы на тумбочке. Ушли быстрее, чем в прошлый раз...       Отец приоткрыл глаза.       — Нина... — прошептал он.       — Нет, папа, это Аглая.       — Да-да, конечно. Я так рад, что ты пришла. Почему ты так долго не приезжала?       Аглая тупо смотрела на него с минуту. Он не узнавал ее, принимал за сестру. Должно быть, действие морфия. Конечно, его нельзя за это винить, но неужели они с сестрой так похожи, что дурман придает им одно лицо? Ее охватила внезапная, ужасная злость.       — Нина мертва. Мертва, слышишь ты меня?! Гниет во всеми забытой степи. Это я — я, Аглая! — хожу к тебе все эти годы и, рискуя собственной шеей, достаю спасительный морфий!       Из носа закапала кровь, но Аглая не обратила на это внимания.       — Вечно только Нина Нина Нина. А чем я хуже?       Сколько она сделала для него за все эти годы! А он даже на смертном одре вспоминает только старшую дочь.       — Да пропадите вы пропадом со своей Ниной! Ненавижу!       Некая сила, словно черные щупальца, вырывается из ее пальцев, ползет по белым простыням и перекидывается на тело отца. Яд течет по его венам, и чьи-то чужие руки обхватывают горло.       Аглая моргнула. Видение пропало. Она оттерла с лица кровь и, тяжело дыша, посмотрела на отца. Неестественно выгнутое тело не оставляло сомнений в том, что...       Пульса не было. Она проверила еще раз. Уставилась на свои руки, запачканные в крови. Неужели... Пошатываясь, Аглая вышла в коридор. Мать подняла на нее бессмысленный взгляд.       — Боюсь, все кончено.       Аглая схватила с вешалки свое пальто и выскочила на улицу...       Видения преследуют ее. Она колет себе оставшийся морфий и дико кричит по ночам... Со временем всё проходит. Она чувствует себя иначе. Сильнее...       Чем ближе был Город, тем явственнее ощущала она странную связь с ним. Не могла отделаться от голосов в голове, зовущих ее, рассказывающих обо всем на свете. Они нашептали ей секреты каждого жителя за время пути.       Сразу по приезде она принялась устанавливать свою власть, прикрываясь статусом Инквизитора и ни у кого не вызывая подозрений. Отстранила скомпрометировавшего себя коменданта, очаровала Артемия, панацея которого гарантировала жизнь и ей, и этому городу, завладела чертежами творения, что было душой и отрадой Каинов. Несомненно, ее правление начнется со сноса этой неугодной природе мерзости.       Неслучайно из всех домов она отправилась с личным визитом именно в «Сгусток». Младшая Ольгимская, дочь последней Белой хозяйки и сама будущая госпожа, конечно, сразу почувствовала, с кем имеет дело. Аглая хотела зайти и к племяннице, проклятому отродью проклятой Нины, — пусть бы посмотрела на нее, увидела бы ее истинную суть, — но что-то удержало ее. Вместо этого взгляд Аглаи устремился к склепу Нины.       Ну что, сестрица. Еще посмотрим, кто победит.       Все ждали подвоха от Инквизитора, но — ох, если бы они только знали, какой козырь она припрятала в рукаве на этот раз! И когда Мария уже готова была объявить себя победительницей, когда Бакалавр направлял дуло армии на жилые кварталы, когда все прочие отступили, — словно вихрь прокатился по Собору. Сила, напитанная кровью за столько лет, обрела наконец свое предназначение.       Годы служения Закону, когда приходилось скрывать и скрываться, и вот она впервые вдохнула полной грудью. И какое дело, что от ее вздоха задрожали стены и черные тени поползли по колоннам Собора, распахнулись устремленные на нее неверящие, непонимающие глаза и раздался звон, сметающий любое сопротивление. Пробудившаяся много лет назад у постели умирающего отца, в этом городе ее стихия расцвела; запоздалый бутон вспыхнул ярким пламенем. Она, всю жизнь клявшая сестру за волшебство, оказалась такой же кровавой и страшной — только в отличие от Нины Аглая ни с кем не станет делить свою власть. И никто: ни Мария, ни Виктория, ни Самозванка Клара — не будет в состоянии сдержать ее. О, как смешон был ужас, застывший на их лицах, еще недавно таких самоуверенных! Правы были говорившие, что она не та, за кого себя выдает. Нет, такой силой не обладали Инквизиторы...       — Она страшнее меня, — прошептала Клара, сжавшись в комок, — в ней нет добра. Ее прикосновение несет только смерть.       Столичный ученый, храбрый Полководец, служитель Уклада, наследницы мертвых Хозяек — во всем городе не нашлось бы сейчас равной ей, и один за другим они склонились.       Небо над городом полыхает пожаром: это артиллерия Блока бьет по Многограннику, ровняя его с землей. Ориентируясь на низвергнутую звезду, цепочка жителей тянется в Каменный двор: паства несет дары избавительнице. Ее сила, словно рука матери, накрывает город, изгоняя из него любые воспоминания о заразе. Двери Собора распахнуты настежь — коронуют новую госпожу. Аглая — Черная, Алая, Кровавая — называй как хочешь!       Истинная Хозяйка вернулась в город.