Зимняя пора

      — И что это такое? — взглянув на доску, исписанную непонятными уравнениями, спросил я у лавандовой кобылки.       — Формула химического красителя для радуги, — прыснула та, махнув копытцем. — У меня всё никак не выходит вывести новое уравнение, описывающее новый принцип произношения заклинаний.       — Интересно. Стоп… — задумался я, переварив всё услышанное. — Формула химического красителя для радуги?       — Да, ту, что производят в Клаудсделле, — улыбнулась она, в мгновение по моему выражению лица осознав всю комичность ситуации. — А, точно, вы ведь, наверное, не в курсе, что и радугу мы производим собственными силами?       — Скажите, а есть ли в вашем мире хоть что-то, что происходит естественным образом? — подойдя к доске, попытался я найти в следующих математических записях хоть что-то, что могло издалека напомнить человеческие обозначения. — Это ведь, честно, просто в крах рушит все те естественные законы, что я помню из нашего мира.       — Помнишь? — выгнула та бровь, забавно улыбнувшись.       — Да, я ведь уже говорил, что могу припомнить только что-то общее. И вот именно базовые научные законы я могу объяснить, даже будучи сонным, как медведь в зимнюю спячку, — развёл я руками, заметив, как последняя от забавного сравнения тихонько хихикнула.       — И почему же это… настолько антинаучно? — с интересом спросила та, запрыгнув на один из рядом стоящих диванов.       — Это… я могу объяснить. Но для начала встречный вопрос — дождь и образующаяся по итогу влага у вас тоже воспроизводятся искусственно? — взяв один из мелков, развернулся я спиной к доске.       — Скорее облака, которые мы перетаскиваем. Поэтому дождь уже более, как вы говорите, естественный процесс, — улыбнулась понька, выставив копытце вперёд.       — Что ж, — развернулся я к доске, начав расписывать зарождающуюся в голове логическую цепочку. — Для начала нам необходимо разобраться в том, что из себя представляет луч света. Кстати, вопрос о том, как вы двигаете небесными светилами тоже остаётся очень актуальным, — заметив, как Твайлайт увлечённо дёрнула ушками, улыбнулся я. — Так вот… из курса студенческой физики известно, что он состоит из летящих с огромной скоростью частиц — то есть отрезков электромагнитной волны. Короткие и длинные волны различаются по цвету, но все вместе в едином потоке они воспринимаются человеческим глазом как белый свет. И только когда луч света натыкается на прозрачную преграду — в данном случае каплю воды или стекло — он распадается на различные цвета, — снова развернулся я, заметив удивлённый взгляд лежащей на диване особы.       — Но это не объясняет того, как радуга принимает эти самые цвета, — с заинтересованной ноткой добавила та, указав копытцем на мой рисунок, изображающий дисперсию света.       — Это никакие не красители, — повертев мелком, взглянул я под ноги. — Не знаю, как устроено ваше зрение, но человеческий глаз различает семь цветов — красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый. Но следует иметь в виду, что на самом деле цвета плавно переходят друг в друга через множество промежуточных оттенков. Однако в белом солнечном свете присутствуют и волны, которые наш глаз не видит — например ультрафиолетовые и инфракрасные. Так вот, — улыбаясь от огромных заинтересованных глаз Твайлайт, продолжил я. — Проходя через границу неоднородных сред, например, воздуха, воды или влаги, этот белый свет преломляется и разлагается на отдельные цвета, которые мы и называем уже перечисленным спектром. И выходит, что, когда солнечный свет сталкивается с каплей дождя, часть света от неё отражается, а остальная часть попадает внутрь капли.       — Получается?.. — взглянула кобылка наверх, пытаясь по взгляду уловить суть мысли.       — …радуга возникает из-за того, что солнечный свет преломляется и отражается капельками воды, дождя или тумана, парящими в атмосфере. И думаю, — кинув мел на одну из рядом стоящих полок, поставил я пафосное многоточие, — вы теперь понимаете мою обескураженность тем, что у вас тут радуга делается, обходя весь тот естественный процесс, что происходит в моем мире.       — Как я и говорила, у наших миров довольно различные естественные законы, — спрыгнула та с дивана, добро улыбнувшись. — В нашем мире радуга — это результат компрессии облаков с высоким коэффициентом остаточной влаги, — взяла та магическим облаком мел, спешно набросав непонятное для меня уравнение со странными переменными. — И, конечно, добавления в них разнообразных красителей.       — То есть, радугу вы можете делать… любых цветов?       — Конечно, — улыбнулась та, забавно дёрнув ушками.       — А какая она на вкус?       — Что? — выгнула та бровь.       — Да, именно это, — неожиданно осенило меня от вспомнившейся картинки из одной из рекламы. — Какая она на вкус?       — Самое горькое разочарование… — закатила та глаза, явно вспомнив что-то забавное.       — Значит, я не первый, кто задаёт этот вопрос?       — Вы точно не первый, кто, наверное, планирует это сделать, — ухмыльнулась та, указав на меня копытцем. — Вроде такая красивая, а на вкус… — высунула та язычок.       — Горькая, солёная?       В ответ на услышанное она лишь махнула копытцем, немного наигранно подёргав крыльями.       — Представьте, что вы одновременно прожевали несколько острых перцев.       — …Вопрос закрыт… — выставил я ладонь вперёд, отведя взгляд. — Но я всё равно её попробую, — добавил я, вызвав у кобылки забавный смешок.       — Что ж, я вас предупреждала, — отсмеялась пони, стирая удерживаемой телекинезом тряпочкой стирать с доски все записи.       — И всё же у меня остался один важный вопрос.       — По поводу того, как мы двигаем солнце и луну? — выгнула та голову в мою сторону. — Это ведь совсем просто…       — Не, не об этом. Хотя потом я обязательно об этом поинтересуюсь, — начиная ходить взад-вперёд, задумался я. — Я ведь здесь уже не первый день, и меня настораживает одна очень интересная вещь…       — Какая? — наклоняя голову в такт вытирающих движений копытца, спросила та.       — Это… вопрос о пересечении наших культур. Человеческой и… вашей, — указал я рукой сначала на себя, а потом на лавандовую настоятельницу. — Наши миры работают вроде по разным законам, но никто не отменял силу притяжения или… ладно, давайте проще, — махнул я рукой, пройдя до заваленного канцелярскими принадлежностями стола. — Как так вышло, что некоторые технологии присутствуют одновременно в моем и этом мире?       — А например?       — Ну например, — развёл я руками. — Тот же чайник, музыка… В вашем мире вообще существует такое понятие как электричество?       — Конечно, — выгнулась та стрункой, несколько раз вильнув хвостом. — Но оно не так сильно распространено, как те же светильники, работающие на кристаллических преобразователях.       — Тоже что-то магическое?       — Верно, — улыбнулась та, встав на все четыре копытца.       — Хорошо, постараюсь тогда сильно не вдаваться, ведь, как я догадываюсь, все эти явления имеют магический аспект, — помассировав виски, прикусил я губу. — В таком случае… что тогда с моим возникновением здесь?       — Да, давайте я вам объясню, — вернулась та к диванам, секундой позже запрыгнув на один из них. — Я предполагаю, что…       — Дорогуша, хватит мучать нашего гостя своими лекциями, — посмеиваясь, вошла в помещение единорожка модельной внешности.       — А вы, простите?       — Рерити, просто Рерити, — улыбнулась та, закинув передние копытца мне на плечи. — И вы мне сейчас очень нужны!       — Оу… точно, — состроив самое комичное выражение лица, протянул я. — Очень нужен… а для чего?       — Как для чего? — снова встала та на все четыре копытца, начиная медленно вальсировать по кабинету. — Чужие миры и бесконечный поток вдохновения в области моды. Словно глоток свежего воздуха в этой непроглядной тьме, — артистично закинув копыто ко лбу, она откинулась на большой красный диван в пикантной позе.       — Моды, значит? — задумался я, почесав бороду.       — Мне нужно снять с вас мерки, потому что то, что сейчас на вас… — искривила та улыбку. — Это просто издевательство.       — Главное ведь практичность, — осмотрел я одетую на мне водолазку с пальто. — Зима ведь. Да и к тому же холода у вас не такие уж сильные, чтобы одеваться теплее.       — Отложишь все свои вопросы на потом, а пока… — обошла единорожка меня со спины, начиная подталкивать своим лбом в сторону выхода.       — Конечно, — саркастично развёл я ладонью, даже не пытаясь сопротивляться. — Всего лишь парень попадает в мир, наполненный милыми поняхами, какие уж тут важные дела? — оговорился я, услышав краем уха забавные смешки.       — Неужели вопрос настолько серьёзный? — обошла меня спереди белоснежная единорожка.       — Не поймите меня неправильно, — присел я на одно колено, обведя взглядом двух кобылок. — По-моему, я слишком долго откладывал этот вопрос, и мне нужно в кои-то веки хоть немного внести ясность во все происходящее.       Задумчиво взглянув на стоящую рядом подругу, единорожка только хотела что-то добавить, как её мысли неожиданно перебила Твайлайт:       — Он пришёл слишком издалека, чтобы сейчас со спокойной душой примерять новую одежду, — хихикнула Твайлайт, подойдя ближе.       — Но это вовсе не означает, что мне не потребуется что-то из новых атрибутов, — улыбнулся я, заметив расстроенное выражение мордашки единорожки. — Поэтому я с радостью составлю компанию, как только…       — Отлично! — вскинув голову, прошлась обратно в сторону диванов кобылка модельной внешности. — В таком случае я тоже хочу послушать эту удивительную историю. Только можно побольше подробностей? — легла она на диван, навострив ушки.       — В общем… — почесав за затылком, решил я продолжить. — За те несколько дней, что я здесь, у меня возникло огромное количество вопросов, которые нужно решить в плане моего возникновения здесь. И выходит, только вы можете мне помочь, — обратился я к Твайлайт. — Но боюсь, что подробностей я буду больше ожидать от вас, нежели от себя.       — Хорошо, — выставила та копытце вперёд, глубоко вдохнув. — Я пока не могу точно объяснить природу этого явления, но предполагаю, что дело в пространственных перемещениях, — подошла та снова к доске, слевитировав кусочек мела. — Я ведь уже не раз отмечала, что подобную энергетику я ощущала ещё в те моменты, когда Дискорд использовал магию более высокого уровня.       — Вы это… о той энергетике, что исходит от меня сейчас или о той, что последовала после моего перемещения? — присел я на диван, облокотившись на свои колени.       — О той, что возникла после вашего перемещения, — увлёкшись росписью странной геометрической фигуры, задумчиво ответил она. — А вот ваша энергетика — это уже совсем другая история, которую надо распутывать по итогу показателей, которые мы получим после всех тестов.       — Уж надеюсь, это внесёт ясность, — начал я нервно перебирать пальцами.       — Было бы замечательно снова посетить то место, где вы очутились. Вы говорили… на склоне Винтерберга?       — Точно.       — Всегда после использования заклинаний на протяжении долгого времени ещё остаётся остаточный фон, по которому можно объяснить природу магии. И, учитывая то, что ещё в первые дни даже для меня этот фон был очень трудноуловим, боюсь, что без моего непосредственного вмешательства отследить его источник будет практически невозможно.       — Есть предположения?       — …Магические норы, — повернулась та ко мне задумчивым взглядом. — Это очень древняя и малоизученная область.       — Но ведь не для тебя? — улыбнулась белоснежная единорожка, вызвав у Твайлайт лёгкий румянец.       — Я имею некоторое представление о том, что это. Но я не до конца уверена в том, действительно ли это оно…       — И что же это? — спросил я, сильнее нагнувшись вперёд.       — Это… одна из техник пространственного перемещения, при которой физическая оболочка заранее отделяется от метафизической и посредством магического потока перемещает в заданный вектор в первую очередь мыслительный импульс, позволяя одновременно прибывать в двух пространствах.       — То есть… — задумался я, склонив голову. — Физическая оболочка находится в одном мире, а мыслительная… получается, в другом.       — В тех книгах, которые описывали эту технику, говорилось не о различных мирах, а различных местах, которые могут находиться друг от друга на огромном расстоянии, но не на таких больших, чтобы можно было заявить о межпространственных перемещениях.       — Значит есть предположение, что я всё ещё пребываю в своём мире, а сюда попала часть моей… — не решившись договорить последнее слово, запнулся я от пробежавших по всему телу мурашек. — Ладно, предположим, что всё это ещё теория. Но ведь у вас получится проанализировать природу этого явления?       — В том-то и дело, — зажгла та свой рог, подойдя вплотную ко мне. — Несмотря на то, что магические всплески при подобной технике очень неохотно поддаются обнаружению из-за неопределённости состояния физической и метафизической оболочки, сам субъект всегда хоть и неосознанно, но излучает этот след.       — И-и?       — …Я ничего не чувствую. Ни остаточной энергетики после телепортации, ни магического следа… Ничего такого, что могло бы объяснить ваше возникновения здесь. Единственное, что остаётся — это снова взглянуть на то место, где вы… очнулись, — с сожалением взглянула та на меня.       — Стоп, — лениво помахал я рукой. — Это ведь бессмыслица какая-то. Вы вроде только что сказали, что чувствуете магическое возмущение, а теперь говорите, что… ничего не чувствуете. Может, я что-то не до конца понял?       — В этом вся наша Твайлайт, — неожиданно донёсся со спины мальчишеский смешок, как оказалось, принадлежавший пегаске с радужной гривой и хвостом, которая стояла в компании чуть поджавшейся позади пегаски жёлтого цвета с длинной розовой гривой. — Я тоже потеряла нить разговора.       — Рэйнбоу! — вспыхнула Твайлайт, еле сдерживая предательскую улыбку.       — Что? Вы вообще на каком языке разговариваете?       — На научном, дорогуша, — отсмеявшись, добавила Рерити. — И между прочим, это очень важно.       — Бла-бла-бла, — забавно покривлялась радужная пегаска, подлетев ко мне вплотную. — А ты, крепыш… кто ты у нас такой? — стала она подозрительно сверлить меня взглядом.       — Джеймс… человек из другого мира, — улыбнулся я. — Слушай, а ты чего такая яркая?       — Я?! — неожиданно оторопела та, залившись краской.       — Ну не я же. Ты посмотри на меня, я в этой одежде тёмный, как дух, — неожиданно выставил я руки вверх, изображая привидение, что возымело эффект, и последняя, забавно хихикнув, отлетела в сторону, что вызвало весёлый смех у всех присутствующих.       — Так, — подняла копытце Твайлайт, стараясь сдержать улыбку. — Вы меня просто неправильно поняли. Я рассматривала магические возмущения с точки зрения пространственного перемещения. И тут мне действительно очень трудно отследить связь между тем, что я ощущаю сейчас, и тем, что могло спровоцировать это магическое явление.       Неожиданно раздавшийся с уже знакомой стороны громкий зевок повторно создал неловкую паузу, от которой все присутствующие уже с лёгкой комичной ноткой уставились на стоявшую по моё левое плечо радужногривую пегаску.       — Что?! — развела та копытцами, тихонько усмехнувшись. — Мне казалось, вы уже закончили.       — Рэйнбоу, мы вообще-то тут пытаемся помочь Джеймсу решить очень важный вопрос, — выгнула бровь Твайлайт.       — Важный вопрос? — расширила та зрачки, саркастично оттянув губу. — А можно тогда…       Не успела она договорить, как я неожиданно сграбастал ту в крепких объятиях, прижав её спиной к своей груди и сомкнув руки на её мягком животике.       — Можешь продолжать, Твайлайт, — как ни в чём не бывало обратился я к лавандовой кобылке, стараясь сдержать улыбку от безуспешных попыток Рэйнбоу вырваться из моего профессионального захвата.       — А ну отпусти!!! — продолжала та ворочаться у меня в руках, стараясь махнуть крыльями, которые были надёжно прижаты между её спиной и моей грудью. — Ты у меня ещё пожалеешь, что посмел так воспользоваться моей невнимательностью!!!       — А по-моему, так гораздо лучше, — улыбнулась Рерити. — Разве Вондерболты не должны быть всегда начеку?       Однако, не обращая внимания на смешливые взгляды присутствующих, пегаска с каждой секундой прикладывала все больше и больше усилий к тому, чтобы наконец освободиться. Но продолжалось это ровно до тех пор, пока я не начал мягкими движениями поглаживать её гриву, немного задерживаясь на ушках.       — Рэйнбоу, — нагнулся я к остолбеневшей от мягких прикосновений пегаске. — Ты ведь, наверное, когда-то училась в школе и точно знаешь, что во время лекций шуметь нельзя, — ехидно улыбнулся я, одобрительно кивнув Твайлайт. — Поэтому будь умничкой и не шуми, — ласковее добавил я ей на ушко, наконец, заметив, как крылатая понька от мягких поглаживаний чуть ли не растеклась у меня на коленях.       — В общем, — прокашлялась Твайлайт, — перед отъездом в Кантерлот я буду разбираться, в чём причина этого явления. Я планирую посетить этот склон и отследить этот магический след, если это ещё, конечно, возможно.       — Если это ещё возможно? — спросил я деловым голосом, копирую манеру речи мафиозного босса, который между делом поглаживает комок мягкой шерсти.       — Я ещё не до конца уверена, что эта ситуация попадает под магические норы. Но в любом случае я буду держать вас в курсе. И кстати, — неожиданно улыбнулась та, поцокав копытцами. — В Кантерлот вы поедете вместе с нами.       — В Кантерлот? Это ведь ваша столица, если я не ошибаюсь?       — Верно, — кивнула та. — Через неделю мы будем праздновать день Согревающего Очага.       — А что это за праздник? — осмотрелся я по кругу.       — Это праздник, в честь которого мы ставим представление об истории объединения Эквестрии, — милым голосом продолжила жёлтая пегаска.       — Правда, помимо всего веселья, что на нем происходит, будет присутствовать и огромное количество… снобов, — тише добавила Рэйнбоу, двигая головой в такт моих поглаживающих движений.       — Это… вовсе… не… снобы! — выгнув губы трубочкой, топнула копытцем Рерити. — Просто Кантерлотская дворянская верхушка. И вовсе нет в этом ничего такого.       — Конечно, — мило высунула язычок Рэйнбоу. — Помимо того, что ходят все с таким важным видом, будто… — задумалась она, дёрнув ушками.       — …Будто смотрят на тебя свысока, — продолжил я мысль, лениво улыбнувшись. — Это вполне естественная картина для всех столиц. Кстати, ещё одна общая черта между нашими мирами.       — У вас тоже много снобов? — по-мальчишески ухмыльнувшись, взглянула на меня большими малиновыми глазами радужногривая пегаска.       — Ну… не то, чтобы много. Но люди ведь разные, — дёрнул я плечами. — Есть злые, есть чёрствые, есть высокомерные или, как ты говоришь, снобы, — ущипнул я пегаску за бочок, заставив последнюю легонько пихнуть меня копытцем в живот. — А есть такие, как я: добрые, заботливые, понимающие, любящие, неравнодушные… великолепные, величественные, лучшие… скромные, — начал я в шутливой манере перечислять положительные качества, вызывая с каждым словом у девочек напротив всё более и более саркастичное выражение мордочек. — В общем, таких как я очень в мире мало. Я бы даже сказал, что я единственный такой экземпляр.       — Какое совпадение, что в наш мир занесло самого лучшего представителя че-ло-ве-ческого рода, — усмехнулась Твайлайт, прикрыв рот крылышком.       — Сам в шоке, — саркастично пожал я плечами. — Может, и мне есть чему вас научить?       — Например? — улыбнулась Твайлайт с лёгкой ноткой сарказма.       — Например… — широко улыбнувшись, почесал я бороду.       — Например, как быть пунктуальным и перестать прогуливать занятия, — неожиданно погладила меня по плечу сиреневая единорожка. — И, конечно, как научиться соблюдать академический распорядок.       — Так, Старлайт, — развернувшись на девяносто градусов, тыкнул я ту в нос. — Между прочим, ты меня сама отпустила, чтобы я…       — …Весь вечер провёл в «Сладкой вишенке» и вкушал плод Эквестрийской культуры? — закатила та глаза, махнув копытцем.       Секундой позже радужногривая пегаска прыснула, лениво поелозив у меня на коленях:       — Всяко лучше, чем днями напролёт сидеть в кабинете и… сопеть.       — И ничего я не… соплю! — подпрыгнула сиреневая кобылка на месте, начиная краснеть. — Да и кто меня ещё упрекает, ты сама ещё немного — и начнёшь слюни пускать ему на… — задумалась Старлайт.       — Колени, — добавил я.       — Да, точно, ко-ле-ни, — указала та копытцем на сладко потянувшуюся пегаску.       — Главное, чтобы Джеймс не отвлекался, — с вызывающей ноткой сладко улыбнулась Рэйнбоу, давая прозрачный намёк, чтобы я не прекращал поглаживать её по макушке.       — Так, пегаска, — пощекотал я последнюю по животику, вызвав у неё звонкий смех. — Ты это, чего… хочешь сказать, что я тебе тут ещё и одолжение делаю?       В ответ та лишь победно улыбнулась, прикрыв глаза.       — Так, это уже ни в какие ворота не лезет, — усмехнулся я, подняв пристроившуюся на мне кобылку и секундой позже опустив ту на землю.       — Эй! Я же пошутила! — с молящими глазами попыталась она приласкаться к моей руке и лишь мгновением позже остолбенела и, оглядевшись на подруг, гордо подняла голову вверх. — Я имела в виду… кхм… наконец-то ты меня отпустил, — пошагала пегаска в сторону диванов, стараясь брошенным украдкой взглядом не выдать своё желание снова распластаться у меня на коленях.       — Как почесушки, дорогуша? — съязвила Рерити, немного наклонив голову.       — Самое… то есть… можно было и лучше, да и, — запнулась пегаска, вызвав у подруг звонкий смех. — Так, хватит мне тут, или… я за себя не отвечаю, — покраснев подобно помидору, приземлилась голубая пегаска на диван, отведя взгляд.       — В общем, — развернулся я к Старлайт, — культура — это дело довольно широкое. И это может быть всё, что угодно — от посещения музеев до…       — …посещения ночных баров? — с многозначной улыбкой выгнула та бровь.       — Как с языка сняла, — широко развёл я руками, оглядев всех присутствующих. — Но кажется, мы немного отвлеклись, ведь я до сих пор не понял, как я здесь…       — И ничего мы не отвлеклись! — широко улыбнулась Рерити, соскочив с дивана. — Каникулы совсем на носу, головушку должны посещать мысли только о праздниках, шоппингах, спа и светских мероприятиях! — мило наклонялась модельерша при каждом слове то в правую, то в левую сторону. — И не забудь, с тебя ещё мерки, — указала она на меня копытцем.       — И когда вы планируете поехать в Кантерлот?       — Послезавтра, — улыбнулась Твайлайт. — И не «вы», а «мы»!       — А может, я… это… — указал я большим пальцем на Старлайт, — останусь здесь в Академии и… дружно похраплю в обнимку со столом?       — Так, это уже не смешно… — улыбнулась Старлайт, топнув передним копытцем. — Вообще-то я не… соплю, да и… А поеду-ка я лучше с вами, я слышала, что в Кантерлоте сейчас…       — …открыли ярмарку по раритетным столам? — съязвил я, в мгновение ощутив, как меня с лёгкими смешками начали колотить копытцами по спине. — Ладно-ладно, больше не буду, — засмеялся я, секундой позже еле слышно добавив. — Хотя вообще-то буду…       — Как я уже говорила, у меня ещё есть один свободный день, чтобы посетить этот склон, — развела копытцем Твайлайт.       — А пока я заберу Джеймса к себе в бутик, — в уже похожей манере начала подталкивать меня сзади белая единорожка.       — Но ведь… нужно ещё провести… тесты, — обречённо взглянув на меня, добавила Твайлайт.       — Вот потом и проведёте, а мода долго не терпит, — настойчиво проигнорировала она мои попытки остаться на месте.       Впрочем, недолго думая, я точно так же улыбнулся и, взглянув на лавандовую директриссу, лишь саркастично развёл руками:       — Не знаю, что хочет в действительности сделать со мной ваша подруга, но… — поставил я интригующую паузу, с каждой секундой под давлением оказываясь все ближе и ближе к дверному проёму. — Девочки… запомните меня молодым…       И было очень приятно секундой позже услышать звонкий смех всех присутствующих, в том числе и жёлтой пегаски, спрятавшейся прямо за тем небольшим диванчиком, на котором я сидел мгновением ранее.       — Ты это слышала, Рерити? — от смеха перевернувшись на спину, выпалила радужная пегаска. — То-то я думаю, куда деваются все твои клиенты.       — И никуда они не деваются, а уходят с чувством сильной эйфории от того наряда, что я для них приготовила, — остановившись, улыбнулась упомянутая, отточенным движением взмахнув гривой, закидывая её за спину. — И надеюсь, отреагируете вы также.       — Так, я уже начинаю бояться… — подняв указательный палец, выставил я губы трубочкой. — Вы будете делать наряд для меня или… из меня?       — Ну не бойся, — обошла меня спереди Рерити, закинув копытца на плечи. — Я буду… нежной, — поиграла та бровями.       — Ну всё, спасайте!!! — наигранно кинулся я на полной скорости обратно в сторону диванов, однако меня неожиданно зубками перехватили прямо за кончик рукава. — Нет, только не это! Рэйнбоу, мы ведь были друзьями!!! — с мольбой в глазах выставил я руку в сторону пегаски.       — Ты сам отверг меня, вот теперь и мучайся с этими мерками. А ждать, я уверена, придётся до-о-олго, — наигранно отвернула она мордочку в сторону.       — Всё, больше никаких почесушек, — сдавшись под натиском белоснежной единорожки, двинулся я в сторону выхода. — И даже не умоляй.       — Эй! Только не почесушки!!! — оговорилась пегаска, в это же мгновение приняв невозмутимый вид. — Ну и… ладно. Больно-то и надо.       — Ладно, Твайлайт, тогда до завтра?       — До завтра, — улыбнулась кобылка.       — И помните, девочки, — добавил я перед тем, как выйти с Рерити из просторного зала. — …Молодым. Запомните молодым…

* * *

      — Да хватит уже ворочаться, — отсмеялась Рерити, продолжая обходить меня со всех сторон.       — Я ведь о примерках знаю не понаслышке и прекрасно понимаю, что времени на это уйдёт ну очень много… — прыснул я, стоя с вытянутыми по швам руками.       — Значит, вы знаете, что и результат того стоит. К тому же, я беру на себя ответственность за то, чтобы воспроизвести то, что че-ло-ве-ки обычно носят в вашем мире.       — Тогда уж не «человеки», а «люди». Так нас называют во множественном числе.       — Хорошо-хорошо. И что же мой дорогой людь хочет на себе примерить? — с улыбкой взглянула та на меня, пытаясь по моей реакции выяснить, уловил ли я её тонкий юмор.       — Ваш дорогой людь… не отказался бы от чего-нибудь классического. Только вот я так и не решил финансовый вопрос.       — Даже не стоит этого больше упоминать, — махнула кобылка копытцем, слевитировав магией рулетку. — По сути ваше строение тела немного напоминает строение минотавров, и тут уж мне нужно вас благодарить за такое вдохновение.       — Минотавров? — выгнул я бровь. — Разве они не слишком великоваты для меня?       — Ну, — махнула та копытцем, мило усмехнувшись. — Совсем немного. Вот самую капельку.       — Самую капельку? Я, конечно, за то время, что я здесь, уже много существ повидал, но если я даже буду отталкиваться от наших человеческих легенд, то минотавры в десятки раз больше и крупнее самого рослого человека.       — Легенд? — с интересом спросила Рерити, измеряя меня рулеткой вдоль и поперёк. — Дорогой, ты из каких краёв к нам попал?       — Из человеческих, — не выдержал я и рассмеялся. — Слишком рациональный мир по сравнению с вашим.       — О, я ведь уже примерно его представила, судя по упоминаниям Твайлайт. Якобы вы единственные разумные представители.       — И это совсем не шутка, — повернул я голову назад. — Как бы это грустно ни звучало, но в нашем мире есть… те же лошади и пони, но в отличие от вас они… абсолютно неразумны, да и живут согласно инстинктам. Впрочем, как и все другие обитатели.       — А людям из-за того не одиноко? — спросила та между делом.       — Разные люди, я ведь говорил. Но так вышло, что нам всегда есть чем заняться, — покачал я головой. — Поэтому такие вопросы уже — удел мечтателей.       — Ой, только не лукавьте мне тут, — усмехнулась единорожка. — Я уверена, что и в вашем мире есть книги о фантастических путешествиях.       — Признаю, раскусили, — расслабился я, неожиданно ощутив лёгкий тычок копытцем по бедру, намекающий на то, чтобы я стоял смирно. — Но такие книги относятся больше к жанру научной фантастики.       — И как бы вы назвали книгу о ваших путешествиях? — спросила та, отмеряя мое запястье.       — Не знаю даже, — ощутил я легкую головную боль. — Может, что-то связанное с зимой, не знаю: «зимняя легенда», «зимнее похождение»…       — Или «зимняя пора»? — задумалась кобылка, прислонив копытце к подбородку.       — А что, звучит очень романтично, — улыбнулся я. — Во всяком случае, теперь именно с зимой у меня связаны самые сладкие воспоминания.       — Ничего слаще пирожков Пинки в этом мире не существует, — звонко посмеялась Рерити.       — Ой, даже не говорите, — сладко улыбнулся я, вспомнив встречную вечеринку. — Не буду лукавить, она кондитерский гений. Интересно, она сама придумывает такие удивительные рецепты?       — Как и идеи для конкурсов и вечеринок, — перехватив рулетку зубами, единорожка положила мне на рукав тонкую ткань. — Да и к тому же энтузиазма ей не занимать.       — Это я тоже заметил, — улыбнулся я. — Удивительные вы, конечно, создания.       — Это в каком смысле? — довольно выгнула бровь Рерити.       — Просто… пусть это не звучит сентиментально, но я никогда не встречал таких добрых и неравнодушных существ. Что законы, что не законы, но вы даёте стопроцентную фору всему нашему миру.       — А мне кажется, вы просто плохо искали, — скрывая за прядью волос раскрасневшуюся мордочку, пропела единорожка.       — Нет, всё именно так, — чуть грустнее добавил я. — Я знаю, что наш мир прекрасен… или был прекрасен. И, что и в нем можно найти много чего хорошего и удивительного. Но всё это хорошо скрывается до тех пор, пока кто-то не пересекает твою границу интересов.       Отвлёкшись от мерок, Рерити с долей понимания взглянула на меня.       — Я ведь не приукрашиваю. И это не пессимизм и даже не реализм. Это… подтверждённый практически принцип предпочтения движения к хаосу и дисбалансу. От того и, — с задумчивым взглядом прикусил я внутреннюю часть щеки, — по большей части именно войны и конфликты становятся двигателем прогресса.       — Так, теперь вы точно увлеклись, — нежно погладила она меня по спине, возвращаясь к работе. — Мне кажется, это не то время, когда стоит грустить.       — Вы это о каникулах? — повернул я голову через плечо. — Как там этот у вас праздник?       — День Согревающего Очага, — ласковым голосом ответила единорожка. — День, когда мы празднуем дату объединения Эквестрии и веселимся до тех пор, пока не устанут копытца.       — Что-то вроде… дня Народного Единства?       — В принципе похоже, но мы больше идентифицируем его как встречу Нового Года и наступление весны.       — То есть…       — Так-так-так, — погарцевала на месте кобылка. — Вот приедете в Кантерлот и сами всё увидите. А пока скажите мне, что вы хотели бы себе из наряда?       — Я бы не отказался от брюк с какой-нибудь светлой рубашкой на пуговицах, — посмотрел я на себя в зеркало. — А сверху… думаю, подойдёт пальто. Правда, мне немного…       — Всё в полном порядке. Я ведь уже говорила, что это я вас должна благодарить за вдохновение на новую линейку зимне-весенней коллекции одежды для других народов. Это ведь самый сезон, особенно по случаю всех этих научных собраний и огромного количества туристов, а у меня как раз под праздники должен открыться новый филиал в Кантерлоте.       — Что ж, тогда…       — Я всё подошью к завтрашнему полудню, но вы ведь не думаете, что сможете ограничиться лишь одним комплектом? — игриво выгнула та бровь.       — Рерити, — в ответ улыбнулся я, — вы просто сама щедрость…       Получив заслуженный комплимент, единорожка довольно улыбнулась, вновь картинно взмахнув гривой.       — Но это не делает из меня исключительно шаблонного модельера. Я к тому же теперь и ваш друг, поэтому можете обращаться ко мне по любому поводу, — улыбнулась она, вскинув копытце.       — Предлагаете… посплетничать? — наклонился я вплотную к ушку модельерши.       — …Я ваш Швейцарский банк, — отсмеялась пони, прикрыв ротик копытцем. — К тому же, не сплетница, а специалист по сбору информации. Можно сказать — профессиональная шпионка, — тут же грациозно нацепила она одну из шляп, висевшую на манекене, хорошо скрывшую длинные ресницы единорожки.       — И вы мне предлагаете довериться шпионке…стоп, — неожиданно меня окутало очень странное чувство смятения. — Какой банк?       Услышанное словосочетание словно молниеносная комета всплыло у меня в голове, заставив на долю секунды потерять дар речи и задумчиво взглянуть на кобылку, которая, впрочем, ничуть не изменившись в выражении мордашки, лишь вопросительно взглянула на меня.       — Рери… Рерити… какой банк ты сказала? — ощутив подступившую к вискам знакомую боль, спросил я.       — Кантерлотский, а что? — наклонила та голову.       — Нет, ты сказала… швейцарский.       — Щве-й-ц… что? — легонько улыбнулась та. — А что это такое?       Осознав со стороны всю бессмысленность ситуации, я лишь присел на подиум, схватившись руками за голову.       — Швейцария — это маленькая, но очень богатая страна в нашем мире. «Быть швейцарским банком» в нашем мире — это фразеологизм, который означает, что твой партнёр очень… надёжный… — пустым взглядом уставился я на стоящий у входа в бутик манекен. — Если с мерками покончено, то мне нужно… немного пройтись.       — В принципе, к завтрашнему дню я отдам ваш комплект, — она подошла ближе, в её голосе послышались грустные нотки. — Что-то случилось? Вы как-то побледнели…       — Ничего такого, — натянуто улыбнулся я, стараясь сохранить невозмутимое состояние. — Я тогда зайду завтра, и, Рерити… — подойдя к выходу, безэмоционально обратился я. — Спасибо за все…       — Рерити! Я дома!       В проёме распахнувшейся двери неожиданно возник маленький жеребёнок, по цвету очень напоминающий уже знакомую особу. Большие глаза, уставившиеся на меня снизу, глядели со смесью искреннего любопытства и еле сдерживаемого восхищения, что, впрочем, меня уже не сильно волновало из-за подступившей к горлу странной тяжести.       — Здравствуйте, я Свити Белль, — счастливо улыбнулся жеребёнок, протянув копытце.       — Привет, маленькая, — натянуто улыбнулся я, протянув той кулачок. — Джеймс.       — А вы, наверное, к Рерити. Я ведь знаю, её работа отнимает у неё много времени, поэтому я часто провожу время с…       — Извини, Свити, мне нужно идти, — обойдя жеребёнка стороной, придержал я открытую дверь.       Не успел я выйти за порог, как моё лицо обдуло обжигающим ледяным ветром со смесью жалящих кожу снежинок. И будто я перешагнул невидимую черту, внутри от неожиданно нахлынувшего странного чувства сожаления и горечи всё стало так тоскливо, будто ничего кроме меня и лёгкой снежной метели больше не было.       — Джеймс!!! — выбежав вслед за мной на улицу, крикнула единорожка, за спиной которой со смесью непонимания на лице стоял белоснежный жеребёнок с пышной розовой гривой. — Ты куда вечером в такую метель?!       — Я… просто… пройдусь… — не оборачиваясь на заботливый возглас, тихо ответил я, так и не удосужившись убедиться, услышала ли она меня или нет.       И лишь одна-единственная мысль крутилась в этот момент в моей голове:       «Какой сейчас месяц?»…