Зимняя пора

      Вид из окна идущего неспешным ходом поезда был без преувеличения завораживающим. Повторяющаяся уже который час панорама в виде усыпанных кристально чистым слоем снега крон деревьев да летящих в такт ветру редких птиц и не думала сбавлять обороты, пусть и лесная местность занимала большую часть площади на территории Эквестрии. Это странное ощущение уже возникало однажды. Кажется, в тот момент, когда я впервые увидел все это великолепие, но не будучи пассажиром поезда, а самой настоящей воздушной колесницы, в которой и состоялось моё первое знакомство со всеми разумными причудами этого удивительного мира. Эти пейзажи словно сошли с мольберта очень искусного мастера, который оттачивал навык запечатления многие годы. Прибавить к тому ещё тёплую атмосферу, что царила сейчас в вагоне, так и в голову ничего кроме ассоциации с теплом домашнего очага не приходило. В этом мире преддверие таких грандиозных праздников было уже не просто заботой отдельных групп, планирующих всё отметить в своём, так сказать, более узком кругу, а заботой что ни на есть всех вместе взятых. Здесь даже весёлый настрой, обмен, в моём понимании, рукопожатий, улыбки и радость были не просто формальностью, а взаимной симпатией и дружеской любезностью, пусть и встречающиеся между собой персоны могли видеть друг друга в первый раз. И это удивляло больше всего. Разрыв шаблона о культурном менталитете помимо комичного смятения теперь вызывал больше глупую ухмылку, под которой пряталось ещё большее смятение, связанное с вроде простым, но очень труднообъяснимым вопросом: «А так вообще бывает?».       С того момента, как я сел в поезд и занял очень удобное место у окна, с которого открывался самый откровенный вид, я никак не мог выбросить этот вопрос из своей головы. Но не только нынешний пейзаж, но и живая пьеса со всеми этими разноцветными обитателями, ныне гуляющими вдоль проходов, явно намекали, что у этого вопроса только один вариант ответа.       — …А потом я такая — на!!! — в боевой стойке радужногривая пегаска пылко описывала знакомую сцену. — А Джеймс такой: «О нет, только не это!». А я как ворвалась, и…       — Ой, да не так всё было, — лениво повернул я голову, отвлёкшись от лицезрения красивого пейзажа за окном идущего поезда. — Ты как Флаттершай с её зубками увидела, так и дар речи поте…       — Но-но-но, — запротестовала крыльями пегаска. — Историю пишут победители, а победил кто? Верно! Конечно же…       — Дэши! — хихикнула Флитфут, устроившаяся на моем плече. — Ну нельзя же все победные лавры забирать себе. Не забывай, что это была командная схватка.       — Ладно-ладно, — покривлялась пегаска, снова приземлившись на диван напротив. — Признаю… Спайк тоже был очень полезен.       То ли осознавая, то ли нет сарказм всего вышесказанного, дракончик всё равно довольно пожал плечами. Быть может, он действительно рад был это слышать, а может, и просто сделал так исключительно для того, чтобы не потерять нить разговора, ведь расширившиеся зрачки глаз, не сводимых с пони-модели, явно намекали на то, что мыслями наш спутник сейчас находился ну уж очень далеко.       — И это всё, что ты хотела сказать? — со смешком выгнула бровь Флитфут.       — В принципе, мне и незачем самоутверждаться, — задумчиво добавил я, наблюдая за проносящимся за окном снежным пейзажем. — Мне достаточно просто знать, что больший вклад был… именно за мной.       — Ах так! — приземлилась мне на колени пегаска. — А как же моральная поддержка? Ты ведь только и делал, что всю игру кричал странные пятиэтажные выражения. И сдаётся мне, что они не самые приличные.       — Я ведь должен закреплять на практике то, что вы называете комичными ситуациями, — улыбнулся я, ткнув её в носик. — А как же иначе? Для меня ведь до сих пор всё происходящее — это самый настоящий разрыв шаблона.       — Вот и я говорю, — хихикнула Флитфут. — Пока наш Джеймс ещё не совсем освоился, предлагаю ему немного… поддаваться.       — И ты туда же, — ущипнул я Флитфут за бочок. — А может, всё будет совсем наоборот, и это я вам ещё фору дам.       — Посмотрим-посмотрим, — игриво покивала головой Рейнбоу. — Пока кроме слов я больше ничего не вижу.       — …И почесушек, — улыбнулся я, зная, что это будет удар ниже пояса.       В эту же секунду мордашка пегаски приняла оттенок сочного помидора, что очень развеселило не только меня, но и остальных персон, занявших своё место у противоположных окон.       — Рейнбоу, мне кажется, ты… немного… сурова по отношению к Джеймсу, — ласковым голосом добавила Флаттешай, сидящая в правом ряду. — Разве ты хочешь, чтобы он обиделся? — игривее добавила она.       — Мне кажется, она именно этого и добивается, — усмехнувшись, выгнул я голову в открытый проход.       — Но мы же шутим! — легонько пихнула меня в бок Флитфут.       — Шутки шутками, а ты посмотри на меня, — указал я на своё лицо. — Я ведь после такого юмора высушенный, как лимон.       — И ничего ты не высушенный, — погладила пегаска меня крылом. — Выглядишь даже лучше, чем в нашу первую встречу.       — Это ведь не повод меня и дальше мучать, — улыбнулся я, задержавшись взглядом на радужногривой пегаске. — Верно, Рейнбоу?       — Ой, нашёлся мне тут страдалец, — взъерошилась она в ответ. — Прямо мучаю я тебя. Скажи ещё, что извожу до белого копыта.       — Вот посмотри на меня, — легонько рукой я повернул её личико в мою сторону. — Сейчас я тебе наглядно покажу, как я себя ощущаю.       В следующее мгновение я сильнее откинулся на спинку дивана и, полностью расслабившись, комично закатил глаза и высунул язык. И реакция на эту сцену полностью оправдала себя, вызвав звонкий смех пегасок вместе с остальными персонами, сидящими рядом.       — Джеймс, вот приехал бы ты раньше — и, может, лично принял бы участие в актёрской постановке на день Согревающего очага, — обратился Спайк.       — Боюсь, такое актёрское мастерство дорого бы всем обошлось, — ухмыльнулся я, пафосно взглянув в окно.       — Ты ещё умудряешься цену себе набивать?       — Не знаю, как в вашем мире, — склонившись, откровенно прислонил я ладони к своей груди, — но в нашем мире чем известнее актёр, тем дороже билеты на его представление.       — И вправду, — присела по левую сторону радужногривая пегаска. — Вот пойду я на представление, где в главных ролях будет у нас всеми уважаемый Джеймс. Только вот вопрос… — наигранно задумалась та, — …кто такой этот Джеймс?       — Так, ты сама напросилась! — сграбастал я её в объятиях, начиная изо всех сил щекотать мягкий животик, отчего вагон наполнился звонким девичьим смехом.       — Ничего страшного, дорогуша, — присела напротив Рерити. — Пару уроков актёрского мастерства, сногсшибательный наряд, и вуаля, — обвела меня копытами кобылка, — перед нами самый настоящий актёр!       Тем временем Рейнбоу удалось вырваться из моего крепкого захвата и сесть с взъерошенной гривой рядом с Рерити.       — Только вот… хе-хе, — по-мальчишески усмехнувшись, почесала за затылком радужногривая пегаска. — Интересно, какую роль он будет играть?       — Самого себя, — улыбнулась Флитфут.       — Точно. История про парня, который попал в волшебный мир и пытался найти путь обратно домой.       — Обратно… домой? — наклонив голову, с грустной ноткой спросила Флитфут.       — Ты думаешь, мы тебя теперь так просто отпустим? — сложила копытца Рейнбоу.       — Ой, тебе ведь от меня только почесушки и нужны, — улыбнулся я. — Хотя… давайте пока остановимся на том, что это будет зарисовка из жизни парня, который попал в волшебный мир и… начал новую жизнь с прекрасными кобылками, — обнял я Флитфут, потёршись о её носик.       — Бу-э, — покривлялась Рейнбоу, в то время как Рерити смущённо посмеялась. — А как же незабываемые схватки с врагами, красивые пируэты Вондерболтов? В конечном счёте, хоть что-нибудь весёлое?       — А у Эквестрии разве есть враги? — отпрянул я от смущённой таким внимание пегаски.       — Уже нет… точнее, пока нет.       — Мне интересно, кто это был?       Радужногривая, напустив на себя вид профессора на лекции, даже немного прокашлялась:       — Сначала Найтмер Мун, потом Дискорд, потом Сомбра, потом Кризалис… Старлайт Глиммер, Тирек, потом снова Дискорд, потом Кози Глоу, потом снова Сомбра, и снова Тирек, и снова Кризалис, — довольно закончила пегаска перечисление, гордо подняв мордашку вверх.       — Не, с Дискордом-то понятно, он, конечно, пример для подражания. Остальных я просто не знаю, но… Старлайт Глиммер? — раскрыв ладонь, удивился я. — Эта тихая и красивая кобылка, что любит сопеть за столом, была когда-то… злодеем?       — Я НЕ СОПЛЮ ЗА СТОЛОМ!!! — послышался крик с другой стороны нашего вагона.       — Да, именно она, — шёпотом добавила Рейнбоу, нагнувшись ближе. — Она, к твоему сведению, тоже блестящий маг, наравне с Твайлайт.       — Просто замечательно. Просто я ещё пойму, что в вашем мире магами считаются все те, кто умеют выплёскивать из своего рога магическую струю, — усмехнулся я в конце от двусмысленности сказанного. — Но вот… если вы не забыли, то из меня тоже ведь исходит нечто, как заявила Твайлайт, магическое.       — Джеймс, — лукаво улыбнулась Флитфут. — Ты ведь не забыл наш разговор в кафе?       — Нет, что ты. Просто мне кажется, что для вас это нечто такое… приятно, но очень неуловимое, ведь Твайлайт сама заявила, что источник этого возмущения ещё придётся изучить. Но мне интересно что это для вас. Что вы в действительности ощущаете?       — Джеймс, — больше ко всем присутствующим, нежели ко мне обратилась аквамариновая пегаска. — Это… очень странное и в то же время приятное ощущение, будто тебя изнутри пытаются наполнить очень сладким сиропом, — облизнулась пегаска. — Но даже не смей!!! Я сказала, не смей думать, что только ради этого мы все вместе веселимся!!!       — Вот как, — задумалась Рейнбоу. — Ты, крепыш, мне с самого начала показался интересным. И если бы не наискучнейшая лекция Твайлайт, то я бы никогда и не догадалась. А так мне просто приятно проводить время с интересными… как правильно выразиться…       — Людьми, — с очень приятным чувством в груди ответил я.       — Так, между прочим, я тоже хочу выразиться! — топнула копытцем белая единорожка. — Я уже предельно ясно выразилась, что я не шаблонный модельер, и я очень рада найти не просто друга, — покраснела она, — а самый настоящий источник вдохновения. Поэтому все эти псевдонаучные уловки я сразу отбрасываю, а если и имеет место какое-то там магическое явление, то я считаю, что это лишь малюсенькое дополнение к тому, что мы имеем сейчас, — с искренней добротой обвела меня взглядом Рерити.       От услышанного я не сдержался и таки смахнул кончиком указательного пальца воображаемую слезу.       — Спасибо, девочки. Мне действительно приятно это слышать.       — И если это действительно так, то сделай мне одолжение… — обмякла у меня на внешней стороне бедра радужногривая пегаска, а вслед за ней и Флитфут по другую сторону. — По-че-сушки.       — Вот так и признайтесь, что всё это было затеяно только ради этого, — рассмеялся я, начиная поглаживать бархатные пряди волос.       — Так, меньше слов…       — …больше почесушек, — закончила вслед за Рейнбоу Флитфут, мило зевнув.       — Вот ничему меня жизнь не учит…       — Сэр, — неожиданно меня окликнул очень знакомый непонятно откуда женский голос. — Прошу, миграционный лист для заполнения…       Кобылка, протянувшая последнюю фразу, имела очень яркую жёлтую гриву и была в стройной чёрной юбочке, надетой поверх символической белой рубашки с бейджиком на нагрудном кармане. Она продолжала беззаботно улыбаться даже тогда, когда моё лицо исказилось в непонимании и закончилось странной улыбкой, от которой любой другой бы напрямик задал бы встречный вопрос «А всё ли с вами в порядке?». Но только не эта особа. Во множественном числе совпадения уже превращаются в закономерную цепочку, только вот никакой закономерности я не видел. Судя по лицам, никто особо не обратил внимания на последнюю фразу, значит вывод был только один.       — Простите?       — Туристический лист! — перехватила она зубками небольшую брошюру из седельной сумки, после чего с таким же наивным выражением мордашки протянула её мне. — Через пару дней открывается выставка, посвящённая Столпам Древней Эквестрии, не забудьте посетить.       — Интересно, — отвлёкся я от поглаживаний, начиная рассматривать небольшой буклет, на обратной стороне которого красовалась карта Эквестрии и, естественно, самой столицы, запечатлённой в самом углу.       Изображения роскошных дворцов, фонтанов, статуй на секунду даже затмили вопрос, возникший в тот момент, когда я услышал очень знакомое по меркам своего мира слово. Странно, но подобное, как было раньше, не сопровождалось болью или покалыванием в висках, а лишь странным и никак необъяснимым чувством лёгкого сожаления.       — Простите, вы сказали мигр…       Повернув голову обратно в проход, я заметил, что особа уже ушла далеко вперёд, разнося разноцветные туристические буклеты по другим рядам.       — Ура! — взлетела вверх радужногривая особа. — Пусть Твайлайт выкусит, ведь я первой увижу все эти волшебные штуковины.       — Кстати, а где Твайлайт? — постарался я снова натянуть беззаботную улыбку во избежание необходимости отвечать на лишние вопросы.       — Попросила передать, что немного задержится в Академии, чтобы провести тесты, — махнула копытцем Рерити.       — По мою душу, наверное?       — Ох, дорогуша, — посмеялась единорожка. — Знал бы ты Твайлайт и её безудержную страсть ко всем магическим наукам. Она ведь может за всеми этими книгами просидеть несколько ночей, забыв о том, что есть такие понятия, как завтрак, обед и ужин.       — Подтверждаю, — махнул лапой дракончик, мечтательно уставившийся в проносящиеся за окном пейзажи.       — Что ж, значит, нет повода волноваться…       — О чём? — с долей непонимания спросила Рейнбоу. — На носу праздники, шоу Вондерболтов, выставка артефактов Столпов Древней Эквестрии.       — А также не забудьте об открытии моего нового магазинчика в Кантерлоте. Новые роскошные наряды для всех по самой привлекательной цене. Это просто восхитительно, — поправила единорожка свою роскошную гриву.       — Что ж, вы как всегда правы, — снова улыбнулся я, впрочем, краем глаза заметив выражение мордашки Флитфут, я понял, что она отчётливо прочитала мою слегка обескураженную реакцию, и серьёзного разговора с бесчисленными допросами теперь точно не избежать. — Что ж, значит…       — Хватит отвлекаться, — снова приземлилась мне на ногу радужногривая пегаска.       — Мда, почесушки-почесушки-почесушки…       Следующие полчаса прошли в относительном молчании, прерываемом лишь редкими разговорами. Казалось, сказывалась больше не усталость или никчёмное настроение, а именно предвкушение того, как скоро поезд остановится и позволит всем пассажирам наконец размять свои копытца и взглянуть воочию на преобразившуюся к праздникам Эквестрийскую столицу. Это читалось по мордашкам всех без исключения: что Рейнбоу, высунув язык, теперь смотрела в окно; что Рерити с мечтательным взглядом подтачивала пилочкой кончик своего копытца; что Спайк с искренней улыбкой сейчас перекидывался колодой карт с рыжей кобылкой в ковбойской шляпе. Праздники действительно ощущались самыми жилами. Правда, если кто-то представлял то, в каком формате они должны пройти, то я до сих пор не мог переварить в своей голове осознание того факта, что всё это не просто происходит, а выглядит до жути естественно.       Обычно я весьма равнодушно относился к кардинальной смене обстановки. Никогда не было проблем с адаптацией. Это мог быть переезд в другой город, знакомство с новым рабочим коллективом, выступление на публике. Даже взять обыденные перемены: предположим, ненароком забрести в совсем незнакомый городской район или же посетить светское мероприятие, где каждое встречное лицо будет неизвестным и таким же новым, как чистый лист бумаги. Вопрос лишь, откуда я всё это знаю? Кажется, помимо всех этих магических эйфоретиков, что заполоняют мою голову с первого дня приезда, в ней также высвобождается место и для, так сказать, старых издержек производства. Будто всё идёт по странному сюжету, и новый забытый атрибут открывается лишь при переходе с одного этапа на другой. Как это работает, по какому принципу и есть ли в этом какой-то сакральный смысл…       — Задумался? — наклонила голову Флитфут, слегка кивая ей в такт стука колёс поезда.       — Не знаю… — вслух подумал я.       — Мне кажется, у тебя не совсем праздничное настроение, — погладила она меня крылом по спине. — Или ты опять за старое?       — За старое? — ухмыльнулся я. — Вот когда я получу хотя бы один внятный ответ на всё происходящее, тогда и… — задумался я так и не закончив предложение, — тогда и…       — Помнишь, тогда, в заведении? — мечтательно улыбнулась она, прильнув к плечу.       — Когда ты напилась, и мы ушли раньше запланированного?       — Да нет же! — покраснела она, быстро осмотревшись, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. — Какой самый действенный способ убедиться в том, что всё настоящее?       Вопрос был явно риторический.       — Ущипнуть себя, укусить. Между прочим, в больнице я это уже пробовал… больно.       — И снова мимо, — ткнула пегаска меня в нос. — Если сомневаешься, вспомни, что я… ма-те-ри-аль-ная, — сильнее вжалась она своим носиком в моё плечо, вызвав у меня глупую улыбку.       — Точно. К чёрту все логические критерии, — демонстративно махнул я рукой. — Если в следующий раз засомневаюсь, сразу обращусь к тебе.       — Обращайся, — ласковее ответила пегаска, довольно дыша мне в плечо. — Или у тебя есть ещё что-то, что ты хочешь рассказать?       Порой мне казалось, что эта удивительная пегаска умела читать мои мысли. Может, это относилось к каждому из присутствующих, ведь существа даже без учёта магического атрибута были удивительными. Даже в этом мире были такие понятия, как аура, энергетика, и, возможно, с учётом всех этих необъяснимых магических явлений я и был для них в некотором роде открытой книгой, которую можно было читать одной лишь силой мысли. Если немного вспомнить, то Редхарт была первой, кто дал мне намёк на такую подоплёку. В те первые дни я хоть и был внешне в порядке, но внутри смешалось столько абсурдных эмоций, что я не мог, да и до сих пор не могу свыкнуться с «суровой» реальностью происходящего. Для них это было любезностью, может проявлением доброты или заботы, но в каком ключе мне необходимо было на это реагировать… непонятно. Конечно, можно было махнуть рукой и сделать вид, что это лишь причуды волшебного мира, но я всё равно чувствовал, хотя, может, и зря, но очень тонкий-претонкий подвох. Может, не конкретно от них, но от мира в целом. Со всеми этими намёками, совпадениями, судьбоносными поворотами событий. Кажется, лучше пока просто выкинуть лишние мысли и головы…       — А что ты конкретно хочешь услышать? — несколько серьёзно спросил я.       — Например, почему ты так странно иногда реагируешь на обычные вещи?       — А что, собственно, странного?       — Вот побудешь пару-тройку лет Вондерболтом, тогда и поговорим о внимательности к мельчайшим деталям, — ухмыльнулась в привычной манере пегаска, ткнув меня в грудь. — Я ведь вижу, что ты о чём-то беспокоишься, только пытаешься это скрыть за улыбкой.       — Неужели это так бросается в глаза? И, интересно, это у меня улыбка такая, или вы ещё и ощущаете моё внутреннее состояние? — улыбнулся я во все тридцать два.       — Так, не переводи тему, — пожурила меня взглядом сквозь белоснежную чёлку Флитфут. — Расскажи, что тебя беспокоит?       Вопрос был определённо очень интересным. В принципе, ничего критического, разве что мне самому было абсолютно неясно то, как правильно сформулировать не то, что ответ, но сам вопрос. Я будто пытался пройти сквозь непроходимые заросли, срезая всё на пути не острым мачете, а тупой палкой, от которой всё запутывалось ещё больше. Этими зарослями были сами мысли, в глубине которых и крылся ответ на такой труднодостижимый вопрос. Он мог объяснить не только истинную сущность всего происходящего, но и то, какую роль я играю в этой пьесе. Усугублялось всё тем, что иногда возникало ощущение, будто эта история велась от третьего лица, ведь шло всё настолько стремительно, что в полной мере я не осознавал всего того веселья, что прошло сквозь меня за прошедшие дни и что ещё произойдёт.       — Слушай, Флит… Я вообще без понятия. Мне здесь весело, мне здесь хорошо, но это всё настолько замечательно, что я боюсь того…       — Чего? — так же серьёзно поинтересовалась она.       — …Того, что в какой-то момент по щелчку пальца всё это представление рассыплется на крошечные частички, и всё произошедшее окажется лишь… не знаю… обычным сном или того хуже, — безразлично пожал я плечами. — Как я уже говорил… я просто обычный парень, который постоянно страдает от приступов амнезии.       — Но моё имя, пусть и со второго раза ты всё же запомнил, — улыбнулась пегаска, освежая память первых дней. — Интересно, а своё ты хоть помнишь?       — Да, я Джеймс, — неожиданно осенило меня, а по телу прошла волна сильных мурашек. — Меня зовут Джеймс… Джеймс Ни…       — Конечная станция — Кантерлотский государственный вокзал!!! — раздался мужской голос в громкоговорителе.       — Ну наконец-то, — от души потянулась радужногривая пегаска, молниеносно вылетев в проход.       Будто по сигналу все дружно поднялись со своих мест и двинулись под нескончаемый весёлый хор в сторону выхода. Такие моменты очень хорошо отвлекали и помогали переключить пластинку на новый, более радужный лад. Может, в этом и заключалась особенность этого мира — в своей игривой манере посылать лёгкие намёки на то, что всем серьёзным вопросам присуще своё время.       — Ещё поговорим, — улыбнувшись, отпрянула от моего плеча пегаска.       — Знаешь, я ведь совсем не удивлён, — поднялся я с места, протянув руки к верхней полке, на которой лежало пару небольших сумок.       К сожалению, того, что я мог бы с собой забрать из Понивилля, почти не было, разве что небольшой комплект подготовленной Рерити одежды, а также весёлые воспоминания. Но, как и ожидалось, девочкам в этом я давал большую фору, ведь сумок было больше ожидаемого. Комплекция тела позволяла разместить пару-тройку у себя в руках, а вот маленькому дракончику уже повезло явно меньше. Его мечтательный взгляд, направленный на уже знакомую белоснежную единорожку, прямо намекал, что одним любованием он уж точно не отделается, да и был тот, судя по всему, не против. Теперь пару чемоданов, несколько сумок, а также несколько косметических наборов удобно расположились на спине усердного помощника. Интересно только, как у него это выходит.       — Не удивлён… и очень зря. Тебя ожидают самые удивительные праздники в твоей жизни.       — Интересно. И какой раз я это слышу? — закинул я ещё один портфель за спину.       — Так, голубки, давайте, шевелимся на выход! — начала нас подталкивать сзади Рейнбоу.       Я словно вышел из тёмного туннеля, ведь мне не удалось не прищуриться от ярких, переливающихся огней красочной столицы. Оказавшись на перроне, первым, что я услышал, был весёлый смех и праздничный гул гуляющих мимо как горожан, так и тех, кто только сошёл с поезда. Кто-то был просто зеваками, кто проходил мимо с горнолыжным обмундированием, а кто-то просто пролетал мимо, махая копытцами в сторону неугомонной толпы. И только через пару секунд до меня дошло, что часть слышимого смеха была вызвана моей персоной. И неудивительно. Мне теперь нужно выписать приз зрительских симпатий, ведь отвисшая от удивления челюсть говорила сама за себя.       — Так ты идёшь или нет? — еле сдерживая смех, пристально уставилась на меня Флитфут.       — Щас, подождите секунду… — я стал медленными шагами догонять свою компанию.       Проходя мимо других празднующих, я не мог отделаться от чувства, что попал в самую настоящую сказку. Огромные сооружения со шпилями и сверкающими крышами, простирающиеся на многие километры, завораживали неимоверно. Я, конечно, знал, что столица всегда с самого приезда должна производить приятное впечатление, но чтобы настолько! Я среди всего этого великолепия, наверное, был лишней кляксой, ведь людьми здесь и в помине не пахло. Лишь пони, грифоны, даже чейнджлинги встречались по пути. Все жили своей жизнью, и сдаётся мне, что никто особо не обращает внимания на то, что в их ряды затесался представитель разумного вида совсем иного мира. Хотя нет, я ошибся: нельзя сказать, что совсем не обращали внимания, скорее проявляли вежливую и едва сдерживаемую заинтересованность. Никто не подходил с прямыми расспросами о том, кто я, откуда пришёл, но глядели такими откровенными и пристальными взглядами, будто те и правда были рады меня видеть. Это вполне вписывалось в общее представление об этом мире: дружелюбие и неравнодушие. Я даже помахал некоторым встречным путникам своей рукой, за что получил в ответ добрые улыбки и ответные помахивания копытцами или кончиками крыльев встречных пегасов. Общее впечатление было положительное, и теперь я шёл, запряжённый сумками, с такой глупой улыбкой, что самому до невозможности становилось смешно. Интересно, что имела в виду Рейнбоу, когда говорила об огромном количестве столичных снобов…       — …И потом мы расселимся, а на вечер запланирована светская кухня.       — Ну нет, — вздрогнула радужногривая пегаска. — Я не собираюсь наряжаться в эти ваши светские платья.       — Дорогуша, ты хочешь сказать, что у меня «скучные» наряды? — отвлеклась от путеводного листа белоснежная единорожка.       — Это всё не круто. Я лучше слетаю в лётную академию, а вот…       — Но вечером ты должна быть вместе с нами в Поль-Махаре. В восемь вечера, в наряде, без опозданий! — топнула копытцем Рерити.       — А куда мы сейчас? — догнал я девочек.       — Во дворце нас уже ожидают комнаты, расселяемся по парам, — не отвлекаясь от туристического буклета, ответила Рерити.       — Что, прямо во дворце?! — удивился я, поправив рюкзак.       — Да, Твайлайт дала распоряжение до нашего отъезда, — улыбнулась единорожка. — И давай без лишних споров, как наша радужногривая особа. Праздничная программа уже полностью составлена.       — Да что ты, я ведь сочту за честь быть таким гостем, — повеселел я, даже на радостях подпрыгнув. — И что у нас по плану?       — Сейчас расселяемся, пару часов отдыхаем, а вечером у нас совместный ужин в Поль-Махаре, столики уже заказаны. И сделай мне одолжение, — чуть замедлила шаг Рерити.       — Да?       — Одень тот наряд, что я для тебя подготовила, — поморгала ресничками единорожка.       — Даже не обсуждается, — с еле сдерживаемой радостью уставился я в небо.       К тому моменту, как мы подошли к огромному массивному сооружению, которое было, по всей видимости, тем самым дворцом, на улицах стали загораться фонарные столбы, добавляющие во всё это мирное великолепие волшебную изюминку. Они равномерно загорались ещё с конца улицы, причём отдавали не жёлтым, а лёгким голубоватым оттенком. Когда этот свет падал на белоснежный снег, лежащий убранным у тротуаров, он начинал сверкать так, будто в самих сугробах были крошечные алмазные или серебряные частички. Было ли это частью всего этого представления или же это вполне естественная Эквестрийская зимняя картина, было неясно. Но, независимо от этого, я не переставал удивлённо озираться по сторонам, чем постоянно вызывал милые смешки у девушек, шествующих рядом.       Пару жеребцов в золотых доспехах стояли прямо по левую и правую сторону от золотых ворот, держа у предплечья длинные копья с острыми наконечниками. Я не уверен, что Эквестрия — это то государство, где постоянно требуются действующие военные подразделения. Даже Вондерболты, будучи одним из таких формирований, сейчас выполняли больше символическую функцию в виде поддержания порядка, спасения и помощи понькам, попавшим в беду, да и для просто поднятия боевого духа, устраивая красивые представления и лётные шоу по случаю праздников, а то и вообще без повода. Сдавалось, сейчас такие жеребцы были больше королевскими гвардейцами на патруле, нежели солдатами. К тому же и смотрелось это довольно пафосно.       — Добрый день, Рерити. Твайлайт передала нам распоряжение проводить вас до ваших комнат, — встал в стойку смирно один из стройных жеребцов с коротким хвостом. — Пройдёмте за мной.       — Да, и будьте любезны помочь нам с багажом, — подмигнула та в ответ, ведя нас в роскошный павильон.       Проходя вместе с остальными, я заметил, как оба жеребца проводили меня пристальным взглядом, в котором читалась даже не осторожность, а больше любопытство. Но на этом наше общение и закончилось, в конце концов — это ведь королевская гвардия.       — Так, расселяемся по парам, — развернулась к нам единорожка. — Пинки и Флаттершай; Рейнбоу и Эппл Джек, а вы… — улыбнулась мне с парящей рядом Флитфут Рерити, — идите за мной.       — Ты хочешь меня поселить с… этой? — в шутку шёпотом спросил я единорожку, указав большим пальцем на улыбающуюся пегаску.       — Эй! — пихнула та меня в плечо. — Что это за намёки?       — Ничего, просто спросил. Не забыла? Коо-мии-ч-ноость… — развёл я руками в разные стороны, изображая радугу.       — Если ты очень хочешь, могу поселить тебя…       — В чулане! — вылетела вперед аквамариновая пегаска. — А то слишком он уж много шутит для бедного и измученного.       — Или можешь присоединиться ко мне, — хихикнула единорожка. — Мы как раз со Спайком сейчас займёмся… мерками. Можешь составить компанию.       — Сразу, как поставлю на место эту разбушевавшуюся пегаску, — прижал я Флитфут крыльями к своей груди, уткнувшись в её бархатистую гриву.       — Что ж, тогда вы пока вместе. Вам сюда.       Раскрыв перед нами громоздкую дверь, единорожка провела нас в наше временное жилище, которое описать иначе как «королевское» просто нельзя. В помещении площадью около пятидесяти квадратных метров находилась огромная двуспальная кровать с прозрачным балдахином, пара роскошных комодов, напротив входа виднелась дверь на балкон, а слева от входа — ещё одна дверь, которая, по всей видимости, вела прямо в душевую. Это было просто восхитительно. Первое, что я сделал, это открыл оконные жалюзи и вышел на балкон, с которого открывался вид на заснеженную Северную Столицу. Огни городских фонарей обнажали всё то, что я видел, ещё будучи внизу, на земле, но только нынешняя высота позволяла охватить всю эту сказочную картину целиком.       — М-да, это уж точно не академическое общежитие.       — Кстати об этом, — достала Рерити из небольшой седельной сумки небольшой пергамент. — Твайлайт также попросила проконтролировать, чтобы ты к концу поездки написал сочинение о твоих праздничных впечатлениях.       — Что? — развернулся я, прикрыв жалюзи.       — Именно. Ты ведь не забыл, что числишься нашим студентом? — выгнула единорожка бровь, улыбнувшись.       — А, точно.       — Не бойся, — нежно обняла меня крылом Флитфут, игриво улыбнувшись. — Впечатлений тебе тут точно хватит, чтобы написать самое развёрнутое письмо.       — И я даже не знаю, мне от этого веселиться или бежать отсюда со всех ног?       — Хорошо, — прокашлялась Рерити. — Ваш багаж вам принесут позже, а пока отдыхайте. Общий сбор внизу ровно в восемь часов.       — Ладно, я тогда пока немного вздремну, — стянул я водолазку, обнажив голый торс.       К тому времени, как входная дверь наших королевских опочивален закрылась, Флитфут уже успела улететь в сторону душевой комнаты, откуда донёсся милый голосок:       — Спать я тебе не дам…       — Ты так думаешь? — плюхнулся я на огромную кровать и начал наигранно храпеть.       Впрочем, спустя пару секунд я все же открыл левый глаз и, взглянув в сторону дверного проёма душевой, лишь удивлённо поперхнулся воздухом…       — Присоединишься? — в пикантной позе да с обмотанным чуть выше бёдер полотенцем, игриво улыбнулась пегасочка, вильнув хвостиком.       — Знаешь, дай мне пару секунд подумать… Да, присоединюсь, — быстро соскочил я с дивана, улыбнувшись в ответ.       «Главное теперь — не забыть поинтересоваться, есть ли здесь гладильная доска с утюгом, чтобы погладить свои новые рубашки…»

* * *

      — Выглядишь просто замечательно…       Я мечтательно улыбался, застёгивая на шее пегаски красивую золотую цепочку, которую та взяла из Понивилля как раз для предстоящих мероприятий.       — Ты тоже ничего, — хихикнула она.       Темно-синий пиджак с белоснежной рубашкой, на удивление, сидел очень хорошо. Будто такую одежду Рерити приходилось шить уже не единожды. Конечно, она была очень одарённой модельершей, что подтверждалось и словами Флитфут, и многих других уже знакомых персон. Но, честно говоря, верилось в такие совпадения с большим трудом. Я искал подвох даже в таких мелочах, пусть и догадывался, что ответ будет из разряда магических причуд этого мира. Но до каких пор этот ответ будет меня устраивать, я боялся предположить.       — Думаешь? — спросил я, зная, что выгляжу просто сногсшибательно.       — Да. Остался последний штрих, — Флитфут добро улыбнулась, после чего зубками расстегнула пару верхних пуговиц на моей рубашке, превратив меня в бородатого самоуверенного плейбоя. — Вот теперь с тобой не стыдно идти в приличные заведения.       — Да ты, я гляжу, совсем страх потеряла, — усмехнулся я, оценив юмор.       — Но тебя, я вижу, совсем не смущает то, что я разноцветная пегаска, — демонстративно покрутила та своим крупом перед моим носом.       — А тебя, я вижу, совсем не смущает то, что я пришелец из другого мира.       — Выходит, мы оба очень странные. И кстати о странностях, — отодвинулась Флитфут, указав на меня копытцем. — Мы ведь не закончили наш разговор. Дискорд молчит, Твайлайт полностью в своих исследованиях, но вот ты… Мне сдаётся, ты что-то недоговариваешь.       — Это не так… — помотал я головой, а мысли приобрели странный грустный оттенок. — Я без понятия, что происходит. Я знаю не больше вашего, иначе не строил бы из себя человека, который просто делает вид, что всё знает.       Флитфут глядела на меня таким понимающим взглядом, что я решил просто продолжить.       — Я просто сталкиваюсь с такими странными совпадениями, что… не знаю… у меня с каждым мгновением, проведённым здесь, наоборот возникает всё больше и больше вопросов, — я встал с кровати, прогулявшись вдоль зала. — А зацепок никаких нет. Я ничего не помню и от того становится настолько дурно, что…       — …не можешь найти себе места, — продолжила мою мысль Флитфут.       — Это, наверное, звучит очень странно, всё-таки праздники. Но ведь это ваши праздники, не мои.       — И всё-таки ты в костюме, — постаралась меня развеселить пегасочка.       — Да, и он шикарен. Но это как деталь паззла, которая не подходит под общую картинку.       — Паззлы, не паззлы, — подлетела ко мне кобылка, прильнув к груди. — Как тебя зовут?       — Джеймс… Джеймс Нилл…       В ту же секунду раздался стук в дверь. За ней оказалась уже знакомая компания кобылок, разве что наряженных в красивые праздничные платья. Только вот Рейнбоу явно смущалась моего прикованного к ней взгляда, когда в красивом наряде, отлично гармонирующим с цветом её шёрстки и гривы, последней влетела пулей в нашу комнату.       — Так, не задавай лишних вопросов, у нас общий сбор, — попыталась она скрыть румянец за прядью радужной гривы.       — Это была Рейнбоу? — ошарашенно спросил я у Рерити, когда пегаска так же быстро вылетела обратно в коридор.       — Именно, — гордо подняла носик единорожка.       — Что ж, Флитфут…       — От этого разговора ты не убежишь, — прошептала мне на ушко пегаска, облетев меня со всех сторон.       Вместо ответа я протянул ей согнутую в локте руку, и когда Флитфут, мило отсмеявшись, протянула мне в ответ своё копытце, мы, довольные, пошли все навстречу праздничному вечеру.       Столичные улицы к этому моменту уже погрузились во тьму. Правда, это не так бросалось в глаза из-за красивых, освещающих всё вокруг фонарей и праздничных песен, доносящихся то с конца улицы, то из заведений, мимо которых мы проходили. Всю дорогу мы просто общались: Пинки, подпрыгивая, что-то рассказывала про свой новый рецепт, а Эпплджек давала ей советы, как правильно в них можно добавить яблоки. Хотя поведение Рейнбоу казалось странным и ей несвойственным. Обычно бойкая и вызывающая, сейчас она просто шагала вместе со всеми нами. Возможно дело было в праздничном наряде и нежелании его как-то испортить. А может, смущение от того, как часто я задерживаюсь взглядом на её красиво уложенной гриве и вызывающе выглядящим переходом платья от пояса до всего, что идёт ниже талии. Флитфут же была просто неподражаема. Красивое платье идеально прилегало к её маленькому тельцу и заканчивалось несколькими тонкими рядами пышных оборок из белой полупрозрачной ткани. К тому же красивое ожерелье в цвет лавандовых глаз заставляло периодически задерживаться взглядом, вызывая у пегаски игривую улыбку и секундой позже демонстративно поднятый носик от такого откровенного внимания. Горожане же выглядели не менее вызывающе: кто-то тоже красовался пышным праздничным нарядом, кто-то был в повседневной одежде — например, с перемотанной шарфом шеей и в тёплой зимней шапке. Но общей чертой для всех были весёлое настроение и радостные улыбки.       К тому заведению, в которое мы шли, также стягивалось огромное количество персон. И это были не только пони — в толпе были и грифоны с чейнджлингами, и несколько яков, и трое или четверо гиппогрифов, и пара драконов, и даже, кажется, я заметил кого-то, похожего на оленя. Вывеска «Поль-Махар» в конце улицы выглядела очень вызывающе, однако это был не типичный ночной клуб или же повседневное кафе. По мне, он больше напоминал ресторан для персон из высших слоёв общества. Это можно было понять и по наряду завсегдатаев, и по выражению мордашек, и, как бы это странно ни прозвучало, по музыке. Она была слышна даже на улице возле заведения. Спокойная, размеренная, успокаивающая. Фортепиано. Она создавала тот самый настрой, что был необходим для того, чтобы каждый мог ощутить себя в своей тарелке, при этом не теряя статуса члена высшего общества.       На входе прямо у стойки регистрации стоял крупный жеребец в черных очках с толстой роговой оправой, а рядом с ним — светлого окраса пегас в смокинге, который был, по всей видимости, администратором.       — Заказан столик?       — Да, на девятерых. Но Твайлайт, к сожалению, не будет, — кокетливо улыбнулась Рерити.       — Пройдёмте за мной.       Пегас провёл нас вглубь зала к столику у окна, с которого открывался вид на небольшую сцену, на которой исполнялась живая музыка. Всё было, будто во сне. Лёгкий музыкальный мотив фортепиано, доносящиеся со всех сторон разговоры других гостей, радостный смех, порой долетающий с другого конца зала. Я воспринимал всё как-то отстранённо, отчуждённо: тогда, когда снимал пальто; когда улыбался и махал рукой неизвестным персонам; когда садился за стол. Я даже не знал, как на всё это реагировать. Просто делал вид, что всё в порядке, нацепив беззаботную улыбку. Но это не мешало наслаждаться такими удивительными моментами.       — Чего желаете? — мило улыбнулась единорожка-официантка.       — Так, мне, будьте добры… — начала называть блюда из меню Рерити.       Наблюдая за происходящим, я даже не задумывался о том, дойдёт ли очередь до меня, лишь сидел в эйфорическом ступоре и ждал, произойдёт ли что-нибудь такое, что внесёт небольшую ясность во всё происходящее.       — Расслабься, — шепнула мне на ухо Флитфут, присевшая по левую руку.       — Да я расслаблен, — сглотнул я.       — Я сказала расслабься. Всё в порядке.       — Я, конечно, ничего не имею против светских мероприятий, но в другом мире и на таком уровне, — шепнул я в ответ, и неожиданно её дёрнувшееся ушко пощекотало мне нос.       — А что будете вы? — мило улыбнулась мне официантка.       — Я… это, — с надеждой взглянул я на Флитфут.       В ответ пегаска положила своё копытце мне на колено, после чего продолжила:       — Нам, пожалуйста, салат «Мейнхэттен»… — начала заказывать различные блюда из меню Флитвут — салаты, супы, второе. — А что ты будешь пить? — вдруг повернулась ко мне пегаска.       — Пить? Я…       — Нам, пожалуйста, пару бокалов «Дюби Эншальдебран», — игриво посмеялась Флитфут, видя мою нерешительность, после чего снова повернулась к официантке.       — Замечательный выбор, — хихикнула единорожка с нагрудным бейджиком. — Что вам подать первым: напитки, супы, закуски?       — Напитки, — предложила Рерити.       — Тогда ожидайте блюда в течении пятнадцати минут. Желаю вам хорошего вечера, — откланялась единорожка, на прощание подмигнув мне.       Когда официантка забрала меню и удалилась, все неожиданно взглянули на меня.       — Ну что, Джеймс, как тебе наш мир? — нагнулась ближе Рерити.       — Мне… всё очень нравится. Особенно музыка.       — Музыка, значит? — улыбнулась шире Рерити.       — Между прочим, скажите спасибо вот этой особе, — ущипнул я Флитфут за животик, а та в свою очередь, чтобы не получить ещё один такой тычок, просто обняла меня копытцами и крыльями. — Из-за неё я так и не послушал полноценную музыку в исполнении Dj Pon3.       — А почему?       Раскрасневшиеся щёчки пегаски говорили сами за себя.       — Нам пришлось уйти пораньше, потому что кто-то… — не успел я договорить, как копытце уже знакомой особы упёрлось мне прямо… в паховую область.       — Потому что Джеймс не знает меры, когда выпивает, — с самодовольной улыбкой опередила меня пегасочка.       — А может, наоборот? — комично выгнул я бровь.       — А может, нет…       — Надеюсь, ты не сильно расстроился? — поморгала Рерити.       — Не сказал бы. Это ведь только начало. К тому же, не просто начало, а начало знакомства с вашей удивительной культурой.       — Кстати об этом, — сказала Рерити, доставая из сумочки туристический лист.       — Не-а, — помотала головой Рейнбоу. — Рерити, только не здесь.       — Что?! Ты даже не представляешь, сколько всего распланировано. В том числе и выступление Вондерболтов.       — Кстати, а что они из себя представляют? — откинулся я в обнимку с пегаской на спинку дивана.       — Это будет самое лучшее, что ты когда-либо видел, — улыбнулась Рейнбоу.       — У меня прямо челюсть отвиснет?       — Между прочим, я тоже буду там выступать, — хихикнула Флитфут. — Это будут акробатические манёвры, только в воздухе. А, кстати, в вашем мире устраивается что-нибудь похожее?       — Конечно, — гордо улыбнулся я. — Хотя… выглядит это немного по-другому. Я ведь уже говорил, что я родом из более технологического мира, где нет магии.       В этот момент на стол опустился большой поднос в облаке жёлтого магического сияния, заставленный кружками и бокалами, исходящими приятными ароматами.       — Ваши напитки, — улыбнулась единорожка в синем фартуке.       — Спасибо, — хором ответили все.       Когда я отпил из красивого узорчатого бокала и по телу разошлось уже знакомое тепло, я продолжил.       — Так вот, люди, чтобы летать по воздуху, ещё с начала двадцатого века занимаются конструированием механических аппаратов, которые позволили бы передвигаться над землёй. Их мы называем самолетами.       — Само-ле… что? — дёрнула ушками Рейнбоу.       — Это общее название всех летательных аппаратов. И у них разное предназначение: к примеру, гражданская авиация предназначена для того, чтобы люди могли путешествовать по миру, или же… — почесал я в затылке, — военная авиация, которая как раз-таки и используется в парадах.       — Военная, значит, она используется… в войнах? — удивилась Рерити.       — Так ведь Вондерболты. Мне даже Соарин в первую нашу встречу говорил, что это военное формирование.       — Я бы сказала… что это чисто формальное название, — икнула Флитфут. — В Эквестрии ведь войн не было уже многие столетия, поэтому мы просто занимаемся поддержанием порядка и спасательными операциями.       — У нас же… — задумался я о том, стоит ли вдаваться в подробности. — У нас… да, авиация тоже используется в разных сферах: тушение пожаров, спасательные операции и, конечно же, как у вас демонстрационные шоу. Особенно на парадах.       — И как эти штуковины выглядят? — покрутила трубочку в стакане Рейнбоу.       — Если в общем, то это очень громоздкая конструкция с кабиной пилота, откуда судном управляют, хвостом и крыльями, которые поддерживают самолёт в воздухе. Тут надо уже рисовать, чтобы вам подробнее объяснить. Только вот не заставляйте меня сейчас сильно вдаваться в аэродинамику.       — Фи, — прыснула радужногривая пегаска. — Нам вот ещё одного специалиста по чтению лекций не хватало.       — Надеюсь, Твайлайт поможет мне решить всю эту ситуацию… — задумался я.       — Конечно поможет, — подбодрила меня Флитфут. — А пока предлагаю выпить за Джеймса, нашего нового друга.       Все присутствующие за столом тут же дружно подняли бокалы и стали ждать, пока я сам не подниму свой.       — Спасибо, девочки. Спасибо, — подняв свой бокал, я стал чокаться со всеми остальными.       В этот момент помещение заполнила очень красивая гитарная музыка в аккомпанементе барабанов. И от её звуков я резко вздрогнул. Готов был дать зуб, что где-то я уже слышал нечто подобное. Эта музыка так сильно засела в мыслях, что я затуманенным взглядом уставился на стол, а руки автоматически стали отстукивать по ноге знакомый ритм.       — Вы это слышите?!       Ответа не последовало. Лишь добрые улыбки и закрытые глазки. Девочки стали в ритм покачивать головами, напевая этот мотив про себя, отчего я даже оказался в некоторой растерянности.       — Дамы и джентельпони! — обратился со сцены статный грифон с закинутой через плечо бас-гитарой. — Кто желает исполнить эту замечательную музыку и дать немного жару в эти холодные Эквестрийские дни?       — У нас есть претендент! — неожиданно подняла мою руку Флитфут, которую я тут же отдёрнул, впрочем, грифон под продолжающееся вступление уже направлялся с микрофоном к нашему столику.       — Ты что творишь?! — сорвалась у меня глупая улыбка. — Ты ведь знаешь, что это…       — Расслабься, — чмокнула меня в щеку пегасочка. — Всё хорошо.       — А вы у нас? — передал мне микрофон грифон с ехидной улыбкой.       — Джеймс, — ответил я.       — Итак, дамы и джентельпони. Поприветствуйте Джеймса…       — …человека…       — Че-ло-ве-ка с замечательным зимним настроем и песней в его исполнении под аккомпанемент музыкальной гармонии, и-и-и-и… поехали!!!       Я так и не успел выругаться, ведь ровно со вступлением я на полном автомате начал петь… So long ago, I don't remember when That's when they say I lost my only friend But since she died easy of a broken heart disease I listened through the cemetery trees…       Я не пошёл в сторону сцены. Вместо этого я с довольной улыбкой стал обходить ряды, приковывая внимание всех гостей к своей персоне, вызывая с каждой секундой у всех присутствующих всё более и более широкие улыбки на мордашках. Все стали отбивать копытцами ритм, а некоторые даже с закрытыми глазками просто покачивали в такт своей головой. I seen the sun coming up at the funeral at dawn The long broken arm of human law Now it always seemed such a waste, she always had a pretty face So I wondered how she hung around this place…       На некоторое время опустив микрофон, я лишь сильнее улыбнулся и, подпрыгнув, дал полную волю своим эмоциям… Come on, try a little Nothing is forever There's got to be something better than In the middle But me and Cindereller We'll put it all together We can drive it home With one headlight. She said, «It's cold, it feels like Independence Day And I can't break away from this parade» But there's got to be an opening somewhere, here in front of me Through this maze of ugliness and greed And I seen the sun up ahead at the county line bridge Saying all there's good and nothingness is dead We'll run until she's out of breath, she ran until there's nothing left She hit the end, it's just her window ledge»…       К этому моменту многие уже от души плясали на сцене и подпевали, даже несмотря на то, что слов вовсе и не знали. Грифон с закрытыми глазами продолжал играть на бас-гитаре и, по всей видимости, как и я, делал это на полном автомате. Кажется, именно это и есть то, что в этом мире называют… Музыкой Гармонии. «Come on, try a little Nothing is forever There's got to be something better than In the middle But me and Cindereller We put it all together We can drive it home With one headlight»…       Даже когда я опустил микрофон музыка продолжала играть фоном на всё заведение. Большинство уже полностью отдалось пляскам. Та же Рейнбоу кружила уже вокруг меня, Рерити с изящество переставляла в такт музыки своими копытцами, а Пинки просто от души плясала прямо на сцене в обнимку с несколькими жеребцами, от души смеющимися от такой комичной сцены. Я глядел на всё это, будто со стороны. Пусть всё это выглядело до жути странно и необыкновенно, я всё равно продолжал улыбаться, так как не мог налюбоваться этой картиной. Кто продолжал сидеть и кивать в такт, кто, сидя, отбивал копытцами ритм, а кто от души танцевал. Я даже немного подпрыгнул от неожиданности, когда ко мне вплотную прильнула знакомая аквамариновая пегаска, невербально предложившая спокойно потанцевать. Я просто обнял её за талию и стал вести по кругу, глядя в её необыкновенно красивые глаза. Она первая прервала тишину между нами:       — Как тогда в больнице?       — Как тогда в больнице, — погладил я её между крылышек, отчего её миниатюрное тельце обдало дрожью. — Можно считать, что я отыгрался?       — Можно, — покраснела пегаска. — Так как тебя всё же зовут?       Я лишь улыбнулся, после чего сам нагнулся к её ушку:       — Меня зовут Джеймс. Джеймс… Нилл… Сандерсон…