как попало

      Шмотья за последнее время осталось не так уж и много, чтобы свалиться в кучу, но Эль всё равно устраивала представление из скидывания в чемодан всего, что попадется под руку прямо с полок шкафа. Если постараться, то вместятся даже книги из библиотеки, которые она взяла неделю назад – и были они так хороши, что она не планировала отдавать их обратно. Туда же впихнулись и зубная щетка, и оставшаяся пара кед, которая уже отжила своё и держалась разве что на святом духе, и фен; в соседний отсек сложились обернутые бумагой стаканы с тарелками, ложками и вилками, потому что лучше уж потаскать её, чем каждый раз покупать одноразовые наборы, легкий электрический чайник и фотоальбом. Закинув последнее и как следует утрамбовав всё содержимое, Эль, нахмурив брови и с руками в боках, чувствуя, как пот скатывается по спине, напряженно огляделась вокруг.       Удивительно, как целая комната смогла поместиться в один-единственный чемодан. Всё, что теперь принадлежало Эль Джексон, могло спокойно тащиться за её спиной. Завтра ей должно было стукнуть двадцать, и чем жизнь успела удивить ее за это время? Мама откинула копыта почти четыре года назад, а папаша, кажись, до сих пор этого и не засек. Где он находился прямо сейчас – тоже был интересный вопрос: в баре, пропивая всё, что заработалось целой неделей работы или выпрашивая у кого-нибудь травки? На лавочке в городском парке, видя десятые сны или проливая крокодильи слёзы с уверенностью в том, что ему пришлось хуже всех? Мало того, господь бог решил, что одного пьяницы в этой семье мало, и послал ей Мэтью – восемнадцатилетнее нечто, уже четвертый год как законодательно способное работать, но физически способное разве что таскать с магазинов порнушку утром, разлагаться на диване днём и запивать водку молоком, чтобы потратить весь вечер на увлекательное просиживание в ванной. И это если он не сбегал из дома, чтобы вернуться только через трое суток с историей о том, как его друзья при нём «баловались» со стволами, а он, видимо, просто рядом пил сок. Эль уже не звонила ему, если он не заявлялся позже двух часов ночи, как делала раньше – она бы вообще предпочла до конца жизни своей делать вид, что они незнакомы. Превратите Мэтью в девушку, заберите спирт и опасные связи – получите Джесси, чудо на пороге пубертатна, которая, спасибо господи, родилась красивой и голосистой, только больше ничего не умела, а к тому же подтирала зад золотом и отказывалась выступать для прохожих за мелочь, что превращало её талант в семейное наказание. Справедливости ради, она хотя бы была сносной, и её не ругали учителя – преподавателям, казалось, вообще нечего было о ней сказать, кроме того, что она всегда как-то отдельно от остальной детворы, а Эль только с плохо скрываемой от самой себя виной кивала и продлевала бесплатные школьные завтраки как ребёнку из многодетной семьи.       Но сейчас копия документов об уходе из школы была втиснута между двумя книгами, а Мэтью и Джесси с виноватыми лицами оглядывались в её сторону, не переставая копошиться в своих сумках. Мэтью притащился домой с восходом, шатающийся из стороны в сторону и воняющий блевотиной, и сейчас работал на автопилоте, а Джесси вынесла ей мозг просьбами взять с собой весь семитомник своих личных дневников прямо с начала второго класса, и Эль заранее проклинала этот день.       С улицы пронзительно завизжал сигнал автомобиля, и отпрыски ринулись к окну, будто увидели новогоднюю витрину – даже Мэтью, чуть не свалившийся от такого звука, потянулся к раме. На самом деле же не надо было даже поворачивать голову, чтобы знать, что это приехал Чарли на своей непонятной отцовской машине, и через две минуты он просигналит снова, если все стадо не вывалится из дома. Машина вроде бы должна была вместить всех троих, если Эль сядет на переднее сиденье, но если нет… Если нет, Мэтью всегда мог дойти и пешком.       - Вы всё взяли? – бросила Эль, и дети – хотя сейчас они даже не казались детьми: Мэтью вообще выглядел старше Эль, наверное, потому что перестал тратиться на бритвы и зарос щетиной, но для неё они всегда были глупыми, безнадёжными детьми, которые, наверное, заслужили большего – дети готово кивнули и нацепили рюкзачки на спины. – Тогда валим отсюда, - Джексон взвалила свой чемодан, схватила наполовину пустую пачку оставшихся с выходных чипсов и двинулась к выходу, кидая связку ключей на стол, прямо на лист с письмом для отца на случай, если тот ещё не разучился читать.       Потолпившись в коридоре, они выбрались на свет божий, где их уже дожидался старый как мир синий, сгорбленный, как жук, автомобиль. Водитель, лохматый тёмненький костыль Чарли, облегчённо помахал им рукой изнутри, прежде чем вылезти и забрать сумки у детей, оставив их в багажнике. Эль постаралась стереть напряжение с лица: очень странно отшивать кого-то полгода подряд, а потом просить его отвести свою семейку в другой город на машине его отца, и при этом ещё быть чем-то недовольной.       Они все влезли в машину, Чарли завёл мотор, и Эль перекинулась через спинку, чтобы убедиться, что дети пристегнулись. Те смотрели вправо, на их теперь уже бывший дом, и Джексон тоже выдохнула немного, напоминая себе, что они, собственно, делают. Глядя на дом через мутноватое стекло автомобиля, она видела своё детство, серенькое и простое, как у любого ребёнка из пригорода: прогулки по парку, дурацкие анекдоты папиных друзей, заботливые мамины объятия после троек в школе и разговоров отца по этому поводу, выхаживание уличной собаки, которая потом всё равно сбежала, уроки второпях и игры в космонавтов с братом. Иногда старый запах маминой одежды, затерявшийся среди стенок шкафа, возвращал её туда, но ненадолго, потому что обычно незадолго после этого в прихожую вваливался отец с ярко-выраженным желанием разгромить дом.       Она могла бы пожалеть его. Она могла бы пожалеть его, если бы его зависимость и беспросветность прогляделись после маминой смерти, как реакция, как защита, но нет же. Съезжание с катушек началось намного раньше, и если бы и надо было кого жалеть, так это маму, которая не выставила его на улицу сразу. Она могла бы пожалеть его, не останься у него тройка детей, за которыми надо следить и о которых надо заботиться несмотря ни на что, но он предпочёл своих детей компании горелой выпивки и своих дурных мыслей, пассивной агрессивности и полному забиванию на жизнь.       Нет, она не жалела его, хоть и приходилось себе иногда об этом напоминать. Было кому позаботиться о его безнадёжной душе, она навела справки со службой, и те обещали раз в месяц проверять его. Всё это, и ещё другие вещи – что они нашли неплохую съёмную квартиру в соседнем штате, что у них будет стабильная работа, и беспокоиться о них, если он будет беспокоиться, нет смысла – она написала в письме, так что сказать больше было нечего. Отвернувшись от окна, она протянула чипсы Чарли. Тот взял чипсинку, с удовольствием закинул в рот и нажал на газ. Эль старалась не провожать взглядом дом.