Свет проклятых звёзд

Широкий коридор, прорубленный в толще горной породы на высоте в три раза превышающей башни Форменоссэ, с близко расположенными друг к другу узкими бойницами, незаметными с земли, пролегал по всему хребту, окружающему земли Мелькора. Внутри Тангородрима ход сильно расширялся, в стенах то и дело возникали запертые тяжёлые двери, и было очень жарко. Наверх и вниз вели лестницы, но были и подъёмники, с помощью которых можно быстро добраться на нужный уровень. Или в подземный туннель, ведущий в темницы главной крепости. В стороны ответвлялись многочисленные ходы, ведущие, в том числе, в кузницы. Горны разжигать здесь не было нужды: достаточно открыть в стене маленькую дверцу из чёрного металла, и жаром пыхнет так, что опалит волосы неосторожного работника. Орочий командир по имени Шипастый Молот мог пройти весь дозорный маршрут с завязанными глазами и безошибочно свернуть в нужный коридор, и считая шаги, и не считая. Здесь, на смотровой площадке центрального пика Тангородрима, можно было поупражняться во владении мечом, пытаясь повторять плавные и точные движения эльфов в бою, больше похожие на танец смерти, чем на мясорубку, когда в ход идут топоры и молоты. Взяв мощными руками висящий на поясе клинок в золотых ножнах, орк не мог понять — зачем вещь, предназначенная для убийства, должна быть красивой? Или эльфы так любят отнимать чужие жизни, что превращают войну в торжество? Если в знаках отличия, украшающих доспехи, есть смысл: видно, чей воин достоин похвалы, а с чьего надо содрать шкуру, подвесив на виду у всех, и потом воздать по заслугам командиру, то на оружии вполне достаточно выгравированного клейма. Эльфийский клинок с мелодичным звоном выскользнул из ножен, лёгкий, тонкий, сверкающий, словно ни разу не бывавший в бою. «Таким и малолетка заколоть кого-нибудь сможет», — усмехнулся про себя орк, вспоминая своих младших дочерей, иногда готовых убить друг друга из-за нового платья. Однако, чем больше военачальник смотрел на меч работы Феанаро Куруфинвэ, чем дольше сжимал ладонью рукоять, тем меньше становилось желание насмехаться над клинком, казавшимся красивой безделушкой для девчонки. Сталь, из которой ковали меч, была очень прочная, гибкая, лезвие не зазубривалось и не затуплялось, оставаясь острым, словно бритва, даже после множества ударов о камень. Взмах сверкнувшего молнией клинка напомнил о самой первой стычке с применением оружия. Шипастый Молот тогда был совсем юный и хотел отправиться с отрядом отца запугивать неверных Владыке эльфов, но случайно напился до беспамятства в гостях у одной орчихи, которая с каждым глотком хмеля казалась желаннее, и отец ушёл без сына. Пришлось примкнуть к каким-то незнакомым воякам, с которыми, заблудившись среди болот, через немалое время вышли к поселению собратьев, переселившихся из земель Хозяина Севера. И хотя на самом деле эти орки уходили на юг из-за того, что среди льдов уже просто негде стало селиться новым семействам, их нравилось считать предателями и преследовать. Репетируя движения с мечом в руке, отложив в сторону любимое оружие, в честь которого и получил прозвище, воин вспомнил, как заколачивал двери домов собратьев-предателей, чтобы никто не смог выбраться и командовал поджигать соломенные крыши. Из того похода Шипастый Молот вернулся с тремя жёнами, а, заглянув к орчихе, которая умеет варить прекрасные хмельные пойла, обнаружил, что скоро станет отцом. Почему-то именно в тот момент в голове юного орка, опьянённого убийствами и выпивкой, появилась мысль — он всё делает правильно! Именно он порубил и сжёг своими руками несколько десятков «предателей»! Правда, теперь у него уже трое жён и ещё этот ребёнок, которого придётся забрать и растить, но это мелочи. Зато как всё интересно складывается! Убил — появились дети. Владыка прав: смерть — это начало новой жизни. Да и обучение сыновей владению оружием и совместные пьянки, а потом и сражения спина к спине — лучшее, что может быть в жизни. Из бойниц потянуло холодом: ветер переменился, задувая со стороны Равнины Пламенных Стражей. Орк убрал в ножны меч и усмехнулся: в последнее время ветра с юга завывают особенно громко и протяжно, особенно хорошо слышно здесь, на высоте. Усмехнувшись ещё раз, гордый своим успехом, военачальник открыл тяжёлую дверь на лестницу, ведущую к кузницам. Надо поговорить с одним оружейником. Огромные кузницы, находящиеся на нижнем уровне Тангородрима, не опустели после вероломного вторжения заморских тварей, и здесь, как и в шахтах, кипела работа. Изменилась лишь задача, поставленная перед оружейниками: несмотря на то, что оркам было запрещено говорить эльфам-кузнецам, что вооружать стало некого, и необходимо, как прежде, заставлять ковать мечи и щиты, словно армия постоянно пополняется, теперь для этого выделялись самые некачественные металлы, а лучших мастеров переместили в отдельное помещение для сложной ответственной работы. Необходимо было воссоздать валинорскую сталь. Конечно, когда трусливые, словно кролики, эльфы, бежали с поля боя, они побросали всё, что мешало удирать быстро, поэтому и на равнине, и в лесах, и среди топей осталось много доспехов и оружия, которые теперь требовалось лишь подогнать по размеру для Сильмарилового воинства, но в кузницу пока не приходили бойцы, с которых необходимо снять мерки. Почему, интересно? Единственным, кто в последнее время появлялся, был командир Шипастый Молот, справлявшийся о ходе работы. Орк и сам был неплохим кузнецом, и никому не доверял своё оружие и латы. Эльфы были уверены — военачальник ждёт, когда раскроют секрет заморского металла, чтобы самому сделать для себя новый боевой молот. Раньше многие орки заходили в кузницы не только раздавать пинки мастерам, но и делать что-то полезное, однако уже долго никто из них не появлялся, и данный факт заставлял вечно кислых и вялых молодых эльфов-подмастерий хоть немного оживать. Стремления к познанию и инициативы не было и у старших Авари, они работали больше по причине страха наказания и нежелания снова оказаться в опасном лесу, но у последующих поколений отсутствовал даже страх боли. Они просто расстраивались, плакали, получая удары кнутом или ожоги от раскаленной кочерги, а после снова продолжали ничего не делать, лишь создавая видимость какой-то незначительной работы в стиле «подай-принеси и не потеряй по дороге». — Дело сдвинулось? — спросил вполголоса Шипастый Молот у кузнеца, побледневшего при виде военачальника. — Ясно, — скривился орк, смотря не на эльфа, а на лежащие рядом многочисленные латы. Взгляд остановился на погнутом порубленном щите у стены чуть поодаль и лежащем рядом нагруднике со звездой. Воин хорошо помнил, кому принадлежали эти вещи. Жаль, не позволили оставить их себе. — Ты слишком долго не справляешься с работой, — прищурился орк, взяв в руку кинжал с кривым лезвием. — Знаешь, почему у этого ножичка только один край заточен? Нет? Чтобы всадить его в пузо по самую рукоять, и, поднимая вверх, не разрезать брюхо с кишками, а рвать его. Руки кузнеца задрожали, и Шипастый Молот злобно усмехнулся: — Ты можешь откупиться от меня, бесполезный кусок мяса. У тебя есть дочь, которая меня возбуждает. Ты выставишь её трофеем на турнире, и я её заберу, победив всех слабаков. Если вдруг мне не повезёт, я заберу ту, что младше. В любом случае, тебе есть, чем меня задобрить, и, если мы договорились, я скажу Владыке, что ты уже почти справился с работой. Уже собираясь уходить, Шипастый Молот подумал, что сейчас поднимется на тропу дозорных, наверно, услышит вой, принесённый ветром, и, довольно ухмыляясь, остановился. — Помнишь те серпы, которые твой ничтожный собрат делает для жниц? — спросил орк эльфа. — Как думаешь, как скоро твоя спина станет такой же формы, если тебя, криворукого тупого кузнеца, подвесить рядом с королём вторгшихся врагов? А потом, если снять, разогнуться сможешь или так и будешь ходить кособоким? Расхохотавшись над отразившимся на лице эльфа ужасом, орк ушел из кузницы. Может быть, он тоже больше не придёт, как и его сородичи?