Свет проклятых звёзд

«В жизни с наугрим есть множество вещей, способных сломать восприятие реальности, — представлял, что разговаривает после долгой разлуки с Артанис, Тьелпе. — Эру создал эльфов, поручил Валар заботиться о них. О нас. Вала Ауле создал наугрим, но не стал защищать их от Моргота, учить и даже не отправил к ним Майя-подмастерье. Почему?.. А ещё… В подземелье есть шахты, представляешь? Это как пещера в пещере. И глубине нет предела! А ещё… Ещё… Здесь очень много золота, которое напоминает мне твои волосы…» Понимая, что никогда бы не осмелился это сказать, сын Куруфинвэ-младшего продолжил делать гравировку на лезвии секиры. Он обещал показать, как этому учил Вала Ауле и Майя Курумо, рассказать, какие инструменты и художественные приёмы необходимо использовать… Но снова молчал и думал о своём. — Ты слишком мечтательный, эльф-поймите-меня-правильно, — усмехнулся очередной близкий родственник местного градоначальника, гордо именовавшего себя великим королём. — Вечно отвлекаешься! Вала Ауле, наверно, часто отвешивал тебе оплеухи! Тьелпе хотел рассказать наугрим о том, что оплеуха Вала станет последним, что произойдёт в жизни любого существа, но знал — наугрим лишь расхохочутся и напомнят, что их головы куда крепче, чем у «долговязых вешалок». — Гравировку делать нужно так, — приподнял секиру Нолдо, — чтобы рисунок, рождающийся за гранью мира, сотканный из песни Айнур, струился сквозь глаза, сердце и руку мастера и собирался воедино на острие резца. Так говорил Майя Курумо. Если делать по-другому, в рисунке не будет души, дыхания, света… Биения сердца… — заметив скептические взгляды наугрим, Тьелпе печально улыбнулся. — Это важнее, чем кажется. Вы же поёте песни, добывая руду и разжигая горн… — Кто она? — вдруг спросил один из племянников короля — рыжий мужичок с бородой почти до колен, причудливо заплетённой. — Расскажи, парень. Сын Куруфинвэ-младшего опустил глаза на гравировку. — Она?.. — попробовал сделать вид, что не понимает, о чём речь, Нолдо, но наугрим совершенно беззлобно смотрели на него, как на лучшего друга. — Она… Принцесса, — чувствуя поддержку таких непохожих на себя существ, Тьелпе взбодрился. — Прекрасная, владеющая искусством мечника, с неописуемыми словами золотыми волосами… — Девушки без бороды красивыми не бывают! — рассмеялись наугрим, но это не была насмешка, просто дружеская шутка. Внук Феанаро улыбнулся. — Ладно, парень, — сказал ему лучший изготовитель горнодобывающего инструмента, — вернёмся к гравировке. Мне нужно свою работу делать, а я здесь с тобой прохлаждаюсь. Уверен, мои гранитолобые чурбаны без меня весь запас эля в себя залили! Взявшись за резец и думая о том, как забавно наугрим обзывают друг друга в ссорах, Нолдо продолжил создавать узор. Хотелось скорее закончить и спуститься в шахту, чтобы заняться добычей полудрагоценных камней. С наугрим этот процесс протекает непередаваемо весело. *** — Ты удивительно силён для эльфа! — то ли шутили, то ли говорили всерьёз наугрим, промывая в бьющем из стены пещеры водопаде руду. Вода падала с высоты роста взрослого мужчины, ударялась о камни, разлеталась сотнями брызг. Этот источник, в отличие от большинства подземных ручьёв, рек, водопадов и озёр, считался «нечистым», поэтому годился лишь для грязной работы. Дуилино за время работы с наугрим успел услышать немало легенд, почему вода здесь непригодна для питья, и каждая новая версия была ещё более мерзкая, чем все предыдущие. Нолдо решил для себя — в пещере наверху, где поток стекается в небольшое озеро, в воду упал и сдох огромный тролль, как называли подземных чудовищ наугрим. Поэтому омывающие труп потоки вредны для организма. Это, конечно, сомнительно, но всё же приятнее, чем думать, будто выше по течению расположен некий тролльский идол, на который трижды в день передёргивают свои гигантские члены полчища монстров, и вся мерзость попадает в воду. — Это великий Ауле одарил тебя силой? — толкнул в плечо Нолдо черноволосый, но уже явно не молодой гном, борода которого наполовину побелела. — Наверно, — улыбнулся в ответ Дуилино, никогда не замечавший за собой выделяющейся среди других добытчиков руды физической мощи. — И за какие же деяния? — Он товарищей в беде не бросает! — указал пальцем в эльфа перебирающий камни старик. — Это достойно награды! — Эй, приятель! — позвал Дуилино рудокоп, одна нога которого представляла собой металлический подвижный протез, управляемый вручную при помощи многочисленных рычагов. — Хочешь с собратом увидеться? — Собратом? — Нолдо был несказанно удивлён, но постепенно начал догадываться. — В Город Трёх Пещер доставили троих эльфов, — пояснил одноногий рудокоп. — Один был наполовину съеден, второй изранен, говорил, сорвался с обрыва, а третий — с раздробленной рукой. Их нашли и спасли от троллей лихие ребята-охотники за головами чудищ. Конечно, съеденный скоро умер, а два других исцелились и, как и вы вдвоём, остались жить и работать с достойнейшей из живущих рас! — И один из выживших пришёл сюда? — со смешанным чувством спросил Дуилино, вспоминая, сколько изначально было его собратьев, и думая, стоит ли сообщать Тьелпе. — Да, мы с соседями время от времени обмениваемся ресурсами. Доделав начатую работу, Нолдо отправился на встречу с бывшим другом. Он не знал, что хотел бы сказать, увидеть или услышать. Может быть, просто посмотреть в глаза. Издали заметив собрата, занятого загрузкой повозок, со спины и сразу узнав его, Дуилино просто остановился и ждал. Нолдо обернулся, почувствовав взгляд. Глаза эльфов встретились, и в молчаливом диалоге было сказано то, о чём умолчали бы уста. После долгой неприятной паузы Дуилино, горько усмехнувшись, опустил голову. — Здравствуй, Элендил, — развёл руками эльф, и в этом жесте было и осуждение, и сожаление, и сочувствие, но не радость встречи. — Я ненадолго, — отвернулся Нолдо. Наугрим из двух городов переглянулись, похлопали глазами и расхохотались. — Эльфы! — только и говорили творения Ауле, и это слово объясняло всё.