Свет проклятых звёзд

«Как же красиво сияет снег… — через силу делая шаг за шагом, думал Турукано. — Наверное, когда были живы Древа, льды Хэлкараксэ переливались ещё прекраснее… Жаль, я не видел. А Эленнис не увидит даже этого...» Кто-то запел совсем рядом, голоса радостно подхватили, и даже король не остался в стороне. С появления на небе Итиль прошло совсем немного времени, но принц, даже погружённый в себя, уже слышал три баллады о возрождённом свете. — Сделаем привал, — сказал кому-то Нолофинвэ. — Полюбуемся красотами. Подувший с запада ветер принёс вой волков, и Нолдор вспомнили о луках. Настороженно переглядываясь, эльфы прислушались. — Кажется, не только мы поём песни про Итиль, — улыбнулся Финдарато, обращаясь к сестре, видя, что она встревожена. — Волкам тоже нравится новый облик Майя Тилиона, и в их пении можно услышать душу этих пугающих опасных для нас созданий. Итиль помогает узнать то, что было скрыто, и теперь, прислушиваясь к голосам животных, поддавшихся чарам нашего друга Айну, можно попробовать говорить с ними на одном языке. — Надеюсь, брат, — кажется, впервые за долгое время Артанис говорила искренне, от сердца, — ты не станешь пытаться подружиться с волками, которых даже есть нельзя. — Драгоценная моя сестрица, — вздохнул король, — друзей вообще есть нежелательно. Хотя, если бы ты скушала своего любимейшего дядюшку, я бы тебя не осудил. Знаешь, я думаю, нам не стоит останавливаться. Продолжим путь. — Ты ехал всё это время на санях, — серьёзно сказала королева, — но не всем так повезло. — Я не против продолжить путь пешком, — пожал плечами в ответ сын Арафинвэ. — Горячо любимый тобой дядюшка хочет сделать привал не потому, что кто-то устал. Вот увидишь, он сейчас опять устроит какой-нибудь праздник с песнями своего менестреля. А мне его музыка не по душе. Порадоваться возрождению света я хочу в Средиземье, стоя на твёрдой земле, уверенный, что подо мной не провалится лёд, и я не утону в ледяной воде. Артанис не ответила, Артаресто, всё это время делавший вид, что его вообще нет в карете, наконец подал голос: — Я тоже хочу скорее добраться до Средиземья. Возможно, волки действительно просто поют песни Итиль, но меня пугают их голоса. — Тебя всё это время мучит страх? — взгляд Артанис стал неприятным. Интонация не лучше. — Ты боишься замёрзнуть, умереть от голода или отравиться, быть съеденным хищником, или что случится нечто, чего ты даже представить не в силах? Не надоело? Не стыдно перед самим собой? — Нет, не стыдно, — начал злиться Артаресто. — А надоело порядком! Я хочу жить нормально! Теперь, когда вернулся свет, есть надежда, что всё будет хорошо! — Сын, — с усталым пренебрежением перебил его Финдарато, — не горячись. Поверь, это тебе не поможет быстрее добраться до твёрдой земли. Пожалуй, нам действительно стоит сделать привал, потому что я хочу переговорить кое с кем. — Привал необходим, — подмигнула королева. — Только представь, дорогой братишка, сколько влюблённых захотят зачать дитя в день возрождения света! — О, да, — с пафосом согласился Финдарато. — Сегодня будет принято великое множество необдуманных решений. *** Всюду запылали костры, и серебро небесного сияния слилось с алым и оранжевым светом огня. Положив рядом с собой луки и сети на случай приближения хищников, эльфы пели песни, готовили еду или просто молча сидели, погрузившись в размышления. Около двух десятков маленьких эльфов — нашли удобный склон и стали с него кататься. Вскоре к ним присоединились даже взрослые, среди них Турукано увидел вернувшуюся с охоты дочь и Эльдалотэ. В центре лагеря веселились те, кого не привлекла ледяная горка: эльфы разожгли пять высоких костров друг за другом в одну линию, разбегались и по очереди прыгали через них. Если кому-то удавалась перескочить одним махом сразу два костра, толпа зевак аплодировала и радостно кричала. Постепенно задача усложнилась: зрители стали бросать в участников игры снежками, и порой в эльфа во время разгона или прыжка со всех сторон одновременно прилетало до десятка «снарядов». — Я говорил, что никто не успел устать в дороге, но сестрица мне не верила, — милейше улыбаясь, сказал Финдарато вместо приветствия, подходя к дяде и кузену, прогуливавшимся между кострами, обмениваясь с подданными ничего не значащими фразами. — Турукано, я хотел поговорить с тобой, но, видимо, пришёл в неподходящее время. Принц вопросительно посмотрел на отца, его охрану и менестреля, которых напрочь игнорировал сын Арафинвэ, и равнодушно пожал плечами. — Я не занят, — чуть слышно произнес Турукано. — Говори, что хотел… — Я пришёл один, — развёл руками Финдарато, — а это значит, что и от собеседника жду, чтобы он был без друзей, родственников, подданных и армии. А, особенно, без менестрелей. В любом обществе я предпочитаю быть единственным певцом. Принц, бросив взгляд потухших глаз на отца, молча пошёл в сторону моря. — Моя сестричка, — заговорил Финдарато, когда шум волн стал громче голосов, доносящихся из лагеря, — мечтает об объединении с твоим отцом. Ты можешь считать меня невежливым, потому что я говорю неуважительно о короле и без любви о дяде, но, прости, он сам виноват. Однако, Турукано, кое с чем я согласен: лучше жить в мире. Вражда прогнала нас из Валинора, погубила много судеб. Наши семьи разделили взаимные обиды, и никто не хочет уступать по-хорошему. Но ради счастья детей мы готовы на всё, ведь так, Турукано? Сын Нолофинвэ замер. Бледный и осунувшийся, казавшийся лишь тенью себя прежнего, Нолдо посмотрел на двоюродного брата, и глаза выражали лишь желание поскорее от него отделаться. — Я знаю, что ты со мной согласен, — Инголдо похлопал Турукано по плечу. — Любой отец согласится. Равнодушно кивнув в ответ, принц сел на снег у кромки воды. — Под нами нет земли, — сказал сын Нолофинвэ, снимая перчатку и трогая пальцами воду. — Холодно… Море совсем ледяное… — Как её лицо? Слова двоюродного брата заставили содрогнуться. «Откуда он знает, что именно так, сняв перчатку, я касался Эленнис?!» — Турукано, — Финдарато присел рядом, — сколько твоих подданных остались без пальцев, пытаясь смыть с рук ощущение прикосновения к тем, кого больше нет? Уверен, что хочешь пополнить их ряды? — Ты что-то говорил о детях, — как сквозь сон произнёс сын Нолофинвэ. — Я слушаю, Артафиндэ. — Ложь, — серьёзно сказал Финдарато. — Ты лжёшь. Полагая, что жизнь кончена, ты сейчас согласишься со всем, что бы ни было предложено, лишь бы я скорее ушёл. Но, Турукано, я не стану использовать твоё состояние в своих целях. — Тогда зачем ты пришёл? — дрогнувшим голосом спросил сын Нолофинвэ, натягивая на покрасневшую руку перчатку. — Какой смысл договариваться о чём-то с тем, чья жизнь кончена? — Кончено, кончено, снова потерями я окружён, — чуть слышно запел Инголдо, почувствовав струну в сердце брата, на которой нужно было сыграть, чтобы заставить очнуться. — Прошлое, прошлое, платье истлевшее, я обречён. Падает, падает время мгновеньями в пропасть из дней. Надо ли, надо ли знать мне ответы из царства теней? Кажется, кажется, только вчера был с тобой обручён. Катится, катится в небе Итиль, словно призрачный чёлн. Проклятый, проклятый, видимо, выпил я в жизни бокал. Что теперь, что теперь делать мне, если я всё потерял? Каюсь я, каюсь я в том, что решил я судьбу изменить. Милая, милая, так и не смог я тебя отпустить. Звал тебя, ждал тебя, не понимая, куда ты ушла. Знаю я, ты — моя, но словно тень в моей жизни была. Лишь поцелуй последний — соль и снег. Прощай. Навек. Ты станешь королём в своей стране, А слёзы пусть останутся во сне. Турукано, сжимая дрожащие губы, закрыл ладонью глаза. Финдарато приобнял его, чувствуя, что чары достигли цели. — Прозрение, прощение моё, — продолжил напевать сын Арафинвэ. — Я словно в мире морока был мёртв… «Прощай навек!» — вот тонкая черта, Где должно ныне мне остановиться. «Прощай!» — сказала ты живому принцу. «Навек!» — вот что ответить должен я. «Навек!» — ответить должен я. — Я должен, знаю, — Турукано всё же не смог сдержать слёзы, прижимая руку к груди. — Но не могу. Финдарато молчал. Ждал. С тяжёлым вздохом запрокинув голову, принц вытер лицо. Печальные глаза больше не казались мёртвыми. — Не благодари, — улыбнулся король, снова мысленно называвший себя мудрым владыкой. — Надеюсь, теперь ты в состоянии со мной спорить и ответить отказом на моё предложение. — Тебе нужен мой отказ? — Понимаешь, Турьо, — улыбнулся Финдарато, — я должен предложить тебе союз, как владыка владыке. У меня вырос сын, у тебя — прелестная дочь. И я хочу предложить тебе поженить их, пока до этого не додумалась моя предприимчивая сестра или твой не менее предприимчивый отец. Я искренне полагаю, что это плохая идея, так как в Средиземье нам, скорее всего, придётся скреплять полезные союзы с местными королевскими семьями. Но твой мудрый отец и моя прекрасная сестра считают, что важнейший из союзов — это между нами. Поэтому, Турьо, пожалуйста, откажи мне в письменной форме. Отмеченное печатью глубокой скорби лицо Турукано за мгновение изменилось с удивлённо-непонимающего до согласно-дружелюбного. — Я ни за что не выдам дочь замуж по договорённости, — начиная вдруг злиться, заявил сын Нолофинвэ и резко встал. — Мой дед сам выбрал жену, мой отец поступил так же. Супружество должно быть основано на чувствах. И только на них. Пойдём, Артафиндэ, напишу тебе отказ. Встав со снега, братья тепло улыбнулись друг другу, и это была первая улыбка принца с момента гибели Эленнис. Вдруг Финдарато удивлённо уставился за спину Турукано, его глаза расширились. — Обернись… — выдохнул он. — Небо… Розовеет…