Свет проклятых звёзд

Это была злость, убийственная и всепоглощающая, беспощадная, но абсолютно беспомощная. «Ты должен поблагодарить Моргота за плен! — рвалось из груди, и Нолофинвэ из последних сил молча улыбался, чувствуя, как намокает спина и ладони. — Если бы не муки на скале, кто бы тебя знал?! Ты был бы просто одним из Нолдор! Одним из многочисленных сыновей прославленного отца! Никто бы не узнал о твоей силе! Мой народ ненавидел бы и презирал тебя наравне с Феанаро! А теперь тебя уважают даже те, кто хотел твоей смерти!» Ощущение, что из-под ног уходит земля, усиливалось с каждым новым шагом, а сверху, словно удары молота, сыпались восторженные выкрики, адресованные старшему принцу Нолдор: «Астальдо! Астальдо! Астальдо!» И никто не прославлял нолдорана, поднимающегося на холм с часами. Даже Аклариквет играл музыку без слов, но мелодию знали все: это была песня о любви, которой не суждено сбыться, спетая, когда на Валинор пала тьма. О любви того, кто её не достоин. *** Когда полог шатра отодвинулся, Артанис, заранее знавшая, что увидит, смогла справиться с эмоциями и улыбнуться искренне. Без страха и жалости смотря в неподвижные мёртвые глаза, королева подошла к сыну Феанаро. Нежные осторожные руки эльфийки забрали костыль, став живой опорой, вместо деревяшки. — Однажды, — едва слышно произнесла Артанис, поддерживая двоюродного брата, помогая ему идти, — ты остановил меня на краю пропасти, не позволил ветру сбить со скалы. Теперь моя очередь. Маэдрос почувствовал взгляд брата, ощутил его эмоции, но не посмотрел в ответ. — Надеюсь, ты без топора, — усмехнулся старший Феаноринг, любуясь золотым сиянием волос, радуясь неожиданному теплу, подаренному гордой эльфийкой. — Вдруг перепутаешь меня с другими дровами? — Не смешно, Нельо, — серьёзно сказала Артанис, и Макалаурэ поджал губы: брат не стал напоминать о своём новом имени! «Я сам виноват! — с горечью подумал менестрель. — Только сам… Какой я был ничтожный!» — Предлагаешь мне оплакивать себя? — хмыкнул Маэдрос, внимательно всматриваясь в толпу оценивающим взглядом. — Никогда, — прищурилась Артанис, — никогда бы о таком не подумала. Видишь, я на твоей стороне. Разве я стала бы поддерживать слабака? Старший Феаноринг промолчал. Переводя взгляд с верных Макалаурэ на «предателей» нолдорана, с сопровождения дочери Арафинвэ на подданных Нолофинвэ, Маэдрос, чувствуя тепло и поддержку двоюродной сестры, невольно улыбался уголками губ. Всё вовсе не так плохо, как могло показаться. — Благодарю, что помогаешь идти на подъём, — понизил голос Феаноринг, когда холм приблизился. — Спускаться сложнее, ты не знал? — слова Артанис прозвучали предупреждением. — Может понести, и тогда падение неизбежно. Скатишься в самый низ. А, падая на пути вверх, просто на время останавливаешься. — Зависит от крутизны склона, — заставляя себя говорить о горах без содрогания, поддержал тему бывший пленник Моргота. — Здесь холм достаточно пологий, — взгляд сияющих глаз стал озорным, — Нолофиньо бы не полез по отвесной скале. — Артанис спокойно и уверенно посмотрела в серые глаза, которые больше не казались глазами чудовища. Рядом уже был не восставший из могилы монстр, но эльф, живой и способный чувствовать. — Я приехала объявить о независимости рода Финдарато Инголдо. Удивлён? — Пожалуй, да, удивлён. — Ты многое пропустил, — Артанис прижалась теснее, касаясь головой чуть ниже плеча. — Когда Вала Намо передал нам радостную весть, наш с Финдарато отец прозрел и бросился вымаливать прощение Владык. Он отрёкся от власти, отдал сыну своё кольцо. — Эльфийка усмехнулась. — Мы отреклись от отца, Нельо. Но не от матери. Тебя, наверно, это не обрадует, но сейчас тебе с успехом заменяет костыль тэлерийская королева, которая пришла в Эндорэ ради собственных владений. Я не собираюсь подчиняться нолдорану, потому что не имею никакого отношения к этому народу. А теперь о приятном: взгляни, как смотрит на нас Нолофиньо. Лорд Маэдрос широко улыбнулся. *** Финдекано не стал подниматься на холм. Оставшись у подножья, окружённый верными эльфами и восторженными словами, принц взглядом поприветствовал Макалаурэ, подошедшего со своими воинами с другой стороны. Столько сильных, способных держать оружие мужчин… Что это значит? Нолдоран в безопасности или наоборот? — Астальдо! Айя Астальдо! Вечная сияющая слава! — Айя доблестный воин! Храбрейший из живущих! Да не угаснет его слава вовек! — Айя Астальдо! *** — Я снова чувствую себя частью легенды, — улыбнулась Зеленоглазка, с толикой иронии смотря на Митриэль. — Лорд Маэдрос и прекрасная золотоволосая леди! Что? Ты не знаешь, о чём я? Неужели эта сказка затерялась в вашей заморской Благословенной Земле? Не любили вспоминать о злых деяниях одного из Валар? — Какая ещё сказка? — зло спросила травница, пытаясь делать вид, что слушает речь своего нолдорана, а на самом деле ища глазами в толпе сыновей или их жён. — Жила в одном поселении прекрасная эльфийка, — нараспев заговорила колдунья, с удовольствием замечая, что её слова занимают окружающих больше речи нолдорана, — и был у неё возлюбленный жених, великий воин и охотник. Разумеется, тоже красивый. Но однажды этот эльф пропал в лесу, и все думали, что несчастного сожрал волколак. Конечно, безутешная невеста не верила слухам, ждала, надеялась. Но эльфийка была настолько красива, что в неё влюбился соплеменник. Это был… Как вы говорите, скользкий тип. Лжец и бессовестный наглец, приписывающий себе чужие заслуги, называющийся красивыми именами, присваивающий титулы. В какой-то момент его имя стало длиннее… Поймав осуждающий взгляд Митриэль, Зеленоглазка злорадно хмыкнула. — Этот мерзкий, но безумно привлекательный негодяй стал ухаживать за красавицей, предлагая взамен на любовь нажитые нечестным путём богатства. Дева не знала, как поступить, думала, думала… И вдруг на поселение напало войско хозя… Моргота. Это были жуткие твари и уродливые орки. Они резали, жгли, насиловали. Красавица не умела сражаться, поэтому пряталась в доме. И вдруг вылетела сорванная с петель дверь, и вошёл воин. Он был настолько страшным и отвратительным, что никто не смог двинуться с места. Орк уже собрался сделать много плохого, как вдруг увидел красавицу. Да-да, вы правильно подумали — это был тот самый жених, которого похитил Моргот, превратил в орка и заставил себе служить. Увидев любимую, он вспомнил прошлое, перебил напавших на селение орков и захотел снова жить обычной жизнью. — Но красавица выбрала предателя и лжеца, — хмыкнула Митриэль. — Бывший жених тоже стал предателем, — подмигнула Зеленоглазка, — он же вёл орков, которые ему доверяли, а потом перебил их. Как бы то ни было, история закончилась плохо. Красавица не смогла простить себя за то, что не приняла любимого в новом обличии, а лжец потерял нажитое нечестно богатство. И дева истосковалась, извела себя и угасла. — Замечательная легенда, — скривилась знахарка. — Хотя, чего ожидать от Мориквэнди? — Того же, чего и от Нолдор, — хихикнула Зеленоглазка. — Желания быть свободными от сильных мира. Учиться у них, но не принадлежать им. Я не права? Митриэль удивлённо взглянула на колдунью, а та развела руками: — Я ни разу не видела, чтобы вы возносили хвалу Валар. Ни один из вас ни разу не молил их о помощи. Странно, правда? Знахарка прикусила губу. Многие ли столь же наблюдательны? Это опасно? Как теперь быть? Надо рассказать Нолофинвэ, как только завершится торжество! *** — Мы снова собрались на этом символичном месте, — говорил с надеждой в голосе Нолофинвэ, и Аклариквет играл тише, чтобы не отвлекать от слов короля. «Нам обещают окончательное прекращение вражды, — думал менестрель, — и головы согласно кивают, но примут ли мир сердцá? Многое ли смогу сделать для мира я? Достучусь ли до народа, если буду петь о том, как должно быть, если этого не происходит на самом деле?» — Я передаю слово лорду Маэдросу, — сказал нолдоран, и Аклариквет услышал, как изменился голос владыки: король понимал, что именно сейчас всё зависит от сына брата-врага, от эльфа, который может забыть о благодарности за спасение и решить вернуть власть. Но иначе нельзя: народ должен видеть своими глазами, что корона передана добровольно. Только… увидит ли? Менестрель поймал себя на мысли, что ему в первую очередь хочется услышать, как говорит сын Нерданель, узнать, помогла ли ему мазь, и не сдержал улыбку, когда понял — старался не зря. — Я не возьму слово вперёд королевы, — прозвучал скрежетом металла голос, и толпа замерла в недоумении. Королевы? — Благодарю, Нельяфинвэ, — блистательно улыбнулась Артанис. — Собратья Нолдор! Я от души приветствую всех вас снова, и хочу сказать от имени Тэлери, моего народа, что здесь, в Средиземье, моё королевство, королевство моего брата Финдарато Инголдо и владения нолдорана Нолофинвэ будут дружественными государствами. Прошлое останется в прошлом, а будущее — в наших руках, и мы сделаем его прекрасным! Я верю, что мы способны жить в мире, помогая друг другу развиваться, оставаясь при этом независимыми королевствами и сохранять свою уникальную культуру, язык и традиции. Аклариквет посмотрел на своего нолдорана. Сейчас казалось, что Нолофинвэ не услышал ничего необычного, его лицо оставалось неподвижным и доброжелательным и даже почти не меняло цвет. Артанис по-прежнему прижималась к сыну Феанаро, держа его под руку, приветствовала раскрытой ладонью народ и сияла улыбкой, и на её фоне меркло даже дневное светило, никто не замечал эмоций короля и оценивающего взгляда бывшего нолдорана. — Я хотел бы многое сказать, — взял, наконец, слово Маэдрос, встретившись глазами с братом, — и начну с того, что выражу благодарность за спасение. Это неоценимая помощь, и нельзя подобрать слов, чтобы в полной мере описать подвиг принца Финдекано. Айя Астальдо! Вечная сияющая слава! Толпа с радостью повторила за сыном Феанаро. — От имени всех причастных, я приношу глубочайшие извинения за то, что корабли не были отправлены назад в Валинор, — на одном дыхании проговорил Маэдрос, когда стихли возгласы. Видя, как злится Макалаурэ и вот-вот сделает нечто неуместное из-за того, что извиняться за сожжение кораблей пришлось тому, кто высказывался против и не принимал участия в уничтожении святыни народа Тэлери, старший Феаноринг решил быстрее закончить речь. Он уже понял общее настроение собравшихся, видел, как смотрят на Нолофинвэ те, кто останется верен до конца, и остальные, поэтому улыбнулся, вновь вернувшись взглядом к брату. — Вражда между Нолдор отныне окончена, — чуть тише, чем хотел, произнёс старший Феаноринг, — корона перешла к Нолофинвэ Финвиону, старшему в роду. И не последнему из мудрецов. «Зачем ты это сделал?» — задал немой вопрос нолдоран, но ответа не получил. Аклариквет заиграл громче. Толпа не засмеялась, эльфы сделали вид, что ничего особенного не произошло, Финдекано, отвернувшись от холма, насторожился. — Вражде конец! — взял слово Нолофинвэ, и его голос практически не дрожал. — Отныне мы снова единый народ, как и в давние благословенные времена! — Вынужден оставить вас, — резко заявил Маэдрос, — праздновать. Слава нашему народу! Вопросительно посмотрев на довольную Артанис, Феаноринг встретил одобрительный взгляд. — Спуститься я тебе тоже помогу, — сказала королева. — И надеюсь, до того, как уеду, увижу тебя без костыля. Нолофинвэ вдруг остановил племянника. Отстегнув плащ, нолдоран осторожно накинул его на плечи Маэдроса. — Спасибо, воин, — с уважением произнёс нолдоран, — за победу в Битве-под-Звёздами. Это поистине великий подвиг. Благодаря тебе, сын моего брата, земля Эндорэ безопасна. Артанис тихо хихикнула. — Воистину, — полушёпотом сказала королева, чтобы слышал её только Маэдрос, — Нолофиньо не последний из мудрецов. Но ты лишил его возможности быть первым. С конца. — Ему не привыкать быть вторым, — совершенно серьёзно ответил Феаноринг. — Не имеет значения, с какой стороны. Музыка заиграла громко, менестрели запели о доблести и любви. Нолдоран смотрел с холма на своих подданных, и в памяти всплывала песня, забавлявшая в Хэлкараксэ, потому что адресовалась сопернику за власть: «А я король. И что? Да ничего». Только теперь было совершенно не смешно.