Свет проклятых звёзд

Море далеко, и каким бы высоким ни было окно, не увидеть непокорных волн, опасных и завораживающих. Перевала Хэлкараксэ больше нет, и ничто не соединяет две земли: Аман и Эндорэ. Только память. Одинокий дворец, похожий на наконечник стрелы, утопающий по мраке ночи, озарял бесконечно далёкий и безразличный свет манящих звёзд. В широко распахнутое окно ворвался пахнущий лесом ветер и голоса птиц. Когда-то очень давно можно было добежать до дворца Феанаро и спросить Тьелко, о чём поют сегодня пернатые, а потом сочинять музыку с Кано и Финдарато. Створка двинулась, свет Итиль нежно заиграл с мозаичным узором, трель ночного певца зазвенела ближе. Бутыль почти опустела, и Финдекано вспомнил пустоту, поглотившую его в Альквалондэ после одержанной победы. Если бы не Нарнис… Обернувшись и посмотрев на портрет супруги на стене, герой Астальдо печально улыбнулся. Наверное, кроме самого Финдекано, никто во всей Арде не верил, что дева из Первого Дома Нолдор может любить принца из Второго. Но Финдекано не просто верил. Он знал, не сомневался, и поэтому был способен справиться с чем угодно, даже обрушившимся раскалённым потоком пониманием того, как несправедливо устроен мир. А сейчас Нарнис так же далеко, как и счастливое прошлое, когда можно было сочинять глупые песенки с Макалаурэ и Финдарато, и спрашивать Тьелко, о чём щебечут птахи с розово-золотым оперением. — О чём поёт ночная птица, Одна в звенящей тишине? О том, с чем скоро разлучится И будет видеть лишь во сне, — полушёпотом начал произносить Финдекано, вспоминая путь во льдах, гибель верных соратников и то, как сам не раз избежал смерти лишь чудом. — О том, что завтра в путь неблизкий, Расправив крылья, полетит. О том, что жизнь глупа без риска, И правда всё же победит. Ночные песни птицы вещей Мне стали пищей для души. Я понял вдруг простую вещь — Мне будет трудно с ней проститься. Холодным утром крик последний Лишь бросит в сторону мою. Ночной певец, я твой наследник, Лети, я песню допою! С картины смотрели пронзительные серые глаза. — Я спас твоего отца, Нарнис, — покачав головой, вздохнул герой Астальдо, — но как всё обернулось? Хотя, это неважно. Главное, Нельяфинвэ жив и свободен. Я знаю, Нарнис, он победит нашего врага. Знаю! Если не Нельо, то никто. И я сделаю всё, чтобы помочь ему. Тебе очень повезло с отцом, любимая. Допив остатки вина, Финдекано подумал, что давно пора идти тренироваться в стрельбе из лука на полном скаку среди ночного леса и в утренних сумерках. Наверное, соратники уже заждались. Осторожно коснувшись нарисованного лица, сын нолдорана улыбнулся. — Мне не так повезло с отцом, как тебе, — тихо сказал принц, — но праздник, который он устроит, действительно необходим. Наша семья, забывшая о родстве, соберётся вместе, и, рано или поздно, мы сможем договориться, объединиться и вновь стать единым сильным государством. Иначе быть не может, Нарнис. Я знаю. *** «Ты гордился бы мной, отец? — мысль уколола даже не кинжалом. Тонкой швейной иглой. — А ты, брат? Полубрат. Чем бы ответил мне? Тебе пришлось бы признать поражение передо мной, Гениальный Финвэ, Искусный Финвэ, непревзойдённый изобретатель и учёный, которого почитают наравне с создателем письменности! Кузнец и ювелир, лидер, за которым слепо шёл народ! Тебе, да, тебе пришлось бы признать мою победу! И, знай, сын вышивальщицы, отец был бы рад этому. Ты, наконец, перестал бы давить на него, тебе пришлось бы признать его право на счастье без тебя! И… Знаешь, Феанаро, кажется, я привык к мысли, что ты мёртв. И даже верю в это и не жду, что ты ворвёшься в мой дворец и станешь мне угрожать. Да, ты мёртв, полубрат. Знаю, ты не оставил бы своего сына висеть на скале. Даже того, кто имел наглость спорить с тобой». Посмотрев изображение мемориальной колонны, недавно установленной в горах, где по рассказам умер полубрат, Нолофинвэ подумал, что этой дани памяти вполне достаточно. Имя Феанаро Куруфинвэ нельзя предать забвению, но и слишком прославлять не стоит. «Анайрэ бы осудила меня, — печальная усмешка тронула губы нолдорана. — Не разобравшись и даже не попробовав разобраться. Я оказался бы виноват во всём, но ни одного способа разрешить трудности предложено бы не было». Откуда-то снова взялась обида на супругу, однако Нолофинвэ подумал, что сгинувшая в огне войны любовь уже не имеет никакого значения. Анайрэ не из тех, кто будет вечно тосковать, она найдёт силы жить и способы сделать свой мир снова комфортным. «Я был уверен, — подойдя к картам на стене, нолдоран оценивающе осмотрел закрашенные белые пятна, представленные в выгодном для короля свете, — что мои владения огромны. Мои! Не семи разных королей! Моя страна больше, чем у Тингола со всеми его вассалами! Моя! Я — верховный нолдоран! И в моём подчинении может быть хоть сотня других нолдоранов! Феанариони не могло прийти в голову, как я их перехитрю! Вам не тягаться со мной, дети полубрата!» В руки лёг лёгкий серебряный венец без камней и множества завитков. Его носил юный принц Мудрый Финвэ, сын Индис. Вечно второй. Короли в Валиноре не нуждались в особых знаках отличия, ведь эльфийских владык выбрали Валар, аранам не было необходимости доказывать власть драгоценностями. Роскошно выглядеть могли все жители Амана, когда хотели. Но как объяснить это Эльвэ, о котором ходит молва, как о ревностном ценителе редких красивых вещей? Интересно, сундуки Финдарато сильно опустели за время пребывания в Дориате? Для великого торжества необходим особый венец. Венец верховного нолдорана! Но каким он должен быть? Синдар обязательно спросят о традициях! «Нет, венец не должен быть медным! — стало вдруг не по себе. — Всё, что было на сыне Феанаро во время пленения, проклято Намо и Морготом и уничтожено! Корона Нельяфинвэ была наследием его отца, а не Махтана! Никакой меди! И не нужно мне подобие золотых венцов Феанаро! Только серебро! Или платина. И звёзды. Прозрачные камни в белом металле. Или синие?» Вспоминая символику рода Финвэ, нолдоран отодвинул от себя разложенные на столе драгоценности. — Отец, — чувствуя наваливающуюся боль и сожаление о безвозвратно утерянном, прошептал король. — Отец… Я всего добился своей головой, меня не делали избранником Валар. Они недооценили меня! Все недооценили! Гордись мной, отец! Твой сын вернул истинную, незапятнанную славу великому роду Финвэ! И сделал это сам!