Свет проклятых звёзд

Из окна «Мастерской Очарования» открывался прекрасный вид на строящуюся на месте старого гномьего тракта дорогу. Споры рабочих тоже было хорошо слышно. — Эти плиты начнут скользить зимой в слякоть! — с абсолютной уверенностью в правоте утверждал мастер из Ногрода, проводя большим пальцем по поверхности шлифованного камня. — Красивый узор не спасёт от холода и сырости! И ледяная корка пристанет! — У нас есть секретные составы для обработки гранита и мрамора, — загадочно произнёс в ответ Нолдо, следивший за разгрузкой телеги с бордюрным камнем, — мы многому научились в Валиноре, гном, умеем возводить надёжные стены даже высоко в горах. И каждое знание имеет свою цену. Рассмеявшись, подруга Пилинэль отошла от окна. — Не верю, что Голодрим продадут секреты мастерства кому-либо, ведь даже нам запретили разглашать составы красок для волос. — Я бы и без запрета не стала делиться знаниями, — фыркнула любовница короля, — но ты же понимаешь, можно поделиться частью технологии. — Хитро улыбнувшись, эльфийка договорила: — Которой всё равно не воспользоваться без оплачиваемой помощи того, кто знает всё. Разговор пришлось прервать из-за подъехавших к «Мастерской Очарования» карет: одной эльфийской — утончённой, с серебристыми украшениями, сделанными, скорее всего, из сурьмы оссириандскими умельцами, и тремя гномьими, больше напоминающими повозки для дорогих товаров — яркими, вычурными, с громкими бубенчиками, заставляющими обратить внимание на себя. — Мне кажется это забавным, — собираясь выйти встречать гостей, хихикнула Пилинэль, взглянув, как девы не хотят пропускать друг друга вперёд, желая отдаться в руки мастериц раньше остальных. Эльфийка едва не спровоцировала драку, заявив, что, в отличие от женщин-гномов, приехала ненадолго, ведь и так прекрасна. — Заметь, бородачки не стремились причёсываться с нашей помощью, а теперь, на третий день гуляний, пересмотрели свою неправильную точку зрения. — У гномих интересные волосы, — потёрла ладонью о ладонь вторая мастерица, — совсем не такие, как у нас. Я собрала состриженные кудряшки, как ты просила, Пилинэль, уже начала изучать действие на них наших красок. — Краски красками, — обернулась в дверях любовница короля, — у нас главная задача другая: мы обязаны научиться имитировать валинорский блеск волос, желательно, чтобы он получался стойким, а не на один вечер. — С маслом на голове не каждая захочет ходить, — вздохнула сестра Пилинэль, готовя полотенца, — воск бы подошёл лучше, но мы все знаем его неприятные недостатки. Возможно, если научиться менять его свойства, добьёмся нужного результата. В дверь, словно таран в старые ворота, влетела коренастая бородатая женщина, звеня многочисленными тяжёлыми украшениями. — Сделайте меня эльфийкой! — крикнула басом гостья, и мастерицам пришлось собрать всю силу воли, чтобы не рассмеяться. — У меня есть, чем заплатить! Вы будете богаты, если всё получится! Из-за двери послышался хохот других желающих поправить причёску. — Скальпы поснимаю! — пригрозила кулаком гномиха. — Захлопнули тявкалки! А вы, красавицы, принимайтесь за работу! — С превеликим удовольствием! — в один голос пропели две мастерицы, усаживая гостью в мягкое кресло. — Только не тяните волынку! Я хочу скорее вернуться на праздник! Вы даже не представляете, девочки, что там происходит! Но, так и быть, я вам поведаю. *** Непрекращающаяся стройка в родном Тирионе никогда не нравилась Макалаурэ, даже если результат обещал превзойти по великолепию и функциональности даже самые смелые ожидания, поэтому уезжая из Поющей Долины, где, казалось, никогда не закончится возведение защитных укреплений, на свадьбу к брату, менестрель надеялся увидеть хотя бы здесь что-то, кроме верениц телег с блоками, брёвнами или металлическими конструкциями, строительных лесов и спорящих с мастерами архитекторов, однако ожиданиям не суждено было сбыться. Рассчитывая получить разумное объяснение, зачем Карнистир решил играть свадьбу в лишь начинающем существование городе, где даже дворец пока мало напоминает жилище короля, Макалаурэ смотрел по сторонам и начинал понимать старшего брата, наотрез отказавшегося принять приглашение. Конечно, дело было не в стройке, не только в ней, но о более веских причинах бывший наместник думать не хотел. Встретившие Феаноринга верные короля Таргелиона, провожая в гостевой зал дворца, пытались сделать путь интересным, рассказывая совершенно не волнующие менестреля новости, и лишь доносившиеся из сада рифмованные вопли на незнакомом языке заставляли улыбаться. — Брат мой наилюбимейший! — бросился обниматься Морифинвэ, лишь увидев Макалаурэ в дверях, и менестрель не на шутку испугался, ожидая чего угодно, кроме искренней радости. Представив, как между лопаток вонзается отравленный кинжал, второй по старшинству сын Феанаро содрогнулся, и король Таргелиона, видимо, всё поняв, расхохотался. — Не бойся, — похлопал Карнистир брата по плечу, — на моей свадьбе никто не умрёт. — А где невеста? — Зачем она тебе? Гуляет где-то. Я не знаю и знать не хочу, чем она занята. Пойдём лучше ко мне, поговорим без лишних глаз и ушей. Макалаурэ кивнул. Следуя за младшим братом по коридору с незаконченной росписью и лепниной, завешанными тканью арками и замотанными колоннами, Феаноринг вспоминал свою жизнь, пытаясь понять, не провинился ли в прошлом перед Морьо достаточно, чтобы оказаться замурованным в недостроенную стену и умереть как раз после окончания торжеств. «Если бы Нельо не настоял, чтобы я ехал, ни за что бы не появился здесь!» — злился на себя Макалаурэ, глупо улыбаясь встречающимся на пути нетрезвым гостям. — Тебе нет причин нервничать, брат, — мгновенно стал серьёзным Карнистир, когда дверь в небольшой зал для переговоров закрылась на три ключа. — Финвэ Третий хорошо устроился под нолдораном, обязуясь защищать его границы, а ты, хоть и король, как и я, живёшь на том же рубеже, что и наш старшенький. Ему невыгодно, чтобы у тебя были сложности с ресурсами и безопасностью, потому что твои проблемы поставят под сомнение способность великого пограничника защищать своего владыку, так что вы оба на содержании Елвафиньо. — Знал бы дядя, как ты его назвал… — Можешь ему передать! — захохотал Морифинвэ, наливая в бокалы что-то, не слишком похожее на вино. — Пусть знает, насколько мне отвратителен. И ещё, не смей при мне называть эту тварь дядей, ясно? Иначе я могу забыть, что ты мой родственник, Кано. Повертев в руке бокал с приятно пахнущей, но очень подозрительной жидкостью, Макалаурэ отставил его в сторону и прямо посмотрел на брата. — Ты хотел сказать нечто важное? — Было дело, — хмыкнул Карнистир, опустошая одним махом хрусталь и наполняя снова. — Я погорячился, поставив Ангарато на место. Не думал, что скажу это, однако говорю. Зря я ему устроил дружеское рукопожатие. Вреда это не принесло, но напугало, и теперь эта трусишка и капризуля, нажаловавшаяся на нас Тинголу, не хочет сотрудничать. И не ухмыляйся так! Айканаро делится торфом с Третьим, утверждает, что на меня не хватит. Но ты же видел мои земли, пока ехал? Или не думал о том, что вокруг мелькало? Заметил, ЧТО там росло? — Да ничего я не заметил, — отмахнулся Макалаурэ, недовольный, что его снова учат жить. — Правильно! — всплеснул руками Карнистир. — Там ничего не растёт! А я не собираюсь зависеть от урожая по соседству! И вот, что я тебе предлагаю, Кано. Слушай внимательно. По другую сторону Таргелиона, от тебя и Третьего, находятся гномьи города. Понимаешь, к чему я клоню? У них есть металлы и оружейные мастерские. И всё, что нужно защитникам нолдорана Елвафиньо — договориться со мной. Я сделаю так, что гномам станет выгодно возить товар к вам на север, а вы организуете мне дортонионский торф. По рукам? — У тебя Оссирианд рядом, — пожал плечами Макалаурэ, совершенно не желая вникать в торговые дела и быть передаточным звеном между не стремящейся общаться напрямую роднёй. — Увы, удобрений от них не дождаться, — вздохнул владыка Таргелиона, — искать торфянники в непроходимых буреломах — неблагодарное занятие. Возможно, когда часть леса будет вырублена, удастся найти болота, но это произойдёт нескоро, а урожай мне нужен сейчас. Я могу договориться с тестем о торговле мехом. С вами, жители холодного севера. Хорошая мысль? Решив, что даже если в бокале отрава, это не так страшно, как разговоры про дела, Макалаурэ выпил ароматный настой, и настроение заметно улучшилось. Замуровывание в стене или колонне неожиданно показалось крайне романтичным, особенно, если из каменного плена спасёт прекрасная дева. — Я напишу мои предложения в письме, — серьёзно сказал Карнистир, видя незаинтересованность брата, — передашь Третьему. Вижу, с тобой бесполезно разговаривать. Иди веселись, может, невесту встретишь. Если она вдруг станет меня искать, скажи, чтоб не искала: мне надо дела решать с Белегостом. Это город такой на востоке. — Ладно, — обрадовался возможности сбежать подальше менестрель и поспешил в зал, где веселились те, кто приехал развлекаться, а не ломать голову над товарообменом. *** — Ты знаешь, кто мой отец? — гордо спросила гномиха, смотря в зеркало на мастерицу, расчёсывающую её роскошные кудри. — Он тот, кто прогнал из наших пещер поганых коротышек! Он смешал золото с изумрудами, сделав его зелёным! Он возвёл в Ногроде стены, которым не страшен подземный огонь! С ним я и приехала, чтобы помочь строить крепость. А знаешь, девочка, в чём соль? Твой король предложил выгодную сделку! За помощь обещал делиться прибылью. Сечёшь? Сестра Пилинэль понимающе кивала, заплетая крутые кудри мелкими косами, чтобы сложить в замысловатую причёску. Часть волос предстояло распрямить с помощью широкого валика и специального воска, смочив горячей водой. А что делать с бородой, было непонятно. Несколько приходивших перед праздником гномих вовсе запрещали прикасаться к волосам на лице, утверждая, что бороды для их народа символ мудрости, могущества, силы и величия. — Брей начисто! — приказала гостья, указывая на подбородок и щёки. Эльфийка подчинилась, однако, лишь начав, поняла, что всё не так просто, как могло показаться: на месте жёстких чёрных волос оставались едва заметные точки, которые из-за количества и плотности расположения создавали на смуглой коже серый налёт. — Эй, так не пойдёт! — возмутилась гномиха. — Убирай! Совершенно не представляя, как это сделать, запаниковавшая мастерица подумала, что волоски необходимо удалить с корнем, но не выщипывать же по одному! — Воспользуйся пудрой, — подсказала Пилинэль, судорожно вспоминая, какие травы могут помочь вытравить щетину, не оставив ожогов. Чуть осветляя кожу, на грубоватое лицо ровно легла косметика, и желавшая сменить расу дева заулыбалась: — Теперь я ему точно понравлюсь. Только помогите мне затянуть талию, чтоб, как у тебя, красуля! Эльфийки переглянулись. Ему? Кто же этот счастливчик? *** Решив, что сидеть в покоях, заперев двери, во время собственной свадьбы неправильно, Оэруиль вышла во двор. Было ясно: до приезда родни можно развлекаться, как угодно, потому что муж всё равно занят своими делами, посвящать в которые супругу не планирует. Обнаружив во дворе в тени деревьев и беседок в основном влюблённые парочки, дочь лорда Каленовэ отправилась на площадь, где под звуки многочисленных дудок пели и плясали девушки гномьего и эльфийского рода. — Как хотела меня мать, — басовито горланила наполовину седая коренастая женщина, прыгая в обнимку с заметно нетрезвой подругой, собрав вокруг себя широкий хоровод, — да за первого отдать.  А тот первый — он какой-то нервный! Ой, не отдай меня, мать! Оэруиль заулыбалась, подошла ближе и тут же оказалась втянутой в круг танцующих. — Как хотела меня мать  Да за другого отдать.  А тот другий ходит до подруги! Ой, не отдай меня, мать! Как хотела меня мать  Да за третьего отдать.  А тот третий, что в поле ветер! Ой, не отдай меня, мать! Заметив выходящего из дворца Макалаурэ, только приехавшие Туркафинвэ и Куруфинвэ Атаринкэ помахали брату в знак приветствия. Увидев гномов, Тьелпе сразу же присоединился к безудержному веселью, среди гуляющих отыскались знакомые и знакомые знакомых, что стало веским поводом налить эльфу огромную чарку крепкой медовухи. — Как хотела меня мать  За четвёртого отдать.  А четвёртый ни живой, ни мёртвый! Ой, не отдай меня, мать! — Долго ещё они собираются это петь?! — скривился Туркафинвэ, блистая в тусклых лучах закатного солнца, затмевая собой небесное светило. — Это кошмар! Пойдём отсюда. — Предпочитаешь, чтобы спел я? — хитро заулыбался Макалаурэ, наблюдая, как племянник, согнувшись пополам, танцует в обнимку с юной рыжей бородачкой. — Чтоб вас всех Намо запер у себя! — прошипел беловолосый Феаноринг. — И меня тоже, но подальше от вас. — Питьвэ не приедет, — подал, наконец, голос Куруфинвэ, оторвавшись от созерцания выпивающего вторую чарку сына, — у него скоро ребёнок родится. Зато Тэльво хотел о чём-то важном переговорить с гостями Карнистира. Хочет посоветоваться насчёт крепости на скале. Говорил, хочет узнать, как проверить надёжность породы. — Это ему до-орого будет стоить, — вздохнул Макалаурэ, вспомнив разговор с Морифинвэ. — Разорится с такими помощниками и будет не только обездоленным, но и нищим. Зато в крепости. — Как хотела меня мать  Да за пятого отдать.  А тот пятый — пьяница проклятый! Ох, не отдай меня, мать! Посадив на плечи играющую на губной гармонике гномиху, Тьелпе, приплясывая, подошёл к Феанорингам и, смеясь, повлёк отца в хоровод. Смерив злым взглядом весёлую толпу, Туркафинвэ быстрым шагом направился во дворец. Макалаурэ последовал за ним. — Как хотела меня мать  Да за шёстого отдать.  А тот шёстый мал да недорослый! Ой, не отдай меня, мать! — продолжала песню гномиха, подмигивая эльфам. — Как хотела меня мать  Да за сёмого отдать.  А тот сёмый — пригожий да весёлый — Он не схотел меня брать! Оэруиль взяла волынку у решившей отдохнуть и выпить эля гномихи, и заиграла на удивление красиво и гармонично. — Она умеет пользоваться нашим инструментом! — ахнули с восхищением гостьи из Ногрода. Куруфинвэ-младший захлопал в ладоши, и вдруг перед ним появилась разодетая пышноволосая девушка с красиво заплетённой бородой. — Ты прекраснее всех, кого я видела! — сообщила гномиха, блистая украшениями. — Давай потанцуем. Подумав, что обычно таким образом знакомятся юноши, Феаноринг опустил глаза, чтобы убедиться — перед ним леди, ведь такая пышная грудь не может быть у мужчины. Заметив взгляд на декольте и поняв это, как заинтересованность, бородачка просияла. — Называй меня Изумрудик, — вцепилась в эльфа гномиха, слегка двигаясь в такт музыке. Сильные руки девушки, стискивавшие талию Курво, спустились ниже, пальцы сжались. — Изумрудик, что ты делаешь! — попытался вырваться Феаноринг, но не привыкшая к отказам любимая дочка славного гнома не отступала. Сняв с шеи один из кулонов с причудливой формы необработанным сапфиром, девушка сунула драгоценность в руку Куруфинвэ. Мысль о том, что можно было бы создать из этого камня, сделала взгляд мастера теплее, любопытство творца отразилось на лице, и гномиха торжествующе подпрыгнула. — Вот ещё подарок! — предвкушая победу, воскликнула Изумрудик, потащив ожидающего удобного для побега момента эльфа к скамейке, где гуляющие сложили вещи. Порывшись в огромной сумке из мягкой кожи с чешуйками, девушка вытащила красивый кинжал и вручила Феанорингу. Сразу представив ценность вещи, Курво попытался отказаться. — Бери! — приказала Изумрудик. — А то по роже получишь! С трудом удержавшись от язвительного «Не допрыгнешь», сын Феанаро с умилением посмотрел на подарок. — Знаешь, чья это работа? Это сам Телхар выковал! Потомок великого оружейника древних королей и битв! Самый известный ногродский мастер! У каждого на слуху! Цени мою щедрость, красавчик! Отец говорит, что этот ножик разрежет даже железный забор! — похвалилась гномиха. — Поэтому должен служить мастерству. А я считаю, этот симпатичный кинжальчик создан, чтобы послужить любви! Поняв, что эльф сейчас снова попытается сопротивляться, девушка погрозила кулаком. — Я вернусь! — заявила она. — И найду тебя! *** Макалаурэ не обратил бы внимания на резвящихся в коридоре дворца мальчишек, понарошку стреляющих друг в друга из игрушечных луков, прячась за обмотанными тканью колоннами. Возможно, и вовсе бы не заметил детей, если бы вдруг не прозвучал очень знакомый голос. Изумлённо обернувшись, менестрель увидел черноволосого эльфёнка, со злой гримасой на личике колошматившего провинившегося в чём-то приятеля. Теперь знакомым казался не только голос, и сын Феанаро по привычке осмотрелся: нет ли рядом канделябра или чего-то ещё, что любил использовать в качестве аргументов в спорах маленький Морьо. Одёрнув себя, вспомнив, что страшный в гневе братик давно не ребёнок, ещё раз взглянув на крикливого драчуна, Макалаурэ решил, что его, в общем-то не волнует сходство какого-то мальчишки и Карнистира. Мало ли похожих эльфов? Ну и пусть Тьелко тоже удивился и теперь ухмыляется. Мало ли в Арде похожих эльфов? *** — А ещё я подслушала, — говорила своей маме юная эльфийка, пришедшая в «Мастерскую Очарования» изменить причёску, видимо, считая, что девушки, занимающиеся волосами, глухие, — что у короля Карантира плохие отношения со всей роднёй! Ходят слухи, будто об этом узнал гномий владыка Азагхал, и теперь сомневается, с кем и какие союзы заключать. А ещё, я, кажется, понравилась сыну одного из эльфийских королей! Ты же заплатишь за всё, что я попрошу, чтобы ослепить принца моей красотой? Мам, ну пожалуйста, только представь: я могу стать принцессой! — Да, разумеется, это выгодное вложение, — поддакнула Пилинэль, выставляя на стол множество масел, духов, красок и различных украшений для волос на любой вкус. — Заплатить сейчас чуть больше, чем планировали, зато потом стать принцессой и купаться в роскоши — это ведь чудесно! Каждая о таком мечтает! Радуясь, что не придётся делать из гнома эльфа, по крайней мере сейчас, когда составы для полного удаления волос с лица не придуманы, мастерицы, мило улыбаясь, принялись в красках описывать не очень верящей в успех дочери женщине, как преобразится и без того красивая дева. Неожиданно дверь распахнулась, и в мастерскую, едва не сбивая друг друга с ног, ввалились трое наугрим. — Верните всё, как было! — закричал с виду почтенный гном, толкая вперёд хорошо знакомую всем здесь посетительницу. — Что вы из неё сделали?! — Я сама хотела! — начала защищать эльфиек Изумрудик. — Я хочу замуж за Куруфина! А как понравиться ему с такой бородой?! — Моя дочь глупее самки тролля! — закричал отец, всплеснув руками. — Позоришь семью! Зачем тебе кхулум? Зачем ты ему? И что у вас родится?! — Мне не нужны дети! — Зато мне нужны внуки! Повисло молчание, словно именно сейчас каждый осознал, что в данном месте в данное время проблему решить невозможно. Мать нерадивой гномихи обняла дочь и мужа, и все трое ушли. С лестницы донеслись снова разгорающиеся споры, удаляющиеся, что не могло не радовать. — Вы волшебницы! — ахнула мама будущей принцессы. — Вы сделали из девы-наугрим красавицу! Пожалуй, вам действительно под силу сотворить принцессу из моей дочери. Делайте, что считаете нужным. Юная эльфийка с радостным писком вскочила с кресла и стиснула в объятиях всех по очереди, чуть не плача от счастья. Смешивая ароматные масла, Пилинэль, ласково улыбаясь наивному восторгу своей дорогой гостьи, подумала, что не хотела бы родить такую глупую дочь. *** Проверяя, действительно ли подаренный кинжал способен резать кованый забор, Куруфинвэ-младший представлял реакцию Морифинвэ, когда тот увидит, что стало с оградой небольшого дворцового фонтана, и это очень веселило. На удивление острый и вроде бы прочный клинок и выглядел необычно: покрытое резьбой лезвие можно было рассматривать вечно, каждый раз воображение рисовало разные картины: от заклинаний на неизвестном языке до пейзажей и портретов. Однако, чем дольше Феанарион изучал кинжал, тем сильнее мастеру казалось, что это декоративное оружие, не способное стать боевым товарищем. «Он создан послужить любви». «Пожалуй, — задумался Атаринкэ, проводя пальцем по стали, состав которой на вид отличался от всех известных валинорскому кузнецу сплавов, — гномиха была права: лучше пусть оружие послужит любви, чем любовь заставит взяться за это оружие». Словно в знак согласия с мыслями эльфа в дворцовом парке запел соловей. И звёзды засияли ярче.