Свет проклятых звёзд

Всю дорогу с Тол-Сириона Карнифинвэ был вынужден обсуждать прелести Гномьего Тракта, однако считал, что это не большая плата за возможный успех. Снова поверить ногродским наугрим заставил владыка островной крепости-стража с гордым названием Минас Тирит, Финдарато Инголдо. Когда песня о суде над прахом Феанаро стала звучать из многих домов, и Карнифинвэ узнал, что путь через Вздыбленные Льды не сплотил, а наоборот окончательно рассорил Второй и Третий Дома Нолдор, сердце юного принца возликовало. Однако Финдарато ясно дал понять, что не собирается вступать в открытую конфронтацию с дядей. — Видишь ли, дорогой полуплемянник, — шутливо нараспев говорил король, прохаживаясь с бокалом в руке вдоль укреплённой белоснежной набережной — достроенной её части, залитой золотым светом дня, — Дом Финдарато Артафиндэ — это не воины или интриганы. Мы просто эльфы, которые хотят быть счастливыми в своих владениях, здесь, в Белерианде, на этом милом острове. Я понимаю, что ради счастья придётся пролить кровь, ведь наши земли захвачены врагом, но идти войной против родственника я, прости, не готов. Однако, когда Карнифинвэ снова начал доказывать, что титул нолдорана осквернён, владыка Минас Тирита неожиданно сдался. — Не хотел посвящать тебя в свои планы, — взяв из рук идущего позади слуги взамен опустевшего бокала полный, печально вздохнул Финдарато, — но ты вынуждаешь меня. Видишь ли, щедра к Народу Звёзд земля, — певуче произнёс король, его голос стал искренне печальным и неожиданно глухим, — а небеса полны угрозы… Кого там опять… тра-ля-ля-ля. Перед грозой та-ак пахнут розы! Карнифинвэ не хотелось слушать поэзию, однако принц давно понял: с менестрелями по-другому общаться невозможно и надо терпеть, скрипя зубами. Желательно беззвучно. — Я не хотел, — снова театрально и лживо вздохнул Финдарато, — но скажу. Я много думал о будущем. Знаешь, не стану врать тебе — я не вижу его, впереди у меня тьма, холод, боль и стыд, желание раствориться в небытии, чтобы оказаться преданным забвению и вычеркнутым со страниц летописи. Не представляю, как дойду до такого конца, но точно знаю — это неизбежно. Не надо меня утешать или разубеждать, ладно? Не в силах воспринимать услышанное всерьёз, юный Нолдо просто ждал, когда уже король соизволит говорить по существу. Возможно, заглянуть в будущее было бы интересно, однако принц слишком не хотел увидеть провал своей затеи или что-то плохое, связанное с семьёй, поэтому даже не пытался представлять, что ждёт впереди. Хотелось жить здесь и сейчас. — Недавно я видел сон, — задумчиво произнёс Финдарато, отворачиваясь от кричавшего голосами чаек ветра, — мой отец хотел узнать, как мои дела. Сказав это, владыка островной крепости надолго замолчал, словно сомневаясь, во что стоит посвятить родича, а во что — нет. — Отец тоже был во мраке, но тьма, окружавшая его, не казалась злом и безнадёгой. Это было всего лишь подземелье. Я пытался всмотреться, удалось плохо, но всё равно пещеры показались красивыми. Там ощущалась безопасность. Я почти забыл об этом сне, но приехали наугрим, желающие что-то мне продавать и заговорили… — О пещерах у Нарога, — не выдержал Карнифинвэ. — Да, эти наугрим только и твердят, что им необходима помощь с уничтожением каких-то мерзких карликов! — Ноэгит Нибин, увы, необучаемы, — печально вздохнул Финдарато, — сидят в золотоносных пещерах, а распорядиться богатством не могут. Я подумал, что нарогские подземелья могли бы стать убежищем для моего народа в случае новой войны. Живя в Дориате, я много общался с наугрим, и ни разу не сталкивался с нечестностью, исходившей от них. Дети Ауле гораздо честнее и открытее нас. Эти слова заставили Карнифинвэ задуматься. Теперь идея ногродских гномов не казалась чем-то однозначно плохим, и юный принц сам заговорил с наугрим о возможной взаимопомощи. — Для успеха любого дела необходимо золото, — ухмыльнулся мастер-оружейник, поглаживая роскошную кудрявую бороду. — А ты пытаешься ввязаться в опасную игру, парень. Если попадёшь в лапы верховно-нолдорановых вояк, не сносить тебе головы. Поехали со мной на совет, который планирует мой друг-эльф из Таргелиона, там и решим, как быть дальше. Учти, малыш, там, где бессильна сталь, золото может быть поистине могущественным! *** Дорога из обычной песчаной сначала стала усыпанной грунтом, а позже — вымощенной идеально подогнанными плитами, которые не скользили даже в дождь и холод. На равнине без леса и холмов разгонялся ветер, песок и мелкие камешки били в лицо, однако понимание, что очередной долгий путь скоро завершится, грело душу. Соревноваться в скачке верхом с наугрим было бы нечестным, поэтому Карнифинвэ пришлось забыть о любимом развлечении. Любуясь дивными лесами вдали, эльф думал, что однажды съездил бы туда на охоту, если предоставится возможность. Но пока пограничная застава между Оссириандом и Таргелионом выглядела совсем не обнадёживающе, и юный Нолдо понимал: хочешь дружбы с дядей Карнистиром — забудь о маминой родне. Как-то это неправильно… Таргелион впечатлял. Сын короля Питьяфинвэ Феанариона уже был здесь, однако страна так быстро менялась, что создавалось впечатление, будто с последнего визита прошла эпоха и даже не одна. Неизменным осталось бледное, часто серое небо, пыльная каменистая почва и снующие под ногами муравьи, жуки и мыши. Зато дорог и домиков вдоль них стало больше. Постройки были небольшие, аккуратные и очень уютные на вид, в основном белые с красными или коричневыми крышами. По улицам постоянно кто-то ходил и ездил, однако на плитах не виднелись сколы или трещины. Вокруг жилищ земля была чёрного цвета — её закупали в лесистом Дортонионе и южнее — у родителей Карнифинвэ. Юный принц нередко слышал, что Оссирианд, враждуя с Таргелионом по прихоти пещерного королька, теряет намного больше, чем приобретает, и сейчас видел, в чём это прявляется: торф, древесина, шкуры, ягоды, прирученные лесные звери и птицы, и многое-многое другое могло бы приносить доход лорду Каленовэ и повышать его авторитет. Могло бы, если бы не исказивший Арду Моргот, разумеется, из-за которого рассорились добрые соседи. — Остановимся здесь, — указал на трёхэтажный деревянный дом управлявший большой телегой, гружёной торговцами и самым ценным для них товаром, седой гном в синей накидке с остроконечным капюшоном. Глаза игриво заиграли, морщин на лице словно стало меньше. Карнифинвэ абсолютно не устал, однако успел понять — к менее выносливым стареющим наугрим надо относиться с пониманием. К тому же, домик и правда выглядел уютным: белый, с крыльцом, ставнями и наличниками цвета оранжевой зари, тёмно-коричневой крышей и мозаичными окошками с изображением цветов в вазах. Принц помнил, что видел очень похожие постройки в других таргелионских поселениях, и каждый раз это был не просто трактир, где любой путник найдёт отдых и обед — здесь располагались также комнаты с ароматными бассейнами, во время нахождения в которых можно было не только помыться, но и похорошеть: кожу предлагали смазать нежным смягчающим маслом, а волосы сделать сияющими или изменить их цвет. Были и небольшие лавки с драгоценностями, тканями и домашней утварью. В прошлый раз Карнифинвэ слишком спешил, поэтому не смотрел на убранство помещений, желая лишь набраться сил и скорее продолжить путь, но теперь на душе было гораздо спокойнее, и Нолдо, уже не столь яростно стремившийся воплотить свой замысел и всё меньше веривший в успех, неторопливо осмотрелся. Среди обычных для эльфийских поселений предметов мебели и светильников, в глаза бросались шкафы и тумбы явно гномьей работы, а также многочисленные портреты девушек и женщин, демонстрирующих причёски и красиво уложенные бородки. Одно лицо попалось несколько раз: на некоторых картинах изображённая сребровласая сероглазая эльфийка была совсем крохой, на других — милой маленькой девочкой. На раме красовалась подпись: «Митриэль Таурсэль». Дочь короля. Решив, что при случае спросит у сыновей нолдорана Карантира, почему их портреты не украшают принадлежащие матери мастерские очарования, которые теперь можно увидеть в любом конце Таргелиона, Карнифинвэ тут же забыл об этом и пошёл в трапезную — если не составлять наугрим компанию во время распития эля, можно утратить с трудом заработанное доверие подгорного народа. Теперь этого допустить не хотелось. *** Почему управлявший повозкой гном так хотел остановиться именно в этом трактире, стало понятно почти сразу — немолодая, однако совершенно не седая женщина с причудливо заплетённой лентами бородкой поднесла к столу кубки с пенным напитком и села рядом с дорогим гостем. — Может быть, всё-таки переедешь ко мне? — после нежного поцелуя спросил возничий, не замечая ни еды, ни хмеля. — Может, лучше ты ко мне? — улыбнулась гномиха. — Не хочу жить с эльфами, — фыркнул мужчина. — А мне с ними нравится. — Женщина встала и удалилась на кухню. Снова будто постаревший гном долго пил, роняя пену на стол, потом, довольно охнув, отставил полупустой кубок и пристально посмотрел на заскучавшего Карнифинвэ. — Вот скажи мне, парень, то есть, твоя светлость сиятельная, — хмыкнул стремительно пьянеющий возничий, — что в вас, эльфах, хорошего? Простой шутливый, казалось бы, воспрос поставил юного принца в тупик. — Вот видишь, — вздохнул гном, снова берясь за кубок, — ты сам не знаешь. Ничего в вас хорошего нет! И смерть не чтите! Этот ваш король — подлец из подлецов, если устроил то, о чём рассказывают! Нельзя судить того, кто не может защититься! — Это же была шутка, — неуверенно произнёс Карнифинвэ, переводя взгляд на других наугрим за столом. — Не оправдывай его! Он сдохнет так же позорно, как жил, вот увидишь! На сердце юного эльфа стало гадко — ему и в голову не могло прийти, что кто-то способен воспринимать постановку на сцене Минас Тирита буквально! — Подлец король, ох, подлец! — снова заявил гном, и Карнифинвэ понадеялся, что не начал краснеть от стыда. — Не надо о почившем владыке так, — печально произнесла снова подошедшая с угощением женщина, не поняв, о каком именно короле идёт речь. — Все мы не без изъянов, а наш бедный Тханэ, по крайней мере, о народе заботился, не правил единолично, все решения принимая большим советом Сынов Семи Прародителей! Вот скажи, будет ли наш новый Тханэ таким? Станет ли хранить устоявшиеся традиции? — Тханэ умер? — не поверили своим ушам наугрим. — Когда? Как? Женщина пожала плечами, снова уходя от пирующих. — Вести опаздывают порой на целую жизнь, — вздохнул, поднимая кубок, молодой торговец, сидевший рядом с Карнифинвэ. — Однажды сестра прислала мне письмо, что родила дочку. Пока я собирался приехать в гости, выяснилось: малышка погибла, неудачно упав из колыбельки. Это случилось раньше, чем я узнал о её приходе в мир. Неожиданное печальное обсуждение навеяло мысли о письме, отправленном родителям с Тол-Сириона. Слов не нашлось и на страницу, а тёплых — и на пару строк. Неправильно это… Эльф почувствовал себя подлецом, хуже ненавистного верховного нолдорана. Может быть, отправить ещё письмо? А заодно и подарок сестрёнке? Вспомнились рассказы отца о странном устройстве, которые в детстве казались волшебной сказкой. Если бы нолдоран Амбарусса-старший не показал однажды сыну чёрный шар, надёжно спрятанный в замке, к которому нельзя было прикасаться ни при каких обстоятельствах, юный Нолдо бы не верил в истинность историй о возможности общения практически на неограниченном расстоянии. «Никто из нас не смог повторить изобретение отца, — с раздражением сказал тогда Питьяфинвэ, снова оборачивая чудесную вещь плотной тканью. — Как думаешь, почему? — Разумеется, маленький Нолдо не догадывался, и тогда Феаноринг с ещё большей досадой выпалил: — Отец никогда не делился с нами секретами мастерства. Он считал, что его идеи очевидны любому, не понимают лишь безнадёжные глупцы. Великий Феанаро Куруфинвэ знал много! Однако не мог осознать элементарного: не все вокруг дураки, это ему повезло родиться исключительно умным. И что делал этот «обыкновенный эльф», окружённый недоумками? Если кто-то из нас, его глупых сыновей, которые просто ленились трудиться, просил научить какому-либо мастерству, Феанаро давал нам полный расчёт или схему, но с допущенной ошибкой, из-за которой ничего не получалось, и говорил — мы сами должны понять, что не верно. Над устройством Палантира мы с дядей Курво бьёмся до сих пор, отправляя друг другу подробное описание попыток повторить Видящие Камни и переделать отцовские. Их нельзя использовать, не сделав скрытыми от проникновений сторонней воли, потому что сейчас любой Айну с лёгкостью перехватит ведущийся при помощи Палантира разговор. Камни связаны между собой, и один из них у Моргота». — И кто ж теперь король? — вернул в реальность резкий голос пожилого гнома. — Неужто Дурин Рыжий? Вот длиннобородый проходимец! — Пока до нас долетят вести об имени нового Тханэ, — усмехнулся молодой торговец, наблюдавший за прошедшей через зал эльфийкой с многочисленными бутылочками в сетчатом мешочке, — он уже успеет смениться. — Его имя в любом случае Дурин, — развёл руками отвергнутый возлюбленной возничий, — и он лишь новое перерождение Праотца! Какая разница, что именно изменилось в его внешности? — Да, это несущественно, — согласился его сосед, — а вот новые черты характера, пожалуй, важны. — Я думаю, Дурин Рыжий неплох, — вступил в разговор молчавший до этого каменщик, приезжавший на Тол-Сирион для обмена опытом подводного строительства. — Он хитрый, и не позволит Азагхалу устанавливать свои порядки в нашем городе. Вы ведь слышали про оружейника Дарви? Карнифинвэ отвлёкся и утратил нить разговора, размышляя о том, как бы не застрять в этом милом месте надолго и выдвинуться в путь уже завтра. Это будет относительно легковыполнимой задачей, если ночью наугрим лягут спать, а не просидят за столом, опустошая погреба. Только не загонять же их в постели силой! Подошедшая неожиданно эльфийка с оссириандской внешностью мило улыбнулась сразу всем и заговорщически подмигнула. — Я слышала, вам не нравится, что вести долетают слишком медленно, — ласково пролепетала дева, — наши гонцы очень скоры и берут недорого. А если наймёте посланника сразу на несколько лет, оплата ещё уменьшится. — Прозрачные глаза весело засияли. — Я могу поделиться интересными слухами на любую тему. Чем подробнее — тем дороже. Если с вами есть дети, могу заменить няню. — Слушай, милая, — отмахнулся самый пьяный гном, — я могу заплатить тебе или сразу твоей хозяйке, чтобы ты больше не предлагала нам ничего и никогда? — Разумеется! — девушка подставила мешочек, в который упал крупный аметист. — Старайся, старайся, малышка, — возничий отставил пустой кубок. — Скоро так просто драгоценности не заработаешь. У короля твоего намечается совет, где будет полностью пересмотрен обмен товаров! У всего будет своя цена! И не камешками расплачиваться станем! — Желаешь услышать об этом подробнее? — сразу оживилась эльфийка. — Нет! — в один голос рявкнули наугрим и Карнифинвэ, и дева, смеясь, вспорхнула бабочкой к выходу из зала. — Затратное это дело, — вздохнул молодой торговец, проводив сплетницу взглядом, — систематизировать стоимость товаров: придётся договориться о мерах, единых хотя бы для большинства: вес, длина, толщина, состав, мастерство создателя… Но без этого уже никак, согласен. — Тебе просто обидно, что на этом больше всех заработают не купцы, а изготовители весов и разных штук для замера, — отмахнулся возничий. — Но потом и на твоей улице настанет праздник: все эти штуки для оценки товара будут закупать в огромных количествах! Карнифинвэ опёрся лбом на руку и с тяжёлым вздохом закрыл глаза. Эльф понимал — необходимо разобраться в том, о чём сейчас говорят, чтобы не оказаться за бортом «телеги дохода» королевства и каждого жителя в отдельности, но это осознание вгоняло в тоску. В висках стучала лишь одна мысль: «Может, кто-нибудь разберётся за меня?»