Свет проклятых звёзд

— В сундуки богатства прячет И дрожит на них скупой. Кто смеётся — тот не плачет! Веселись, пока живой! Пляскам нашим нет предела, Хоть придёт кирдык большой! Подождёт любое дело! Веселись, пока живой! Песня первой встретила Карнифинвэ и торговцев, когда открылись двери в зал. Чёрные со стороны площади массивные створки, словно отлитые из жидкого внутри стекла, оказались абсолютно прозрачными, если смотреть на них из зала. В воздухе курился ароматный дымок, и юный Нолдо не смог с уверенностью распознать все его компоненты. Вспомнилась пропахшая гарью Поющая Долина, и воображение насмешливо нарисовало картину погибающего в огне таргелионского дворца: стены-клинки с ужасающим скрежетом рушились в ревущее пламя, в чёрное клубящееся смрадным дымом небо взмывали снопы искр и пепла. — Мы не прокляты, — долетел нетрезвый смех, и мёртвое снова стало живым, — просто хотим такими казаться! Проклятье — щит от совести. — Наш любимый узбад Троро Спит с женою, но с чужой, — прозвучала весёлая песенка, — всё жена узнает скоро! Веселись, пока живой! Веселись, пока живой! Развлекаться совершенно не тянуло, и даже любопытный восхищённый взгляд молодой девы со странным оттенком волос, замеченный случайно, не заставил отвлечься от мрачнеющих размышлений. — Приветствую, дядя, — твёрдым быстрым шагом подойдя ближе к таргелионскому нолдорану, сдержанно поклонился Карнифинвэ. — Айя Феанаро! *** — Малец знает, с чего начинать разговор, — тихо сказал королеве Морифинвэ, когда принц после обмена вежливыми приветствиями удалился из зала отдохнуть с дороги и собраться с мыслями перед важным советом. — Надеюсь, он понимает, что не следует со всеми так здороваться. Оэруиль натянуто улыбнулась. До неё долетели слова весёлой песенки, от которых стало тяжело на душе: «И кузнец, и белошвейка, И торговец, и портной — Все мы здесь одна семейка! Веселись, пока живой!» Семья… Честная, настоящая, пусть и не родная по крови. Что их объединяет? Совместные гулянья с распитием хмеля? «Меня и родителей не объединит даже это, — вздохнула Оэруиль, чувствуя себя одинокой в компании, где все дружны между собой, но только не с ней. — А уж здесь на тёплые отношения тем более рассчитывать не придётся». — Взяв большую сковородку, Ждёт меня жена домой, — пели хором трое наугрим, — только эль щекочет глотку! Веселись, пока живой! Морифинвэ отвернулся от супруги, очень долгое время молчал, однако его безмолвие оглушало, до боли звенело в ушах, сдавливало грудь и шею. Казалось, что-то должно случиться. Что-то… Страшное! «Я его не боюсь! — напомнила себе королева, мысленно возвращаясь в общество призраков башни. — Он, может быть, и зло, но только не для меня». Самодовольные размышления прервались одномоментно, когда в зале среди изменившейся в один миг музыки появилась Пилинэль за руку с маленькой дочкой. «Митриэль! Юная госпожа Митриэль!» — пронеслось по залу, и бездетная королева поджала дрогнувшие губы. Мать принцессы не села за стол. Подойдя к королю, эльфийка с волосами цвета ранней зорьки выжидающе взглянула на него и в ответ получила сдержанный кивок, после чего сразу отошла в зал, чтобы покинуть пир, однако путь женщине и малышке преградили два ногродских ювелира. Кланяясь нолдорану, гномы с восхищением посмотрели на принцессу, потом переглянулись и, словно не замечая насторожившихся таргелионских воинов, достали из-за пазух шкатулки из серебра и опала. — Это не просто драгоценности, — сказал один из наугрим, открывая крошечный замочек, — это уникальнейшие вещи! Мы берегли их для прекрасной Митриэль! Любопытным взглядам гостей предстали две миниатюрные шпильки и брошь из белоснежного металла с серебристым блеском, который, однако, не был похож на платину или белое золото. — Недра одарили нас крошечной жилой драгоценной руды! — задыхаясь от восторга, выпалил старший мастер. — Дивны её свойства! Удивителен цвет! Мы сразу вспомнили прелестные кудри юной Митриэль, когда увидели очищенный металл, поэтому и сделали для принцессы украшения из него. — Как вы именовали свою находку? — поинтересовался, отпивая вино, Морифинвэ, внимательно наблюдая за дочерью, с любопытством примеряющую подарки. — Пока никак, — развёл руками младший ювелир. — Мы хотели на совете… — Пусть зовётся в честь принцессы, — со странной интонацией произнёс нолдоран, смотря сквозь прозрачные двери. — Митрил. — Прекрасная мысль! — дружно восхитились наугрим, однако Оэруиль не была уверена, что всем гномам безоговорочно понравилась идея назвать уникальное ископаемое сокровище именем эльфийки. — Митрил! — радостно воскликнули за столом. — Звучно! Ёмко! Словно удар доброго клинка! Славься, принцесса Митриэль! — Оставайся с гостями, — серьёзно приказал Феаноринг супруге, словно забыв о происходящем вокруг. — Я и Пилинэль уходим на совет, а твои нежные ушки для такого слишком чувствительны. Развлекайся и не кажись унылой. Сегодня великий день, королева! В летопись вписан новый дивный металл! Его имя должно остаться в веках, даже если падут все королевства. Кубок поднялся со стола, легко коснулся губ и снова встал на прежнее место. Оэруиль не решилась сказать что-либо уходящему супругу и лишь растерянно посмотрела на опустевший трон. Вслед королю, его ближайшим советникам и Пилинэль играла пугающе красивая музыка, которая очень нравилась юной принцессе, оставшейся на пиру в сопровождении многочисленных нянек, а королеве хотелось спрятаться и разрыдаться от пронзавших сердце слов, срывавшихся с пухлых алых губ гномьей певицы. — Широка река, Глубока река, Не доплыть тебе с того бережка. Тучи низкие прячут лунный свет, Полететь бы мне, да вот крыльев нет. Во сыром бору злой огонь кипит, Конь черней, чем ночь у огня стоит. Бьёт копытом он — ищет седока, Оттолкнул тот конь наши берега. Постучалась в дом боль незваная, Вот она любовь, окаянная! Коротаем мы ночи длинные, Нелюбимые с нелюбимыми. Чёрная вода далеко течёт, Унесло весло, да разбило плот. Были ласточки — стали вороны, Рано встретились, поздно поняли. Двери новые — не сорвать с петель, И одна беда стелит нам постель. Широка река, эхо долгое, Конь черней, чем ночь ходит около. Постучалась в дом боль незваная, Вот она любовь, окаянная! Коротаем мы ночи длинные, Нелюбимые с нелюбимыми.