Свет проклятых звёзд

Тол-Сирион пел и танцевал. Звуки музыки далеко разносились по реке, жизнь кипела, и веселье, царившее на самом острове и в поселениях на берегах полноводной реки, оказалось невозможно заразительным. Хотя старые тэлерийские песни, впервые исполнявшиеся ещё во времена переселения в Валинор, и постепенно обретшие новые куплеты и мелодии, были последним, что хотел бы услышать сейчас Турукано, на сердце виньямарского лорда стало немного легче, к тому же сын верховного нолдорана видел, как его верные радуются беззаботным танцам, поэтому невольно разделил общее настроение. Поначалу запаниковавшие после известий о морготовом драконе эльфы, похоже, привыкли к мысли о новой угрозе и продолжили жить, как прежде. Никто ведь не нападает — какой смысл горевать заранее? На Тол-Сирионе играли сразу несколько свадеб, весна расцвела и согрела уже тёплыми, но ещё не горячими лучами Анар холодную землю, поэтому песни звучали как никогда душевно. Пытаясь не вспоминать собственную свадьбу, чтобы опять не захотелось отправиться вслед за супругой, заставляя себя думать о чувствах дочери, Турукано вымученно улыбнулся танцевавшим на причалах эльфам. Все пришвартованные лодки, как одна, были выкрашены в белый, стилизованными под лебедей, и сын верховного нолдорана начал искать в этом глубинный смысл или злую иронию судьбы. — Пускай за кормой в лёгкой пене дней Забудется сон золотой лагуны, — пела дева с деревянными гуслями, стоя по бёдра в воде прямо в платье. Ей подпевали все гуляющие, на пристань выкатывали новые бочки с вином. Появление высокородного гостя с целым войском верных заметили не сразу, а когда увидели, практически не обратили внимания, лишь некоторые вежливо предложили присоединиться к веселью. — Где всё было вскользь, невпопад, нелепо И, в общем, зазря, — громче и громче звучала песня. — Вдали от земли во сто крат видней, Зачем рисковать ненадёжной шхуной, И как тяжело нас, порой, тянули ко дну якоря. Оставшимся ждать помаши рукой, Навряд ли ты к ним возвратишься снова В размеренный быт и возню привычной Портовой тоски. Им не объяснить, что такой покой Порою ужаснее шторма любого, А звёзды в ночи и родней и ближе, Чем все маяки. Было ли, не было плаванье верным, Время покажет потом. Волны сомнений с ветрами разлуки — Пусть, лишь бы сдюжили снасти. Лишь бы под небом спасительной твердью Встретился в море шальном Еле заметный, почти позабытый Маленький остров по имени «Счастье». — Тол-Эрессеа, — услышал Турукано от кого-то из своих, — не думал, что о нём до сих пор вспоминают. Интересно, когда ледник растаял, не потонул ли наш Остров Надежды? — А если и потонул? — пожал плечами лорд, спешиваясь и присматриваясь к гуляющей толпе, пытаясь понять, кто мог бы помочь с переправой. — Какой смысл в нём теперь? Тол-Эрессеа — лишь символ того, что однажды эльфы пошли на зов Валар. Это просто кусок земли, который когда-то был для нас едва ли не священным символом новой прекрасной жизни, но теперь таковым не является. Даже если до него доплыть и высадиться, в Валинор тебя никто не повезёт. — А я и не захочу, — отмахнулся воин. — Мне хватило опеки Валар! Когда всё хорошо, я и сам о себе могу позаботиться, а когда плохо — им до меня дела нет. — Возможно, кто-то считает иначе. — Турукано посмотрел на море. — Вероятно, от дракона только остров и спасение. Тот факт, что Глаурунг напал один, без сопровождения Балрогов и полчищ орков, радовал и обнадёживал, но лучшие предположения казались слишком нереалистичными, поэтому их старались не озвучивать. — Лишь бы под небом спасительной твердью Встретился в море шальном Еле заметный, почти позабытый Маленький остров по имени «Счастье». Невольно подпев весёлым гулякам, Турукано заметил, что его верные всё же нашли кого-то, способного организовать переправу, и это оказался давний знакомый. — Рад видеть тебя, принц Турукано! — обрадовался Халиндвэ, одетый неожиданно нарядно и даже, кажется, безоружный. — Сегодня прекрасный день! А преодолеем реку — станет ещё лучше! Мой сын женится, принц Турукано! — Я давно не принц, — сам не зная, что вкладывая в слова, натянуто улыбнулся сын верховного нолдорана. — Поздравляю от всего сердца, охотник. — А я — давно не охотник! — рассмеялся Нолдо. — Я лорд. — Как и я, — покачал головой виньямарский владыка. — У нас лишь размеры земель отличаются. — Размер не имеет значения, — со знанием дела сообщил подданный Финдарато. — Главное — содержание. Турукано молча согласился. Скооперировавшись, эльфы острова и побережья подготовили лодки, и сын верховного нолдорана, выходя на причал, снова погрузился в раздумья: река зимой замерзает, поэтому нет смысла делать остров даже в широком русле. Надо узнать, что по этому поводу думает сам Финдарато. *** Одна пара молодожёнов уединилась в лодке, взяв с собой вино и угощение. Убрав вёсла, они просто плыли по течению и целовались, а художник, которого попросили запечатлеть столь важный момент жизни, ловил понравившиеся мгновения, пока судёнышко не удалилось, и воспроизводил на холсте. Вторые праздновали порознь, каждый со своими друзьями и роднёй, и Турукано засомневался, точно ли эти наряженные эльфы отмечают свою свадьбу? Третья пара стояла на недостроенном мосту. Невеста была одета в узнаваемом эгларестском стиле, а жених внешне слишком напоминал охотника Халиндвэ, чтобы не догадаться о родстве. Рядом с ними пили вино архитектор Орландир, трое наугрим и очень серьёзный эльф с гербом лорда Новэ. Вся компания горячо обсуждала устройство моста, невеста, подбоченившись, словно копируя гномью манеру доказывать правоту, утверждала, что понимает в плотинах больше, чем кто-либо здесь, потому что её отец в этом лучший специалист, и Гельмир пусть не спорит с умной женой. Молодой супруг смущённо улыбался, обнимал и целовал свою избранницу, и Турукано, печально вздохнув, отвернулся, подумав, что общее важное любимое дело — лучшая скрепа для семьи. Если бы он сам всегда был рядом с Эленвэ, может быть, она не погибла бы. Или смерть не разрушила бы семью, забрав сразу обоих. Но тогда бы Иттариэль потеряла и маму, и папу… Лодка причалила, виньямарский лорд сошёл на берег, навстречу попалась четвёртая пара — оба молчаливые и задумчивые, словно свадьба была для эльфов не праздником, а военным советом. — Я в них верю, — сказал какой-то прохожий своим друзьям, указывая на Гельмира, — они мост до самого Валинора построят! Крепость-страж на острове сияла белизной полированного мрамора и сочетанием золота с серебром. Турукано смотрел на знамёна с факелом и арфой, думая, что отречение от родовой символики отца — ещё одно общее, что есть у него и Финдарато. Неожиданно неприятно удивило новое значение имени родного города, которое изначально имело смысл исключительно мирный: высокие башни, из окон которых открывается прекрасный вид на окрестности. А что теперь? Война превратила «Тирион» в «Тирит» — бдительного караульного, смотрящего сверху вниз в поисках врагов. Желание вернуть прошлое сдавило горло. — Лишь бы под небом спасительной твердью Встретился в море шальном Еле заметный, почти позабытый Маленький остров по имени «Счастье». Кто-то пропел, и Турукано невольно повторил дарящие бессмысленную надежду слова, чувствуя, что уже практически готов поверить в Тол-Эрессеа и его способность снова довезти в Аман любого желающего. Из дворца вышли эльфийки, по меркам Средиземья одетые красиво. Сначала они улыбались искренне приветливо и заинтересованно, однако, увидев брошенный на них высокомерно-презрительный взгляд виньямарского лорда, мгновенно посерьёзнели и, с отрешённой почтительностью поприветствовав визитёра своего короля, сопроводили в гостевой зал. Когда открылись резные двери, навстречу кузену быстрым шагом вышел Финдарато, одетый словно для охоты. — Пошли отсюда, — крепко обняв Турукано, бросил слова владыка Тол-Сириона. — Надеюсь, ты разумный эльф и не хочешь пообщаться с моей невесткой о подвигах и боевых заслугах, которых у тебя нет, а должны быть непременно. Чтобы этого избежать, необходимо успеть покинуть дворец, пока она тебя не увидела. Ты же ко мне приехал, а не к ней, правда? Решив на всякий случай согласиться, сын верховного нолдорана дал понять своим верным, что можно веселиться во дворце, сопровождать лорда не нужно, и, приобняв кузена, позволил увести себя на украшенный знамёнами и скульптурами берег. Поймав взгляд Турукано, остановившийся на зелёных полотнах, Финдарато развёл руками: — У каждого из нас должен быть факел на гербе, не понимаю, чему ты удивляешься. Если бы среди павшей на Аман тьмы Феанаро Куруфинвэ не зажёг факелы, никого из нас не было бы здесь. С тех пор каждый несёт в памяти одну из частиц того общего огня с тирионской площади, хочет он того или нет. Признаёт или не признаёт. — Считаешь, это было правильно? — Что? Решение покинуть Валинор? Финдарато прошёл мимо скульптур с узнаваемыми лицами, но сколько бы Турукано ни всматривался, нигде не видел изображение Арафинвэ Финвиона. Наверное, это не странно, хотя таковым и казалось многим. Почти всем, кроме самого Нолофинвиона. Спустившись к воде, владыка Тол-Сириона сел прямо на песок, потом лёг и широко раскинул руки, чересчур мило улыбаясь. — Мы можем создать свой Аман здесь, Турьо. Мы сами можем быть Валар для местных жителей. Вопрос лишь в том, надо ли это нам. Я, будто Вала Улмо, поднял со дна Сириона остров и теперь живу на нём. Да, это не моя личная заслуга, но, сам посуди, хоть раз хоть один Вала вспоминал в перечислении своих подвигов помогавших ему Майяр? Турукано покачал головой. Сев рядом с братом, Нолдо посмотрел на воду: всё ещё холодную, но уже по-летнему журчащую и ярко-синюю. Даже такая могучая река, как Сирион, казалась по сравнению с морем ласковой и покорной, лишённой грозного величия и не вызывала немого восхищения перед силой, которую нельзя превозмочь. — Я не Вала, — снова переведя взгляд на Финдарато, заговорил виньямарский лорд, — поэтому не забываю заслуг тех, кто был рядом в трудный момент. Ты уже спасал меня однажды, и я снова вынужден просить об этом. Если орки и драконы припрут нас к воде — мы обречены! — Не забываешь тех, кто помог однажды, чтобы воспользоваться снова? — хитро улыбнулся Финдарато. В сияющих небесной синевой глазах застыл лёд Хэлкараксэ — режущий, злой. — Нет же, — Турукано почувствовал, как между ним и кузеном встала нерушимая стена взаимного недоверия и нежелания говорить откровенно: Финдарато подозревает, что брат донесёт обо всём сказанном сегодня Кирдану, а тот, в свою очередь, Тинголу? — Я лишь хотел просить обучить моих мастеров делать острова. Река — плохой защитник зимой, но неврастское побережье практически не замерзает. — Питьятол-Алассэ, — процитировал звучавшую на праздновании песню про маленький остров «Счастье» владыка нового Тириона. — Ты действительно считаешь, что сможешь поднять участок суши со дна моря? Хотя, если женишься на родственнице Кирдана, полагаю, удастся и не такое. — Я не предам память Эленвэ, — отвернулся к реке Турукано. — И дочь против воли замуж не выдам. — Полагаю, напрасно. Артаресто счастлив с Толлунэль. Это было сказано так искренне, что стена недоверия начала разрастаться — сын верховного нолдорана вдруг осознал: Финдарато совершенно ничего не имеет против родства с лордом Новэ, каким бы тот ни был, и этот факт сомкнул уста виньямарского лорда, изначально желавшего рассказать, как устал бесконечно исполнять волю «избранника Улмо». — Уверен, что будешь доволен выбором дочери? — насмешливо спросил Финдарато. — Ладно, это не моё дело. А пытаться выдать замуж Ириссэ я тем более предлагать не стану. Не хочу оказаться расстрелянным из её лука. — Думаю, родичи Кирдана тоже этого не хотят, — попытался разрядить обстановку Турукано. Король Тол-Сириона вдруг поднялся, с золотых волос посыпались песчинки, блёклые и некрасиво-оранжевые на фоне валинорского сияния. Финдарато прочитал по глазам брата его мысли и понимающе покачал головой. — Мне сначала показалось странным, — прищурился сын аманского нолдорана, — что ты решил говорить про остров со мной, а не с Кирданом, да и сейчас кажется, однако, вижу, ты не захочешь объяснять, поэтому придумаю причину сам. Уверен, она будет не хуже и не лучше настоящей. Пожалуй, прикажу принести нам вино. Скоро закат, а мы ещё не подняли ни одного бокала. Знаешь, иногда так хочется пользоваться осанвэ по всяким дурацким поводам, чтобы Валар слушали эту ерунду и устали от нашей глупости. Поднявшись на набережную и дав знак скучавшим на лавочке верным, что пора позаботиться о своём короле, Финдарато вернулся, и Турукано прочитал в его взгляде неприязнь, которая возникает, когда задумал нечто некрасивое, а рядом тот, кто может догадаться, но так не хочется упасть в грязь лицом! — Перед грозой так пахнут розы, — вздохнул Инголдо, милейше улыбаясь. — Расскажи, действительно ли на большой земле всех так перепугали вести из осадного лагеря? — Из того, что от него осталось? — уточнил сын верховного нолдорана. — Вести с руин всегда страшны, — задумчиво произнёс владыка Тол-Сириона, — однако это не значит, что угроза касается всех. Скажи, Турьо, что говорят в Дориате о новой зверушке Моргота? — А им-то что? Турукано взял из рук слуги Финдарато вино и постарался не сболтнуть лишнего, не говорить про Дориат с несдержанно негативной интонацией — вдруг у брата и с Тинголом сохранились добрые отношения? — Да, супруга-Майэ защитит от любой беды, — нараспев произнёс король, поднимая глаза к зажигающимся на темнеющем небе звёздам. — Надо было мне жениться на Илмарэ. Но, видимо, помощница Варды Владычицы Звёзд считала, что я слишком хорош для неё, поэтому не предложила. И теперь я здесь, с арфой и факелом. И, знаешь, о чём думаю, смотря на свои знамёна? Огонь нужнее всего там, где нет других источников света. Возможно, факел Феанаро Куруфинвэ снова указывает мне, куда идти, и я послушно пойду. — Куда? — чувствуя, что Финдарато после бокала вина стал откровеннее, заинтересовался Турукано. Ответа не было долго. — Как ты думаешь, — заговорил, наконец, король Тол-Сириона, — почему Мелиан не спряталась на острове? — Поссорилась с Улмо? — хмыкнул сын верховного нолдорана, однако шутка осталась неоценённой. — Когда я жил в доме, построенном до моего рождения, независимо от того, в Тирионе или в Альквалондэ, — подлив вина, сразу выпив и наполнив бокал снова, продолжил свою мысль Инголдо, — я не задумывался, как там всё устроено, что можно было бы сделать иначе. Я просто жил. — Он усмехнулся. — В Амане вообще думать было не принято: надо было жить СЧАСТЛИВО. Хочешь ты этого или нет, ешь счастье с рук Валар и не забывай нахваливать и просить добавки, даже если уже тошнит. И мне нравилось, представляешь? А теперь, когда надо строить самому, когда на мне ответственность за народ, который надо защитить от врага, я ничем не могу быть доволен. Всё не так, понимаешь, Турукано? Я смотрю на стены — и они кажутся недостаточно высокими, надёжными, крепкими, перевожу взгляд на внутреннее убранство и понимаю, что оно… бедное? Украшения скучны — они не сияют так, как сверкал при свете Древ даже обыкновенный гранит! «Маленький остров по имени «Счастье», — пропел мысленно виньямарский лорд. — Питьятол-Алассэ. Который, увы, больше не дарит надежду». Стена недоверия оставалась неприступной и несокрушимой, однако Турукано показалось, что с кузеном, наконец, появилось взаимопонимание: они оба осознали, что беззащитны перед врагом, и отныне готовы действовать решительно.