Свет проклятых звёзд

— В любой сказке, сынок, есть главный герой, и в зависимости от морали он будет наделён различными качествами. Если сказитель хочет показать мудрость и благодетельность своих Владык, герой окажется смешным и бестолковым, по своей глупости обязательно попадёт впросак, но непременно будет спасён и в итоге наделён мудростью и благодетельностью. Если необходимо вразумить детей, показав результат опасного непослушания, герой предстанет агрессивным бунтарём, неблагодарным и высокомерным. — И что же с ним будет? — золотоволосый синеглазый ребёнок, сиявший волшебным светом Благословенной Земли, как и все родившиеся в Валиноре эльфы, испуганно посмотрел на отца-короля, потом — на маму. — Его не получится вразумить, Арьо, — очень мило улыбнулся третьему из сыновей владыка Финвэ, как бы нечаянно поправляя пышные сине-сиреневые рукава роскошного платья. Изящную серебристую вышивку по краю ткани не смогла бы повторить ни одна мастерица, кроме, возможно, самой Валиэ Вайрэ, чья лучшая ученица и украсила королевские одеяния многие годы назад. — И что же с ним станет? — принц прижался к маме-королеве, на которую был очень похож и лицом, и волосами. Король народа эльфов-Нолдор задумался, мечтательно улыбаясь, словно уже размышляя о чём-то другом, поднял голову. Чёрные волосы, очень длинные и завораживающе вьющиеся, заскользили по лоснящейся ткани, серебряное шитьё заиграло среди кудрей небесными звёздами, словно напоминая о давно не виденном эльфами изначальном тёмном куполе над головой. Где-то там, далеко за Морем, так и остался вечный сумрак, а здесь, в Дивном Валиноре, Священном Амане, всегда светло от животворящего сияния двух Древ: серебристого Телпериона и золотой Лаурелин. И звёзд в небе не видно. — В одной жуткой земле, окружённой ядовитой водой, в которую нельзя даже наступить — не то что пить! — жило большое племя пушистых милых зверьков-нимбиньяр, — заговорил нолдоран Финвэ, взяв за руку супругу. — И были эти чудесные создания самыми слабыми и глупыми из всех, селившихся на той страшной территории. Ещё там жили огро-омные чёрные-рогатые-крылатые кони, и похожие на ящеров горгульи, и нечто среднее между львом, летучей мышью, крысой и слоном! Грифоны разные, тролли, огры, размером со скалу… Маленький Арафинвэ закрыл ушки ладонями. — Дорогой супруг, — осуждающе нахмурила брови королева Индис Ингвиселер, — Владыки Амана пригласили нас в гости в дивный дворец на священной горе Таникветиль не для того, чтобы здесь, среди оживающей в каждой прекрасной картине, каждой изящной статуе истории Арды, ты пугал своего младшего сына страшными выдумками о чудовищах. — Это же сказка, драгоценная моя, — мелодично рассмеялся Финвэ, сняв с головы тончайшей работы серебряный со звёздами венец и примерив на сына, золотые волосы которого украшали подвески из натуральных голубых топазов. — Я лишь хотел сказать, что в это жуткое место, населённое чудовищами и глупыми несчастными пушистиками, однажды пришли светлые Владыки — сильные, смелые, прекрасные! Они выбрали по цвету меха трёх вождей-нимбиньяр: чёрного, белого и золотого и наделили их мудростью, храбростью и благодетельностью, чтобы эти главные герои-самцы облагородили остальных нимбиньяр, оставили многочисленное потомство, но главное — убедили, что далеко за ядовитой водой есть прекрасная, светлая и безопасная земля. Понимаешь, сынок Арьо, к чему я это всё рассказал? Одни стали мудрыми и спаслись, а другие так и остались глупыми гордецами и сгинули во тьме. — Зачем это ребёнку? Зачем это говорить здесь? — недовольно подняла глаза королева. — Дома сочиняй, что хочешь, но во дворце Валар, прошу, оставь свои фантазии. — А что не так? — Финвэ отошёл от семьи, встал около огромной живой лепнины, изображавшей момент видения Творцов мира, когда призрачный шар превратился в материальную плоскую Арду, сплетённую из Тем Изначальной Песни в бесконечности Эа. — Разве я недостаточно усердно прославляю Валар? Чему-то не тому учу сына? Королева народа Нолдор со вздохом закрыла глаза, погладила Арафинвэ по увенчанной отцовской короной голове. — Дома тоже везде присутствуют Айнур, как и здесь, — нолдоран пошёл вдоль коридора, стены которого таяли в бесконечной сияющей серебром и золотом высоте, — цветы, бабочки, птицы — любое существо или вещица может оказаться одним из помощников Творцов! Мы живём на их земле, и неважно, в каком месте находимся, о нас везде заботятся одинаково. — А как всё-таки правильно, мама? — вдруг спросил принц, подняв на Индис любопытные глазки. — Тирион или Сирион? Как называется наш город? — Ты можешь говорить, как тебе нравится, мой дорогой, — улыбнулась королева. — Сирион, — неожиданно твёрдо произнёс Финвэ, резко обернувшись. — И не надо хвататься за прошлое, моя драгоценная супруга. Оно мертво — мертво то, что было в нём плотского. Королева перевела взгляд на живые рисунки и лепнину. — Айнули́ндалэ! — тут же отвлёкся от непонятной беседы взрослых маленький Арафинвэ, проследив, куда посмотрела мама. — Песнь Творения! Великая Песнь Айнур! Папа! — синие глаза мальчика засияли любопытными искорками. — А кто был главным героем в Айнулиндалэ? — Эру Илуватар, — ответила за Финвэ Индис. — Разумеется, Творец. Его воля воплотилась сначала в образы Айнур, часть из которых и стала Владыками-Валар для нас. — Он ведь не пел сам! — заспорил ребёнок. — Эру Илуватар передал мелодию своим творениям, и уже они пели! Это сказка про Айнур, значит, главный герой в ней тоже Айну. Кто? Владыка Манвэ Сулимо? Творец Ветров и Орлов? Король ведь всегда главный! — Не совсем так, — нолдоран Финвэ улыбнулся сыну. — В сказке главным может быть кто угодно. И даже что угодно. Зависит, как я уже сказал, от морали. А король, — он осмотрелся, кивнул прошествовавшей мимо Майэ Илмариэ в невообразимом сине-звёздном платье, — это, в первую очередь, тот, кто не позволяет вверенному ему народу сбиться с верного пути. А верный путь определяет Эру Илуватар. Его Слово передаётся королю Арды — Манвэ Сулимо, а от него — правителям Эльдар. — Так кто же был главным героем Айнулиндалэ? — спросила Илмариэ — помощница Валиэ Варды Элентари, всё-таки подойдя к эльфам. — Каково мнение наречённого нолдораном Эльда? Финвэ очень грациозно поклонился Майэ, заулыбался так, словно собирался предложить ей стать его женой. — Я лишь доношу вверенному мне народу Слово Валар, — ответил он, разводя руками. — На вопрос о верном пути ты скажешь то же самое, — помощница Варды перевела взгляд на маленького Арафинвэ Финвиона. — Свободная воля, которой Эру Илуватар одарил Детей, в Арде Искажённой способна смутить любой, даже самый светлый разум, и тогда мыслящее создание потеряет страх и встанет на неверный путь. Вот для чего нужно Слово Валар, юный владыка. Запомни: не всегда важно, по какой причине идущий не боится дороги. Возможно, он просто не способен понять последствия собственного выбора. Не суть. Главное — он не боится, а, значит, продолжает. Скорее всего, такой идущий достигнет конца пути. Это прекрасно, когда дорога верна, но когда нет, это страшно, Арафинвэ. — А главный герой? — третий сын нолдорана захлопал пышными ресницами. Синие глаза смотрели испуганно и восхищённо одновременно. — Его путь верен всегда? — Ответ здесь, — тонкая, словно прозрачная ладонь Илмариэ указала на стены дворца. — Смотрите. И ты, юный владыка, — глаза-бездны уставились на Арафинвэ предвечным вихрем бездны, мальчик восхищённо замер. — Главного героя каждый может выбрать сам, если станет сказочником. Всё ведь зависит от того, что хочется донести до слушателей. Я не сомневаюсь, что вашим дочерям, король и королева, ближе образы Валиэр и Майэр, нежели Валар и Майяр. Лалвендэ и Финдис, — обратилась помощница Варды Элентари к юным принцессам-Нолдиэр, восхищённо рассматривавшим оживающие картины Создания Арды, — образы Валиэр Йаванны и Ниенны, что были едины в порыве творения дарящих свет Древ, вам любимее, нежели Песня Вала Улмо, породившая воду? Девы немного смутились, опустили глаза. На стене дворца рядом с ними засияли серебряный и золотой ростки, зародились первые светящиеся бутоны. — Капля за каплей, — тихо запела Майэ Илмариэ слова Темы создания Телпериона и Лаурелин, знакомые каждому аманэльда с детства, — росток за ростком Поднимутся Древа в сиянии. Слёзы — росой: Золотом, серебром, Мудростью, благом, познанием. Капля за каплей — Листок и бутон, Раскроются чудо-соцветия. День воссияет, Мрак будет сражён, Навеки… На тысячелетия. Как луч проникает сквозь тьму и туман, Так в Аман ручьи Созидания Прольются к зелёным подножьям холма, Даря мудрость, тягу к познанию. Свет в Арде священен, его благодать В сердцах и глазах воссияет. Не рушить он призван был, но создавать, Одаривать всех, кто желает. Капля по капле, Тьме вопреки, Рост и цветенье воспрянули. Золотом И серебром лепестки. Жизнь сохранить — вот что главное. Финдис и Лалвендэ Иримэ восхищённо подпевали, закружившись в танце. Драгоценности в волосах, на руках и платьях принцесс волшебно засверкали в сиянии стремительно растущих изображений Древ Валар. — В неравной любви к разным владыкам нет ничего дурного, — улыбнулась Илмариэ, оживляя движением руки очертания созвездий вокруг нолдорана, его супруги и маленького сына. — Однако, в жизни каждого аманэльда главный герой всегда только один. — Король Манвэ Сулимо, — поклонился Финвэ, и Майэ улыбнулась. Каменные стены расступились, и перед эльфами открылась изначальная бездна, где не звучало ни мелодий, ни отдельных нот, однако постепенно всё изменилось, и заиграла Песня Творения, демонстрируя гостям дворца Манвэ Сулимо всю мощь и величие, не выходя за грани понимания и слышимости существ из плоти и крови. *** — Тирион опустел без тебя, — полушёпотом сказал высокий статный эльф с горящими испепеляющим огнём серыми проницательными глазами и чёрными волосами, таинственно блестевшими в успокаивавшем золотистом полумраке сада. — Может быть, уже все оставили надежду на твоё возвращение и постарались выбросить из памяти событие, мешающее считать Землю Валар абсолютно счастливой, но я помню. И мой род помнит тебя, мама. Среди резных расписных сводов очень необычной спальни стояла роскошная постель, озарённая через огромные окна сиянием Древ Валар, только свет всегда был приглушённым, чтобы в Садах Вала Ирмо любой желающий мог отдохнуть и утешиться. Создатели Арды сначала были уверены, что эльфам в Валиноре не потребуется исцеление ни телесное, ни духовное, однако все три народа, пришедшие в Благословенный Аман, принесли с собой память о тёмных временах сумрачной родины, о потерях и страхе. Супруги-Валар Ирмо Лориэн и Эстэ охотно взялись помогать скорбящим, создав дивные тихие Сады без тревог и забот, куда приходили за советом и утешением, чтобы после отдыха и спокойных размышлений уйти счастливыми. И лишь одна эльфийка-Нолдиэ, первая супруга короля Финвэ — Мириэль Териндэ заснула здесь навек, оставив мужа и сына терзаться чувством несправедливости, потери и вины, и разрушив безупречный образ благодетелей-Валар, предпочтя забвение жизни в земле Творцов Арды. — Я храню традиции семьи, амил, чего бы мне это ни стоило, — продолжил говорить безучастной матери, укрытой расшитыми алыми шелками, Феанаро Куруфинвэ, — я буду защищать память о тебе, даже если отец предаёт её. Знаешь, больше нет единого Дома Финвэ и никогда уже не будет. Нас теперь трое принцев-Нолдор, поэтому и Домов три. Я люблю отца всем сердцем, но не могу позволить считать своей семьёй тех, кто называет тебя Сериндэ! Что за младенческое сюсюканье? Это не развитие языка Квэнья! Это разложение! Гниение, которого, по словам Айнур, в Валиноре нет! Не позволю! Кто не хочет работать над собой, больше никогда не получит доступа к моим трудам! Я вывез все книги моего авторства из тирионской библиотеки и построил свою, куда есть доступ только у моих единомышленников! Лингвистические исследования, способы выращивания кристаллов в росе Древ, изготовление холодных светильников и Видящих Камней — всё это больше не достанется полубратьям и их верным! Если сыны Индис идут по пути уничтожения языка, это их выбор, но для сына Мириэль они больше не родня. Я знаю, ты не осудила бы меня, амил. Ты бы меня поддержала. Первая королева Нолдор осталась безмолвной и безучастной. Посидев ещё некоторое время в молчании рядом с постелью, Феанаро поцеловал мать в прохладный лоб, тронул белоснежные волосы и быстро пошёл прочь из спальни. Он видел: к Мириэль пришли её ученицы, только не подходят при нём. Раньше так не было — прядильщицы-Эльдиэр могли в любой момент присоединиться к сыну наставницы, что-то рассказать, показать результаты трудов. Что же изменилось? Они тоже предали память Териндэ? Золотое свечение Древа Лаурелин сменилось серебром Телпериона. Сады Лориэна заискрились свежей кристально-чистой ароматной росой, одной капли которой хватило бы, чтобы напиться, однако старший сын нолдорана Финвэ даже не взглянул на сверкающую волшебную влагу: доверия к Вала Ирмо и Валиэ Эстэ у эльфа давно не было. Хотя отец не говорил ему о матери ничего, способного смутить юный разум, до Феанаро Куруфинвэ то и дело долетали слова учениц Мириэль о том, что Териндэ слишком много помнила и не желала забывать. Сама ли она заснула в Садах? — Страшные сомнения терзают твоё сердце, Пламенный Дух, — Валиэ Эстэ, высокая, тонкая, в розовом сиянии цветочных лепестков возникла рядом, словно воплотившийся в женщину всплеск волны пробегавшего вдоль дороги ручья. — Знаешь, нам тоже было тяжело научиться уважать и принимать выбор братьев и сестёр, когда он шёл вразрез с нашим пониманием Блага. Увы, даже Айнур не все единогласно приняли мой дар — надежду. Но именно она — моё главное творение — сблизила меня и Ирмо. Надежда привела часть Айнур в Арду, а отринувшие её остались с Эру, посчитав, что у нашего мира нет будущего. Мне было очень обидно, что братья и сёстры не оценили моих трудов, но Ирмо утешил меня. Он слушал музыку надежды, любовался воплощением дивных картин будущего, которых пока ещё нет и, возможно, им вовсе не суждено стать реальными, восхищался моей мелодией и создавал целые миры и сюжеты, не делая их чем-то большим, чем иллюзия, но оттого его творения оказывались ещё чудеснее. Ни он, ни я поначалу не знали, кому и зачем понадобятся сны, мы просто пели и любили музыку друг друга, дополняли её, изменяли, играли нотами и аккордами, словно цветами, полными росы, но с приходом в Арду Детей Эру, то есть, вас, Квэнди, мы поняли: те, кому скучно наяву, кому недостаточно собственного воображения, могут получить абсолютно всё во время сна. В грёзах возможно невозможное. Феанаро обернулся на мать и окруживших её эльфиек. — Амил получила желаемое с вашей помощью? Точнее, иллюзию желаемого? Исполнить её просьбу здесь никто не пожелал или не смог? — его вопросы прозвучали вызовом, образ Эстэ потускнел. — Ни я, ни Ирмо не заставляем Детей Эру спать и видеть сны. Если Мириэль Териндэ желала невозможного и выбрала воплощение мечты в грёзах, значит, это был единственный возможный путь, и мои труды не пропали даром, ведь лучше получить надежду на будущее, пусть и далёкое, чем не обрести совсем ничего. Я рада помочь любому Дитя, Феанаро. Но ты как отец множества сыновей и творец множества вещей и сам знаешь — нельзя дать своим детям или созданным шедеврам всего. Невозможно предвидеть каждое желание живого существа, каждое использование вещи. Матерям ближе такая проницательность, они способны чувствовать дитя и его судьбу, дать пророческое имя, но даже матери не могут всецело позаботиться о сыновьях и дочерях. Полагаешь, бесконечная опека необходима? Но не излишняя ли она? Творец Эру Илуватар дал всем Детям свободную волю, а при такой заботе в жизни разумных созданий не останется места для Его главного дара. — Значит, по твоим словам, — голос Феанаро Куруфинвэ дрогнул, — дар Творца лишил меня матери? Свободная воля привела маму в бесконечный сон? Её провидение подсказало ей, что меня лучше бросить, чем вырастить? Имя Огненный Дух она дала мне, предвидя беду, напугавшую её? — Мне неведомы тайны души Мириэль, — печально ответила Валиэ Эстэ и вдруг вновь засияла. — Скажи, Куруфинвэ, языковед и исследователь, что движет аманэльдар, называющими детей Благородными? Разве Эльдар бывают иными? К именам всё чаще добавляют Ара- или Арта-, стараясь показать, что одни аманэльдар благороднее других? Что это означает? Что некоторые ближе к Валар, чем остальные? Раньше лишь самые главные среди правителей Арды звались Аратарами, а теперь и эльфы именуются так же. — Это обстоятельство беспокоит Валар? — старший сын нолдорана Финвэ хмыкнул. — Я просто хочу лучше понимать Детей Эру, чтобы моя помощь была правильнее. Ты осуждаешь меня за выбор твоей матери, но сам не пытаешься уберечь других от собственной участи. — Судьба Мириэль Териндэ неповторима, — произнёс Феанаро слова Айнур, которые не раз слышал в детстве. — И моя, соответственно, тоже. — И в этом твоя звёздная слава, Искусный Финвэ, — улыбнулась Эстэ. — И самая тёмная печаль. *** — Тебя что-то тревожит, супруг? В комнате были плотно закрыты шторы, в пропахшем воском сумраке горели свечи. Это удивило Анайрэ, поскольку принц Нолофинвэ Финвион — старший из сыновей короля Финвэ и его второй жены Индис Ингвиселер любил свет Древ и не слишком жаловал в доме открытый огонь. Эльфийка осторожно подсела к мужу. На ней было полностью закрывающее тело, голову и лицо платье из многослойной тонкой ткани, цвета неба в серебре Телпериона, расшитое веточками, крошечными цветами и ягодами-опалами. Поверх лёгких перчаток сверкали кольца в виде венков из лилий. Белое лицо и чёрные волосы лишь слегка проступали сквозь сверкающие узоры, однако движения ярко очерченных губ легко читались в голубой дымке. — Слуги принесут вино, — прошептала она, призывно касаясь перчатки, давая понять, что пора помочь её снять. — Второй Дом Нолдор, — произнёс второй сын короля Финвэ, бросив быстрый взгляд на едва заметный крошечный бантик на верхнем слое платья у плеча супруги, где располагался очень маленький вырез-капля. Такие платья лишь казались строгими — на самом деле они легко снимались путём развязывания трёх-четырёх таких вот ленточек. Главное, отыскать их все, а они могли быть где угодно. Однако, Нолофинвэ думал о другом. — Казалось бы, что такого? Почему меня так задевает этот статус? Может быть, потому что всё решили за меня? Скажи, Анайрэ, почему отец позволил Феанаро записать в летописи Сириона и всего Валинора, что Дом Финвэ разделился именно таким образом? Почему наши с тобой дети должны считать себя вторыми после детей Куруфинвэ? Почему наши верные — те, Эльдар, что захотели помогать нам, должны считаться вторыми? Это хитрость, чтобы заставить всех бросить нас и уйти в первый по счёту Дом? Так ведь выше статус! А что делать Арафинвэ? Он повзрослеет и станет всего лишь третьим, понимаешь? И его семья, его верные окажутся ещё менее почитаемы, чем мы? — Я не думаю, что нумерование — это о статусе, дорогой мой супруг, — Анайрэ коснулась бантика. — Надо было возражать раньше, я понимаю! — Нолофинвэ словно не услышал жену. — Анайрэ, скажи мне: почему никто никогда не осуждал Феанаро за то, что он назвал старшего сына цифрой? Почему? И вот результат! Дождались! Дотерпелись! Теперь Куруфинвэ нумерует всех подряд! — Что думает об этом твой отец? — ласково спросила эльфийка, придвигаясь вплотную. — Он слишком любит старшего сына, — сжал кулаки, не обращая внимания на жену, принц Нолофинвэ, — и абсолютно всё ему позволяет. Знаешь, почему меня назвали Мудрым Финвэ? Это не было признанием заслуг и ума, нет! Отец, называя меня мудрым, пытался играть на моих чувствах, заставлял смиряться со всем, что происходило вокруг! «Ты ведь мудрый, мой маленький Финвэ, ты должен это понимать!» И я понимал так, как хотелось отцу! Поэтому нам, Анайрэ, придётся носить гордое численное имя — Вторые. Но теперь я обрёл настоящую мудрость, а не покорность, которую отец столь упорно выдавал за ум. Теперь я действительно понимаю. И знаю: если бы нолдораном был я, многого бы никогда не случилось. Я бы не позволил единому народу разделиться, а уже разделившееся объединил бы заново. Ты права, Анайрэ, я с ним поговорю. Без свидетелей и раньше, чем это сделает вечно занятый враждой со мной и всем Аманом Куруфинвэ. Народом Нолдор будут править корона нолдорана Финвэ и мудрость главы Второго Дома. Иначе, боюсь, под властью отца скоро останутся только придуманные им сказки.