Чтобы стать незаметным для Города Зеркал, Бегущему требуется полное отречение от собственного прошлого. Отказ от всего самого дорогого ради жизни с чистого листа.
Фейт и подумать не могла, что в её собственный день рождения Мерк будет гоняться за ней с ножницами, со всей серьёзностью намереваясь подкоротить длинные волосы. — Я прекрасно понимаю, что для тебя это что-то значит. Ты бы не стала реагировать так остро, — спокойно произносит наставник, с лёгкостью уворачиваясь от летящей в него стеклянной бутылки. На грохот и звон за спиной он не обращает никакого внимания. — Это как-то связано с твоим прошлым. И я не хочу лезть тебе в душу, малышка. Но это необходимая мера безопасности. Думаешь, мы не проходили этого? Девушка из команды Лиф зацепилась волосами за металлические конструкции. Они просто-напросто запутались, но ей пришлось осколком стекла отрезать больше половины. А на хвосте в тот момент сидели бойцы ПК. Представь её ужас в тот момент. — Мерк, иди к чёрту, — шипит Фейт. Мечет в него какой-то увесистый глянцевый журнал и рычит, когда тот пролетает мимо. — Это моё дело, с какими волосами ходить. Твои требования доходят до абсурда. И, пока он не успевает сказать что-нибудь в ответ, Фейт сигает в открытое окно, покидая заброшенную климатическую башню. Фейт исполняется семнадцать, но внутренне ничего не меняется. Только сильнее болит от разворошённых старых ран, которые задел Меркури. Но Фейт практически не злится. Мерк ведь не знает, что волосы — единственное глупое напоминание о матери, избавиться от которого у неё нет душевных сил, хотя и есть желание. Выветрить навязчивые мысли помогает пробежка. Памятуя о всё ещё заживающем переломе, Фейт выбирает свой маршрут, основываясь на его лёгкости и доступности. Она наворачивает круги по окрестным крышам до самого вечера — пока огни города не становятся единственным источником освещения. Фейт как раз выдыхается и покорно бежит обратно. Меркури ждёт её прямо на пороге. Фейт заносит руку над металлической дверью, собираясь вежливо постучаться, как та распахивается у неё перед носом. Мерк молча пропускает её внутрь. — Было весьма по-свински с моей стороны портить тебе настроение сегодня, Фейти, — бормочет наставник. — Ого, да это же завуалированное извинение! — Фейт удивлённо охает. Тихо смеётся, шутливо пихнув мужчину в плечо: — Расслабься, Мерк. Сегодня совершенно обычный день, а у меня частенько бывает скверное настроение. Меркури поджимает губы, выказывая недовольство, но уголки дёргаются в полуулыбке. А глаза у него непривычно печальные. Фейт мимолётно хмурится. Не в правилах её наставника беспокоиться о чьих-то чувствах — то Дрейк ругается сквозь зубы, то она сама шипит проклятья на его светлую голову. Значит, он действительно волнуется. — Мерк, — зовёт его Фейт чуть тише и серьёзнее, — прекращай. Твои слова меня не задели. Наоборот, заставили немного поразмыслить. Фейт лжёт. В голове у неё не было ни единой мысли — только желание бежать без устали, думая лишь о том, какой маршрут выбрать. Решение и вместе с тем решимость пришли только сейчас, стоило ей распахнуть двери. Фейт протягивает ему ножницы, задумчиво перебирая волосы на затылке. Старается запомнить ощущения от мягких длинных прядей, пропущенных сквозь пальцы на всю длину. Меркури задерживает на ней пытливый взгляд, но молча берёт инструмент и кладёт тёплую большую ладонь ей на плечо.*
Когда наставник осторожно натягивает широкую прядь расчёской, Фейт крепко жмурится, словно ожидая боли. — Это правильное решение, малышка, — Ножницы щёлкают в первый раз. Боковым зрением Фейт наблюдает за тем, как отрезанные локоны опадают на пол. Голос Мерка ласковый и почти успокаивающий, какой едва услышишь. — К сожалению, в нашей профессии запрещено цепляться за прошлое. Меркури работает в полной тишине. Сидя с закрытыми глазами, Фейт улавливает лишь тихие шорохи и щелчки острых лезвий. У неё нет сил взглянуть на своё отражение. Фейт ясно ощущает, как пекут глаза непрошенные слёзы, и если она позволит им пролиться прямо сейчас перед непреклонным наставником, то не перенесёт позора. Она замирает, когда металл холодит нежную кожу шеи. У Фейт перехватывает дыхание. Лезвие давит на кончик уха, щелчок — длинная прядь падает на плечо. Меркури невесомо снимает её и принимается за следующую. Лицо у него до смехотворного серьёзное, и Фейт бы точно давилась сейчас хохотом, если бы ей не было так тяжело дышать. Голова становится всё легче и легче в противовес тяжёлому сердцу, колотящемуся в грудной клетке гулко и часто. С каждым осторожным, но уверенным движением наставника Фейт становится сложнее держать себя в руках, так что она до боли стискивает зубы и клянётся не смотреть на своё отражение. Плоды нарушенных обещаний беспощадны и не терпят безответственности: Мерк нежно касается её щеки, убирая непослушные волосы, а Фейт бросает короткий взгляд на крошечное зеркало на рабочем столе. И не может сдержать слёз. Мама бы пришла в ужас, если увидела, что сталось с прекрасными волосами её ненаглядной Эффи. Меркури колдует над ней ещё десять минут — чертовски долго, превращая происходящее в пытку. Фейт собирает воедино разодранную в клочья волю и подавляет рвущиеся всхлипы, прожигая своё отражение упрекающим злобным взглядом. Когда Меркури обходит её кругом и становится напротив, Фейт глядит на него ясными честными глазами. — Тебе идёт, — хмыкает наставник и, что-то обдумывая, перекидывает несколько прядей на другую сторону. Улыбается уголком губ и протягивает зеркало, игнорирует дрожащую худую ладонь, но мимолётно хмурится, что ускользает от Фейт. Она невесомо касается кромки волос, едва ли доходящих до подбородка. Непривычно. Фейт силится по привычке пятернёй распутать пряди на затылке, что всегда успокаивает и помогает сконцентрироваться, но волосы проскальзывают между пальцами слишком быстро. По ощущениям грудную клетку стискивают с двух сторон увесистыми камнями — так сильно её растаптывают болезненные воспоминания. Маму бы хватил удар. Нежное перебирание волос перед сном под тихие разговоры было нерушимой традицией, превратившейся в целый ритуал. — Это вынужденная мера, Фейти, — Меркури мягко запускает ладонь в тёмную густую копну. Фейт приподнимает голову и перехватывает в отражении задумчивый взгляд. Мерк смотрит будто бы сквозь неё. — Спасибо, — решается поблагодарить наставника Фейт, хотя голос против воли слабеет до неслышного шёпота. Мерк не слышит — улавливает по движению губ, — но кивает в ответ, будто на что-то незначительное. Лицо у него так и не меняет серьёзного сосредоточенного выражения. А когда он, качнув головой, глядит на неё невероятно открыто и участливо — Фейт понимает, что поступает верно. И это новое знание хоть немного облегчает боль от вспоротых шрамов — от мучительного желания снять неподъёмный крест с запретных воспоминаний, похороненных в её детской памяти. — У меня есть подарок, — Меркури вклинивается в бесконечный поток сожалений тактично и очень вовремя, не позволяя ей увязнуть ещё глубже. — Всего одно мгновение, и я вернусь. Фейт замирает на неудобном стуле, вперившись глазами в пол. В голове со свистом проносится шальной ветер — подсказывает, насколько пусто у неё в мыслях. Так нужно, думает Фейт. Это необходимо. Хвала Богам, звук тихих шагов возникает в комнате быстрее, чем она на то рассчитывает — Мерк сегодня сама учтивость во плоти. Удивительнейшее состояние для этого человека. — С днём рождения, Фейти, — бормочет наставник и протягивает ей какой-то свёрток. Она смотрит на Мерка со смесью изумления и растерянности. — Не щёлкай клювом, малышка, и хватай скорее. Раз уж ты держишься молодцом, я подумал, что пора бы сделать более смелые шаги к твоему становлению Бегущей. Фейт нетерпеливо сдёргивает обёрточную бумагу и восхищённо вздыхает, без слов принимая своё поражение. Новая спортивная экипировка приятная на ощупь. Фейт бережно разглаживает на коленях чёрную майку, расправляет перед собой белые плотные штаны, примеривает налокотник и ярко-красные специальные перчатки без пальцев. Каждая вещь кричит о своей практичности. Когда Фейт добирается до кроссовок в тон перчаткам, она не может сдержать широкой улыбки. Несомненно, эта обувь станет самой удобной за всю её жизнь. — Одежда не должна стеснять движений Бегущего и не должна становиться препятствием: представляешь, как это страшно — цепляться краями за какую-нибудь арматуру, а потом висеть вниз головой? — От привычного менторского тона Фейт прыскает. Меркури подхватывает её настрой и продолжает сквозь смешки: — А что? Мы тут вообще-то профессионалы, а не абы кто. — Не берусь с этим спорить, — Фейт сжимает здоровую руку в кулак, наблюдая, как натягивается ткань на костяшках. Наверняка всё это добро стоит прилично. Хотя если окажется, что наставник попросту украл вещи из магазина, степень уважения к нему лишь возрастёт. Меркури верит в неё, раз преподносит столь дорогой во всех смыслах подарок. Фейт переполняет благодарность и жгучее желание доказать, что она может носить одеяние Бегущей по праву. — Спасибо, Мерк, — кивает она, глядя на него доверчиво и тепло. — Не подведу. — Надеюсь, — улыбается мужчина. — Если ты не убьёшься до своего первого заказа, мы отпразднуем твою живучесть. Думаю, на это мероприятие подтянется даже Дрейк. Раздражение гаснет на подходе, потому что Фейт знает, насколько правдивы такие подколки. После не самого удачного побега Дрейк, кажется, запуганный угрозами Мерка уйти, извинялся перед ней ещё неделю, остро ощущая свою вину. Фейт было жутко неуютно, потому что извиняющийся тон невероятно взрослого Дрейка каждый раз тыкал её носом в тот необдуманный поступок, взывая к давно впавшей в анабиоз совести. — Ты можешь облегчить мне задачу и вместе со мной выполнить какой-нибудь заказ, раз уж не разрешаешь бегать в одиночку, — роняет Фейт как бы между делом, заинтересованно разглядывая перчатку на заживающей кисти. Боковым зрением она замечает, как Меркури набирает в лёгкие воздух, готовясь выдать тираду о её безголовости, но что-то его останавливает. Мужчина медленно выдыхает и становится напротив, вынуждая Фейт задрать голову. — Как твоя рука? — негромко спрашивает он. — Не болит, — отмахивается Фейт, но видя, что от неё требуют пояснений, продолжает: — Давно уже не беспокоит, Мерк. Только сгибается плоховато и пальцы не особо ловко работают. — Оно и понятно — перелом костей запястья и двух пальцев. Двух из пяти, Фейти. Это ещё нужно умудриться, — Фейт обжигает наставника упреждающим взглядом, на что он лучезарно усмехается. — Нет, правда. Я столько костей переломал, малышка, но хотя бы по одной-две за раз. — Умеешь ты сочувствовать, — фыркает она и закатывает глаза. Неожиданно Меркури присаживается перед Фейт на корточки, становясь с ней одного роста, и мягко, но настойчиво берёт в свои руки многострадальную кисть. — Сжимай кулак, — приказывает наставник, развернув её вверх ладонью. — Не смотри на меня таким взглядом и делай, что говорю. Фейт с трудом выполняет то, что от неё требуют — пальцы шевелятся тяжело и туго, а запястье отзывается незначительной болью. Едва зажившие конечности так и не сгибаются до конца, отчего кулак получается каким-то неправильным. — Стефан говорил тебе, как нужно разрабатывать руку. Испоганишь всю мелкую моторику и до конца жизни останешься с такой вот кистью, — Голос Мерка звучит скорее раздосадованно, чем упрекающе. Наставник награждает Фейт скептичным взглядом, слегка качнув головой. — Мозг, Фейти, нужен в нашей профессии даже больше, чем развитое тело, которым ты можешь владеть в совершенстве. В том числе для того, чтобы предотвратить и такие ситуации, и их последствия, если первое не получилось. Фейт скалится и пытается снова, но выходит только хуже: одеревеневшие пальцы потряхивает от перенапряжения, ладонь кажется чужой. Меркури вздыхает, наблюдая за актом самонасилия, а после накрывает тонкую девичью руку своей большой и широкой. — Будешь сортировать спички до тех пор, пока не поправишь положение, — заявляет наставник и вытягивает коробок из кармана, припечатывая его к столешнице. — Прекращай, малышка, этот твой взгляд когда-нибудь прожжёт во мне дырку. Скажи спасибо, что я не дал тебе разбирать крупы. — Но после этого ты выпустишь меня на волю? — упорно допытывается Фейт и высыпает спички. Берёт одну и собирается уложить её обратно в коробок, но Мерк восклицает «Не жульничай!» и принуждает раскладывать чёртовы спички в ряд, одну к другой, и всё это сломанной левой кистью. — Сунешься в очередную авантюру без меня — не снести тебе головы, — пространно отвечает Меркури и исчезает у неё за спиной с потрёпанным веником и совком. Фейт нагло усмехается, точно зная, что из этой битвы она вышла победительницей. Выпустит, куда он денется. Наблюдающий за её отражением в зеркале Мерк качает головой, но улыбается даже гордо. Эта девчонка не пропадёт.***
Через две с лишним недели Фейт демонстрирует свою виртуозность в обращении с мелкими предметами (сложив ненавистные спички ровным рядком твёрдой рукой), и Меркури, ещё немного поиздевавшись над ней, выносит вердикт: пострадавшая из категории «реабилитирующаяся» переходит в категорию «восстановившаяся». Фейт готова скакать от радости, но вместо этого лишь немигающе глядит на него, пытаясь казаться грозной, когда наставник после завтрака ранним утром командует переодеваться в форму. Фейт с замиранием сердца облачается в «полный боевой комплект», как назвал свой подарок Меркури. Одежда сидит отлично: каким-то образом Мерк угадал размеры, но на все вопросы он загадочно разводил руками. В последнюю очередь Фейт натягивает перчатки. — Готова? — Мерк просовывает голову в отведённую ей комнатушку на втором этаже, даже не постучавшись. В его стиле. — Иначе и быть не может, — фыркает она и встречается с задорными смешинками в его взгляде. Задаётся вопросом, почему попытка казаться в его глазах заносчивее и наглее безуспешна, и не находит ответа. Меркури словно бы видит её насквозь со всеми ужимками и нелепыми подростковыми приёмами. Проницательность у него в крови что ли? — Вперёд паровоза не нестись, — заводит старую шарманку наставник, когда они выбираются на крышу убежища через люк. Он хватает подопечную за локоть и помогает вылезти наружу, откровенно издеваясь над её барахтаньями. — Инициативу не проявлять. Не строить из себя независимую леди и просить меня о помощи, если что-то не получается. Внимательно смотреть по сторонам. И самое главное: слушаться меня во всём. Правила просты, Фейти, но их нарушение жестоко карается. Моим словам внимаешь? — Всенепременно, — бубнит Фейт, оказываясь лицом к лицу с Городом Зеркал. На востоке буйно цветёт рассвет, прокладывая им двоим путь плавленным золотом. Фейт зябко ведёт плечами — в воздухе всё ещё держится ночная прохлада. Фейт ненавидит эти белоснежные, стерильно-чистые крыши Нового города, паразитирующего на останках Старого, но никак не может выдрать с корнем восхищение его красотой. Лучи переливчато играют на поверхностях, и эта картина задевает какую-то особую струну у неё в душе. — Не спорю, красиво. Но нам пора, малышка. Фейт срывается с места следом за наставником, чувствуя, что Город Зеркал приветствует её порывом тёплого ветра и приходом нового дня. Давно не виделись, старый (не)друг. Хоть на какое-то время Фейт сознательно отключает любые размышления и эмоции, думая только о том, как не выдохнуться быстро с непривычки. Она вся обращается в инстинкты, контролируя тело. Неуверенность испаряется после первого затяжного прыжка: мгновение невесомости будоражит сознание и отрезвляет. Меркури вытянул её на обычную пробежку, помогая вернуться в форму, но у Фейт ощущение, словно они направляются на важнейшее задание. У них нет конкретной цели, но Фейт гонится за чем-то необходимым, как воздух. — Тормози, — командует наставник и перехватывает её за предплечье, когда подопечная игнорирует приказ. — Тише-тише-тише, малышка. Давай, приходи в себя. У тебя глаза ошалелые, не буянь. Фейт моргает, фокусируя взгляд, и часто дышит, восстанавливая дыхание. Она не может вспомнить, сколько времени они в пути и сколько препятствий преодолели, но это и неважно. Фейт чувствует себя чудесно — намного лучше, чем все те недели взаперти. — Словно на себя в молодости смотрю, — хмыкает Мерк и подаёт ей бутылку воды. — Несколько раз во время первых вылазок Дрейк мне в лицо выплёскивал по литру. Говорил, что я выглядел совершенно невменяемым, а привести в чувства нужно было. Чёрт возьми, если я выглядел, как ты сейчас, это было наверняка жутко. — Он улыбается спокойно и открыто. Выкатившееся из-за горизонта солнце золотит и так светлые волосы и отбрасывает лёгкие тени на его лицо, делая черты резче и превращая Мерка в юнца. Этому приятному преображению благоволит и его оптимистичный настрой. Фейт не может оторвать от него глаз, втайне изумляясь переменам. Неужели больше не горит желанием проверить её на прочность? Фейт присаживается у края, вглядываясь в переплетения улиц под ногами. Ранним утром почти нет машин и людей; Город Зеркал только пробуждается, чтобы продолжить монотонно затягивать жителей в свой беспощадный водоворот вплоть до самой ночи. Фейт осторожно спускает вниз ноги, мысленно соизмеряя время полёта, прежде чем она расшибётся в лепёшку. Внутренности в ответ на головокружительную высоту испуганно слепляются в комок и подбираются к горлу тошнотой. На помощь приходит Мерк, плевавший на страх высоты и бесстрашно шлёпнувшийся рядом. Сидящий под боком высокий широкоплечий наставник вселяет умиротворение. — Фейти, послушай совета старика, чего только ни пережившего, — произносит Меркури, смотря куда-то вдаль. Порыв ветра — не редкость на крышах — встряхивает полы одежды и слегка подталкивает в спину, но мужчина не обращает внимания в отличие от Фейт. — Тебе двадцать пять, до старости ещё очень далеко. — Для Бегущего каждый прожитый год — уже подвиг. За шесть лет столько произошло, что у меня чувство, будто мне как минимум шестьдесят. Тело работает, как часы, но внутри, кажется, ссыпается песок. — С его губ срывается горький смешок. Мерк незаметно касается старых шрамов на лице. — Так вот. Я вижу, что ты тоже чувствуешь это. То, что позволяет бежать без устали и не бояться смертельной опасности. — Что это? — интересуется Фейт, так и не сумев дать точное определение чувству, распирающему её каждый раз, как ей удаётся буквально на одно короткое мгновение преодолеть гравитацию. — Свобода, — на грани слышимости шепчет Меркури. Когда он оборачивается к Фейт, на лице у него — безграничное спокойствие, словно её импульсивный непредсказуемый наставник познал дзен. — Как будто все эти долбанные рамки и ограничения только у тебя в голове. Безграничный простор для действий. Освобождение из-под гнёта Города Зеркал. Пока ты даже не можешь себе представить, насколько мы свободные, Фейти. Фейт только проникается этим состоянием, но уже всем сердцем верит в него, как в абсолютную истину. — Свободнее этих птиц? — улыбается она, провожая взглядом промчавшуюся стаю. — Нет, но мы круче их, — звонко смеётся Мерк. В его глазах и улыбке — стремглав пролетевшая юность и лёгкость. — Птицы — всего лишь птицы. Животные, которые не существуют по глупым правилам, выдуманным ими же. Их преимущество в том, что у них есть крылья, но нет обязательств и привязанностей. У нас совсем другая жизнь, малышка. Человеческая жизнь, полная противоречий, несправедливости и боли. Но… Чем сложнее приключение, тем оно интереснее, не так ли? Фейт со смехом качает головой, вспоминая, как наставник говорил ей что-то подобное. И если тогда это убеждение казалось ей диким и сумасшедшим, сейчас она начинает осознавать его прелесть. — Я хотел дать тебе серьёзный старческий совет, но ты сбила меня на философствования, что со мной случается крайне редко. — Он неловко усмехается, и во взгляд к воскресшей юности добавляется что-то ещё, более тоскливое и болезненное. — Я вижу в тебе потенциал — этого не отнять. Я вижу, что бег захватывает тебя с головой, и это прекрасно, не спорю — нет ничего приятнее заниматься тем, что тебе нравится. — Но?.. — подталкивает его Фейт. Ловит момент, когда мужчина пребывает в хорошем расположении духа и настроен на разговоры. — Но не упивайся этим чувством настолько, чтобы оно вскружило тебе голову, и ты потеряла адекватную связь с происходящим. Не рискуй ради самого риска. Не впадай в адреналиновую зависимость, толкающую тебя на покорение самых сложных вершин. Мы вечно балансируем на грани, играючи склоняясь то в одну сторону, то в другую. Это соотносится со многими вещами, связанными с нашим бытом. Это целый стиль жизни, частью которой ты становишься, — Мерк улыбается тепло, но так горько, что эту горечь Фейт ощущает на кончике языка. Ощущает и не может понять, почему наставник даёт ей ценный совет с такой щемящей тоской, столь нетипичной для него. — Быть Бегущим чертовски опасно, малышка. Особо одарённые умудряются жить на два фронта, но в основном на крыши приходят те, кого Город оставил за бортом. Некоторые бегают с такой самоубийственной отдачей, что в какой-то момент забывают об опасности и оступаются. Другие, войдя в колею, превращаются в самоуверенных идиотов и неправильно расценивают свои возможности, за что платятся жизнью. Всегда будь осторожна, Фейти. Наслаждайся забегом, но держи разум холодным. Меня рядом может не оказаться. Фейт осматривает крыши так, будто видит их в первый раз. Город Зеркал завораживает своей ледяной стерильной красотой, но он живуч и опасен, как гипнотизирующая взглядом кобра. Фейт давно уже равнодушно отброшена на задний план, как что-то ненужное. Поэтому, чтобы вырваться из оков бессердечного механизма каменных джунглей, ей нужно умереть для него и воскреснуть совсем иной. — Я буду осмотрительна, Мерк, — наконец, произносит она. Сжимает ладонь в кулак и вглядывается в лицо наставника серьёзно и решительно. — Я не хочу превратиться в пятно на асфальте после того, как… — Обрела шанс на новую жизнь? Встретилась с человеком, с которым сблизилась пугающе быстро? Неожиданно нашла себя в нелегальной деятельности? Все причины звучат либо абсурдно, либо слишком штампованно, поэтому она заканчивает иначе: — …только прошла курс подготовки и ещё даже не работала полноценно. Меркури рассыпает в воздухе звенящий смешок, но мерцающие медовые глаза опаляют Фейт отчётливым пониманием. — Нужно будет заглянуть к Лиф на уроки самообороны, тебе точно понр… Чёрт, — моментально вскидывается мужчина, заметив что-то у неё за спиной. — Бегом к восточному крылу, там трос. У копов утренний патруль. Не подвергая сомнениям опасения наставника, Фейт вскакивает с насиженного места и рвётся в указанном направлении, слыша за спиной недовольные выкрики и чеканный бег. За считанные секунды она преодолевает расстояние и, резво оттолкнувшись, цепляется за канат, уже не пугаясь секундам без опоры под ногами. Ловче, чем в прошлый раз, приземляется на другой крыше и отскакивает в сторону, предоставляя пространство Мерку. — Не останавливайся, сейчас будут палить! — рявкает он, оказываясь рядом, и больно подталкивает подопечную в спину. Второго предупреждения ей не нужно: Фейт тут же срывается на бег, петляя меж вентиляционных блоков и складских помещений, путая полицейских. Несколько пуль со свистом рассекают воздух совсем рядом, Меркури дышит ей в спину и, как ей кажется, прикрывает собой от стрельбы, отдаляющаяся ругань распаляет кровь, новые кроссовки с тонкой подошвой практически роднят её с неровной поверхностью крыши, вселяя в чуть дрожащие ноги уверенность. Совершая длинный прыжок с одного здания на другое, Фейт громко хохочет, уже привычно ощущая покровительственную руку на голове, заставляющую пригнуться и оберегающую от новых травм. Она группируется неловко — смех приятно щекочет грудную клетку и мешает сосредоточиться, — но сносно, сводя болезненные ощущения к минимуму. Фейт может поклясться, что есть что-то такое в ноющих от жёсткого удара ступнях и отбитом о бетон плече. «Я преступница», — приходит к выводу девушка и не сдерживает новую волну хохота, настолько разрушительную, что Фейт не может сладить с собой и подняться на ноги. Лёжа на спине, она созерцает до рези в глазах лазурное небо, пока весь обзор не занимает озадаченный Меркури. — Что это с тобой? — Он машинально оглядывает пространство, убеждается, что полицейские остались позади, и решает не торопить подопечную. Находит какой-то ответ в выражении её лица и расплывается в мальчишеской улыбке: — Издеваешься над копами? — Беспомощные засранцы! — Фейт смеётся заразительно и искренне, наверное, впервые за долгое время. — И зачем только лезут туда, где они бессильны? — Не умаляй человеческий труд, люди только проснулись, как их заставили карабкаться на высоту пятнадцати этажей, — наигранно-сочувствующе сетует Мерк и тоже смеётся, демонстрируя красивую улыбку и едва заметные ямочки на щеках. Фейт на секунду поддаётся чарам; ненадолго отступившие собранность и серьёзность, рвущийся из его груди хохот и солнечный оживлённый взгляд превращают мужчину в её ровесника. Фейт жалеет лишь о том, что это зрелище — роскошь, и всё скоро вернётся на круги своя. Смешливый беззаботный Мерк — редкий гость, но даже он не способен растопить оковы повседневной угрюмости и настороженности. — Полетели, малышка. Мы в бегах больше трёх часов, пора домой. Оставшийся путь они преодолевают в уютном молчании. Фейт чувствует себя так уверенно, словно бегает рядом с наставником минимум вечность. Пролёты даются ей легче, карабканье на стены больше не кажется трудностью — натренированные руки уже могут удержать вес тела и не подвести, балансировка, хоть и с ошибками, но тоже поддаётся. В глазах Меркури она безошибочно читает одобрение. Фейт ощущает гармонию в душе; Фейт знает, что бежит не от себя, но к переменам в её жизни. У входа в убежище Меркури вдруг резко останавливается и прикладывает пальцы к уху. Молча стоит с минуту и оборачивается к ней с извиняющимся выражением лица. — Дрейк вызывает. Не знаю, чем ему понадобился его «лучший ученик», но без меня встала работа. — Фейт кивает и передаёт ему запасную бутылку воды из своего рюкзака. — Спасибо, малышка. Ты сегодня умница, заслужила полноправный отдых. — Не хочу отдых, — совсем по-детски хнычет Фейт. — Я засиделась в четырёх стенах. — Тогда посиди на крыше, — пожимает он плечами. — Но без меня с неё ни ногой. Я обязательно об этом узнаю. До вечера. Меркури пересекает крышу и приближается к северному краю, как вдруг замирает посреди шага и разворачивается к ней. — Фейт, — зовёт он, впервые обращаясь к ней по имени без этих уменьшительно-ласкательных форм и словечек. — Хочешь взять с собой? — не скрывая надежды спрашивает подопечная и подбегает ближе. Её переполняет воодушевление и восторг, раскрывающие её всю, как открытую книгу. — Нет, нет конечно, — Меркури прыскает смехом на её обиженно-укоризненный взгляд и кладёт ладонь ей на плечо. Непозволительно высокий габаритный мужчина. Второй рукой Мерк перебирает кончики почти чёрных прядей, распутывая колтуны, что согнал ветер. Наконец, он произносит шёпотом: — Тебе страшно идёт эта причёска. Фейт не может ему признаться, что каждую ночь она смотрит на себя в зеркало, распутывает расчёсанные на десять раз волосы пятернёй, чувствует, что груз на душе делается легче и легче, и ждёт, когда, наконец, эта тупая ноющая боль исчезнет совсем. Мама бы сказала, что она поступила правильно — мама ведь была учёным, и для неё естественным было просчитывать всё на несколько ходов вперёд и делать всё для того, чтобы облегчить жизнь. Фейт жадно всматривается в своё отражение под огнями ночного Города и отмечает, как преображается её лицо — то ли из-за новой удобной стрижки, то ли из-за того, как понемногу из тёмных узких глаз выветривается смертельная тоска. — Спасибо. Думаю, в Городе Зеркал где-то плачет владелец шикарной парикмахерской, потому что Меркури пошёл не по тому пути, — отшучивается Фейт, но взглядом старается передать, что внутренне она кричит слова благодарности во весь голос. — Вот же чёрт, и правда нужно было идти в стилисты, — ругается Мерк и, повторно попрощавшись, уносится вдаль разрушительным ураганом. Фейт не может сдвинуться с места, смотря ему вслед и ощущая, как на глазах преображается её жизнь. Ладонь с прядей, которых касался Меркури, она так и не убирает.