Движение — жизнь. В Городе Зеркал это не просто красивая фраза, но и самый действенный способ остаться на плаву, если ты упорно идёшь против системы.
Пока Фейт не успевает опомниться, кулак со всей дури прилетает ей в солнечное сплетение. Спасает мгновенная реакция: Фейт напрягает мышцы пресса, смягчая удар, но это всё же не избавляет от болезненных ощущений. Она опускается на колени и разом выдыхает весь воздух, прекрасно зная о последствиях запрещённого приёма. Дыхание сбивается лишь на мгновение и почти сразу приходит в норму, но Фейт чувствует, как такое нарушение в работе организма высасывает из неё все силы. Фейт поднимает голову и смеряет противника убийственным, закипающим чистой яростью взглядом. — Твою мать, Джек, не сломай ребёнка! — Джек, в дружеском спарринге запрещены подобные фортели! — Вломи ему, Фейти. Все три её ментора — Дрейк, Лиф и Мерк — вскрикивают одновременно, замечая грубое нарушение правил. Одуревшее от подлого удара сознание так и не различает толком сами фразы и их обладателей, но Фейт знает стопроцентно, что выдал Меркури. Этот его покровительственный тон, ровно как и содержание, ни с чем не спутать. Фейт, натужно вздыхая, с ощутимым трудом поднимается на ноги и, отвернувшись от Джекнайфа, делает два медленных шага к судьям их поединка так, будто умрёт тут же. Демонстрирует смертельное изнурение, а значит и капитуляцию. Ловит внимательный взгляд Мерка и отвечает ему точно таким же. Мерка не проведёшь; на его лице каменеет встревоженное выражение, но тёмно-янтарные глаза усмехаются в предвкушении расплаты. Никто не успевает поймать момент и остановить её: Фейт делает ещё один напряжённый шаг, а потом вдруг, круто развернувшись, молниеносно ускоряется, слитным движением подкатывается к противнику на спине и врезает пяткой Джеку между ног. Гробовую тишину нарушают тихие стоны Джека, переходящие на немыслимые по высоте частоты, и деликатный смех Мерка на грани шёпота. — Ох чёрт, — ругается Дрейк и молча протягивает другу двадцать долларов. Меркури смеётся громче, издеваясь над всеми сразу: и над проворонившим контратаку Джеком, и над стушевавшимся Дрейком, и даже над озадаченной Фейт. — Ну и по какой причине Мерк победил? — интересуется она, пока позади Лиф, отчитывая Джекнайфа по полной программе, всё равно помогает ему подняться. — Твой наставник стопроцентно был уверен в тебе, — трагично вздыхает Дрейк. Хмурится, обращаясь к Мерку: — Ставил бы больше, братец, раз знал наперёд. Или твоя тактика в покере «если я уверен, значит, ставлю по максимуму» здесь не работает? — Это был спор из чистого интереса, а не ради денег, — идёт на попятную Мерк, но банкноты засовывает в карман. — Не смотри таким взглядом, малышка, я не сомневался в твоей победе. — А-а, значит, ты был не уверен? — Фейт переводит возмущённый взгляд на Дрейка. — Почему же, был. Просто мистеру Меркури нужно было куда-то деть своё неуёмное хвастовство талантливой ученицей, и я предложил ему спор, чтобы этот дурень никому не действовал больше на нервы. Я — пострадавшая сторона, дорогая. — Дрейк звучит убедительно. Фейт давно смекнула, что отношения между этими двумя специфические. Рядом с Дрейком в Мерке просыпается мальчишеский азарт, словно они постоянно в чём-то соревнуются. Рядом с Мерком Дрейк ворчит, что этот юнец никак не оставит его старые кости в покое, но взгляд его вспыхивает жизнью и боевым энтузиазмом. Фейт всё ещё не может поверить, что один младше другого на добрый десяток лет, и друг другу они приходятся учителем и учеником: оба вечно ноют о том, насколько стары они для всего этого, но оба производят ажиотаж, когда оказываются рядом. Закадычные друзья, решившие, что в тандеме можно ненадолго побыть задиристыми юнцами, амплуа которых им не предоставила жизнь ранее. И Фейт не может их за это винить, понимая, что у самой-то детство смазалось в сплошное серое пятно без единого просвета. Но взирать на Мерка так, словно она прижигает о него сигарету, Фейт может. Действительно признал её талантливость? Сегодня выпадет снег, не иначе. — Смотри-смотри, — бормочет мужчина, пихнув Дрейка в плечо. Тот глядит на Фейт так, что она понимает: эти двое наверняка её обсуждали. Неясно в каком контексте, хотя осторожное, но пытливое разглядывание, как у учёных в лаборатории, наталкивает на определённые размышления. — Слушай, и правда, — хмыкает Дрейк. Разве что не тычет её в щёку или в нос — такое сосредоточенное у него выражение лица. — Похожа на тебя в начале курса. Ты меня также пытался пригвоздить глазами, слава богу убивать так и не научился. — Серьёзно? — Мерк звонко хохочет. — Я не помню такого. — Конечно не помнишь. Ты тогда отчаянно пытался выжить после часовых тренировок. Я прекрасно понимал, что тебе нужно было выместить злобу и усталость, поэтому ничего не говорил. — Дрейк кротко улыбается, что-то вспоминая. Опять смотрит на Фейт: — Дорогуша, ты неосознанно переняла привычку своего наставника. Возможно, хотя бы один Бегущий у нас сможет уничтожать взглядом. Эти двое обмениваются понимающими усмешками. Фейт закатывает глаза, подумывая о том, как здорово было бы приобрести этот драгоценный навык. — Ну что, Лиф? Победила Фейт? — спрашивает боевую подругу Дрейк. — Не могу сказать точно… — Сомнение в её тоне демонстрирует иную картину: «Нет, нет и нет». Лиф тридцать один. У Лиф медная пышная копна волос, длиной едва ли доходящих до кончиков ушей и при солнечном свете горящих ярым лесным пожаром. У неё жёсткий цепкий взгляд, изредка сменяющийся на милость — в её случае на нейтралитет. Кроме Дрейка никто не знает, как её зовут по-настоящему: кличка стала вторым именем с подачки её наставника за необычайную грацию и неуловимость. Лиф — Координатор и совместно с этим тренер новичков по части самообороны, тренер безжалостный и непреклонный. Она была напарницей Дрейка ещё до того кровопролития, пихнувшего само движение Бегущих на грань исчезновения семь лет назад. Вот и всё, что Фейт, в общем-то, знает про эту неугомонную женщину. Но этого хватает сполна, чтобы Лиф могла пришить её взглядом к полу, когда ей потребуется. Уж слишком у неё хлёсткий характер, вступать в дебаты с которым никто не горит желанием. Никто, кроме одного человека, что Фейт выясняет только сейчас. — Ближе к сути, дамочка. Неопределённый ответ не принимается, — фыркает Дрейк и скрещивает руки на груди. — Сейчас начнётся… — со вселенской скорбью в голосе вздыхает Меркури у Фейт над головой. Бросает на немой вопрос в её глазах: — Даже не спрашивай, сама всё увидишь. Лиф кривится, словно фраза бывшего напарника приносит ей ощутимое неудобство, и вскидывается злобно: — Не тебе это говорить, Дрейк. Уж ты-то у нас всё знаешь про неопределённость. — Она вдруг осекается и, взяв себя в руки, продолжает более спокойно, но не менее въедливо: — Я сказала: я не знаю точно. Джек применил запрещённый в учебных спаррингах приём, но и Фейт ответила тем же. — Фейт ответила совершенно справедливо, — противится Дрейк. — Из-за неё мой подопечный мог получить серьёзную травму. Вам, парни, должно быть понятно, насколько это больно. — Лиф говорит без лишних эмоций, но Фейт буквально видит вызов в упрямом взгляде: «Давай поспорим, Дрейк. Можем подраться, если совесть позволяет бить женщин. Я в нетерпении». — Удар в солнечное сплетение может привести к летальному исходу, если не рассчитать силу, — упорно сопротивляется Координатор. В глазах — вполне чёткий ответ: «Ну давай, Лиф, мне же без тебя спокойно не живётся». Сохраняя последние крупицы самообладания (раскрасневшееся лицо и дёрганные жесты говорят громче слов), Лиф приводит ещё один аргумент. Дрейк демонстрирует вздувшуюся на шее вену и подкрепляет свои доводы до хруста сжатыми кулаками. Да они друг друга стоят. — Мерк, — зачем-то зовёт наставника Фейт и пятится к нему, подальше от эпицентра разборок. Встаёт рядом, занимая вместе с ним позицию наблюдателя: — Они всегда так? — Сколько их знаю — постоянно. По всякой мелочи, а уж по чему-то серьёзному вообще караул. — Меркури опять вздыхает то ли раздражённо, то ли сочувствующе. — И… В чём причина? — Фейт наблюдает за тем, как возмущённо Лиф всплескивает руками, а Дрейк активно жестикулирует, перебивая её. С женщиной всё вполне ясно — с её острым языком и взрывной манерой добиваться того, чтобы за ней осталось последнее слово, Фейт смирилась после второй тренировки. Но вот второй Координатор, ставший опорой нынешнего поколения Бегущих… Фейт привыкла, что в присутствии Дрейка её, как в кокон, обволакивает спокойствие, которое излучает этот человек. — Не знаю точно, что их рассорило и превратило во врагов, но они были вместе ещё до того, как я пришёл. Достаточно долго, судя по пьяным россказням Дрейка. С его упёртостью и взбалмошностью Лиф я подумываю наградить их медалями за преданность делу, потому что на них мы и держимся. — Мерк закладывает руки за спину и отсутствующим взглядом наблюдает за тем, как Лиф, издав звериный рык, замахивается на Дрейка пустой коробкой и изящно уходит из-под ответного снаряда — пластиковой бутылки. Фейт признаёт катастрофичность ситуации, но с титаническим трудом сдерживает глупую улыбку; что-то ей эта перепалка напоминает. Переполошённый Джекнайф, в которого угодила коробка, красноречиво матерится и, подорвавшись с насиженного места, выметается из Берлоги Лиф с громким: «Чокнутые!» — Может, их остановить? — робко предлагает Фейт. — Надо дать им пять минут погоняться друг за другом, а потом уже влезать. Быстрее успок… — В сторону Фейт летит дешёвый пластиковый стул, какие обычно выставляют на летних террасах в кафе. Меркури реагирует быстрее и попросту притягивает к себе подопечную, уводя с линии огня. Прижатая к груди, она кожей ощущает его сердцебиение, но вместе с тем и громче обычного слышит рявканье: — Вам сколько лет, балбесы? А ну, быстро разошлись по разным углам и угомонились! «Сколько в нём вообще мужества?» — туманно размышляет Фейт, замечая хмурый взгляд разошедшегося Дрейка, сжимающего в руке газету, и взбешённый — Лиф, занёсшей над головой чёрт знает откуда взявшуюся металлическую трубу. Глаза Меркури не выдают ни капли испуга — действительно, сколько же в нём мужества, раз его не пугает вид разъярённых Координаторов? — Господи, ладно Лиф — заводится с полоборота, но ты, Дрейк! — Раздражённой атмосфере поддаётся и Меркури, отличающийся слоновьим спокойствием во всяких перепалках. Фейт знает, что вывести его из себя нужно уметь, но, похоже, эти двое и не с таким справляются. — Надо было смотаться, как и Джек, потому что вы любого угробите в радиусе мили. Дрейк пристыженно бросает ворох бумаг на стол, чудом устоявший на ножках в баталии. Благодарно кивает другу и, не смотря на… бывшую пассию, покидает помещение. Фейт молча провожает его взглядом, изумляясь происходящему всё больше и больше. А она ещё думала, что Координаторы — оплот житейской мудрости и разума. — Прости, Фейт, стульями разбрасывалась я, — тянет Лиф почти виновато, если бы не нотки утихающего раздражения. Медленно она кладёт трубу на пол и, поднимаясь, продолжает: — Думаю, победила ты, девочка. Просто знай: необязательно на грубость отвечать грубостью. Лучше делать это тогда, когда иного способа не видишь. — На лице Лиф поочерёдно появляются несколько выражений, прочитать которые Фейт не в состоянии. Не женщина, а часовая бомба с невозможным механизмом. — Мой курс ты завершила вполне успешно. Если твой ментор обладает мозгом, то отправит такой ценный кадр в пробежку с первой посылкой как можно скорее. Лиф одаривает Меркури цепким колючим взглядом и спокойным шагом выходит из Убежища. Фейт впитывает накрывшую их с наставником тишину, приводя мысли в порядок. У них тут всё сложнее, чем казалось на первый взгляд. — Это была благодарность или оскорбление? — спрашивает Фейт. Она вдруг вспоминает о неожиданных объятиях, когда Меркури медленно расцепляет руки и отступает на шаг. — Зная Лиф… Что-то одно преобладает над вторым, так что и то, и другое, но в разной мере. — Наставник хмыкает и поднимает опрокинутый стул с отломившейся ножкой. — Безнадёжно испорчен. Ну что за люди… — Мерк, — негромко зовёт его Фейт и ждёт, когда же он посмотрит на неё. Встречаясь с карим взором, она расплывается в торжествующей улыбке: — «Хвастовство талантливой ученицей»… — Что, постоянно теперь будешь напоминать? — фыркает он досадливо. — Постоянно, — невозмутимо кивает Фейт. — До тех пор, пока не признаешь это. Стоя напротив, Фейт отчётливо слышит, как скрипит зубами наставник. Чувствуя, что находится на шаткой грани, всё равно отпускает издевательскую усмешку и бросает тем самым вызов. На секунду медовые глаза вспыхивают таинственным огнём, напоминая, что Меркури не такой уж и невообразимо взрослый, каким мнит себя. — Ты талантливая ученица, Коннорс, — слабо улыбается наставник и не отрывает от неё долгого пронзительного взгляда. Он решает не ввязываться в очередные авантюры провоцирующей его девчонки и поступает разумнее Фейт, снова очерчивая разницу в возрасте между ними. — Я никогда этого не отрицал и отрекаться от своих слов не собираюсь. Теперь довольна? Фейт вздрагивает — то ли от упоминания фамилии, то ли от его интонации, — но всё остальное затмевает прилив гордости и восторга. Чёрт возьми, она совсем близка к цели, раз Мерк расщедрился на признания! — Не совсем. Ты не сказал самого главного, — Фейт хитро щурится и торопливо договаривает, пока её не перебили: — Всё это значит, мой дорогой наставник, что пора бы прислушаться к словам Лиф и выпустить меня, наконец, на доставку. Меркури не смотрит на неё и упрямо молчит, делая вид, что не слышит. Фейт почти привыкла к тому, как стремительно меняется его поведение от «слушайся меня во всём, я старше и знаю лучше» до «пожалуй, буду применять детские приёмчики». И хотя Фейт едва ли может понять, когда Мерк пойдёт по тому или иному сценарию, кажется, она знает, как действовать в каждом случае. И, если сейчас он ведёт себя, как упёртое малое дитя, значит, нужно говорить с ним по-взрослому. — Я готова, Мерк. Это сказала Лиф, которая спуску своим не даёт и натаскивает в бою так, что с человеком страшно рядом находиться. Это сказал Дрейк, который был твоим ментором. Он наверняка чувствует, когда нужно допустить новичка до дела. — От Фейт не ускользает, как устало прикрывает глаза наставник. Она использует козыри, интуитивно надавливая на нужные точки: — Лиф начала работать через четыре месяца после начала тренировок и не убилась, как ты мог заметить. — Неужто сблизилась с Лиф? — ворчит мужчина и прислоняется к стене, окидывая Фейт взглядом свысока. — Дрейк рассказывал мне, что ты приступил к доставке через три месяца подготовительного курса, — не обращает Фейт внимания на воткнутую шпильку. — И — о чудо! — тоже не убился, раз уж сейчас строишь из себя заботливую мамочку и выносишь мне мозг своими сомнениями. До Фейт доходит, что она перегнула палку, когда Меркури резко отворачивается, и на его скулах начинают играть желваки. Мужчина шумно выдыхает через нос и намертво сжимает челюсти. В голове вспыхивает догадка, что стоит бы извиниться, но Фейт, привыкшая идти до конца и не привыкшая признавать свою неправоту, отметает все сожаления. — Я был вынужден свернуть все тренировки на третьем месяце и приступить к работе, потому что Бегущих практически не было, — тихо говорит он, совладав с эмоциями. Фейт таит дыхание: решил не обижаться? Она осторожно пытается перехватить его взгляд, чувствуя, как вина неприятно ноет где-то под рёбрами, но Мерк даже не смотрит в её сторону. — Лиф, Дрейк, Саманта, Кайл… Я стал пятым. Будь моя воля, я бы оставался в учениках ещё какое-то время, потому что нехватка опыта сильно сказывалась. Дрейк хороший учитель, не спорю, но подходы у нас разные. Я ставлю на безопасность, он — на полезность. — Фейт всем нутром чует, что сейчас её ждёт какой-то подвох, и не прогадывает: — Ты можешь перейти под его опеку, если тебя что-то не устраивает. Я не держу подле себя против воли. Фейт таращится на него, как на очередное чудо света, и испытывает что-то среднее между стыдом, огорчением и неприятным удивлением. Давится воздухом и нагло выдаёт: — Что, сдаёшься так просто? Мерк таращится на неё в ответ, в который раз сражённый наповал подростковой дерзостью. — Когда я выпросила у Дрейка доставку, он предлагал перевести меня под руководство Лиф. Я тогда отказалась и с тех пор не поменяла решения. — Фейт воинственно вскидывает подбородок, намереваясь сражаться… с Меркури? с собой? с кем угодно до победного. — Нет уж, Мерк, ты доведёшь меня до конца. — На каком это основании? — хмыкает мужчина, но разворачивается к ней всем корпусом. — Я так решила, а со мной невозможно спорить, ты это знаешь. Не говорить же ему, что он лучше всех этих Лиф и Дрейков вместе взятых. — Хорошо, малышка, будет тебе первая доставка в ближайшее время, — сдержанно соглашается Мерк, но опаляет Фейт таким беспощадным пламенем во взгляде, что её передёргивает. Что ж, за ошибки нужно расплачиваться. Фейт не против вернуться в начало, когда забота Мерка походила скорее на экзекуции, чем на нынешнюю опеку. — Но тренировки на этом не закончатся, поняла меня? До седьмого пота буду гонять, чтоб ни писка. — По рукам, заботливая мамочка, — язвит Фейт напоследок. Фейт вспоминает, как позавчера сорвалась с пятнадцатого этажа, потому что ей не хватило сил преодолеть большой проём между зданиями. Она зацепилась за край, но взобраться уже не сумела, вымотанная окончательно. Несмотря на все увещевания наставника про необходимость взращивать в себе хладнокровие, она поддалась панике тут же, когда дрожащие пальцы начали мучительно медленно слабеть вслед за всем остальным телом. Фейт честно боролась со смертью долгие восемь секунд — искусала губы в кровь, пока елозила ногами по скользкому стеклу и пыталась перенести вес тела на ноющие руки. Она разжала пальцы, отстранённо подумав, что нет смысла тянуть с собственной кончиной. Крик вырвался из груди не тогда, когда тело поддалось гравитации и полетело вниз. Но когда Меркури мёртвой хваткой поймал протянутую в последней мольбе о помощи хрупкую ладонь. Обалдевшая от калейдоскопа эмоций, Фейт вдвойне испугалась дьявольского гнева, искривившего черты столь знакомого лица. Мерк без особого напряжения затащил её на крышу и больно швырнул подальше от края. Она видела: мужчина был в шаге от того, чтобы разразиться проклятиями и ругательствами. Фейт наверняка бы не перенесла ещё и этого. Движимая настоящим ужасом — перед промелькнувшей смертью, перед неминуемым разбором полётов и в принципе бурной реакцией Меркури, — она рванулась к нему и со всего маху впечаталась в грудь, цепляясь трясущимися тонкими руками за шею. Фейт не могла унять дрожи и восстановить срывающееся дыхание, даже когда наставник молча усадил её на колено и долго перебирал аспидно-чёрные локоны со скупой нежностью, второй рукой согревая спину. Облегчение вперемешку с затихающим испугом превратились в тот ядовитый коктейль эмоций, который Фейт не хотела бы испробовать когда-либо ещё. — Спасибо, — смогла она, наконец, что-то выдавить из себя. — Сильно испугалась? — негромко спросил Мерк куда-то ей в макушку. — Сильно. Фейт не видела смысла храбриться и врать, что произошедшее не оставило на ней отпечатка. С виртуозной лёгкостью могла лгать отцу, Кейт, немногочисленным друзьям в далёком прошлом, что всё в порядке, смерть мамы не подкосила её так сильно, как они на то рассчитывали. Но только не Мерку, как рентген видящему её насквозь. Даже по такой сумасшедшей глупости — подумаешь, чуть не встретила один из самых болезненных концов. Отстраняясь от мерно вздымающейся груди, она со смущением заметила кровь с губ на белоснежной футболке: — Кажется, я оставила тебе кровавый поцелуй на ткани, прости. Конечно, дома Меркури устроил ей взбучку. Зарёкся выпускать её ближайший месяц, потому что подобная ошибка фатальнее любой другой. С бессильной злобой занёс над ней руку, в мыслях, наверное, раскрошив черепушку кулаком, но на деле только устало опустив тяжёлую ладонь на непутёвую голову. Но наибольший эффект возымели не профилактические беседы в Убежище, нет. Там, на крыше, избегая внимательного взгляда Мерка и с каким-то детским отчаянием хватаясь за широкие плечи, она была до глубины души тронута простыми словами: «Пожалуйста, Фейт, позаботься о том, чтобы я больше никогда в жизни не слышал твой предсмертный вопль». Фейт согласна на возвращение двенадцатичасовых тренировок и совершенно бездушного Мерка с иезуитскими замашками. Она, наверное, даже соскучилась по тем нечеловеческим испытаниям, что услужливо подкидывал ей наставник в самом начале. — По рукам, настырная девчонка, — хмыкает Меркури и наигранно дружелюбно хлопает её по плечу. — Я устрою тебе весёлую жизнь, Фейти. Фейт с честью вступает в бой, потому что хочет, чёрт возьми, доказать в первую очередь ему, что вложенные в неё усилия не прошли даром. Потому что всё ещё помнит, как позавчера медовые глаза взирали на неё не только с плавящей яростью, но и с щедрой долей обнажённого испуга. Фейт не хочет думать, что отважный взрослый Меркури умеет бояться. Фейт не хочет больше становиться причиной этого феномена.***
Спустя четыре дня Меркури будит её ранним утром. Дождавшись, пока Фейт разлепит глаза, он окидывает её тяжёлым взором и без слов кивает на сложенную стопкой спортивную форму. Фейт скорее по повисшему в воздухе морозному напряжению, чем по прямому намёку, понимает, что Мерк выполняет своё обещание подобрать для неё заказ. Фейт не сдерживает лучезарной улыбки, игнорируя удушливую атмосферу в Убежище. Наставник показательно молчит весь спешный завтрак и всю торопливую дорогу к Логову Дрейка — она чувствует это кожей, но на зло сохраняет безмятежный вид. С сегодняшнего дня она гордо будет носить звание Бегущей. Есть ли смысл обращать внимание на мнительного недоверчивого Мерка, когда уже сегодня, спустя недели тренировок, Фейт станет одной из них? Дрейк встречает их на пороге с широкой улыбкой. Ну хоть кто-то в этом балагане под названием «ты ещё не готова стать Бегущей» на её стороне! Фейт задорно усмехается и бьёт по протянутой ладони, заряжаясь оптимизмом от старшего Координатора. — Хороший настрой, — хвалит её Дрейк и слегка обнимает за плечи, заводя внутрь. — Так держать. Ну что, силёнок хватит? — Не превращайся в Меркури, — кривится Фейт. — Конечно хватит. Где сумка, куда бежать? — Охлади пыл, Фейт. Так уж сошлись звёзды, что ты у нас сегодня не только экзаменуемая, но и подопытная, — Мужчина подталкивает её к широкому столу с уже разложенной картой: — Пока подбери маршрут к дому тридцать один на Кортленд-стрит, нам нужно настроить оборудование. — Удобный или быстрый? — интересуется она, разумно решая не задавать лишних вопросов, хотя любопытство зудит под кожей. — Нет, Дрейк. Не этот заказ, — впервые подаёт голос Меркури, обращая на себя взгляды. — Фейт, шестнадцатый дом на пересечении Второй авеню и Бейчестер-стрит. Она сначала находит первоначальную цель — всего-то четыре квартала от Логова Мерка, — а затем, водя кончиком пальца по нарисованным нитям дорог, добирается до заданного Меркури адреса, на полпути всем нутром ощущая какой-то подвох. Когда Фейт понимает, что заказ ей придётся доставлять минимум полтора часа, перебираясь при этом в соседний район и двигаясь вдоль оживлённой авеню, она медленно поднимает задумчивый взгляд на своего наставника. Прикусывает изнутри губу, потому что ей отвечают какой-то несочетаемой смесью холода и азарта в медовых глазах. Значит, вот чего ей стоило опасаться. Новых воспитательных методов. — Уверен? — негромко говорит Дрейк. — Это не у меня надо спрашивать, — сдержанно улыбается Мерк и кивает в сторону Фейт, уже прикидывающей, где можно срезать, а где — чуть задержаться, чтобы не подвергать себя совсем уж сумасшедшей опасности. Скользя лихорадочным взглядом по обшарпанным стенам Убежища, она напрягается и приблизительно вспоминает ту местность. И с лёгкой тревогой понимает, что несколько раз ей придётся появляться на виду у целого Города. — Прости, Дрейк, — тянет она виноватую полуулыбку, — но быстро не получится. Примерно два часа пойдёт? — Письмо выдали на целый день. Так что добирайся хоть все четыре, главное — не попади в неприятности. — Фейт кивает. — Переубеждать взять тебя первый заказ бесполезно? Там дел минут на сорок, маршрут — сказка… — Нет, я берусь за предложение Мерка, — мягко отказывается она. Дрейк отступает быстрее, чем её наставник, что не может не радовать. — Что-то ещё? — Разминайся и запоминай путь, мы сейчас. Фейт начинает с шеи, выполняя наклоны головы, но это не мешает ей зорко следить за мужчинами, сгрудившимися у мониторов. Что там они собираются на ней тестировать?.. Тщательно разогревая мышцы, ноющие в ожидании настоящей работы, она отстранённо размышляет над новой тактикой Мерка. Что он, теперь будет потакать её желаниям и пускать всё на самотёк? Но это никак не вяжется с менторской натурой. Фейт ощущает подводные камни — да что там, булыжники, — но пока не понимает, где может споткнуться. К чему ей необходимо быть готовой? — Первая доставка? — раздаётся вдруг голос за спиной, когда Фейт делает наклоны в стороны. Мысли и зыбкие догадки разбегаются по углам, словно их и не было. Прежде чем развернуться, Фейт стискивает зубы и нацепляет дежурную вежливую полуулыбку. — Да, первый официальный заказ, — неохотно бросает она Джекнайфу, хотя и тянет уголки губ, будто ей защемило нерв. — Смотри под ноги. Можешь и не заметить, как кончится крыша, — усмехается он. Фейт едва сдерживается, чтобы не рассмеяться ему в лицо — у самого-то ещё молоко на губах не обсохло, а раздаёт ей советы так, будто бегает уже годы. Вон, даже кожа на лице до сих пор красноватая — ритуал посвящения, а именно нанесение памятной татуировки после первой успешной доставки, он прошёл только неделю назад. — А ты по сторонам. Никогда не знаешь, откуда прилетит чей-то кулак, — не остаётся в долгу Фейт. — Не зубоскаль, тебе не к лицу, — щурится Джек с затаённой угрозой, но для Фейт это — пустой звук. Последний, кого она будет слушать в этом чёртовом Городе — Джекнайф с раздутым самомнением и навязчивой туполобостью. Невольно вспоминается фирменный взгляд Мерка, когда он начинает закипать, но ещё пытается воззвать к её благоразумию; тут уж мурашки табуном носятся туда и обратно от ужаса, чего Фейт, конечно же, никогда не выдаст. — Ты ещё здесь, Джек? — рявкает Дрейк, оторвавшись от экранов. — Лиф мне башку открутит, если ты не заберёшь заказы с её Логова через полчаса! Две секунды — и тебя не должно здесь быть. Раз!.. — Удачи, Фейти, — кивает Джек на прощание с усмешкой: — Желаю избежать встречи с асфальтом. — Да пошёл ты, — желчно шипит Фейт в удаляющуюся спину и, чтобы хоть как-то успокоиться, начинает усердно разминать стопы. Фейт прокручивает в голове это его «удачи, Фейти», и её всю передёргивает от омерзения. Из уст Мерка это звучит если и раздражающе, то хотя бы привычно. Джекнайф же будто выплёвывает её имя, как яд, отчего противная ласковая форма кажется ещё более гадкой. Чёрт возьми, ведь существуют такие люди, даже находиться с которыми рядом невыносимо. Джека можно смело ставить первым в этом списке. Джекнайфу девятнадцать, но сам он нелепо набивается в одногодки Дрейка или на худой конец Мерка, хотя Фейт дала бы ему четырнадцать по заскокам и умственным способностям. Подопечный Лиф, он магическим образом не получает от неё нагоняев столько, сколько остальные. Фейт на это может процедить только одно: изворотливая гадюка. Джек удивительнейшим образом сочетает в себе недалёкость и наглость вместе с врождённым, видимо, умением выкручиваться из ситуации неимоверными путями. Фейт чувствует к нему даже не неприязнь — противно зудящее отвращение, будто к какому-то паразиту, вроде не причиняющему неудобства, но отравляющему жизнь своим существованием. Странный скользкий Джекнайф, каким только образом он попал к Бегущим? — Пойдём, Фейт, будем испытывать на тебе новые технологии, — зовёт её Дрейк. Фейт с чувством потягивается и трясёт головой, отбрасывая ненужные мысли. Её ждёт серьёзное испытание (кстати говоря, вновь подброшенное Мерком), нельзя отвлекаться на всяких идиотов. Издалека Фейт замечает крошечные устройства на большой ладони Координатора. Вблизи она узнаёт в них наушник с микрофоном — гарнитуру для связи — и что-то вроде чипа. — Куда это можно пристроить?.. — задумчиво спрашивает Дрейк; устройство в его пальцах такое маленькое, что наверняка потеряется, куда его ни спрячь. — Перчатка, — неожиданно подсказывает Фейт одновременно с Меркури. Дрейк усмехается. — Тогда торжественно передаю тебе право обмундировать свою подопечную, мистер Меркури. — Ты сегодня чересчур радостный, дружище, радикулит отпустил? — поддевает Дрейка Мерк. Мягко обхватывает протянутую ладонь Фейт и вкладывает чип в перчатку с наружной стороны. — Да, представляешь, ещё и вставные зубы нашёл. Хотя ты не поймёшь, салага. — Невероятно рад тому, что из нас двоих именно ты старикан. — Я тоже этому рад, потому что, даже будучи стариканом, я могу обыграть тебя на раз-два. — Я просто тебе поддаюсь… Фейт пропускает мимо ушей очередную клоунаду, потому что с нарастающей нервозностью ощущает, как у неё — или всё-таки у Мерка? — слегка трясутся заледеневшие руки. И с самым настоящим ужасом понимает, что наставник тоже это чувствует. Несмотря на прохладу, пролёгшую между ними с утра, Мерк чуть дольше положенного накрывает её ладонь своей, делясь теплом и уверенностью. — Что это? — не сдерживается Фейт. — Трекер, — бормочет Меркури и заталкивает устройство поглубже в ткань. — Маячок, отслеживающий твоё местоположение. Повесим их на каждого Бегущего, если сегодня сработает нормально. — Следом он протягивает гарнитуру. — Наушник с микрофоном. Я буду давать указания, ты — кричать о помощи. — Стой, ты будешь курировать? — Не я уж точно, — вклинивается Дрейк с улыбкой. — Мерк — твой ментор, Фейт. В Логове вы сейчас только потому, что вся аппаратура у меня. Так что слушать тебе, к сожалению, его гундёж всю дорогу. — Лучше гундёж, чем нытьё старого маразматика, — моментально отбивается Меркури, и шуточная перепалка даёт новый виток. Фейт отчего-то неловко думать, что они будут на связи всё это время. Фейт упорно ждёт какой-то подставы; Мерк — не Джекнайф, умеющий только больно бить под дых, когда нет другого выхода. Она почему-то чувствует, что Мерка надо опасаться — уж слишком ледяным казался янтарь в глазах сегодня утром. Фейт вкладывает наушник в ухо и коротко кивает, хватая сумку со стола. На пороге оборачивается и хитро спрашивает: — Что, могу не запоминать маршрут, раз будешь инструктировать? На что получает хищную усмешку: — Даже не надейся. А вдруг перестанет работать? Буду только слушать твоё дыхание и гадать, сорвалась ты там или нет. — К чёрту, Мерк. — Только что оттуда. Фейт вылетает навстречу брезжущему на горизонте рассвету под собственный смех. Что-то в этой жизни никогда не меняется.***
Всё оказывается лучше, чем она того ожидала. Фейт пересекает одну кипельно-белую крышу за другой, прислушиваясь к собственным ощущениям от длительного бега. Несколько раз она, конечно, переходила на шаг, останавливалась и жадно припадала к бутылке с водой. Но, на удивление, тело не выказывает никаких признаков того, что готово свалиться без чувств, хотя иногда после череды сложных элементов дыхание предательски сбивается. Фейт приходит к приятному умозаключению: Мерк дрессировал её с таким упорством, что переход количественных изменений в качественные наконец свершился. Фейт доверяет своему телу, как никогда раньше, и контролирует его с такой филигранностью, будто всецело сливается с ним сознанием, будто ощущает одновременно по отдельности и вместе со всем каждый мускул. Фейт ощущает, как под взмокшей кожей напрягаются мышцы, как таится в них неведомая доныне сила. Человеческий организм прячет в себе невероятный потенциал; нужен лишь маленький толчок к его обнаружению. Видя, что крыша обрывается в нескольких десятках метров, она набирает скорость и с лёгкостью отталкивается от края. Фейт уверенно пересекает Бездну в четырнадцать этажей. Мгновения невесомости обрываются приземлением и перекатом через правое плечо. Фейт вскакивает тут же, чтобы не прервать удобный темп бега, и продолжает движение, сосредоточенно чередуя вдохи носом и выдохи ртом. — Сколько я в пути? — обрывисто спрашивает она. — Чуть больше часа, — спустя некоторое время отзывается Меркури через наушник. От интенсивных нагрузок кровь шумит в ушах, так что голос наставника Фейт различает плохо. — Если будешь продолжать в таком же темпе, доберёшься через полчаса, может, сорок минут. — Замолкнув, он добавляет чуть тише, едва уловимо для Фейт: — Только не переусердствуй, последние минут двадцать ты оглушаешь меня своим дыханием. — Всё… Всё хорошо, — отмахивается Фейт, прервавшись на то, чтобы вскарабкаться вверх по стене. Лёгкие у неё немного горят, но в целом терпимо. Открывшееся второе дыхание позволяет поддерживать среднюю скорость, отвлекаясь при этом на прыжки, перекаты, пробежки по стене и ещё тьму других акробатических этюдов, без которых не протянешь на крыше и пяти минут. — По краю беги налево, через два дома пересечёшь Авеню, — ровным голосом инструктирует Мерк. Фейт без устали забирается на одно складское помещение за другим. На последнем она, напружинившись, разбегается и прыгает на соседнее здание. Маленький проём, всего в пару метров шириной, плох тем, что дом выше на этаж. Фейт намертво вцепляется в скользкий край, помня печальный прошлый опыт, и подтягивается на выдохе. Тело отзывается усталой болью на это движение, но не подводит. …А за скользким краем открывается живописный вид — панорама Второй Авеню и соединённых с ней в единую сеть, будто сосуды с венами, улиц. Широкая авеню очерчена по бокам небольшими деревьями с шарообразной кроной, растущими на равном расстоянии друг от друга. Фейт знает, что прячется за внешней выверенной по линейке безукоризненностью: бедные растения стоят здесь лишь для вида благоустройства улиц — показать, что не всё потерянно для Города, задыхающегося в смоге, застроенного небоскрёбами, Города, в котором не нужны никакие зелёные насаждения. Фейт помнит, как видела недавно эти деревья вблизи; когда-то сочные листья засохли и потеряли свой цвет, но кто-то заботливый упорно придавал им идеальную форму. Всё в этой картине: чахлые деревья, широкие дороги, строгие углы улиц, симметрично расположенные высотки, покрытые зеркальным стеклом сверху донизу, неумолкающий бесконечный рой машин, безликая послушная толпа — раздражает Фейт до зуда внутри. И ещё больше оно бесит, потому что урбанистический пейзаж приятен глазу ровностью линий, нейтральностью цветов, стерильностью и симметричностью. И это бездушное идеальное нечто заглотило Старый Город с его кособокими одноэтажными домиками, разбросанными по улицам и такими непохожими друг на друга, будто разноцветные кляксы на холсте? С его людьми, у которых было своё мнение и личная свобода? Фейт усаживается на угол здания и долго смотрит вокруг; Город простирается на многие мили во все стороны, покуда хватает глаз. И везде — небоскрёбы, от белизны которых рябит в глазах. Фейт ненавидит это механизированное уродство, но ей приходится работать с ним, чтобы выжить. — Фейт? — оживает наушник. — Метка не двигается с места. — Перерыв, — бросает она и допивает остатки первой бутылки. — Любуешься видом? — интересуется Мерк и что-то бормочет Дрейку на фоне. Фейт прикрывает глаза, представляя, как наставник развалился в кресле напротив мониторов, параллельно с этим бросая на стол Дрейку пиковый туз. Что-то в этой картине отдаёт домашним уютом и умиротворением. — Скорее плюю на головы прохожим, — хмыкает она и поднимается на ноги, потянувшись. — Бесполезно, ветром сносит, — фыркает Мерк и на ошарашенный смех подопечной поясняет: — По молодости такой же фигнёй занимался. А потом понял, что в этом нет смысла. — Меркури вдруг вздыхает так, будто тяжесть прожитых лет грозится сломать усталые гудящие плечи: — Советую прийти к этой мысли как можно скорее. Будет легче смотреть вокруг. Фейт прощальным взглядом окидывает наполненные подобием жизни улицы. Сосредоточившись, она с разбегу подпрыгивает к длинному тросу через авеню и, намертво обхватив прохладную сталь, устремляется в никуда. Фейт держит в голове факт, что может запросто разбиться. Собственное тело словно весит тонну, тянет её вниз всё сильнее; хрупкие пальцы один за другим начинают подрагивать, но она до боли стискивает зубы — и вместе с ними ладони, приказывая им держаться. Резкие порывы ветра, что остриё: Фейт кажется, что щёки у неё теперь все расцарапаны и кровоточат. Решившись бороться со страхом до победного, она косится под ноги. Как в калейдоскопе, панику вытесняет любопытство, и она вглядывается в происходящее внизу. Фейт кажется, что весь Город пялится на неё, как на главную звезду бродячего цирка. Она не видит картины целиком, а запоминает только отдельные детали: замершую на красный сигнал светофора бесконечную вереницу автомобилей, не сдвинувшуюся на зелёный; выскочивших из машин водителей, чьи озадаченные взгляды прикованы только к ней; переливчатый солнечный свет, отражающийся раз за разом от стёкол; вытянувшееся в изумлении лицо женщины на балконе десятого этажа… Город замечает присутствие загадочных людей с крыш, Город становится зрителем работы Бегущих. Город знает конкретно о ней. С её губ слетает тихий жалобный стон. Фейт страшно. За недели компании одних лишь Координаторов она привыкла к безлюдью, поэтому пристальное внимание толпы к её скромной персоне выводит из душевного равновесия. В мозг вдалбливается, как заведённая, пугающая мысль о запредельности высоты под ней. О том, что в данный момент она может положиться только на собственное тело и собственный бьющийся в истерике разум. Ну же, сколько ей ещё лететь? Какую скорость нужно набрать, чтобы переломать все кости на том конце троса?! — Не паниковать, прекратила быстро! — грубо рявкает Меркури, будто чувствуя её состояние. Фейт благодарна всем богам за этот окрик, что для неё звучит, как оплеуха. — Смотри в ту точку, где кончается трос, не отвлекайся! Он натянут на вышку? — Да! — вскрикивает Фейт, стараясь заглушить ветер и дрожь голоса. — Не думай, как будешь отцепляться, просто держись! Упрёшься в неё ногами и спрыгнешь, — Мерк направляет её с физически ощутимой сталью в тоне. Внутри расколотого ужасом сознания Фейт отдельные слова связываются в осмысленные предложения и попадают прямиком в мозг, становясь приказами. Так намного легче; за долгие недели она смирилась с ролью ученицы, самодеятельность которой не поощряема, а наказуема. — Терпеть, Коннорс! Лететь всяко лучше, чем застрять на середине. Плавали, знаем. В Фейт крепнет чувство благодарности за то, что наставник не бросил её наедине с творящимся. Напрягшись, она накрепко сжимает ладони, стирая мозолистую огрубевшую кожу в кровь, и с холодной решимостью смотрит, как стремительно приближается крыша. Из смазанного бокового зрения пропадают другие здания, Фейт внутренне сжимается, смирившись с тем, что ещё один перелом неминуем, и… Она отбивает пятки до клацнувших друг о друга зубов, когда налетает на металлическую вышку. Затёкшие кисти прошивает насквозь усталость, боль и дрожь, и Фейт не может не выпустить трос. Фейт исступлённо оглушительно верещит; тело оказывается без опоры — то, чего она боялась, как огня, последние секунды, затянувшиеся в вечность. Спиной она врезается в твёрдый бетон и запоздало догадывается, что вышка высотой всего в пару метров. Из парализованных конечностей уходит оцепенение, из идущей кругом головы — животный страх. Фейт терпит, пока не перестанут так сильно ныть лопатки и позвоночник, и бездумно смотрит на плывущие по небу перья облаков. Дышит тяжело и громко и смаргивает влагу с высушенных ветром глаз. — Фейти? — вопрошают в наушнике так испуганно, что по телу мурашки у неё проносятся туда и обратно несколько раз подряд. — Фейт?! — Всё окей, — шепчет она одними губами. Прочищает горло и повторяет увереннее: — Всё окей, Мерк, не волнуйся. — Господи боже, — шелестит наставник и несколько раз вздыхает, будто сидел всё это время не дыша. Она почти чувствует, как Меркури расслабляет окаменевшие мышцы и растекается в кресле. — Отец всемилостивый… Метка запаздывает на четыре-пять секунд. Плюсом ты заорала так, что мы тут чуть не оглохли… — Ты подумал, что я сорвалась? — истерично хихикает Фейт, сама не зная причин неожиданного веселья. Долгожданное облегчение срывает с её губ обрывистые смешки, похожие на плач, но ни в коем разе не являющиеся им. — Я испугался за тебя, — бормочет наставник с честностью, пробирающей до сердца. Впрочем, такое откровение не мешает ему тут же сорваться на крик: — Ты хочешь, чтобы я слёг в свои годы с инфарктом?! Я тебя собственными руками придушу, дрянная девчонка! — Я что, виновата, что твой долбанный трекер не поспевает за мной?! — как в цепной реакции, Фейт взрывается следом. — Только что я могла в любую секунду распрощаться с жизнью, а у тебя ещё хватает наглости орать на меня?! — Именно поэтому я и ору на тебя! Ты пронеслась на волоске от смерти, Фейт! — Но я всё делала правильно! — гаркает она, срывая голос. — Я делала всё, как ты говорил мне! Я просто испугалась сама, доволен? Фейт сгибается пополам от болезненного кашля, дерущего занывшее горло. Она чувствует себя отвратительно даже не из-за этого — за пальму первенства борются обида на импульсивного ментора и раздражение на саму себя за признание вслух своей оплошности. Изнутри её начинает методично точить задетая гордость. Фейт ненавидит несправедливость и признавать свои ошибки. Два в одном, чёрт возьми! Меркури подозрительно долго молчит. Разъярённая, Фейт хочет съязвить по этому поводу, но её перебивают: — Ты права. Ты делала всё так, как я тебя учил. Расстояние между домами огромное, тут любой бы растерялся. — Его голос понизился с криков до тихой речи без единой возмущённой ноты, так что Фейт приходится напрягать слух, чтобы расслышать. — Страх — это не позорно, малышка. Ты не должна быть абсолютно бесстрашной. Страх помогает нам чувствовать границы того, что в наших силах. Бегущий должен бояться… Но в пределах разумного. Понимаешь? Фейт прикрывает глаза. Она ощущает, как между ними, наконец, трогается лёд, возникший после заключения злополучного пари на выполнение первой доставки. Как возвращается моментами колючий, но заботливый Мерк на место отстранённого и расчётливого. Как она сама вновь теплеет к нему. — Понимаю, — согласно хмыкает Фейт. — Спасибо, Мерк. — За что? — совершенно искренне изумляется наставник. — За многое, — слабо улыбается она, понимая, что не обладает нужным красноречием и смирением, чтобы угомонить заносчивость и объясниться нормально. Лимит откровений и так на сегодня исчерпан. — Ещё рано. Ты пока что не вернулась домой после успешной доставки, — серьёзно отнекивается Меркури, но Фейт шестым чувством — или же тем, что она уже хорошо его знает — обнаруживает почти прозрачную издёвку. И, наверное, Фейт готова впервые сказать «спасибо» два раза за день, раз уж точно такой же заносчивый Мерк хочет услышать это повторно. Вспомнив что-то важное, она перекатывается на живот и подползает поближе к краю, осторожно заглядывая вниз. — Мерк, они видели меня. Они все видели меня. Улица полностью стояла некоторое время, — Она вздрагивает: беспокойство неприятно зудит под кожей, как укус комара. — Тебе могло показаться. Даже если это так, ничего трагичного не произошло. Город давно в курсе о нас. — В тоне Мерка — непрошибаемое равнодушие. Фейт оно пугает. — Это… Не волнует тебя? — Это должно волновать Правительство, а не нас, — усмехается Меркури. — Это мы — их проблема, которую они так старательно скрывают от простого населения. Что бы они ни делали, Город замечает наше присутствие. Но этим, конечно же, всё равно не нужно злоупотреблять. Просто сейчас у тебя не было иного выхода, кроме как пересекать Авеню в открытую. В общем, не парься ещё и об этом, Фейти. — Я постараюсь, — бормочет Фейт и поднимается на ноги, против воли косясь на дорогу. — Итак, куда дальше, Мерк?***
— Ты его видишь? — осторожно спрашивает Меркури. — Четырнадцатый этаж, южная сторона восточного крыла, как раз напротив тебя. Я связался с заказчиком и сообщил, что ты будешь с минуты на минуту. — Да, он там, — шепчет Фейт в ответ. Она затаилась за вентиляционным блоком на соседней крыше, так что сейчас ей открывается отличный вид на здание высокого бизнес-центра в форме перевёрнутой буквы «Т». Фейт вглядывается во множество окон и замечает недвижимую мужскую фигуру около одного, будто незнакомец в дорогом костюме любуется Городом. — Я только передохну секунду, хорошо? Она порядком выдохлась. Путь был долгим и изматывающим. Тело начинает ломиться усталостью и тянущей болью во время движения, и Фейт очень надеется, что сможет добраться домой без приключений. — Хорошо, но не заставляй человека ждать, — разрешает наставник. О чём-то негромко переговаривается с Дрейком на фоне — Фейт не может разобрать слов, но, судя по интонации, опять едкая перепалка. Вновь обращается к ней: — Потерпишь немного? Светило Бегущих хочет о чём-то с тобой поболтать, сейчас весь мозг мне вынесет. — Без проблем, — посмеивается она, в который раз становясь свидетелем многогранных взаимоотношений двух её менторов. Фейт прислушивается к суматохе по другую сторону провода и не может не улыбнуться: устные препирания всё же переросли в шуточную потасовку, сопровождаемую хохотом. Хоть кто-то на крышах Города способен на такое проявление эмоций. Великовозрастные дети. — Здравствуй, дорогая, — угомонившись, пыхтит в микрофон Дрейк. Она так и чувствует его вечно усталую, но оттого не менее искреннюю улыбку. — Ну как, Мерк не слишком раздражает… собой? — Нет, я привычная, — отмахивается Фейт и подрывается на месте, когда силуэт в окне куда-то исчезает. Перебежками она добирается до края крыши. Фейт представляет, как над головой у неё высвечивается стрелка, чтобы работники центра увидели её наверняка, а в мозгу завывает аварийная сирена: «ВАС ЗАМЕТИЛИ». — Признаться, я думал, что доставка займёт у тебя намного больше времени. Но ты молодец, опережаешь даже некоторых Бегущих, — хвалит её мужчина. Фейт не слушает его; застыв, будто олень в свете фар, она бегает глазами по окнам, выискивая заказчика. Знакомый силуэт темнеет в четырёх окнах правее изначального места. Вместе с тем она видит множество других фигур, снующих, как пчёлы в улье. Фейт до боли прикусывает губу. Интересно, сколько золота бы дали за её поимку, будь они в компьютерной игре? — Слушай внимательно: заказчика зовут Даниэль Мансфилд, помимо оплаты доставки, он даёт неплохие чаевые курьерам. Будь милой девочкой, и деньги твои. Я знаю, это трудно, когда над ухом зудит Меркури, но ты уж постарайся. — Заткнись, Дрейк! — раздаётся на фоне. — Она сейчас должна забраться на здание центра, не мешай ребёнку! — Я не ребёнок, — цедит Фейт шёпотом, но обидные слова Мерка затмевают собой страх. Она бесшумно перепрыгивает на водосток и вцепляется в него всеми конечностями так крепко, что не отдерёшь, сколько ни пытайся: — Я не ребёнок, упрямый ты истукан! — Понял, братец? — заливается смехом Дрейк. — Ты прогневил нашего потенциального лучшего Бегущего. — Не разменивайся на похвалу, порушишь всё то, что я с такими усилиями создавал, — бормочет в сторону от микрофона Мерк, но Фейт слышит. Против воли расплывается в самодовольной усмешке. — Лучший Бегущий, говоришь? — хмыкает она надменно. Все силы она прикладывает к тому, чтобы ползти вверх по трубе уверенно и без лишних телодвижений. Слева от водостока появляется окно, за ним Фейт успевает разглядеть оживлённый офис и множество серьёзных дяденек в костюмах. Она стискивает зубы и, то и дело скользя по стеклу подошвами кроссовок, подтягивается выше. — А мой наставник в это верит? — Зависит от того, как выполнишь заказ, — звучит голос Меркури отчётливее. Наверняка забрал микрофон у Дрейка, нетерпеливый. — Как назвать тебя лучшей Бегущей, если ты налажаешь? — Я не верю тебе, — признаётся Фейт чуть погодя, забираясь ещё выше. Она предусмотрительно не оглядывается, чтобы не всколыхнуть волну паники. — Вам обоим. С вами не может быть всё так просто. Особенно с тобой, Мерк. Ну не можешь ты назвать меня «лучшей Бегущей» так легко. У тебя это звание нужно выгрызать с боем, наверное, несколько лет подряд. Главный босс в этой борьбе — не Дрейк, а ты. — Всё так, — отзывается вместо Мерка Дрейк изменившимся серьёзным тоном. Фейт сдерживает внутреннюю дрожь, в очередной раз вспоминая, какая он важная фигура в обществе Бегущих. — В нашем мире критерии не те, что в каком-то спортивном состязании. Ты узнаешь о них как можно позже, ладно? Фейт чувствует себя так, будто прошла какую-то негласную, но важную проверку. Он вновь улыбается: — Не берусь называть лучшим даже Мерка. Одним из лучших — да. Но знаешь, сколько он портачил? Как вспомню весь этот кошмар… До сих пор вздрагиваю. — Дрейк… — предупреждающе вскидывается Меркури, не проронивший до этого ни слова. — Я чуть не потерял тебя четыре раза, братец, прежде чем ты усмирил гордыню. И виноваты мы в этом оба, — Фейт тихо исчезает из диалога, оставляя мужчин наедине. — Это было годы назад. — Я знаю. Но беспокойство живуче во времени, чтоб ты знал. — Безосновательное беспокойство. — Сейчас — да. Но вдруг приход новой Бегущей, с которой вы похожи, как две капли воды, разбудит в тебе юношескую заносчивость? Вдруг ты захочешь посоревноваться с ней, как когда-то — со мной? Фейт затаивает дыхание, разрываясь между тем, чтобы сделать последний рывок и постучаться в окно, и тем, чтобы дослушать откровенный разговор. — Этого не случится, — почти одними губами отвечает Меркури. Позаботился, чтобы Фейт его не услышала, но слух у неё, что надо. — Я несу за неё ответственность до последнего. И я не могу подвергнуть её опасности. Ради некоторых людей нужно быть взрослее, чем ты есть. — То, чем я не владел, когда обучал тебя. — Дрейк вздыхает. — Прости меня, дружище. Я был того возраста, что ты сейчас, но мыслил совершенно по-другому. Если бы я… — Это не твоя вина, Дрейк, прекрати, — обрывает его Мерк. — Эта тема должна остаться в далёком прошлом, где ей и место. В сотый раз повторяю для тебя: то, что произошло… Никто не виноват в этом, ясно? Она сама тогда решила… Фейт тактично долбит в окно кулаком так, чтобы это услышали её менторы. Когда створка распахивается, она уже протягивает увесистый конверт и глядит заранее серьёзно, стараясь казаться чуть старше. Не хватает ей только повторения прошлого опыта и обидного «малолетка» из уст заказчика. На лице молодого мужчины, едва старше Меркури, — крайняя степень возмущения её громкостью. Но стоит ему чуть внимательнее приглядеться, как он расплывается в насмешливой полуулыбке и уже было тянется к заказу, как Фейт отдёргивает ладонь. — Деньги вперёд, — припечатывает она и хмурится сильнее. Мужчина — Даниэль, кажется? — улыбается чуть шире. — Обычно Бегущие сначала… — Новая политика, — обрубает Фейт на корню, совершенно игнорируя шиканье двух Координаторов в наушнике. — Не телись, красавчик. У нас мало времени. — Чертовка, — обалдело качает головой заказчик, но беззвучно смеётся. Уверенным жестом протягивает заранее приготовленные банкноты. Резко убирает руку, как Фейт чуть ранее, и добавляет ещё денег. — Держи. Дрейку фиксированная плата, всё остальное — твоё. — За красивые глаза? — щурится она и передаёт письмо. — За то, чтобы следующие заказы доставляла снова ты, — подмигивает Даниэль. Фейт не доверяет ему ни капли. Как-то поддалась она шарму одного странного мужчины с крыш. И что теперь? Занимается нелегальной деятельностью по его указке и время от времени цапается с ним за своё будущее. Фейт решает держать оборону до последнего, пользуясь при этом методами, от которых её воротило минуту назад. — Простите, мой наставник не разрешит, — Она хлопает ресницами, как малолетняя дурочка, испытывая отвращение к самой себе, но упорно играет новую роль. — Слишком далёкий путь, а я ещё даже не вступила в должность полноправно. Он и так сильно ругался. По ту сторону наушника — гробовая тишина. Даниэль хитро-хитро улыбается и медленно кивает, будто верит ей. Фейт знает: не верит. Как и она ему. — Ползи на крышу, оттуда трос на западной стороне, пойдёшь другим путём, — надиктовывает ей в ухо Меркури, но ничего больше не говорит. — Всего хорошего, — она натянуто улыбается мужчине в последний раз и, нагло закрыв снаружи окно, продолжает восхождение на крышу здания. Фейт коротко выдыхает и успокаивает себя мыслью, что осталось немного, и всё закончится. Усталость просверливает мозг насквозь и оседает свинцом в мышцах. Лишь бы тело не решило, что с него хватит таких испытаний, прямо сейчас… — Эй, как тебя зовут? — Даниэль, на удивление, быстро оправляется от её нахального хлопка створкой и, высунувшись наружу, смотрит ей вслед. Фейт закатывает глаза так, что на секунду дезориентируется в пространстве и чуть не выпускает водопровод из рук. — Я не имею права разглашать эту информацию, — спокойно отвечает она, бросив короткий взгляд на чересчур навязчивого клиента. — Но я знаю некоторых Бегущих по именам… — Я же говорю: новая политика, — пожимает Фейт плечами и оставляет странного мужчину позади. Она поскальзывается больше обычного, но не даёт себе упасть, вжимаясь всем телом в трубу. В полной тишине она добирается до крыши буквально на последнем издыхании. Финальное подтягивание на руках она совершает с болезненным стоном, но вытаскивает отяжелевшее тело на крышу без происшествий. — Готово, — отчитывается она спустя некоторое время. — Я наверху. Дай мне минут пять, и я побегу обратно. — Да уж, Фейти, подход у тебя к клиентам… Специфический, — тянет наставник и вдруг смеётся. — Имей только в виду: основной контингент у нас понимающий, но кто знает, кто может попасться из новых. — У меня их посылка, Мерк. Пока она у меня в руках, я диктую правила. — В один момент может не сработать, — отзывается Дрейк на фоне. По голосу он, кажется, не особо доволен её выходкой. — Тебе невероятно повезло: Даниэль обычно придирчив и немногословен. — Настроение у него, что ли, хорошее? — хмыкает Меркури. — Нет, просто не поддаться очарованию Фейт очень трудно, — вновь оттаивает к ней старший Координатор. — Осталось только доставить нашу героиню домой. Сын мой, действуй. — Был брат, стал сын? — усмехается Мерк. — Ну точно склеротик… Так, Фейти. Как я и говорил: западный трос и дальше по прямой. Сделаешь небольшой крюк на случай, если рядом будут копы. Работай.***
Она концентрируется на собственном дыхании так, будто это единственный оставшийся звук в целом мире. По-другому и не получится; Фейт слышит только шумные изнурённые вдохи, бьющиеся в черепной коробке, будто колокольный звон. Пот застилает глаза, а лицо горит огнём — наверняка пошло красными неравномерными пятнами. Фейт не останавливается лишь потому, что Логово Дрейка маячит в двух кварталах и выглядит, будто издёвка над ней; Фейт чудится, что, сколько бы она ни бежала, Убежище не становится ближе. Она подворачивает ногу, шипит ругательства, но не сбавляет темпа, хотя боль накатывает волнами. Фейт допускает мысль о том, что переоценила свои возможности, но наваждение длится не больше секунды. Ничего такого не произошло. Она всего-то выдохлась под самый конец, доставив письмо и проделав длинный непростой путь. Это естественно — уставать спустя три часа нагрузок! Но разумные убедительные доводы не успокаивают; Фейт всё ещё мечтает лечь и закрыть глаза до того, как тело совершит это самостоятельно, не считаясь с её мнением. Приходится поступать, как и сотню раз до этого. Стискивать зубы покрепче и работать, не смея заикнуться о своих слабостях. Меркури в наушнике предусмотрительно молчит, пока его подопечная, порыкивая от злости и усталости, сражается с самой собой. Фейт вцепляется в эту спасительную тишину и в который по счёту раз пересиливает изнурение. Последним рывком для неё становится пересечение крыши — Фейт готова даже всплакнуть от радости, что всё закончилось. Ввалившись в приветливо распахнутые двери, она бросает сумку на стол и тут же падает в пресловутое пластиковое кресло, игнорируя жалобный треск. Тело, будто перекрученное во всех местах, завязанное в узел, подрагивает и никак не хочет успокоиться. Силой воли Фейт расслабляет мышцы одну за другой, начиная сверху и двигаясь вниз, к кончикам пальцев на ногах. Закрывает глаза, принуждает себя дышать медленнее и глубже, прислушивается к тому, как заполошно бьющееся сердце замедляется и не торопится больше выпрыгнуть из груди. Фейт расплывается на неудобной мебели, чувствуя себя намного лучше. В безопасности. Дома. Фейт вдруг понимает, что источником такой дикой усталости были не чрезмерные нагрузки, а постоянная тревога, снедающая изнутри по капле. Здесь, где она практически кожей ощущает присутствие Координаторов, где они скрыты от кого угодно, спокойствие укутывает её в защитный кокон и прогоняет глупые мысли из головы. Фейт с трудом признаётся самой себе, что подпускает загадочных людей с крыш всё ближе к сердцу, а в атмосфере Логова видит всё больше сходств с родным домом до трагедии. Что со смерти мамы она нигде ещё не ощущала своей принадлежности и нужности так, как здесь. Что проникается этим странным хрупким уютом, созданным этими странными забытыми целым миром людьми. Совсем рядом Дрейк — она узнала его по уверенному шагу — берёт сумку и возится с деньгами. Шелестят банкноты. Гудит лампочка, вентилятор и компьютер — кто низко, кто высоко. Закипает чайник. Дрейк звонит заказчику («Даниэль! Как поживает старый клиент?..») и куда-то уходит, подальше от лишних ушей. Фейт пропитывается такими домашними звуками и набирается немного сил, а потом открывает глаза. Меркури пристально разглядывает её, сидя напротив, и Фейт не в состоянии расшифровать его взгляд — столько всего в нём намешано. Она не отводит глаз, выдерживая очередную молчаливую проверку, и смело заглядывает куда-то туда, за медовую радужку. — Ну что, будешь делать татуировку? — хрипло спрашивает он и улыбается так, как не улыбался ей давно — без тени горечи или тоски, тепло и мягко. — Я даже знаю, что именно хочу, — уверенно отвечает она и поднимается следом за наставником. Фейт больше не ждёт подвоха, когда он первым тянется обнять её. Она осторожно обвивает его под рёбрами и утыкается лбом в грудь. И думает о том, что стать частью этой семьи — не так уж и плохо.