Потому что хотелось её всю.
Драгнил запомнил тот момент, когда, вроде бы, он пытается раздеться, но Люси прерывает его одним только хлопком. Тогда же он подумал, что девушка не хочет, но она с волнением уговаривала его остановиться, мол, «у тебя рука сломана, еще не зажила, нужно подождать». Вот ведь холера. Но Нацу не сильно расстроился. Скорее, задумался о том, что у него поехала крыша. Переглядываясь с уставшей посапывающей женой, скрутившейся около него, Драгнил не мог подавить эту глупую улыбку, кажется, он так и уснул.Он точно сумасшедший.
Драгнил тихонько закашлялся от подступившего смеха, прерываясь от чтения новостной ленты в планшете на неумелый танец жены. Хотя, скорее, стоит назвать её неуклюжим пингвином – девушка шаталась и иногда подпрыгивала – ну точно пингвин. Люси аккуратно заворачивала блинчик за блинчиком, с улыбкой бубня себе под нос, мол, «это сюда, а это вот так». Так забавно. Забавно до глупой ухмылки на лице и рвущегося наружу хохота. Очень забавно. – Люси. – М-м, да? Нацу не мог понять: почему ему резко захотелось окликнуть её. Эта шальная мысль улетучилась, стоило Люси, перепачканной мукой и чем-то желтым, даже липким, обернуться и привычно – ласково и по-детски радостно – улыбнуться. Тогда-то наверно, он и понял, что звать её по имени и видеть эту улыбку каждый день – внезапное желание вслед тухнущим свечкам на праздничном торте. На языке крутились тысячи фраз о чём-то неважном, простом и совсем бесполезном. Но почему-то хотелось продолжать пить кофе, уплетать блинчики со сладчайшей карамелью и говорить с Люси обо всём этом. Не сидеть в это же время где-то в офисе и ломать голову над бездарными отчётами, а наслаждаться чудесным утром. Наслаждаться Люси.Кошмар. Как можно было настолько влипнуть?
Драгнил загадочно ухмыльнулся и отпил горький кофе, пытаясь скрыть этот жест в кружке. Хартфилия хихикнула и, приподымая перепачканными мукой ладошками тарелку, поднесла заворачивающееся дымкой блинчики на стол. Кажется, где-то заиграла знакомая мелодия. Да ладно, Элвис Пресли?But I can`t help falling in love with you...
– Если бы я вдруг снова предложил тебе… Нацу не знал, от чего он начал говорить. Он даже не мог понять, о чём вопрос и почему он резко остановился. Безусловно, когда он говорит без какого-нибудь умысла, вечно выходит какая-то лажа. Нет, полнейшая чушь. Эта дурацкая песня только вынуждает его положиться на внезапную потерю контроля и дальше ехать без тормозов. Люси обернулась, Люси заинтересована, Люси снова глупо улыбается, то ли от смущения, то ли от какой-то другой причины. И, о, Господи, ладно, раз уж завели разговор, то пусть эта игра в смертников продолжается. Чего уж там. Все постыдные вещи были сказаны вчера. – Предложил выйти за меня, ты бы согласилась?... – Да. Конечно, да. Она не сомневалась ни секунды. Хартфилия, слегка засмущавшись, поправила волосы и довольно хихикнула. Нацу не удивился. Ни своему внезапному вопросу – из той самой кучи «ни о чём» – ни её реакции, – а чему удивляться? Попивая кофе, – а когда он успел стать таким сладким? – Драгнил думал о том, что, да, было бы прекрасно навсегда застрять в этом утре. Чтобы сейчас внезапно произошел какой-то временной перелом, и всё замерло в шестидесяти минутах. И чтобы всё это никогда не прекращалось. Чтобы Люси глупо танцевала, готовила вкуснейшие блинчики и улыбалась только так, как умеет Люси. Чтобы он сидел и пил этот непонятно, какой на вкус кофе, читал новости и думал о том, что большего не нужно. И, о, Господи, он согласен целую вечность ей говорить глупые глупости. Потому что она целую вечность соглашается на эти глупые глупости. Идиллия. Хартфилия встряхнула ладошки и вытерла руки полотенцем. Она наматывала целые круги по кухне и Нацу не мог уследить за каждым её движением. Казалось, что она неуловимая! Смотришь – вроде бы танцует возле раковины, что-то моет, нагнулся посмотреть на заголовок статьи, – оп! – она уже возле холодильника, что-то складывает. Люси подхватила свою кружку и аккуратно присела напротив мужа, слишком уж загадочно помалкивая. Она редко, когда могла слишком долго молчать, потому что всегда тараторит или о чем-то расспрашивает. Такая тишина, если не брать едва слышное радио в счёт, была в новинку. Но, похоже, Хартфилия о чём-то думала или, скорее, взвешивала все «за» и «против». Она жевала губы и пыталась уменьшится в плечах – абсолютно всё в её поведении говорило о нервах и сомнениях. Что же её гложет до такой степени? – Расскажи, как мы познакомились. Нацу осёкся, но решил скрыть свое удивление в вынужденной концентрации на чём-то, к примеру, на этой статье-гороскопе для женщин. Если подумать, то таким статьям стоит дать возрастное ограничение до десяти лет – чушь полная.Как познакомились?...
Перед глазами пролетали тысячи картинок с едва мелькающими репликами. Вся эта тысяча и, возможно, больше, напоминала о том потерянном времени, когда Нацу Драгнил даже не задумывался о какой-то параллельной реальности, где он пьет кофе и глупо улыбается в ответ жене. Время, когда жил за тем глупым правилом – хочу пожить для себя, не хочу зависеть от кого-то, не хочу делить себя с кем-то. И она. Люси Хартфилия и та, кем она была на самом деле, остались существовать в его памяти, как нечто, что хочется забыть. Вычеркнуть из прошлого. Любые её слова, слащавые фразы «на публику» и пафосные речи сейчас отдавались противным белым шумом в ушах. Её фантомные касания пекли и доводили до тошноты. Люси Хартфилия никогда не была настоящей. Она умела играть, она была прирожденной актрисой и, кажется, именно в большой сцене было её изначальное предназначение. Зачем вспоминать то, что теперь является упущенными деталями прошлого? Это всего лишь неудачный дубль жизни, длившийся чуть больше сотни дней. – Я даже не помню, если честно. Давно это было… Неудачные дубли не показывают зрителям, если там нет юмора, верно ведь? Стоит рассказать лжеисторию, полную каких-то фантастических совпадений и высосанной из пальца романтики. Стоит самому облачится в костюм какого-нибудь известного актёра и сыграть целый персональный спектакль. Да, определённо, стоит. Люси волнительно переглядывалась с мужем в ожидании истории их знакомства. Она не спешила подгонять его, потому что понимала, что это вполне могут быть болезненные воспоминания. Он ведь любил её до аварии? Значит и сейчас есть вероятность того, что не переставал любить. – Мы познакомились в Монако. В Монте-Карло. Кажется, ты кого-то искала, а я проводил деловую встречу с партнёрами. Нацу хмыкнул и с какой-то меланхоличностью взболтнул кофе в кружке. Вот она – подставная история, которая станет единственным правдивым вариантом той ночи, когда Люси Хартфилия внезапно завалилась в приватный номер и построила всех одной лишь фразой. Единственные свидетели расширенной версии – они вдвоём, но сейчас, настоящая версия исчезнет, словно её никогда и не было.Лучше вычеркнуть неугодное, разве нет?
Простите за самодеятельность, Мистер Драгнил. Я займу всего несколько минут, но, уверена, они будут стоить того…
– Думаю, всё началось с того, что я внезапно заметил тебя среди толпы хохочущих дамочек. Ты выделялась.Это я буду решать, будут ли эти минуты чего-то стоить...
Драгнил хохотнул, будто бы действительно что-то забавное произошло в тот вечер. Нет, действительно забавно припомнить слишком уж заметный контраст. Бесспорно, Люси Хартфилия – сногсшибательная женщина. Она не теряла свой шарм и была причиной одержимости даже спустя столько времени и упорного самовнедрения, что всё, что связано с её именем – плохо. Люси хихикнула, представив вокруг себя шумную атмосферу. Кажется, она стоит в каком-то красивом платье и выглядывает кого-то среди толпы неизвестных лиц. Вот ей предложили бокал шампанского, а она, легонько улыбнувшись и вежливо отказавшись, продолжает играть в эту странную игру «кошки-мышки».Небольшая сделка...
– Я подошел к тебе и, кажется, пошутил. Мы пошли на балкон и там говорили о чём-то. Долго говорили.Люблю сделки, если я остаюсь в выигрышном положении...
Хартфилия качнула головой, вообразив себе деловитого Нацу с бокалом какого-нибудь элитного алкоголя в руках. Вот он подходит к ней и она, смущаясь, отвечает хихиканьем на его шутку о слишком шумном местечке. Дальше он галантно подает руку, и они вместе сбегают куда-то, где невероятно красиво и чертовски холодно. Люси с восхищением наблюдает ночной город и иногда переглядывается с Драгнилом – так, чтобы он не заметил. А он всё такой же молчаливый и чарующий, с привычной лёгкой ухмылкой и щепоткой таинственности. Они говорили о чём-то, прямо как сейчас и Люси поняла, что уже тогда успела навоображать себе возможное продолжение вечера. Да, кажется, тогда она влюбилась с первого взгляда. – И что было потом? – А потом вечер закончился. Нацу оборвал историю на самом интересном, безразлично глотнув кофе. Хартфилия, уверенная в том, что те картинки в её голове – реальность, качнула головой. Она хотела услышать, что было дальше, было ли в ней то, что смогло зацепить его? Как происходило их знакомство, становление парой и, наконец, свадьба, что теперь Люси может припомнить те умопомрачительные поцелуи – безумное продолжение их истории. Она хотела услышать всё это, а еще лучше вспомнить. Сидеть у него в объятиях, целовать в губы и шептать сквозь «а помнишь..?». – И ничего такого? – Ничего. Абсолютно.Раз уж мы почти женаты, Люси. Секс в обязательном порядке...
Муж со смешком пожал плечами, он ухмылялся, но при этом выглядел убедительным – да, наверняка ничего не было. Ни разу. Хартфилия закусила щеку, надеясь не провалится на маленьком утаивании правды. Как бы ей хотелось услышать незабываемую кульминацию вечера, словно по мотивам какой-то книги. Как они целуются в машине, как он шутит ей в губы, как крепко прижимает к себе и говорит, что без ума от неё. А если выбирать между тем, что было, и тем, чтобы воплотить эту возможность сейчас? Вряд ли она вспомнит, что чувствовала тогда, когда у них это случилось, но вполне может представить. А зачем представлять, когда можно сделать это прямо сейчас? Господи, сколько вопросов навалилось на голову! Драгнил поморщился от колкой боли в руке, стоило ему аккуратно сдвинуть её с места. Даже если гипс притуплял какую-то боль, отдалённое ощущение дискомфорта присутствовало. Да уж, давно он не играл роль полукалеки полуинвалида. Люси осеклась и бросила виноватый взгляд на его руку. О чём она думает? – Потом мы случайно встретились на вечеринке Грея, как-то всё закрутилось, я предложил тебе встречаться, потом и две недели не прошло, как мы уже обговаривали свадьбу. – Динамично. – Да не то слово. Они оба как-то глупо посмеялись, выдерживая неловкую паузу. Люси могла представить все эти пройденные этапы вместе с Нацу. Первый танец, первый поцелуй, первый секс. В голове всё это выглядело словно кадры из фильма, номинированного на Оскар – романтично, захватывающее и просто волшебно! Хартфилия заметила эту меланхоличность в лице мужа – тоскующую нотку в натянутой улыбке. Да, наверно, ему не хватает того, что было – видимо, та Люси была для него чем-то, чем нынешняя Люси никогда не сможет стать. Девушка осунулась, закусывая губы от досады и горечи во рту. Но Нацу отнюдь не был расстроенным, скорее, просто припомнил некоторые моменты из их жизни, которые стоило бы навсегда утаить – уничтожить вместе с памятью о той Люси Хартфилии, которой нет нигде места. Лучше бы Люси никогда не вспоминала ничего того, что могло бы вернуть её «до». Лучше бы те все омерзительные тонкости их жизни после свадьбы исчезли вместе с этой призрачной возможностью вернуть память.Так будет лучше для всех.
– Тогда я был заграницей, на важном совещании. Жерар позвонил мне вовремя последнего уточнения всех деталей. Я не думал ни о чём, но когда услышал… Это было правдой. Единственное, что было сказано искренне и без сказочной присыпки – это неоспоримый факт какой-то важности Люси Хартфилии на тот этап жизни. Нацу понял это только сейчас, когда вспомнил звук разбитого стекла под ногами и недовольный взгляд инвестора, когда ему пришлось бегло собрать свои вещи и в какой-то прострации сесть на самолёт. Он не думал, что срывает сделку. Он думал, что Люси была на грани, что сейчас она настолько далеко от него и настолько близко, чтобы умереть. – Ты попала в аварию, когда ехала домой. Водитель погиб на месте, а ты спаслась благодаря тому, что сидела сзади. Люси пискнула и прикрыла ладошкой рот. Нет, она ничего не вспомнила, потому что это было очередной порцией сладкой и угодной лжи. Выдумка, сочиненная на ходу история, удобная версия для объяснения внезапной амнезии и проблем со сном. Нацу знал, что так будет лучше. Для всех. Между ними ничего не было – ни цепляющих, ни душевных моментов, за которые Драгнил мог бы ухватиться. Между ними была сделка и её условия, принятые обеими сторонами. Люси никогда не ассоциировалась с чем-то милым или ласковым, и уж точно провалила бы кастинг роли любящей жены. Она – человек слова, женщина способная возглавить не одну компанию и продумывать целые стратегии. Она та, кто достигает своей цели, жертвуя своим телом – это всё про Люси Хартфилию. Но она не может быть той Люси, которая стоит у плиты, танцует, улыбается и говорит те вещи, от которых идут мурашки. Мурашки не от внезапного возбуждения и проснувшейся похоти, мурашки от осознания, насколько это приятно быть любимым. Быть нужным не из-за выгоды или достатка, а просто так, потому что ты элементарно существуешь в чьей-то жизни. Словно опровержение, в голове прозвучал голос Люси – с той самой узнаваемой хартфилиевской ноткой. Её слова отдавались эхом, остро резали слух и открыли Нацу потайное дно в той самой пыльной коробке «Люси Х.».Поцелуй меня… Ты только мой, а я только твоя… Я всего лишь хочу заботиться о тебе… Поиграли в семью и хватит…
Воспоминания выпрыгивали из ниоткуда – внезапно и ошеломительно. Драгнил не мог удержаться взглядом на чём-то одном, потому что тут же являлась Люси из другой сцены. Он чуть ли не свалился со стула, когда, наконец, узнал то, что раньше было за прозрачной ширмой – слишком очевидное, но всё равно, не требующее внимания. Сначала внеплановая ночь в отеле, когда она по какому-то таинственному щелчку поменялась и как-то чувственно, даже боязно поцеловала его. Потом свадьба и её клятва, звучавшая больше в духе нынешней Люси, пусть и с привычным отголоском Хартфилии. Ночь после свадьбы, когда Нацу готов был блевать от водящего в сторону похмелья, а Люси, не спавшая сутки, обещала подготовить на утро медикаменты и что-то лёгкое на завтрак. Момент в машине, когда их супружеская жизни, длиной в два дня началась и закончилась тем, что оба осознали, насколько далеко зашли, – Люси признается, что повелась на слишком профессиональную игру в семью и глотает слёзы не сбывшихся надежд. Нацу всё-таки свалился, но больно не было. Скорее, его голова вот-вот взорвется от одной, бегло пробежавшей мысли «а какая Люси настоящая?». Та, что владеет хладным рассудком, обладает исключительными умениями в психологии и постели? Та, что ищет защиты, тёплых объятий и готова подставиться под сумасшедшие условия с незнакомцем? Или та, что сейчас пытается привести его в чувство, бледнеет и краснеет в панике и страхе за чью-то жизнь?Неужто он упорно не замечал простой истины всё это время?
Он никогда не знал, какая Люси Хартфилия настоящая. И та, что выступала чуть ли не исчадием Ада, оказалась маленькой отсылкой к нынешней – ставшей тайным желанием и смыслом.***
Пламя не жалело никого. Всё происходило, словно как в том фильме – под замедленный ход и драматический саундтрек. Эксперты аккуратно проносили свои вещи через обвалившиеся арки, пожарники сворачивали оборудование и здоровались с вошедшей полицией лёгкими кивками. Обугленные стены разваливались и тряслись от навалившейся толпы людей. Дорогие картины догорали, опадая пеплом, остатки поврежденной мебели тщательно изучали на предмет улик, некоторые опытные офицеры выглядывали через выбитые окна, надеясь наткнуться на что-то существенное. Все занимались своей работой: придирчиво перебирали вещи и оценивали обстановку, что-то фиксируя или донося до экспертов. Где-то позади щелкали фотоаппараты, кто-то цитировал медицинские термины и отдавал приказы: что, куда сгружать или перемещать. Абсолютно везде воняло паленным мясом. Нереально сказать, что, где раньше находилось, потому что сейчас комнаты дорогущего особнячка больше походили на заброшенное пристанище бездомных или наркоманов. Под ногами валялись остатки изгоревшего дерева и стекла – вероятно от люстры и деревянных украшений, висевших на стенах. Да уж, трудно сказать, что этот загородный коттедж сейчас соответствует статусу хозяев. Лаксус, брезгливо сморщив нос, только стоял где-то посередине гостиной, пытаясь зацепиться за что-то, что могло спровоцировать внешне. Дреяр расхаживал по скрипящему полу вальяжно, высматривая в каждой щелочке то самое, что могло бы послужить неплохим объяснением в отчёте. Определенно, поджёг произошел в этой комнате – она пострадала больше всего. А эпицентром, вероятнее всего, послужил ковёр – от него ничего не осталось, кроме одного большого угольного пятна. Других таких нет. Мужчина подозвал Чени и эксперта, чтобы они зафиксировали наблюдения. – Следователь Дреяр! На втором этаже обнаружены тела! Молодой офицер слишком громко спустился с лестницы – ступеньки зловеще заскрипели, предупреждая, что резких движений лучше не делать. Лаксус, хмурясь, кивнул и поспешил окликнуть метущегося везде Роуга и пару экспертов. Безусловно, по всем пунктам погибшие – не на руку ни полиции, ни родственникам, если таковые имеются. Лестница чудом осталось практически целой, но нельзя было сказать, что она всё также безопасна. Аккуратно переставляя ноги, следователи добрались до второго этажа и тут же начали щелкать фотоаппараты. Роуг громко переговаривался с парой экспертов, пока те фиксировали нетронутый вид обстановки. Дреяр не любил, когда вокруг слишком шумно – нагнетает и сбивает с нужной мысли, но Чени слишком умело замечал детали на пути к последней двери.К единственной уцелевшей двери во всём доме.
– Она была запертой изнутри, пришлось взламывать, Сэр. – Отпечатки? – Сняты, Сэр. Роуг, на манер профессионала, подтянул перчатки и аккуратно провернул ручку. Действительно, пусть комната и проверена – стоит быть на чеку. Переглянувшись с коллегами, Чени тихонько пнул дверь вперёд, что та аж заскрипела. Первым зашел Роуг, после него недовольный Лаксус. Как всегда, главный с придиркой осматривал помещение, поэтому не сразу понял всеобщего ужаса за спинами. Со всей необъятной практикой и максимальным уровнем «я больше всех жести видел», Дреяр поперхнулся воздухом. Он мог поспорить, что позади него все стоят с лицами не хуже – такие же недоуменные и ошеломлённые. Среди них была девушка-эксперт и, скорее всего, именно она выронила фотоаппарат и захлебнулась криком. Вся комната невредима – нет и намёка на жуткий пожар внизу. Окна открыты настежь, занавески – белоснежные, с кружевной вставкой – колыхаются, танцуя в воздухе. На столе стоит откупоренная бутылка двенадцатилетнего виски и отполированный рокс с оставшейся прослойкой недопитого алкоголя. Напротив постели в беззвучно режиме телевизор прокручивал вчерашний выпуск новостей. Лаксус, прокашлявшись сделал шаг вперёд и тут же осёкся – наступил на женскую туфельку – аккуратную, лакированную. Он только кивнул застывшей на месте команде и, приготовившись к самому худшему, подошел к кровати, зацепившись пальцами за рукоятку пистолета. Безусловно, выглядывающие обугленные лица пары пугали. Они лежали под покрывалом, на взбитых подушках, близко к друг другу. Оба с открытыми беззубыми ртами, с застывшим ужасом на лицах, смотрящие в потолок. Откинув край одеяла, Дреяр не удивился покоящимся скелетам с отслоившейся сожжённой кожей вокруг обугленных костей. Положение тел было странным: руки скрещены на груди, ноги раздвинуты – они практически не соприкасались с друг другом, что странно. Сложилось впечатление, что это какой-то ритуал или жертвоприношение грёбанных сектантов. Позже оказалось, что у тела, предположительно, мужчины до тридцати лет, отсутствует правая кисть – оторвана или отгрызена при жизни. У дамочки сломан позвоночник и свёрнута шея, тоже при жизни, хотя это удивительно, так как подобные повреждения заметны сразу при находке. Странно, что следователя волнует только это, а не то, что в выдраенной до блеска комнате, на прибранной постели валялись укутанные, словно куколки, два обезображенных трупа, когда где-то внизу происходил не двадцатиминутный пожар.А, ремарочка.
При погрузке трупов, на постели найдены символы-цифры, криво выведенные сразу под подушками. Безусловно, написанные кровью погибших, настолько неаккуратно, размашисто и вразброс, что от одного вида тянуло блевать.Девять, ноль, девять, одиннадцать, девять.
Будто бы это что-то должно значить. Нет, серьёзно, кто-то уж точно нарывается наблюдаться в психиатрической лечебнице.***
Люси принесла чай. Кажется, мята с чем-то приторно-сладким. Пахнет неплохо, на вкус тоже ничего, главное, что теперь немного легче расставить всё по полочкам.Или, по крайней мере, попытаться.
Хартфилия скользнула ладошкой по его лбу, проверяя температуру. Она ласково пригладила взлохмаченные волосы, надеясь хоть как-то помочь. Нацу никак не обмолвился о том, что произошло тогда, почему он резко свалился со стула и неверующее смотрел на неё так, будто бы первый раз в жизни видит. Да и не хочет даже думать об этом невероятном открытии снова. Драгнил отставил кружку куда-то на стол и притянул девушку к себе, без слов прижимая её к себе. Собственно, какая разница, если эта Люси сейчас с ним? Если эта Люси настолько желанная, но и податливая любым движениям? К чему какие-то загадки и ребусы? Она охнула, но тут же ответила, поглаживая мужа по голове и целуя его куда-то в висок или чуть ниже. Как всегда – невесомо, нежно и только так, как умеет лишь она. Люси думала, что расспрашивать бесполезно, лучше просто молча утешить словом или поцелуем. И она прекрасно знала: что правильно, а что нет. Хартфилия ухватилась за его щеки, легонько целуя Нацу в нижнюю губу. И снова она завлекает его в дразнилки своими невинными поцелуями, хулиганка. Он довольно промурчал ей в губы, повалив девушку на кровать, но тут же и сам свалился, прокряхтев от боли в руке. Так что ли всю жизнь будет? Как не одно, так другое. – Прости… – Нет, я сам виноват. Люси помогла ему подняться и тут же хихикнула, взлохматив его волосы. Нацу засмеялся в ответ, пустив шутку про какой-то дурной фетиш. Она шепнула, что Драгнил милый и тут же засмущалась, склонив голову набок. Хартфилия не может сказать, сколько точно продлился тот момент, когда она, не моргая, смотрела ему в глаза. Она знала, что глупо улыбалась и готова была тысячу раз сказать одну и ту же фразу, чтобы он наверняка знал и никогда не забывал. Потому что ей казалось, что она забудет – снова. И снова-снова ей придется вспоминать, почему Драгнил, сидящий перед ней и хохочущий непонятно от чего – бесстыдный воришка, укравший в очередной раз чужое сердце. Нацу впервые ощутил всю глубину слова «застрять». Нет, он действительно застрял. Застрял и, похоже, надолго. Это заразно? Вот так сидеть, тупо лыбиться и смеяться от пробежавшей в голове шутки, звучавшей в рекламе медикаментов две недели назад – глупо, что стыдно кому-то сказать. Люси, уставшая, с кривой-косой прической и опухшей нижней губой – что-то ещё?Кажется, комплект «всё, что нужно» уже собран.
Это чудесно. Сидеть здесь, прижимать крохотную девушку, постоянно крякающую, словно цыплёнок или утёнок, шутить, словно дурачье и наслаждаться тихим, мирным и спокойным утром. Ощущать тепло шершавой ладошки на щеке, дрожащий поцелуй в щеку и едва уловимое «я люблю тебя, ты знаешь?».Ну, если застрял, значит такова судьба. Ничего не поделаешь.
Настоящая Люси Хартфилия? Это смесь всех известных Люси в одной, и, о, Господи, это невероятное чудо, способное утащить с собой на дно океана – да пусть. Девушка, пахнущая чем-то приторно-сладким, возможно карамельным. Девушка с вечно глупой улыбкой пухлых губ, иногда бурчащая характерное только ей «бу-бу-бу». Девушка, умеющая приготовить вкуснятину, за которую не стыдно надрать Грею зад и отправить его в полёт к Локсар, серьезно. Девушка – теплая и мягкая – словно личная телогрейка, способная ещё и гладить. И, наверно, больше сотни похожих «девушка…».Влюбился ли Нацу Драгнил? Как сумасшедший – хоть вешайте или рубайте.
***
Гажил устало перебирал коробки в архиве – его собственная инициатива. Сколько он ночей провёл, исследуя дело таинственной Эшли? Сколько ручек исписал и бумаги перевёл? Он даже додумался взять втихую вытащенные вещдоки к себе домой, а потом благополучно потерять их и найти спустя неделю в мусорке – добродушная Леви вместе с Ютерой постарались. Тогда на знаменитой шевелюре главного следователя Гажила Редфокса была замечена не одна седая прядь. Целый отдел сидел шумел, пока Гажил нервозно наматывал круги около кабинета главного: как сказать-то? Как бы он не ломал голову, он не смог найти абсолютно ничего по запросу имени или номера дела. Даже та идиотская бумажка говорила буквально ни о чем – тупо рандомные цифры несуществующего дела. База и реестр раз за разом выбивали ошибку – вот тебе следовательское чутье. Тяжко выдохнув, офицер пару раз стукнулся лбом о полку стеллажа – может полегчает? Всё потраченное время в никуда. Любые мысли никак не вязались с загадками дела Эшли и теми цифрами, схожими с нумеровкой какого-то дела. И куда последние потрёпанные нервы на старости лет уходят? На рабочий мобильник пришло сообщение от Роуга, мол, «найдено два неопознанных тела, приезжай в морг. СРОЧНО». Честно, Редфокс только истерически прокряхтел, предвкушая очередную суету – будто бы у него дел не хватает? Кинана, придирчиво поправляя воротник рубашки, прихлопнула мужчину по спине, с боевым кличем приговорив, мол, «не расслабляйся» и выгнала его из архива. Она в сквозь рассказала, что из отделения в двадцать четвёртом районе скоро прибудет фургон со старыми делами, мол, пересмотреть что-то нужно, что-то отправить на нижние этажи «Древности» и тому подобное. Девушка насмешливо заикнулась о вакансии помощника в сортировке больше сотни коробок завтра, но следователь, устало качнув головой, отказался, всучив быстро накаляканный шифр несуществующего дела – он его успел выучить наизусть. Может найдётся что-то похожее?***
Люси ласково перебирала волосы Нацу, пока он то ли дремал, то ли просто отлеживался на коленках с довольной улыбкой. Хартфилия думала о чём-то серьезном, о чём-то, о чём стоило поговорить ещё раньше – до произошедшего. Но разговор как не складывался: то смелости не хватало, то обстоятельства давили. Может быть сейчас, когда, наконец, есть время, стоит ли заикнуться об этом? Нацу сейчас в таком «ватном» состоянии – согласится на всё, лишь знать, на что давить. В любом случае, Люси всегда возвращается к этому вопросу и, чем дольше она сидит дома в одиночестве, тем больше у неё потихоньку едет крыша. – Нацу… – М-м… Однозначно, Хартфилия не знает, как начинать – да у неё даже плана на случай «а если..» нет! Везёт, что она наловчилась убаюкивать Драгнила и подспускать его раздражительный и иногда нескладный характер до податливого и согласного на всё – проверено не раз. Но отчего-то она начала нервничать. В голове гудели мысли, мол, всё, сейчас ей откажут и будет она сидеть в сорока стенах до глубокой старости. А если он слишком бурно отреагирует? А если разозлится? А если и вовсе перестанет разговаривать? Чем больше Люси себя накручивала, тем больше её просьба казалась ей дикой и безумной. – У меня есть одна маленькая просьба. – Проси, чего хочешь, Лю. Хоть звезду с неба. Хартфилия, еще больше заерзав на месте, успела и передумать, и возмужать несколько десятков раз. Вот сейчас она пискнет свою «маленькую» просьбу и даже «звезда с неба» будет казаться проще и безобиднее. Элементарно, у звезды с неба куда больше процент реализации. Нацу коснулся выбившихся прядей волос девушки – длинные, достающие до лопаток – и начал крутить выскальзывающие из пальцев волосы в воздухе – забавка для какого-нибудь кошака, но в этом есть и своя доля развлечения. – Может, я могу найти работу? Люси зажмурилась и закусила губы, отторгая любое любопытство посмотреть на реакцию мужа. Он притих – значит, однозначно, стоит задуматься о «звезде с неба», как об альтернативе. Молчит больше минуты – о, Люси, ты влипла. Причем, конкретно и надолго. Пошла вторая? Не видать тебе поблажек в ближайшие дни, молодец! – Нет. Нацу с тяжестью поднялся с пригретых коленок, иногда фыркая от напоминающих колкостях в костях. Он хотел уйти от объяснений, потому что подобная просьба и не нуждалась в объяснениях. Люси понимала это, она понимала, что нарушила «сладкую» атмосферу между ними и она, как никогда, захотела раздолбить свое лицо в ближайшей стенке. – П-почему? – Потому что нет. Харфтилия закусила губы до слышного писка. Несправедливо, но этого стоило ожидать. Стоило ожидать отказа, в связи с аварией, недавним нападением Стинга, приключениями в клубе и это, наверняка, не последние трудности, с которыми ей предстоит столкнуться. Это вопрос безопасности, а не удовлетворение прихоти. Нацу прав. Как никогда и практически всегда – прав. Драгнил, остановившись у дверей, переглянулся с девушкой. Расстроена? Нет. Озадачена? Нет. Чувствует себя виноватой? Да, точно, оно самое. Нацу казалось, что только он может понять, что с Люси не так, стоит ему взглянуть на её лицо – там всё и так написано. И, кажется, только он способен менять её настроение, как по нажатию целой комбинации кнопок. Он, шатаясь, подошел к ней и устало плюхнулся рядом, всё еще ойкая от хруста в костях – какой это раз за сегодня? Люси молчала, но протяжно выла про себя, а потом и вовсе бухнулась лбом в его плечо. – Прости. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Люси. Ты должна это понимать. Хартфилия хотела кивнуть, промямлить, мол, «как всегда, ты прав, не глупая, понимаю», но внутри что-то гложило и удручало. Как ей хотелось сквозь стиснутые зубы рассказать о том, что она чувствует каждый раз, когда перед носом закрываются двери, щелкает замок и за спиной остается пустой дом – где не крикнешь, эхо, потому что некому ответить. И, сколько бы она не пыталась смириться с тем, что это место – безопаснее любого бункера, даже в него додумались влезть. Где же тогда существует абсолютная безопасность? Вот в чём Нацу не был прав. В том, что вдали от него Люси может быть уверенной в собственной безопасности. И, кажется, он это понемногу понимал, смотря, как девушка начинает хныкать. – Нацу, я с ума схожу в четырех стенах. Я прошу дать лишь возможность: если нет, то нет. Я просто хотела найти временную должность, где-то около твоей компании, чтобы быть рядом… Она выглядела убедительной, по крайней мере, Нацу тут же передумал и уже начал перебирать всевозможные варианты. Она ведь акцентировала внимание «временная должность»? Значит, это сумасшествие ненадолго. И в этом есть свой плюс. Драгнил удручённо качнул головой. Если устроить Люси в офис, пойдут слухи и даже липовые документы не спасут от массовых запросов в интернет, а после этого обычно вытекают неудобные вопросы – кому они сейчас нужны. Все думают, что Люси Хартфилия укатила в Австралию по личным причинам – пусть так и остаётся. Единственные места, куда можно «попробовать» впихнуть её – редакция женского журнала, аптека в переулке и французский ресторанчик. Перспектива видеть жену влиятельного бизнесмена «под прикрытием», в фартушке официанта – не выглядела радужной, а для аптеки стоило бы иметь базовые навыки, но вот редакция… Редакция Штраусс вполне походила на местечко, куда можно устроить Люси, просто договорившись с Мирой. Кажется, у Грея до сих пор хранится тот компромат – о, пришло время пикантных подробностей! Еще никогда загулы до утра и пьянка до беспамятства не спасали ситуацию. Ну и еще своевременный фотограф, да. Если память не изменяет, от редакции, до офиса меньше пяти минут ходьбы, везде камеры и громилы с бейджами охранников – чудо, а не редакция. Стоит ли через пару дней наведаться к Мире и «вежливо» попросить её о маленькой услуге? – У меня есть одно местечко на примете, но пообещай, что это продлится не дольше месяца. – Два – максимум. – Бог с тобой. Он закатил глаза, но стоило Люси благодарно чмокнуть мужа в щеку, всё недовольство смело. Будь, что будет, по крайней мере, у Драгнила будет неплохой контроль над деятельностью Люси, ну и мотивы испытать на ревность. Чем не развлечение? И сколько обещаний «приготовить что-то вкусное» прозвучало в тот вечер – немереное количество. Знала бы Люси, что вместо простой отмазки готовкой, можно было придумать занятие куда увлекательнее. Хотя, кое-кто с многообещающей ухмылкой уже строит планы на расширение кровати – уж больно маленькая для подобного.