Уж так он устроен. Если не ты, то тебя и не важно как.
Люси сегодня утром, заботливо прибирая остатки завтрака, несколько раз переспросила, что это за резкая надобность куда-то идти. Не мог же он ей ответить, что собирается вытряхивать из синей тушки Грея флешку с тем самым «домашним» видео? По крайней мере, такое распинательство чревато вопросам «о деталях». А ему ой как хотелось избежать объяснительной о том, каким чудным образом не менее чудная мордашка Нацу оказалась в этом самом «домашнем» видео. Вот тебе и подводные камни. Драгнил, поморщившись от вскочивших неприятных воспоминаний, болезненно прокашлялся. Не сказать, что он в восторге от этой встречи, но, что делать, когда приходится? Стены лифта встряхнулись, над головой что-то зазвенело, а перед глазами на табло заморгали цифры этажа. 69. Сейчас бы завтракать в небоскребах, за столиком одного из самых дорогих ресторанов страны. Наверняка, Штраусс сидит где-то, не притронувшись к остывшему омлету, как положено, прокручивая бокал белого вина в пальцах. И, при её-то бросающейся в глаза внешности, как всегда кто-то да норовит подсесть и дать старт целой системе «как развести на секс ничего такую барышню». Собственно, наверно стоит отправить заявку на какие-то шоу для людей со сверхъестественными возможностями. – Какие люди! Мираджейн легонько хихикнула и жестом руки пригласила сесть напротив. Нельзя точно сказать, что на уме у этой женщины, но стоит держать при себе мысль, что Штраусс именно из тех, кто умеет вешать лапшу на уши. При этом, она всегда будет кокетливо ухмыляться, перебрасывать ногу на ногу и томно закусывать алые губы – будто с сотого раза на это кто-то поведётся? – чем тебе не дешевая копия Люси Хартфилии? – Мира. Но, да, бесспорно, в постели она дьяволица и даже нагулявшая славу горячей штучки-недотроги Люси Хартфилия, в чём-то уступает. – Господи, выглядишь, как побитая собака. Она пренебрежительно фыркнула и глотнула вина, всё ещё оглядывая Драгнила. Безусловно, это был оценивающий взгляд, как и тогда в клубе, когда они встретились в первый раз. Её глаза – голубые и вовсе не невинные – ловили те бросающиеся качества, которые редко входили в личный список Миры. О, Нацу прекрасно знал, что он входит в список «любимчиков» Миры, поэтому он вдвойне благодарен за то, что припёрся сюда чуть ли не калекой. Лишние провокации и похоже конвертики, как у него в пиджаке, мистеру Драгнилу сейчас не нужны. Прошло чуть больше двух недель после пробуждения дома, рука всё еще болела и чаще всего чесалась – единственный минус во внеплановом больничном, между прочим. И как бы Нацу не просил купить какую-то линейку или палку, его просьбы усердно игнорировались. Сейчас, благодаря злобному «бу-бу-бу», Жерар всё-таки распорядился снять гипс через несколько дней. Но пока эти «несколько дней» не прошли, приходилось отчаянно шкрябать эту тяжеленную херню на руке и ворочаться от бессонницы в кровати до очередного синяка на лбу. – Не привыкать, но спасибо. Он аккуратно присел и отмахнулся от предложенного алкоголя. Судя по часовым лекциям от Фернандеса, алкоголь не уместен при серьёзных переломах, и, как бы внутри не горело желание пойти и напиться в стельку, сервант поставили на замок, а ключик спрятала благоверная. Вопрос: куда? Поэтому бутылочку прохладного виски отнесли и Драгнил, мысленно пустив скупую слезу, принялся забивать голову этими тупыми салфетками и маленьким пятнышком чего-то жёлтого в углу идеально сложенной трубочки-треугольника. Однозначно, этот ресторан не заслуживает той славы, которая ходит в не узких кругах любителей нажраться на пару сотен тысяч. – Так по какому поводу? – Слышал, ты возглавляешь редакцию. Такие деловые разговоры, медленно переходящие в «ты же понимаешь, о чём я, да?», всегда лучше начинать издалека, но желательно с едва касающегося темы вопроса. Будто бы Нацу не знает, что Мира заправляет целым журналом «NewLook», но для приличия уточнить стоить, заодно и тема обсуждения подъедет. Штраусс, не первый год знающая Драгнила не по легендам и мифам, вполне себе подумала про участок земли, на котором и построено главное здание. Местечко хорошее, расположено в трёх минутах ходьбы от офиса компании, да и к тому же, рядом отель, где останавливаются крупные шишки бизнеса. Идеальный вариант для того, кто любит иногда доставать из сарая грабли и выгребать бонусные деньги. А Нацу Драгнил как раз-таки из тех, кто постоянно носит за плечами позолоченные грабли. – Я тебе ее не отдам, даже не думай! Нацу опешил, но не подал виду своего недоумения. Наверняка, она подумала о территории или о здании – да о чём угодно, никак не связанным с настоящей причиной встречи. Нет, если бы встал вопрос о территории, конвертик больше походил бы на папку или ящик. А так – всего лишь мелочи жизни, пф, подумаешь? К тому же, у него куда круче методы решения подобных вопросов. Мужчина сёрбнул принесённый чай и, все ещё выдерживая напрягающую паузу, метнулся взглядом в вошедшую толпу щебечущих о чём-то девушек. – Да, нет. Мне бы человечка туда устроить. Одна из них – ну точно недокопия Люси Хартфилии – что-то грубо отчеканила, с каким-то пафосом отбросив шубку в руки официанта. Мода какая-то пошла, что ли? Мира как-то подозрительно прищурилась. Штраусс решила умолчать насчёт этого и только продолжала присматриваться к Драгнилу, словно пыталась понять: к чему такая странная просьба? Видимо у неё в голове строились и строились песочные замки и, по мере появления куда лучших претендентов, некрепкое рукоделие исчезало вслед появившимся сомнениям. Нацу пытался решить загадку. Почему практически поголовно все девушки в этом ресторане отдалённо смахивают на Люси Хартфилию. К чему такое подражательство? В случае Хартфилии, её образ был оправдан давящими обстоятельствами и, безусловно, трудно утверждать, что стиль стервы и являлся её настоящим лицом. Опять-таки, из головы не выходила мысль о масках – с недавнего времени, он часто думает об этом, пытаясь досконально восстановить в памяти её мимику и те пылкие фразы. Эдакий мазохизм в свободное время, но Нацу упёрто верит в то, что в именно его памяти и кроется ответ ко всем окружающим его тайнам. Начиная от недавно неожиданно открытой двуличности женушки, заканчивая этим беспорядком с расследованием. И снова ничего не вязалось. Сколько бы не пытался, дважды два упорно не складывалось в четыре. Драгнил прекрасно понимал, что это задачка на логику, но вот в голову не приходил идеально подходящий вариант ответа. Только теории, предположения и догадки. – Решил снова заняться нелегальным бизнесом? – Нет, что ты. Это просьба Люси. Мира что-то подозревает, она напряжена и вот-вот сорвётся на редко пробегающую дьяволицу – да, она умеет припирать к стенке. Но Штраусс настойчиво перекидывала на Нацу роль повествующего. Безусловно, не в её привычках взять и пропустить шутейку с ноткой сарказма, но жуткие напоминания о прошлом как никогда были лишними.Кажется, это было несколько лет назад – юные студенческие годы, когда хотелось жесткой ебли в туалете и нахерачиться всем, чем только можно в каком-то затхлом местечке с дешевой выпивкой и б/у косячком...
Славные деньки, когда Нацу, нахватавшийся славы Саламандры, обливался водкой и обкуривался кокаином в притоне Эрика, а потом они дружно в обнимку шагали и обстреливали всё, что двигалось и слишком громко шуршало в кустах. И те зебры, орущие что-то про полицию, отнюдь не смущали, ни капли. Помнится, тогда они с Коброй на обдолбанные героином головы организовали своеобразный стартап, вырисовывая какие-то квадраты и стрелки на груди девушки её же помадой – посредничество при продаже незарегистрированных по документам иномарок. Как тогда казалось, идея – высший пилотаж! Мало того, что и тебе лишний железный конь перепадает, так ещё и бабла рубишь немерено. Ах, да, кажется, первым его серьёзным и уверенным автомобилем был чёрный Мустанг и – о, Господи, – Нацу боялся на нём в едва трезвом состоянии гонять, он сдувал пылинки, часами пытался ковыряться в сложных механизмах и, в конечном итоге, угробил несчастное авто на дне реки. Он ухмыльнулся, припоминая оставшийся юношеский максимализм, прущий извне, когда Саламандра, запиваясь первым дорогим бурбоном, орал на весь город, что вот он – Криминальный Король этих улиц! Однако, прозвище Саламандра нынче ассоциируется с чем-то более мрачным, нежели глупый ор в никуда в четвёртый час утра на пару с полудохлым и блюющим Эриком. Саламандра – легенда, переходящая из уст в уста, неудивительно, если вместо Бабайки или Барабашки детей нынче запугивают Саламандрой. Никто досконально не знает: существовал ли когда-нибудь человек настолько жестокий, коим был Саламандра. Более сложным вопросом были причины ухода Криминального Короля жалких улочек, потому что все прекрасно знают простую истину тёмной стороны обыденности.Только мёртвые имеют право покидать грязный мир.
Нацу отпил чай, выглядывая в окнах сидящих на крышах птиц. Мёртвые? Была ли Саламандра внутри него мёртвой? Видимо, да, раз уж ему удалось сбежать и, при этом, достичь популярности вполне себе легальным способом. Хотя, чего греха таить, пыльная древность его юности до сих пор является этакой палочкой-выручалочкой. – С каких пор ты стал дамским угодником, мм? Неужто Хартфилия додумалась укротить неукротимого Мистера Драгнила? – Отнюдь. Это, скорее, приказ от генерала, нежели мазохизм. Нацу откинулся на стул и как-то скептически оглядел принесённый кусок торта. Безусловно, в его голове вырисовывалась картина жесткого БДСМ с участием Люси «до», отвесившую шлепок по его заднице и искаженным притворной жалостью голосом шепнувшая: «Тебе больно, дорогой, а если так?». А потом фантазия медленно сменилась на утрешнее воспоминание теплоты губ его Люси и её ласковый голос, щебечущий что-то веселое. Кажется, она говорила о завтраке и о том, что было бы неплохо, если бы Драгнил купил новый блендер. Мира внимательно следила за его реакцией, в особенности, за его глазами. Она знала пару сомнительных деталей, о которых Драгнил – при всех его возможных ушах в стенах – похоже, не знал. Действительно, её интересовал статус отношений Люси Хартфилии и Нацу Драгнила, потому что эти двое до громкого заявления о свадьбе никак не контактировали. Абсолютно. Свидетелем отсутствия этого феномена является весь мир бизнеса и даже больше, а Мира как настоящий журналист, всегда держит при себе чуйку на лженовости и сенсации. Вот отсюда растут ноги несовершенной лжи, а Штраусс ловко раскусила этот крепкий орешек. Но, стоит отдать должное, новость всколыхнула стоящий на месте мир стабильной информации. Этот глупый спектакль ни к чему, Нацу зря старается и зря тужится, пытаясь выдавить из себя лицо заядлого и известного во всех борделях Нацу Драгнила. Правда слишком очевидна для нефанатов набравшего популярность хэштэга #НАЛЮ, но журналисты, к счастью, ни к одному сборищу идиотов не принадлежат. – Что за человечек? Ты ведь понимаешь, что у меня высокие требования и мало мест. Если же твоя кандидатура «ни о чем», можешь забыть, дорогой. Девушка, довольствуясь игривой мыслью вывести маленького врунишку на чистую воду, скользнула пальчиками к его руке. Совсем невесомые движения, переходящие с костяшек до запястья. Игривый взгляд, закусанные алые губы, блуждающий по штанине носочек туфельки и яркие глаза, отбивающие мысли о смятой постели, бутылке шампанского и рвущейся пачке презервативов. – Дальняя родственница. Божий одуванчик с лицом Цербера. Драгнил раздражённо отдернул руку, словно его ошпарили кипятком. Он упорно пытался не дать слабину, словно от его стальной, но не очень выдержки зависит нечто вселенских масштабов. Пусть у него и потрёпанный видок, да и убедительность не катит за настоящую, он пытался не давать Штраусс намёков. Или почвы для тех намёков, до которых она может додуматься. – Воу, ты занимаешься подобным? Мира, ехидно ухмыльнувшись, сладко вытянула эти слова, явно намекая на нечто, о чём Нацу не задумывался. Измена? Вещичка скудная и весьма геморройная, но любому журналисту на руку – чем не новость для ярых поклонников женских журналов? Но вот проблема в том, что, как бы Драгнил не хотел повалить Хартфилию на кровать и с проскакивающим грехом в голосе шептать ей на ухо всякие пошлости, к сожалению, такой радости он позволить себе не мог. Да, он тот, кто уж точно побьет все рекорды в номинациях «Тот, у кого давно не было секса» или «Первый человек-ассоциация со словом измена», но, опять-таки, с недавних пор Нацу – в прошлом ярый борец за свободу в отношениях и откровенную полиаморию – успел сковать себя ранее гнусным клеймом «Простите, барышня, у меня жена есть». Такими темпами, ему придётся скоро купить очки, учёный чемоданчик и обвесить себя разнообразием кричащих знаков, мол, «примерный семьянин», «отец троих детей», «в браке больше двадцати», «три работы – не предел». – Не спеши делать сенсацию, она замужем. Нацу прекрасно знал, о чём говорит. Это безупречная легенда о некой дальней родственнице его стервы-жены с Австралии, у которой есть хиленький муженек и куча тех достоинств, коими обделена Хартфилия. Эта история отрепетирована до идеала и теперь сама Люси отзывается на наспех придуманную фамилию Эшли, так как являлась первым выплывшим вариантом в списке «Самые популярные фамилии этого года». Мира недовольно закатила глаза, но успела проникнуться грустной историей обо всех жестокостях и издевательствах в семье Драгнил. Нацу как-то подозрительно прищурился и поспешил подойти вплотную к плану «Ш», раз уж Штраусс довольно-таки неверующая мадам. А жаль, могли бы сойтись на простой дружеской взаимопомощи. Мужчина встряхнул пиджак, совсем незаметным движением, без шума и лишних подозрений выудил из внутреннего кармана красный конверт, чуть помятый и подписанный у края чёрным маркером. – Так ты окажешь маленькую услугу? Он, прикрывая конверт ладошкой, скользнул им по столу. В добавок, хватило хитрой улыбки и обаятельного взгляда с намёком «ты же понимаешь, о чём я?», чтобы Мира, сверкнув глазами, моментально перехватила «подарочек». Нацу, потешаясь на предстоящим концертом, только сдавливал смешок и пытался удержать надменную ухмылку на губах. Штраусс в упор не видела уловки, припрятывая конвертик в пышной юбке платья. И вот он – долгожданный момент, когда в её чудных глазках заплясали черти, стоило чуточку приподнять краешек. – Думаешь меня подкупить? – Нет, что ты. Кстати, слышал ты замуж вышла. Нацу безразлично качнул головой и отпил чай, выжидая момента, чтобы словить её за язык и продолжить игру «Кто Кого?» на собственных правилах. Мира расплылась в довольной ухмылке, стоило ей переглянуться с блеснувшим на пальце колечком. Да, кажется, она и не догадывается к чему идёт разговор. – Да, неплохо справки навел. Похвально. Её взгляд поменялся, всё-таки просекла подвох. Драгнил мысленно цыкнул и отвесил себе же пощечину, от того, что по тупости оказался в кругу капканов со знакомым автографом. Мираджейн Штраусс – та ещё заноза в заднице, с ней нужно стоять во всеоружии и быть готовым к тому, что количество побед в любой момент перевесится в её сторону. Главное, что козырь всё еще при нём. Не валерьянка, конечно, но обнадёживает на исход в его сторону. – Нужно быть готовым ко всему. Муженёк твой вроде крупная шишка. Заход издалека с неоднозначным намёком. Нацу немного отклонился назад, чтобы незаметно проскользнуть рукой в карман брюк: а мало ли, вдруг выпало к чёртовой бабушке? Штраусс прищурилась и как-то напрягающее хмыкнула, словно снова подловила его на очередной уловке. Но, нет, конвертик в её пальчиках всё ещё казался неподтверждённой взяткой, а в её голове редко проскакивали обрывки воспоминаний о той ночи, когда Мира с тяжестью в лёгких глотала воздух и пыталась не упасть в обморок. Конечно же, мысль о недавнем замужестве и тех габаритах в супружеской постели медленно перекрывали самую бурную ночь в истории Мираджейн. Она, закусив губу, искала хоть какой-то намёк в как всегда безупречной мордашке Драгнила, потому что этот мужчина не может просто так сидеть и пить чай, не выстраивая план по порабощению всего человечества. Не без этой лукавой ухмылки и коварных взглядов. – У тебя своих в полиции не хватает? Мира, выдохнув, зашуршала конвертом. Нацу, приготовившись к открытию занавеса, хохотнул и откинулся на стул. Кажется, наблюдать невероятное представление ему доведётся с первых рядов – чем не услада для самодовольства? – Как раз-таки валом. Любой может подложить приятное известие твоему Дреяру в ящик стола. – Это?! Мы ведь договорились в прошлый раз, что все будет уничтожено!! Штраусс подпрыгнула на стуле и злостно сжала кулаки. Бу-умс! Лавровые венки полетели в сторону Драгнила и он, поклонившись аплодирующей аудитории, ушел по-английски, оставив Миру с жирным намёком и громким обещанием о скорой заковыристой подписи в бумагах о разводе.Да мы и месяц вместе не прожили, сукин ты сын!..
Невероятно! Нацу, содрогаясь от идеально выполненного плана, сдерживал смешок. Он пытался закусывать щеки и думать обо всех проблемах планеты сразу, чтобы вдруг не додуматься тихонько запечатлеть момент, когда Мираджейн Штраусс пыхтит и краснеет от гнева и «несправедливости». Её личико, ранее прекрасное и сравнимое с красотой какой-нибудь Золушки или Белоснежки, трещало по швам и грозилось взорваться накипевшей лавой. Определённо, десять из десяти. – Нет, дорогая, Грей обещал, не я. Он покачал пальцем и отбросил на стол смятую в ладони салфетку. Так оно и было. Года два назад, Грей и Нацу «случайно» затрахали до полуживого состояния Миру в отеле неподалёку, да так, что половина подушек пускали фонтаны из просочившихся спермы и слюны. Вкратце, ночка выдалась весёлой. Куда более курьезным фактом было то, что Грей додумался снять «домашнее» видео, поэтому заранее припрятал камеру среди книг на полке. Но Фуллбастер этим компроматом уже воспользовался и в свое время зарёкся избавиться от него взамен на услуги Миры. А вот Нацу, хохочущий и кашляющий от застрявшего в горле попкорна, иногда просматривал этот шедевр на пару с Греем. Изначально, в голове засела идея оставить этот фильм в жанре комедии навсегда среди пыльных коробок «на всякий случай, на пару раз ради поржать сгодится», но, видно, не судьба. Конечно же, лица главных героев затушеваны и хрен пойми, кто это так активно долбит «несчастную» Штраусс-Дреяр в задницу. О, кажется перекошенное лицо Миры – это только глазурь огромного пирога, потому что самый сок – Лаксус Дреяр – нынешний и, скорее всего, временный супруг благоверной. Хотя, кажется, не только Нацу и Грей знатно посмеются, тут и Гажил подключится. По-моему, всё складывается лучше некуда. – Ах ты сукин сын. – Вижу, ты согласна. Мира, зашипев от плевка в лицо, готова была взять вилку и вдавить её в чье-то глазное яблоко. Она сжимала губы и громко сопела через нос, и на пару секунд показалось, что из её ушей лопатит дым. Да, Нацу с трудом может отличить девушку от озлобленной собаки, страдающей бешенством.Вызывайте, ребята, ветеринаров, у нас тут проблемный кадр!
Безусловно, Драгнил хохотал внутри и насмехался над Штраусс. Он накинул пару вариантов, чем закончится прошение об услуге, но такого букета эмоций он явно не ожидал. Мира готова была плюнуть в него ядом, замахнуться стулом и кинуть в лицо гранату, так как добивающей её положение деталью была ехидная ухмылочка его лица и прущее извне самолюбие. О, как она злилась! Как её распирало от злости и гнева! Как она стремительно краснела и надувалась так, что вот-вот треснет! – Ты хочешь, чтобы я взяла девчонку на работу? – Не совсем. Ты соглашаешься на собеседование, если она тебе нравится, берёшь, если нет, то нет. Но всё это с намеком на позитивный исход вашей встречи. Конечно же, теперь Нацу хозяин игры, он же ведущий, он же безоговорочный победитель. Пусть Мира и пыталась держать свои «ласковые» при себе, но подготовила целый монолог из старого-доброго мата. И Драгнил не сомневался, что даже откроет рот от всего обилия её словарного запаса. Пусть это уступка для Люси. Пусть весь этот пудинг только для неё. Но, чёрт тебя дери, это невероятно. Сама Мираджейн Штраусс – стерва и самопровозглашённая богиня секса ночи и грязи этого города – пыхтит и подставляется под условия жалкого Нацу Драгнила. Хах, повезло ей, что он не при прежних полномочиях. Плясала бы тут не только лезгинку, но и мяукала в переходах. Главное, что все за даром. – Должность? – Любая, но, желательно, выше среднего. На неопределенный срок, до двух месяцев, остальное тебе и так понятно. Помни, что она относится и к семейству Хартфилия, и к семейству Драгнил, значит и отношение к ней должно соответствовать статусу. Нацу ловко лавировал и переходил от вопроса к вопросу, от темы к теме. Зачем отвечать на её вопросы, если можно на одном дыхании разложить всё по полочкам? Мира громко скрипела зубами и, кажется, рычала. Безусловно, это неприятно, когда кто-то диктует какие-то дурацкие условия и ставит тебя в рамки. Тем более, напрягает, что в руках у кого-то есть весомый компромат, способный подпортить оставшиеся годы жизни без обручального колечка и тридцати трёх детей.Хотя?..
Кого это нынче гребёт, если Нацу Драгнил получает высшую степень наслаждения от одного лишь вида униженной Мираджейн Штраусс. Его саламандровская манера вернулась, словно какого-то писка в тихий лес и не было. И, если бы раньше, он приписал к этому соглашению добровольно-принудительную ночь разврата, сейчас ему хватит сэлфи на фоне злющей Миры и подписи снизу «Доминируй. Властвуй. Унижай». – Ха, и ради этого использовать против меня свой единственный компромат? Воу-воу, дамочка. Штраусс решила, что, раз уж Нацу расслабился и отошел от своих прежних обязанностей (вряд ли она догадывается, ведь кроме члена и смазливой мордахи её, в принципе, ничего в нём не интересовало), то значит можно борзеть? Мира, откинувшись на стул, решила переиначить игру под себя. Она ухватилась за тоненькую ниточку, предполагая, что – вот он! – спасительный выход из омерзенного положения полудохлой кошки. Она ухмылялась так, словно навешанные лавровые венки оказались на её шее и теперь этот ублюдок знает свое место. Знает, что Штраусс – семейство куда опаснее каких-то Драгнил и Хартфилия вместе взятых. Но Нацу не разделял её фантазии, отнюдь. – Для меня не проблема накопать что-то ещё, если тебе этого мало. Драгнил будоражил. Как и подобает нагулявшей славу фамилии. Его безупречная и милейшая мордашка пугала. Пугала до коликов в животе и онемения ног, до сжавшихся органов и интенсивного бега крови. Штраусс дрожала не от холода, а от убивающего ощущения полной ничтожности. Мира понимала, что наступила на мину и всё, что остаётся, это поддаться обстоятельствам и взлететь кровавыми ошмётками в небо.Она проиграла.
– Когда? – Пятница, полдвенадцатого. Его голос поменялся на приятный баритон, словно тех метаморфоз секунду назад и не было. Нацу Драгнил был не тем, кем она считала его до этого злополучного дня. В нём сидело нечто зловещее и устрашающее, способное разорвать и раздавить, не закуривая. И это что-то только что сломало её и оставило ни с чем.Где твоя гордость?!
Мира с опаской проглотила дерущий горло комок. Она не знала с кем или с чем сидит тут и болтает «о своём, о бабском». У неё сложилась вполне реальная картинка, что где-то в карманах его безупречного костюма припрятан пистолет «на всякий случай». И одна пуля точно предназначена её черепушке. Возможно, мысль о кровавом месиве вместо мозгов как-то начала стимулировать Штраусс побыстрее закончить разговор, перед этим уточнив о сохранности собственной репутации. – Хочу уточнить, все это взамен на фотографии? – Какие фотографии? Нацу, хитро блеснув глазами, скорчил непонимающее лицо, словно они тут сидели и последние минут десять погоду обсуждали. Мира понимала, что, да, услуга за услугу, но этот спектакль напрягал непредсказуемостью одного героя. Какая гарантия того, что фотографии не выплывут снова? Какая, к чёрту, гарантия, что Штраусс доберётся домой живой? Драгнил, ухмыльнувшись, ответил на все вопросы сразу. Чудовище, любящее забавляться с человеческими жизнями, не будет использовать одно оружие несколько раз. Он накопает что-нибудь ещё, что-нибудь пострашнее и серьёзнее, нежели жалкая порнуха. И, о, да, конечно же, он умеет читать мысли, поэтому и усмехается так, словно в его рукаве все тузы, а Мира обошлась какими-то дамами.Чёрт с ним.
Стоит ли прислушаться к инстинктам самосохранения и выполнить все условия, верно дожидаясь следующего визита «за услугой»? Определённо, стоит.Потому что, хрен пойми как, но Мираджейн Штраусс, впервые застрявшая в таком дерьме, чувствует, что на кону целостность её прекрасной задницы...
***
Наверно, Люси смело может окрестить сегодняшний день самым лучшим в её жизни. Безусловно, кроме тех дней, которые она проводит с Нацу, но, да, бесспорно, этот понедельник заслуживает звание лучшего. Хартфилия просто летела со ступенек, и плевать, что в огромной редакции есть целых четыре лифта. Она забыла о ноющей мозоли из-за каблуков, забыла, что потратила на причёску больше часа и забыла, где находится выход. Кажется, за этим поворотом? Люси бежала, словно сумасшедшая, запинаясь о туфли и глотая противные волосы от задышки. Она не боялась упасть! Она боялась не успеть прибежать к трём в самое высокое и самое красивое здание в городе. Ну и потерять эту пару листов с кучей подписей и инструкцией: что, да как. Она получила персональный пропуск. Она получила собственное кресло и даже отдельное рабочее место. Ей вручили фикус и стопку папок, приветствуя на новом месте. Её назвали пятой Люси и первой Эшли шутливо и добродушно, будто бы коллектив уже принял нового сотрудника, не смотря на полное отсутствие опыта в сфере журналистики. Ну, а самое главное! Её окрестили помощником главного редактора и уже наградили кучей работы и заданий. И, о, Господи, прочитав её персональные расследования на разную тематику, Люси Эшли назвали выдающимся писателем, способным подняться высоко по карьерной лестнице журналиста. И такими достижениями грех не поделиться с самым прекрасным человеком на этой планете! Хартфилия, спешно прощаясь с Джеймсом на стойке «До завтра!», побежала к карусельным дверям, предвкушая первый рабочий вторник в её жизни. Она выбралась из этой крутящейся штуковины и запищала, выскакивая и выпрыгивая на месте так, словно ей вручили не приём на работу, а чек на миллион долларов. Но это такое счастье – работать там, где даже не мечтал! Девушка придирчиво поправила сбившиеся волосы в отражении панорамных окон. Люси причмокнула губами и тут же пожалела, что забыла дома помаду – как бы она сейчас пригодилась! Она вообще жалеет, что не привела свое лицо в порядок до выхода, об этом ей напомнил сияющий в лучах солнца офис «DragneelCC» прямо напротив редакции.Всего в трёх минутах ходьбы.
Хартфилия ринулась к офису, закусывая губы в ожидании встречи. Она никогда не видела Нацу на работе, но тем оно и интереснее. Да, безусловно, она не раз затягивала ему галстук или расправляла воротник рубашки, но каждый раз, скользя ладонями по его одежде, Люси задавалась вопросом: а какой Нацу вне стен дома? Она наслышана от Джувии и ходящих мимо работников особняка слухов о том, что Драгнил серьёзный человек в плане работы. Люси, медленно надвигающаяся к дверям офиса, прокручивала всевозможные фантазии в голове и по мере повышения рейтинга, безнадёжно краснела и возбуждалась. Жестокий, грубый и хладнокровный. Доминант, бесспорно. Дома она ведет себя, словно он прилежный маменькин сынок – улыбается, целует в макушку и шепчет дразнящие фразы на ухо, а после уходит с той невероятной ухмылкой на губах. И так каждый раз, когда Хартфилия пытается разжечь в нём желание, он отнекивается от темы, кусает её за губу и хохочет, так, словно насмехается над её попытками. Возможно, на рабочем столе, когда за окнами виднеется целый город, в глаза слепит солнце, а в жилах кипит кровь от страха быть замеченными? Возможно, когда в ближайший угол летит её любимая блузка, а она этими дрожащими пальцами чуть ли не срывает пуговицы его рубашки? Возможно, Нацу, хватающий её за обнаженное тело, шепчет не такие уж безобидные фразы и грозится выпороть её дома? Возможно, сама Люси, глотающая горькую слюну и дерущие горло стоны, пыхтит, кивает и поддается любым ведущим движениям?Возможно.
Девушка вплотную подошла к регистратуре и пропищала свое имя, пытаясь избавится от шальной мысли, крутящейся в голове. Однако, да, тяжело скрыть нагрянувшее возбуждение, когда щеки и уши так и пылают. Но Люси держится, правда, хватается за собственные руки и продолжает додумывать эпический эпилог «персональной встречи». Регистратура направила её на семидесятый этаж, поэтому Хартфилия, прихрамывая, поспешила втиснуться в лифт. И, как назло, заиграла та песня, которую Люси успела окрестить Драгниловской. Именно их песней. Каждый раз, когда она играет, Нацу, заливаясь громким хохотом, подхватывает жену и пускается в пляс – неумелый, неловкий и до ужаса смущающий. И, кажется, муженьку наплевать, что на сковороде подгорают любимые котлеты, наплевать, что телефон разрывается от звонков «всех желающих поздороваться». Главное, закрутить беднягу Люси до звездочек в глазах, отвесить ей щелбан, пустить шутку про её милое личико, перепачканное мукой, и спешно чмокнуть куда-то в нос, чтобы быстренько ливнуть. Это успело стать их традицией. Глупой традицией, но для Люси – это подобно детской радости. Это то, без чего она вряд ли представит оставшиеся года жизни. Двери разъехались, над головой что-то прозвенело. Как раз к семидесятому этажу, Люси осталась одна в кабине, поэтому с опаской оглядывалась по сторонам. Впереди находился широкий коридор, среди стен играла спокойная музыка и только самые дальние широкие двери сотрясались от громких хлопков и разъяренных мужских голосов. Хартфилия неловко прошлась вперед, пытаясь понять: кто, что выясняет за этими дверьми? Люси натолкнулась на секретаршу, мирно попивающую чай и высматривающую что-то в компьютере. Девушка не сразу заметила посетительницу, но тут же приподнялась и поздоровалась, стоило Люси окликнуть её мычанием. – Вы к Мистеру Драгнилу? – Да. – По записи? – Нет, личная встреча. Секретарь что-то торопливо печатала, пока Люси пыталась распознать среди приглушённых криков и грохотов что-то знакомое. Её действительно напугал звук разбитого стекла, глухой удар об стену и отборный мат от какого-то мужчины. И всё бы ничего, если бы Хартфилия не признала в голосистом мужчине Нацу, из-за прозвучавшей знакомой фразы «Да как вас, дебилов, Земля носит?!». Девушка за стойкой что-то пробубнела в наушник у уха и хаос за стенами прекратился. Люси недоуменно уставилась на секретаршу, пытаясь увидеть в её лице ответ: что за фигня происходит? Но девушка, приятно улыбнувшись, продолжила вести беседу с начальником, расспрашивая есть ли у него сегодня персональные встречи. – Ваше имя? – Люси Эшли. Это должен был быть сюрприз. Нацу знал, что ответ по поводу собеседования должен прийти на электронную почту, но Хартфилия сама вызвалась поехать в редакцию и разузнать всё лично. Драгнил не знал ни о поездке, ни о внеплановом походе в огромный офис его компании, поэтому для него сейчас эта новость из уст секретаря выглядит ошеломляющей. Его реакция может быть неоднозначной. Люси, разуверившись, думала о том, что её в очередной раз могут выговорить, потому что рядом нет ни охраны, ни малейшего намека на охрану. Хартфилия планировала залететь в кабинет, наброситься на мужа с объятиями и прокричать на все семьдесят этажей, что вот она – её первая победа! Но красочные картинки медленно блёкли и менялись по мере смены самого сюжета. Теперь Драгнил орёт ту фразу в лицо Люси и грозится кинуть в неё еще одну вазу. – Мистер Драгнил ожидает Вас через десять минут. Десять минут? Не много, но и не мало. Значит есть время подготовится не только к летящим вазам, но и ко всем остальным предметам мебели. Люси присела на диван и принялась думать обо всём сразу. По сути, она ничего катастрофического не сделала, разве что упустила незначительную деталь, когда в спешке собиралась ехать в город. Предупредить Нацу о том, что собралась куда-то ехать. Насколько это серьезный прокол с её стороны? Удастся ли ей сгладить острые углы лаской и привычным «дай я тебя потискаю, только не дуйся»? Маловероятно. Драгнил больше всех печется о её безопасности: поназначал кучу охраны, сменил замки, поставил везде новейшую систему сигнализации. Люси понимает, что не первый и не последний раз она оказалась в опасности, поэтому нужно быть бдительнее, но… Но причина её приезда сюда до глупости простая. Хартфилия хотела стать хоть чуточку независимее от мужа, потому что прекрасно видит, как он работает. Видит, как устает и как часто отказывается от сна и еды. Люси, скукожившись от очередного грохота и отборного мата, закусывала губы до кровавого послевкусия. А может не надо? Он и так злой, чего лишний раз провоцировать? Двери тихонько приоткрылись. Дрожащая девушка и парень вышли на полусогнутых, побитые и морально уничтоженные, словно после Первой и Второй мировых одновременно. Нельзя было сказать точно: при сознании ли эти двое или нет. Хотя, тут нужно спрашивать живы они хоть? Прохромав мимо Хартфилии, двоица аккуратно сдала секретарю свои пропуска и уползла куда-подальше.Однако, да. Мифы и легенды оказались правдой.
– Мистер Драгнил ждёт Вас. Люси, чувствуя, что ей резко перехотелось заходить туда, медленно поплелась в сторону дверей, надеясь увидеть сияющее улыбкой лицо мужа, а не летящую в лоб вазу. С каждым неуверенным шагом назад, Хартфилия всё больше и больше поддавалась страху и резкой надобности убежать в туалет/попить/домой/в Турцию. Спокойная музыка на фоне, стук собственных каблуков и раздражённый взгляд секретарши отнюдь не волновали. Дверная ручка, блеснувшая в свете ламп, пугала до мурашек и дрожи в коленках. Крепко ухватившись, Люси медленно приоткрыла дверь, ожидая услышать слишком знакомое и давящее виной «Ничего не хочешь мне сказать?». Но, стоило Хартфилия войти, переступить кучу осколков и разорванных в клочья бумажек, в ответ прилетела гробовая тишина и тихие чёрканья ручки. Люси успела вжаться в плечи, чтобы казаться меньше и невиннее, но надобность уклоняться и кричать в ответ на ругательства «Да прости ты меня!» резко отпала. Нацу, восседающий в огромном кресле, лениво что-то вычёркивал в бланках, иногда копошился в стопках бумаг и бывало устало выдыхал. Он будто бы и не видел Люси вовсе. Драгнил что-то бубнел себе под нос, подкидывал руку в воздух и ловко перехватывал её, рассуждая вслух о каких-то суммах. Он откидывался на кресло, едва слышно хрипел и качался туда-сюда. – Всё хорошо? Люси отбросила свои вещи на ближайший диван и поспешила подойти к нему, чтобы хоть как-то утешить. Как ей казалось, сейчас самое время, чтобы сделать паузу и просто развеяться, а не сидеть и вдуплять в то, что в голове совсем не вяжется. Нацу слишком зациклен на работе, но совсем не понимает, что он тоже человек, конфликты влияют на него, вне зависимости от обстоятельств. – Почему ты в городе? Хартфилия присела ему на колени и ласково завлекла в объятия. Драгнил, расслабившись, поддался вперед, утыкаясь носом в ключицу. Её руки ласково приглаживали волосы, шепча всякие милости, но Нацу не слушал. Он ощущал себя наевшимся котом на руках у хозяйки и только бы она не прекращала шептать свою колыбельную, убаюкивать теплотой, дурманящим запахом и прижимать к себе непозволительно близко. Мужчина едва слышно мурлыкнул, щекоча носом её шею. Он узнал этот парфюм, да и узнает из тысячи. Люси Хартфилия – заядлая любительница резких, постепенно раскрывающихся ароматов, схожих с запахом роз или лилий. Но вот Люси Драгнил – девушка сладкая, конфетная и возможно карамельная. Её особый запах, вне зависимости от использованного флакончика французских парфюмов, мучительно-сладкий до безумия и зависимости. – Меня взяли на работу. Она спустилась ладошкой к его щеке, невесомо скользнув пальцами по скуле. Нацу приподнялся, привычно ухмыльнулся и перехватил шаловливую ладонь, перекладывая себе на плечо. Сколько ещё раз ему придётся про себя сказать, что, мол, «да, чувак, ты конкретно влип»? Сколько еще раз ему нужно взглянуть в глаза Люси – такие же обезумевшие и манящие – чтобы доказать самому себе, что это не самое худшее, что могло произойти. – И кто ты у нас, мм? Драгнил проскользнул ладонью под её пиджак, поднялся вверх по блузке, где находилась застёжка от бюстгальтера. Кажется, сегодня шёлковый персик с черным кружевом? А в комплекте шли те полупрозрачные трусики с заманчивым узором? Люси выдохнула ему в губы, выгибаясь на встречу его телу, но Нацу, хохотнув, спустился к раздражающему банту на блузке, прямо у привлекательных изгибов груди. – Помощник главного редактора-а. Хартфилия понимала, что, кажется, совсем не умеет предугадывать будущее. Она громко выдохнула себе в кулак, когда шершавые ладони, пробравшись под блузку, прошлись по обнажённому хребту – медленно, словно вытанцовывая и пересчитывая все косточки. Драгнил, потянув зубами ленту, медленно распустил бант, собирающий края блузки на груди. Идеально. – Это нужно отпраздновать. Люси, зардевшись, часто дышала и дрожала. Вокруг неё стояла атмосфера возбуждения и неистового желания, поэтому Нацу воспринял это, как зелёный свет. Стоило ему коснуться губами кожи чуть ниже впадинки ключицы, девушка что-то крякнула. Хартфилия прятала смущённое лицо в копне переполошенных волос, но продолжала шептать что-то вроде «не останавливайся». Драгнил подтянул её к себе и впился в дрожащие губы с мятежным голодом. Люси неумело отвечала, скорее, от неожиданности, нежели от неуверенности, но её писки, мычания и хриплые полустоны в перерывах чертовски возбуждали. Нацу не знал, какую часть её губ он обделил вниманием, поэтому целовал подолгу, дожидаясь громкого чавканья от переизбытка слюны. Он хотел избавиться от тревожного ощущения, что если Люси сегодня не будет лежать в постели зацелованная, обнажённая и уставшая, то такой возможности больше не представится. – И где будем праздновать? Люси хихикнула сквозь поцелуй и снова поддалась вперёд, хватаясь за его плечи. Её сердце отбивало бешеный ритм по рёбрам и бег ускорялся по мере того, как Нацу сминал её грудь и старался аккуратно приподнять блузку, чтобы не порвать. Хартфилия, немного припозднившись, принялась в слепую нащупывать пуговицы рубашки. Прерывчатые изображения в глазах плыли и косились в сторону, ноги сводило щекоткой где-то на уровне бедер. До колкости в костях хотелось подставится под мужа и, наконец, ощутить его в себе. Драгнил кусал её за губы, оттягивая и прикусывая клыками. Он ловил её за язык, утягивал за собой и с новым прихлюпом начинал игру в сумасшедшие догонялки. Телефон на столе зазвонил в какой-то знакомой мелодии. Люси опешила, стоило ей заметить, что их интимную и накаляющуюся атмосферу прервали уже как минут пять. Она ущипнула Нацу за ногу, чтобы тот перестал её раздевать, но Драгнил, похоже, заметил раньше неё. Он уморено пропыхтел и бухнулся головой в грудь девушки. – Господи, никакой личной жизни. Не выпуская Люси из объятий, Драгнил поднял телефон и спешно ответил на все вопросы назойливого секретаря. Нацу старался не выпускать практически осевшее на нет возбуждение, поэтому продолжил спускать дорожку поцелуев от шеи до груди. Люси понимала, что сейчас «внештатная» ситуация, поэтому придётся постанывать в кулачок или прикусывать губы. – Джеральдин, забронируй столик на двоих в «Франсуа». Да, к семи где-то, да. Мужчина оттянул зубами обрамляющий край кружева бюстгальтера, чтобы немного приспустить раздражающую вещичку. Но, бесспорно, этот комплект успел стать любимым. Нацу отключился и перевел хищный взгляд на Люси, пока та жадно глотала ртом воздух. Он ухмыльнулся, стоило ей обижено надуть губки и пропыхтеть что-то в сторону компетентности работницы. Её соблазнительный ротик продолжал выговаривать всякую чушь, пока Драгнил не додумался до стратегического решения идти в наступление.Лучший способ заткнуть девушку – зацеловать её до нехватки кислорода.
– Думаю, пусть остальное останется на десерт… Люси, уловив в его слащавой фразочке намёк на неизбежный секс в конце вечера, недовольно закатила глаза и вовлекла муженька в очередной поцелуй, намереваясь сравнять счет гонки за более обкусанные губы. Хотя, кто ей позволит вырвать победу в такой серьёзной битве?Кажется, да, этот вечер неизбежен.
***
Мужчина, ухмыльнувшись, прокрутил в пальцах бокал. Он откинулся на скрипящий стул, простанывая полюбившуюся мелодию Чайковского. В руках маленькая шкатулка, украшенная сверкающими камнями и невероятными узорами – подарок милой дочурке, желающей стать балериной. В его насмешливой улыбке не чувствовалось ничего хорошего, словно этот жест был вынужденным и прикрывающим нечто, сидящее глубоко.Ах, нет.
В двери – исцарапанные когтями неизвестного зверя – постучали. Трижды, выдерживая глухую паузу после каждого «тук!». Мужчина, перекинув ноги на стол, хохотнул, тешась очередной победой в предугадывании событий. Люди такие глупые. В комнату зашли двое. Мужчины, переглянувшись между собой, опасливо прошлись вперед. Один выглядел несколько собраннее и серьёзнее, второй же каждый раз проглатывал мучающие страх и панику. Они пришли сюда с претензией. Разговор о запланированном подарке. Тот самый подарок, лежащий у покачивающихся подошв ботинок на столе. Тот самый с просочившимся яркой краской дном и пёстрым бантом, закреплённым степлером. Тот самый с посланием и искренними пожеланиями от всего сердца. Подарок о фанатичной любви для одной дамы.Пока живой дамы.
Гости начали разговор, медленно переходящий в допрос. Крики, маты, желание вытащить собственные задницы из дерьма. Голые стены с отслоившейся штукатуркой содрогались от требовательных слов на повышенных тонах. Ветерок, пробравшийся через разбитое окно, подавлял приступы агрессии – к чему ссоры? Мужчина не слушал разговоры, он прислушивался к ласковому ветерку, сравнивая его касания с руками – давно забытыми и являющимися в кошмарах. Он пристально вглядывался в черты лица девушки с улыбкой на губах. Девушка, чей разукрашенный кровью портрет стоял прямо около подарка. Её подарка. Послание, подарок и гора трупов, предназначенные только ей. Оставшаяся одна в этом нелепом мире, страдающая и просящая собственного убийства ради искупления.Грех находит своего инквизитора. А инквизитор находит совершившего грех.
И снова тихий хохот, обезумевшая улыбка и обжигающая ладони шкатулка, заводящая «Танец сахарной феи».Осталось сорок дней.
***
С какого момента их «свидания» всё пошло наперекосяк?
Люси, едва как выдыхая, пыталась не упасть. Действительно, когда ты припёртый к стенке, зацелованный и изнеможенный от играющего щекочущего ощущения между ног, держаться на ногах тяжело. Господи, как они домой доехали? Хартфилия с трудом вспомнит, что съела в том шикарном ресторане, но, кажется, это был сочный свиной стейк. Она не вспомнит, сколько выпила, но это уже не важно – количество промилле в крови никак бы не повлияло на исход этого вечера. Потому что Люси изначально готовилась к тому, что вряд ли встанет с кровати утром во вторник.Черт, завтра первый рабочий день.
Нацу, укусивший её за шею, хохотал над тем, как они подорвались и опрокинули стулья в ресторане, а после, что происходило в машине. Господи. Он томно выдыхал ей в губы и грозился отыметь Люси везде в доме, да так, что на это вся ночь уйдет. И это не первый раз, когда поцелуй за поцелуем Драгнил расписывает в красках, где, что и как они будут делать, а Люси, сдирая рубашку с его плеч, кряхтит и соглашается с каждой извращенной фразой. – На столе, в кабинете. – Да… – На полу, на кухне. – Да… – На подоконнике, в гостиной. – Да… Хартфилия, завлекая его к лестнице и попутно отбрасывая раздражающий пиджак куда-то в сторону ковра, переглянулась с широким подоконником, о котором шла речь. Очень широкий, длинный и заводящий одним лишь представлением, что там можно вытворять. И, да, её изголодавшееся тело рано или поздно будет там. Нацу не собирался заканчивать все простой классикой с одним заходом, нет. Пусть было невтерпёж, особенно, когда её губы касаются его тела с таким же аппетитом и безумством, но этот день просто обязан растянуться больше, чем на двадцать четыре часа. Кажется, его выдержка трещит по швам, вот-вот взорвётся и к чёрту эти прелюдии! Люси умеет одурманить, начиная от тихих стонов, заканчивая опьяняющим вкусом кожи и губ. Её руки доводили до пика и без главного. Её шея требовала его губ, меток и извращенных поцелуев-укусов. Её голос, срывающийся на хриплые просьбы и молитвы раскачивали в нём то, что осело на дно год назад. Чёрт, Саламандра, Нацу Драгнил – да, кто угодно, сидящий в нём, сгорал дотла, каждый чёртов раз, когда Хартфилия с проскакивающими демонятами в глазах, соглашалась на его прихоти. Хотелось назвать её грязной потаскушкой, обозвать самыми гнусными словами, но при этом заявить всему миру, что она его. И ничья больше. Люси до сих пор не понимает, как, при её-то способности запинаться о воздух, она вслепую поднялась по лестнице, ни разу не поскользнувшись. Девушка пыталась поддавать огня между ними, поэтому внезапно припёрла мужа к стенке, так как он любит это делать. И снова этот обезумевший марафон поцелуев то там, то сям. Хартфилия терялась, пытаясь ответить неожиданным выходкам супруга, но и сама не отставала. За его сладкой ухмылкой прятался дьявол и Люси казалось, что вот-вот надежды попасть в Рай обратятся в пепел, а сама она достанет клеймо грешницы. Да, кажется, сегодня она согрешит.Они ведут счет.
– С огнём играешься, дорогая.Один-ноль.
Как-то невзначай протянул Нацу, обхватывая ладошками её грудь через раздражающую блузку. Люси пискнула от неожиданности, когда его пальцы сжались и приподнялись вверх, проверяя упругость, несомненно, достоинства. И кто тут с кем играется? Но Хартфилия, хмыкнув и растянувшись в ехидной улыбке, скользнула пальчиками к его животу.Один-один.
Поцелуй. Поцелуй. И снова поцелуй.
Люси выдыхала и выдыхала, потому что не могла насытиться воздухом. Между ними находились Помпеи, и с каждым рыком, чавканьем и завывающим стоном, вулкан взрывался и взрывался. Казалось, что всё вокруг горело и рассыпалось, горы, леса и дома опадали пеплом, пока Нацу и Люси утоляли голод. Жажду, дурманящую голову и толкающую их обоих на встречу животным инстинктам. Оба потеряли человеческое обличье, оба растворялись в друг друге и становились причиной торнадо. – Ванная. Люси стремительно краснела и прерывалась на хриплые стоны, содрогаясь от колкого холода стены. Она дрожала от вынужденного ожидания и шептала так, словно вот-вот сорвётся. Драгнил стягивающий юбку и оставляющий укусы на её плечах, прижимал девушку к себе насколько это возможно. Её было слишком мало, даже если Хартфилия отдавала всю себя. – Понял. И, подхватив её под задницу, Нацу ворвался в ванную, чуть не сорвав дверь с петель. Все подпрыгнуло, словно после землетрясения, когда он бережно опустил Хартфилию на ноги и захлопнул двери душевой. Люси качалась от головокружения в голове и выгибалась, шепча, что ей холодно. Вода, заполонившая стенки паром, просочилась в одежду и волосы. Блузка и юбка, прилипшие к телу, сковывали противной теплотой и тяжестью. Люси чувствовала себя обезумевшей, сошедшей с ума. Она готова была раствориться, рассыпаться и растечься, потому что внутри неё все сгорало и сгорало, словно тухнущая свеча в рождественскую ночь. Руки, сжимающие дрожащие запястья, губы, блуждающие по шее и ключице, слова, затрагивающие тонкие струнки девичьего сердца. Нацу рычал, как изголодавшийся зверь. Он торопливо раздевался и стягивал вещи с Хартфилии, припоминая красоту её тела и всевозможные эрогенные зоны. Он трогал её везде, подолгу выводя рисунки на коже, будто бы видел в первый раз. Рассматривал так, чтобы запомнить малейшие детали, изгибы и не мучиться ночами от проснувшегося вожделения. И пробовал, надкусывал, словно кусок праздничного пирога, будто бы забыл вкус её тела. Да, безусловно, он соскучился. Драгнил не мог насмотреться, не мог насытиться, не мог избавиться от чувства, что Люси все ещё не его.Но её глаза, её голос, её руки – все это говорило о другом. Она хотела его, как и он её.
Словно звонкая пощёчина, Нацу оклемался после долгого сна. Люси, сжимаясь и содорогаясь, хрипела ему на ухо и пыталась привыкнуть к давно забытым ощущениям. А он, окаменевший и пораженный молнией, пытался вспомнить хоть один раз, когда в девушке было так ошеломляющее хорошо. Первые толчки, словно рывок обратно в прошлое, когда Люси Хартфилия стонала под ним и закусывала перепачканные алым губы. Когда она шептала, что, мол, он лучший и он, подмигивая, верил, потому что знал - лучше него в её постели никого не было. И от этого жуткого ощущения вперемешку с ликующим эгоизмом хотелось всё сильнее и сильнее добивать её, насиловать, как конченный ублюдок. Но это всё не то. Это другое. Сейчас Люси смахивает на невинную девчушку с деревни, лишённую девственности и былой хвалёной гордости. Ощущения, когда она с тяжестью подскакивает, когда специально трётся грудью или своими руками направляет или вставляет его член - непередаваемые. Это сравнимо с радугой и блёстками фей, сравнимо сказке со взрывающимися фейерверками в глазах. Люси стонала, захлёбывалась водой и выгибалась, вжимаясь в его член. Она умоляла ускориться, умоляля не щадить и вдалбливаться сильнее, разрабатывая ее под габариты. Она какой раз выдыхала у его уха, молясь и шепча такое сокровенное: «Я хочу тебя без остатка». Люси царапала спину, хрипела и снова, и снова целовала его. Грязно, дико, как в порно, но куда лучше. Когда-то давным-давно, Нацу с омерзением вспоминал день своей свадьбы и всё, что связано с его женой. Давным-давно, Нацу Драгнил зарекся, что, видимо, так сложились звезды, раз уж его «супруга» просто обязана дожить остаток своих дней в клинике с диагнозом невменяемая. Давным-давно, Нацу хотел стереть из памяти то, что он называл «Люси» и вернуться к привычному образу жизни, где всё и вся должны ему.Но не сейчас.
В очередной раз заглатывая её губы, врываясь в неё без спроса и разрешений и сжимая её обнаженное тело в руках, Нацу плевался прошлому «Я» в лицо и закатывал рукава, чтобы избить. Потому что всё изменилось. Она изменилась. Он изменился. Сейчас, сжимая и оттягивая пальцами её ягодицы, кусая её губы и интенсивно проталкиваясь к самой матке, у Нацу Драгнила есть ответ. Он готов подписать все бумаги, выступить с громкой речью перед толпой или оказаться на первом канале страны, чтобы заявить всем. Идея с грёбаным фиктивным браком - лучшее, на что он мог согласится. Его жена - лучшее, что было дано ему Богом. Люси видела звезды, море и яркие цветочные поляны. Она закрывала глаза, задерживала дыхание и чувствовала себя пушинкой, парящей где-то среди облаков. Хартфилия была уверена, что пошёл пятый или шестой раз, когда внутри неё что-то неистово двигалось и пробивало дырку в животе. Она хотела потерять сознание, хотела умереть счастливой, но продолжала двигаться бёдрами навстречу и кончать вслед за мужем. И, о, Боже, кажется, если она снова потеряет память, она снова безнадёжно влюбится в Нацу Драгнила, как только умеют влюбляться маленькие школьницы. Влюбится и снова-снова возжелает сгореть внутри него.Не ирония ли?..
Нацу со взволнованным лицом нависал над ней, когда девушка более менее пришла в сознание. Сколько времени прошло? Кажется, она валялась на кровати среди кучи мягких подушек и пахнущих порошком одеял. – Всё нормально? Хартфилия ласково улыбнулась и потянулась к мужу за поцелуем, надеясь, что всё происходящее не дурной сон. Его волосы мокрые и переполошённые влекли к себе, его губы изогнулись в ухмылке, как только Люси настойчиво завлекла его в глубокий поцелуй, приговаривая, что вечер пока не закончился. И Драгнил, скользнув ладошкой по её хребту, был уверен в том, что его услышали. Его желание, брошенное наспех в потолок, как и тот невероятный комплект нижнего белья, исполнилось.Сегодняшний день был тем единственным в году, когда время, казалось, остановилось, а день продлился чуть больше, чем двадцать четыре часа...