Это и есть измена.
Год назад — да пожалуйста! — хоть блондинка, хоть брюнетка, хоть обе вместе с рыжей подругой! Люси не против, колечко не жмёт, в голове ходит ветер — чем тебе не радость отношений без обязательств? А тут не то. Тут другое. Тут уже задето чувство собственного достоинства. Да и само достоинство буквально ныло первые дни. Нацу знал, что умрёт вместе с этой жуткой тайной, но ни слова Люси не скажет. Но проблемой была Лисанна Штраусс — второй свидетель постыдной ночи и, что является самым главным поводом для её немедленного убийства — инициатор произошедшего дерьма. И от таких людей положено избавляться, либо делать всё возможное, чтобы они сами от себя избавились. Если нужно, найдёт Лисанну, отгрызёт ей горло, бросит в отель с афроамериканцами и там оставит наслаждаться всеми видами сексуальных утех. Да, так он и сделает.Потом. Не тогда, когда на горизонте всплыла очередная задница.
Это утро началось, как и все предыдущие: лёгкий флирт с Люси в постели, вкуснейший завтрак и подготовка к трудовым будням. Хартфилия дразнила его новым нижним бельём и комплектом чулков, он отвечал ей намёками и всячески подшучивал над её милым надутым лицом. Люси поцеловала его в губы, крепко обняла и шепнула, что любит, и этого хватило, чтобы уже окрестить этот день удавшимся по всем пунктам.Однако.
Люси громко вскрикнула, да так, что стены задрожали. Нацу не сразу понял, почему обычная посылка с книжного магазина вызывает такую бурную реакцию. Притом, вскрик не был от радости или удивления, скорее, от ужаса. Он не успел захлопнуть входные двери и тут же среагировал на крик, подлетев к побледневшей девушке. Стоило ему подойти, как Хартфилия, свалившись на пол, начала паниковать, часто дышать и зеленеть. Она переглядывалась то с мужем, то с посылкой, и судорожно хваталась за спинку стула, чтобы встать. Драгнил недоумевал, но знатно перепугался, навыдумывая чуть ли не свиное сердце в опилках вместо книги Кинга. Нацу, бросив незначительное «всё нормально, всё хорошо», поднялся и открыл створки коробки и резко понял, что, нет, нихрена не нормально и не хорошо. А какие мысли должны быть, когда в коробке, наполненной пенопластом и конфетами, валялась самая настоящая человеческая рука. Кровоподтёки, трупные пятна, дурной запах, раздутость кожи — чем тебе не самый настоящий атрибут хоррора? Хотя больше смахивает на подкинутую часть недавно разделанного трупа с целью перекинуть подозрение именно на Люси. Нет, неудачная шутка больных подростков. Полиция во главе с нервным Гажилом приехала быстро, минут за двадцать. Люси, нахлебавшаяся валерьянки, умчалась на работу, чтобы быть дальше от расследований, осмотров и допросов. Ей хватило пары вопросов, чтобы потерять сознание и забиться в истерике, поэтому Нацу, поручившись за её непричастность, остался, чтобы контролировать происходящее. Или, по крайней мере, попытаться контролировать. Эксперты возились долго, но все единогласно пришли к умозаключению, что в морге лежит подходящий труп без правой кисти. Нацу, опешивший и недоуменный, даже не пытался допытаться у Гажила, что за херня, потому что сам Редфокс выглядел сбитым с толку. Когда эту мерзость укладывали в пакет и скрупулёзно складывали коробку, чтобы снять отпечатки, Драгнил мельком заметил, что внутри ладони проскочил какой-то символ. Пока Роуг и Гажил перекидывались фразами с теми самыми экспертами в углу гостиной, Нацу тихонько заглянул в пакет без шорохов и тут же попятился назад.14
В голову ударили воспоминания о Локи, его вселенском бреде и тех символах на стенах заброшки. Неужто это не маразм из-за болевого шока, а какая-то игра сумасшедшего в «кошки-мышки»? Скорее, в Нацу-следопыта, медленно собирающего пазл в квестах. А что если это было сделано предумышленно? Помнится, когда-то фигурировала теория, что Люси могут преследовать и не раз покушаться, но эта глупая додумка оказалась очередным бредом, потому что Стинг жив. Значит нет никакого умышленного «истребления» семьи Хартфилия. Или Нацу снова что-то упустил? С этой поездкой в Рай с Люси из головы вылетели все детали расследования, он определенно, что-то недоглядел или пропустил. Для начала нужно определится: есть ли Люси какая-то прямая угроза, а если есть, нужны меры предосторожности. Но если нет, значит придётся и дальше голову ломать, что за хрень происходит. — Заедешь ко мне после обеда? Кое-что нужно обсудить. Гажил пробурчал это несколько напрягающе, его голос звучал именно так, когда начинается кульминация в фильме — самая шокирующая часть, мол, «сейчас на тебя свалится что-то, чему ты не будешь рад, но куда деваться?». Редфокс тут же поспешил усесться в машину и, даже не бросив пару слов на прощание, уехал вместе с неожиданным утренним сюрпризом. Нацу, оставшись наедине с осевшей на кухонном столе трупной вонью, несколько раз перебрал в голове всевозможные варианты объяснения происходящему, начиная от теории заговора против всей семьи Хартфилия, заканчивая наёмниками или целыми стратегиями по преследованию и запугиванию. Однако ломать голову долго не пришлось, когда мобильный зажужжал в карманах, а на экране высветилось сообщение от незнакомого номера. Контекст коротенького послания напомнил Драгнилу, что оторванная рука в подарочной коробке — не самая страшная проблема в его жизни. Куда ужаснее другое:«Я хочу встретиться в редакции около твоей работы. Нам нужно поговорить. Пожалуйста. — Лисанна.»
***
Люси находилась вне своего сознания. Перед ней лежал готовый рабочий вариант её первой статьи: проработанная до деталей, перепроверенная Каной, Леви и Лаки и, конечно же, оценённая Нацу. Хартфилия знала, что нужно отнести её либо Дженни, либо Лисанне — второй главный редактор, младшая сестра Мираджейн и временный глава отдела. Перспектива терпеть прилетающую в лицо грязь от Реалайт не хотелось, но в этот раз у Люси был выбор и, похоже, он очевиден. Лисанна очень милая девушка, улыбчивая, невинная и обладает каким-то чарующим шармом. Она критикует мягко, тактично и аккуратно, попутно советуя, как делать, а как нет. Штраусс сразу приглянулась Люси; кажется, во время короткой беседы в конференц-зале на летучке, они даже подружились. Ну, или вскопали почву для этой дружбы. В любом случае, Лисанна была ангелом по сравнению с Дженни. И именно Штраусс одобрила желание Люси заиметь свою колонку, но, конечно же, не без надзора. Но Хартфилия думала только о том, что фильмы ужасов вполне имеют своё продолжение в её жизни: что тот странный сон, что эта посылка. Конечно же хочется верить, что это чья-то не смешная шутка, однако реакция Нацу была не лучше самой Люси — значит лёгкий ветерок паники не зря дует в лицо. Сколько бы Люси ни выкручивала пальцы и ни прикусывала щеки изнутри, всё это гложило и угнетало. Внезапно в её жизни всё пошло наперекосяк, словно кто сглазил. Радует только, что в этом всём она не одна, есть к кому прийти поплакаться и есть куда покричать. Не успела девушка подняться и встряхнуть стопку бумаг, как Кана заорала на всю редакцию что-то нечленораздельное: хотя, скорее, Альберона поперхнулась чаем и вскрикнула от неожиданности. На этот визг среагировали все и, что неудивительно, практически одинаково. Джет и Дрой таращились на неё, иногда переглядываясь, Леви и Лаки замерли, прерывая громкое копошение в коробках с принесённой канцелярией, ну, а Люси ощущала чёткое недоумение. — Девочки, тревога! Будто бы это что-то должно значить. На дикий вопль покрасневшей Каны из кабинета вся из себя занятая особа показалась недовольная Дженни. Реалайт прошлась вперед, не сильно-то и пытаясь оставаться спокойной. Она гневно буравила Альберону взглядом и подбирала максимально короткую колкость или грубость, чтобы с кислотой выплюнуть в лицо коллеге. — Альберона, где мои снимки? — Мисс Реалайт, у нас гости. Да какие! Девушка кивнула в окно и все дружно принялись высматривать что-то и кого-то, что могло бы быть причиной такого ажиотажа. Кана, предвкушенная и напевающая хит всех радиостанций, придирчиво расправляла волосы на макушке. Люси, переглядываясь с такими же озадаченными Лаки и Леви, только ждала «это» в дверях в основной отдел. — Внимание! Так как все притихли и ждали какого-то чуда, где-то далеко за стеной у двери послышался стук каблучков Штраусс. Он приближался и приближался и, по мере громких разговоров, мужской и женский голос смешивались во что-то сумбурное и неразборчивое. Показалось, что кто-то спорил или что-то бурно обсуждал. — Сейчас входит секс! Первой вошла Лисанна — никто не удивился, что это именно Штраусс, однако все всё ещё недоумевали неоднозначной фразе Каны. Редактор привычно со всеми поздоровалась, кивнула Дженни и пригласила особого гостя в зал. Абсолютно все заметили лёгкий румянец, непривычную слишком искреннюю улыбку на её губах и впервые проработанный до тонкостей внешний вид. Складывалось впечатление, что Лисанна собралась на свидание, а не на работу — уж слишком празднично. Кана начала преждевременно ликовать, Леви охнула, а Дженни побледнела. В ту самую секунду, когда Люси задумалась, что пора бы решить проблемы со статьей и перезвонить Нацу, как Драгнил заходит в двери зала, кратко приветствуя всех улыбкой и торопливой фразой «здравствуйте». Он явился в незнакомом для Люси образе, так что она не сразу поняла, кто это. Наверное, выпала из реальности, завидев на его лице слишком самодовольную ухмылку. И её ничуть не смутила реакция Реалайт; скорее, её волновало то, что она увидела.Точнее, чего НЕ увидела.
В том смутном образе какого-то незнакомого мужчины не было Нацу. Это был какой-то надменный, самодовольный тип явно с характером идеально сочетающимся с характером Дженни Реалайт. На секунду проскочила мысль, что его кредо наверняка: «Я — всё, вы — ничего. Простая философия». Хартфилия попятилась назад, цепко ухватившись пальцами за краешек юбки. Перед ней, в метрах десяти, стоял не её муж, а кто-то чуждый ей. Люси не могла распознать в этом мужчине Нацу, всё в нём отличалось от того, кого она бережно целует по утрам и напевает шёпотом песни о любви. И она не удивится, если это действительно не он, потому что даже отголосок парфюма не сходился с тем, который она частенько улавливает от его шеи. — Мистер Драгнил, мой кабинет выше, может быть, чаю или кофе? Одна Люси только что это заметила?! Нет, серьёзно! Лисанна чуточку коснулась его ладони, практически скользнула пальцами по его руке, прежде чем Нацу отдёрнул. Штраусс стояла непозволительно близко к нему, едва соприкасаясь с ним плечом. Она улыбалась и кокетничала, изредка заводя пряди светлых волос за ушко. И эти стреляющие глазки, прикушенные губы и лёгкий румянец щёк. Хартфилия хрипло выдохнула от возмущения. Это, подождите, это вообще как?! Рука сжала бумаги до вмятин, что-то порвалось и скомкалось в пальцах. Люси не знала, что на неё напало или что укусило, но её челюсть неистово дрожала и даже подпрыгивала. Не пойми отчего, но Хартфилия резко захотела метнуть стул в голову Лисанны, да так, чтобы на этом ковре кровавое месиво осталось. Ревность, да? Нет, это называется режим «злая жена». Нацу выглядел незаинтересованным, более того, упорно игнорировал любые намёки и как-то убедительно играл недотрогу. Люси понимала, что не одна в зале пялится с возмущением, однако Лисанна и Дженни бросали на него совершенно другие взгляды. Если же Хартфилия недоумевала его внеплановому появлению, то та двоица была отнюдь не против лишний раз перекинуться парой словечек где-то в тёмном уголке. Кажется, Люси Хартфилия впервые пожалела, что в этих стенах её знают как Эшли, а не как законную на всех основаниях жену того лакомого кусочка возле двери. Нацу вроде говорил, что до аварии Люси была девушкой с лёгкой перчинкой — непоколебимой гордостью, упертостью и хвалёным характером. Вопрос: где это всё сейчас? — Пожалуй, нет, я бы хотел поболтать с Вашими коллегами. Драгнил очаровательно улыбнулся и тут же встретился с Люси взглядом буквально на пару секунд. В реальности прошло чуть меньше двух с половиной секунд, а Хартфилия успела трижды проследить в его взгляде проскакивающую задумку — та хитринка и невероятное шоу, которое, по всей видимости, он запланировал. Однако жену в известность поставить, видимо, забыл. Люси проглотила горечь во рту и попыталась унять лёгкую дрожь в плечах. Он определённо что-то задумал и, чует задница, что что-то невероятное и одновременно безрассудное. Судя по тому, что жалобы на Дженни участились: «невероятную» статью скомкали и выбросили, а интервью с мадам Дюпон — знаменитым дизайнером и модельером страны, выбивающегося в лидеры продаж этой осени — отобрали и торжественно присвоили себе, обвинив Люси в неопытности и огромной возможности провала — появилась теория «глаз за глаз». Неужто Нацу решил провернуть трюк и использованием главного козыря: для окружающих они ведь чужие люди из разных сословий, никак не пересекающиеся в повседневной жизни. А сейчас появилась возможность утереть Дженни нос — Нацу Драгнил с его-то манерой и пылким характером не пройдёт мимо. Но что он задумал? — Знаете, Мисс Штраусс… Лисанна дёрнулась, когда Нацу решился стартануть с торжественной речи-обращения. Он ухмылялся, напевая знакомую песенку слащавым голосочком. Драгнил знал, что находится в треугольнике «бывшая любовница-жена-ошибка с претензиями», однако держался и до последнего пытался не замечать намёки Реалайт и томные выдохи Штраусс. Обе неравнодушно к нему относились и явно требовали беседы тет-а-тет. И почему-то только Люси, примостившаяся где-то у дальней стены, буравила его злобным взглядом, словно он конкретно напортачил. — Ваша сотрудница оказалась очень увлекательной девушкой, я бы даже сказал: слишком настойчивой. Я просто не смог отказать! Хартфилия попятилась назад, уже наперёд предугадывая к чему он клонит — главное, как ловко из-за угла начинает, чтобы никто и подумать не смог, что для него Люси Эшли «свой» человек. Помнится, четыре дня назад Люси нажаловалась ему на то, что их журнал третий месяц без ошеломляющей сенсации и нужно найти что-то, что могло бы вытянуть общий рейтинг. Ей сначала показалось, что Нацу и вовсе не слушает, а только мурлычет, посапывая на её груди, но-о-о… Видимо, неспроста она подслушала разговор Каны с Джетом о том, будь у них эксклюзивное интервью с кем-то вроде Димарии Йесты, Брандиш Муи или Нацу Драгнила, журнал бы получил почётное первое место. И тут Люси осеклась, осознавая, что только сейчас поняла в каком положении находится Нацу. Димария и Брандиш — девушки неуловимые, чего только стоит подловить их где-то за пределами красной дорожки, а тут целое интервью! Однако Нацу в этом же списке. В списке недоступных и тех, о ком хочется знать читателю. То бишь, золотая жила для простых журналистов, желающих заполучить продажи. Он умело сохраняет конфиденциальность о своей личной жизни, практически не фигурирует на таблоидах или стендах с кричащими фразами, что, в принципе, и делает его уникальной возможностью Люси выехать вперёд на самом начале своей карьеры. — Девушка, имя не припомню, но, кажется, Эшли. Несколько дней назад заявилась ко мне в офис, уговорила дать интервью и сделать пару фотографий для обложки. Я удивлён. Стоило ему это проговорить и довольно хмыкнуть, как вся команда дружно обернулась в сторону побледневшей Люси. Она криво улыбнулась, махнула ладонью, мол, «пустяк, ничего особенно» — и возжелала не чувствовать жгучий стыд на щеках. Нацу только что подрыл почву для сплетен и обсуждений: «А когда же это занятая бумажной работой Эшли успела смотаться без пропусков в офис громадной компании? Да что там! К самому основателю заявилась в офис, припёрла к стенке и заставила согласиться на добровольное раскрытие секретов личной жизни!». И, о Господи, лучше сразу под машину, чем пытаться сопротивляться испепеляющему взгляду Дженни. Да она рвёт и мечет, стоило Люси взглянуть на её покрасневшее от злости лицо! Ну, теперь и без того дерьмовые отношения с главным редактором стали ещё дерьмовее. Оказалось, степень «куда ещё хуже», постепенно падает — значит есть куда. Несмело кивнув, Хартфилия пыталась выглядеть хоть чуточку убедительнее в этой лжеистории. Она неловко прошлась вперёд, чтобы хоть как-то намекнуть Драгнилу, мол, «прекрати, потому что будешь меня по частям собирать где-то в лесу». Нацу, видимо, специально игнорирующий её вопросительный взгляд, весь светился от гениальности своей задумки. Как он сам думал, потому что Эшли предвкушает моральное изнасилование в течении оставшихся шести часов работы. Люси подошла, едва пошатываясь и прихрамывая. Она проглотила комок в горле, незаметно ущипнула себя за бок и натянула улыбку. Драгнил пожал её руку, приговаривая, что впервые встречает настолько целеустремлённую девушку и с радостью ответит на все её вопросы в субботу. Хартфилия почувствовала себя обделённой способностью читать мысли, потому что до сих пор не могла по-человечески подыграть этому маленькому спектаклю. Ей оставалось только кивать, истерически хихикать и раз за разом крякать глухое «Огромное спасибо, Мистер Драгнил! Спасибо». Нацу играл превосходно, детально описывал её пылкие речи у него в кабинете и нахваливал стоящую под прицелом тушку Эшли. Нет, однозначно, он переигрывал со всеми этими комплиментами и восхищениями. Конкретно переигрывал, потому что Люси перестала чувствовать свою спину — а позади неё творилось многое! Начиная от перешёптываний и безумных теорий, заканчивая детальными описанием убийства Люси Эшли с упущенными оскорблениями. — Я не сомневалась в тебе, Люси! Зайдешь ко мне обговорить детали чуть позже? Думаю, тебе стоит выслушать рекомендации перед таким ответственным интервью. А вот Лисанна отреагировала неоднозначно: то вроде и промелькнула тень злости, то она действительно говорила такие приятности искренне — хрен разберёшь. Однако её поведение насчёт Нацу ничуть не изменилось — между ними всё ещё было что-то, что Хартфилия с трудом могла идентифицировать. Но Люси показалось, что Штраусс слишком стремительно завертелась вокруг Драгнила, смущенно хихикая и оправдывая излишнюю скромность сотрудницы. Так, словно они давно не чужие люди и для них нет каких-то рамок стеснения в общении.Слишком вольно, слишком непринужденно и слишком напрягающе.
Люси, всерьез задумавшись, заторможенно кивнула и поспешила сбежать обратно в свой уголок в конце зала под всеобщее удивление и проскакивающие вопросы шепотом. Всё это как-то странно. Может, старые знакомые или бывшие партнёры по бизнесу? Нет, что-то другое. Что-то, что явно неассоциируемо с общим делом или старой дружбой. Бывшие? Не сложно сейчас представить Нацу в отношениях с Лисанной до появления Хартфилии. И не сложно представить их в постели даже после Люси. Эшли, стушевавшись и с неохотой отвечая на восторженную похвалу от коллег, думала о том, что появление Драгнила тут наверняка не связано с Люси. Более того, изволь он желание явиться весь из себя, не пришел бы со Штраусс чуть ли не под ручку. — Кажется, у Хартфилии есть все основания вернуться обратно. Кана, внезапно оказавшаяся позади Люси, тихонько шепнула это с толикой забавы. Альберона сама по себе человек, любящий интрижки и что-нибудь адреналиновое, поэтому у неё вполне развилось чутьё на какие-то сносящие голову сенсации. Хартфилия знает Кану буквально несколько дней, но успела выучить интонации её голоса, чтобы точно определить, что у той в голове. Эта фраза чётко отпечаталась в голове Люси, несмотря на стоящий вокруг шум и кучу навалившихся вопросов. Это то, что заставило её ерзать на месте и раз за разом припоминать несколько минут демонстрации Нацу и тайных посылов ему со стороны Штраусс. Это точно не дружба. Даже близко не стоит. — Ставлю сотню, что эти двое кувыркаются. Ух, повезло нашему шефу! Внутри Люси всё упало. Нет, не может этого быть, Драгнил признался ей в любви и сейчас говорит это постоянно, словно в первый раз — чувственно и убедительно. Не стал бы Нацу — её Нацу — ходить по сторонам, когда у него есть вполне удовлетворяющая во всех его потребностях жена. Вчера тому доказательство! Пусть конкретно ничего не произошло, но могло произойти, если бы не работа Драгнила. Что-то не сходится. Тогда зачем он пришел сюда без предупреждений? Элемент неожиданности? Для большей правдоподобности? А те искры между ними, когда они только заявились на пороге?! — Нужно спросить… Люси шептала себе под нос безумные теории и молилась Богу, чтобы её глупые догадки были просто эффектом сложившихся обстоятельств и накалённой атмосферы. Её Нацу, её дорогой и всем сердцем любимый муж, не может быть кем-то из разряда героя-любовника, разбрасывающимся пылкими и громкими фразами о любви то одной, то другой. Нужно убедиться в этом. Сегодня же. Чтобы больше никогда не было таких постыдных сомнений в его верности.***
Нацу прогремел дверью слишком рассержено и на грани того, чтобы потерять контроль. Его непробиваемая маска идеального улыбчивого мальчика треснула и развалилась вдребезги — терпелка лопнула. От этого грохота, копия Звездной Ночи Ван Гога качнулась на гвозде и залетела под громадную тумбу. Драгнил свирепел достаточно стремительно и бесповоротно. Лисанна, вовремя отошедшая к окнам, побаивалась подходить к нему ближе, потому что ещё тогда, в кругу сотрудников, ощущала накалённый воздух вокруг него. Штраусс до последнего не понимала, почему он игнорирует её знаки, поэтому и проверяла раз за разом: а вдруг не заметил? Но это мужчина был из той редкой категории людей, когда лишнее усердие остается не просто неоценённым, а перерастает в причину прущей извне ярости. — Может, мы друг друга не поняли по телефону, Лисс?! Может, я туго объясняю?! Его слова — острые и колкие — звучали словно звон колоколов, также хотелось заткнуть уши и сжаться изнутри. Нет, это не крик, это повышенный тон, вызывающий чувство собственного ничтожества и пугающую дрожь листьев фикуса в углу кабинета. Лисанна сжала губы и потеряла взгляд где-то среди хаотичных узоров приглаженный ворс ковра цвета кофе. Да, сейчас бы не помешал крепкий кофе. — Прости… Нацу глотнул воздуха от возмущения, но стиснул зубы, чтобы не сказать что-нибудь лишнее. Штраусс объяснила, как так вышло, что она спилась сама, потом споила его и они — укуренные и предавшиеся хотелке внутри — трахались как те актеры в порно фильмах, где рвут все дырки не по-детски. И оба нихренашеньки не помнят даже спустя несколько дней. Но даже её тупейшая отговорка не изменит того факта, что это ОНА во всём виновата. Стоило ему избавиться от одной громадной кучи дерьма, как подъехала ещё одна, но в три раза больше. Стоило ему взглянуть Люси в глаза, как он увидел четкое сомнение — и не без поводов, твою мать. Лисанна, вмешавшаяся в идеально сложенный спектакль одного актера, решила, что имеет право куда-то лезть.Ладно, с первого раза не поняла, что заниматься какой-то демонстрацией — тупая затея, но, блять, с пятого раза должно дойти, нет?
— Засунь свое гадкое «прости» себе в зад. — Я сожалею. — Нихрена ты не сожалеешь. — Нацу… Он злился. Громко выдыхал и пытался срочно отвлечься, лишь бы не смотреть на это лицо и не думать о нарушении установленных принципов. Но из ушей шёл пар, Драгнилу казалось, что вот-вот со рта огненная струя пойдёт — до такой степени вулкан внутри вскипятился. Так, скучные картины, унылая доска, неправильно расчерченные графики, папки, разложенные по цветовой гамме, идентичные семейные фотографии. Скучно, скучно, скучно. — Нацу. Мужчина не реагировал, он находился где-то не здесь. Его дёргало из стороны в сторону, он пытался скрыть подступившую злость и резкую надобность что-то ударить, но Лисанна искренне не хотела начинать этот разговор. Это взбесит его до максимального уровня, потому что уже стало понятно — какой-то взаимной симпатией тут и не пахнет. — Я весь во внимании. Нацу сплюнул эту фразу с непривычной кислотой и отвращением. Штраусс, поежившись и скукожившись в дрожащий комочек, присела на краешек стола, сжимая в пальцах кое-что. Она боялась от нервов сломать это, поэтому решила припрятать вещичку в карман своего платья. Лисанна неловко подошла к нему и легонько скользнула рукой по его щеке, в надежде разбудить в нем что-то, что могло бы ей ответить. Драгнил резко отдёрнулся и хлопнул её по ладошке, словно навязчивого комарика. Он уставился на неё с холодным гневом и чётким вопросом: «Ты что себе позволяешь?» — однако Штраусс, стушевавшись, отвела взгляд. — Между нами много чего произошло и всё это незабываемо. Я уверена, что это не конец, Нацу, это начало чего-то… Сказочного… — Тебе кажется, пойди проверься. Номерок мозгоправа дать? Он ухмылялся, но это было игрой. Это стало жестокой насмешкой, когда он, наконец, понял, что делает её угнетённое лицо таким забавным. Влюблённость. Слепая, безответная и всё ещё пылающая надеждой на взаимность. Ирония и лучшее из жанра комедии! Но Лисанна не сдавалась, продолжала выжимать из себя уверенность, цепляться за его ладонь и гипнотизировать взглядом. Пока он удивлялся её наивности и прогрессирующему синдрому Маленькой девочки. Девушка действительно верила в скрытый смысл своих слов и продолжала вторить себе. Она не могла развидеть в этом вселенском бреде полнейшую чушь, но усердно пыталась промыть Нацу мозги, при этом пустив скупую слезу. — Нацу, я серьёзно… Я планировала сказать твоей жене, что ты уходишь. Думала, что ты меня поддержишь. — Прости, что? Я не расслышал, мне, наверное, показалось… Драгнил хохотнул, всё ещё недоумевая ни её громкому заявлению, ни её безосновательным слезам — способ надавить на жалость? Уйти из семьи? Это шутка такая? Прикол, розыгрыш, постановка? Где скрытые камеры, аппаратура и никчемный сценарист, берущий сюжет из малобюджетных сериалов для барышень за шестьдесят? — Разве ты не видишь, что между нами происходит? Разве ты не чувствуешь что-то необъяснимое, когда смотришь на меня? Или, когда думаешь о той ночи? — Да, чувствую, представь себе: отвращение и дикое желание развернуться и уйти. Смекаешь, к чему я? Её шаловливые ладошки скользнули ему под шею, но Нацу, брезгливо отмахнувшись, отпихнул девушку подальше. Она пропыхтела и отшагнула к столу. Он недоумевал её состоянию, но Штраусс выглядела вполне серьёзно, да и звучала уверенно, словно в её словах нет и повода для сомнений. Снова душистые настойки? На этот раз трюк не сработает, дважды на грабли никто наступать не собирается. — Если это всё, то извини, но у меня нет ни малейшего желания выслушивать этот бред. Он потянулся к дверной ручке, когда Лисанна громко всхлипнула, умоляя его посмотреть. Нацу цыкнул, ощущая надоевшую колкую головную боль, стучавшую по вискам, словно локомотив по рельсам. Штраусс действовала на нервы, причём чем больше он тут стоит-прохлаждается, тем сильнее болит голова и звенит в ушах деловое предложение послать девушку на добротные три буквы. Как популярно объяснить поехавшей фанатке, что тыры-пыры тут не прокатит? — Я беременна. Драгнил пошатнулся и тут же оклемался от резкой паузы в его голове. Её голос двоился в ушах и соскакивал с одной интонации на другую. Нацу стоял больше минуты, но эта минута чувствовалась целыми сутками ступора и недопонимая. Он с опаской обернулся и увидел, что Лисанна протягивает тест на беременность и там красуются не очень-то и заветные две полоски. Его пробрало дрожью и мыслью о том, как ему придется решать эту проблему. Раньше казалось, что главной проблемой остаётся сам факт того, что они занялись сексом. А это совсем из другого разряда проблем — проблема, которая решается весьма плачевно или напоминает о своём существовании всю оставшуюся жизнь. Окей, если считать по шкале, насколько всё дерьмово? — С чего ты взяла, что от меня? — Потому что ты единственный за прошедший год. Что первый раз, что второй. — Первого не было. Уточняй, будь добра. Нацу был относительно спокойным, как и относительно отчаявшимся мужчиной, думающим о том, какая смерть будет достойной в его случае. Неудачное падение с парашюта? Разбившийся о воды Индийского океана самолёт? Нападение акул во время дайвинга? Проигрышная битва против кобры или тарантула? Он сжал волосы на затылке и простонал в голос, жмурясь от противной кислоты, попавшей в лицо. Нацу уже видел картину около стен суда, когда Люси забирает документы о разводе, а сам Драгнил в припрыжку бежит заключать брак с Лисанной, пока Штраусс выбирает коляску. Заебись будущее, лучше не придумаешь! Драгнил пытался скомкать лицо в ладонях, пока в глазах не выскочили белые полоски. Голова болела, сердце ныло, в горле встала рвота — что делать? Как поступить правильно? Ведь сложившаяся ситуация могла бы быть радостью и взмахом волшебной палочки, если бы в главных ролях была Люси. И Нацу бы сейчас не думал о выходе в окно или феерическом падении с шестьдесят девятого этажа компании, а целовал бы Хартфилию куда только дотянется, пока та плачет и вытирает слезы о его пиджак.Но перед ним не Люси, а плачущая Лисанна, протягивающая руки к его щекам.
— Нацу, обещаю, что отныне мы — твоя семья. Ты всегда… — Разбирайся сама. Он процедил с холодом и режущим по сердцу безразличием. Нацу, сбросив жгучие руки Штраусс, встряхнул пиджак и, глотнув давящий на горло комок, тихонько хохотнул. Лисанна переглядывалась с ним, пыталась найти что-то в его лице и стеклянных глазах, но он не реагировал. Драгнил хохотал от иронии и жалости к самому себе. Всю жизнь мечтать о ребёнке, потом потерять его и снова получить, но не от той, кого любишь. Всю жизнь бояться перейти порог и влюбиться, а потом собственными руками уничтожить свою любовь. Насколько нужно провиниться перед Небесами, чтобы заслужить подобное? Глаза запекли от слез, сдавливающих лёгкие. Нацу хныкнул сквозь смешок, шмыгнув носом в рукав пиджака. Вряд ли он будет хорошим отцом, раз уж из него муж такой себе — четвёрка с натяжкой из ста возможных. Лисанна, какой бы сукой не была, заслуживает достойного мужчину и того, кто сможет дать этому ребёнку будущее. Ну, а Люси…Он в полном дерьме.
Дверная ручка провернулась и щелкнула. Он шагнул в сторону выхода, не смотря на жалостливый вид девушки позади. Штраусс, хныкнув, хотела ухватиться за его ладонь, но Нацу брезгливо отмахнулся. — Разбирайся сама, Лисс. Это твой ребёнок, не мой. Делай, что посчитаешь нужным, но меня не впутывай. Люси не простит его. Она будет стоять перед ним, смотреть в глаза и несколько сотен раз задаваться одним и тем же вопросом: «За что?». Она кивнет, крепко обнимет его и прошепчет, что понимает и принимает его, но это будет враньем. Глотая слезы и выслушивая его извинения, Люси, при всей её невероятности и безграничной любви, не примет его ошибку. Никогда. Потому что он бы не принял.Нацу Драгнил напортачил… Куда серьезнее, чем думал.
***
Люси удручённо перебирала коробки с бумагами, выискивая прошлогодний материал Леви. Бывшая МакГарден обмолвилась, что раньше делала заметки, когда готовилась к интервью, и где-то среди документации завалялись неплохие экземпляры для обучения. Хартфилия решила не медлить и сразу же найти записи подруги, чтобы детально изучить дома и сделать первые наброски вопросов. Пока все сотрудники, переговариваясь насчёт Нацу и Лисанны, весело проводили время в столовой, Люси решила, что будет лучше, если она останется тут и займёт голову чем-то другим. Отнюдь не хотелось выслушивать многочисленные просьбы развести Драгнила на исповедь в интервью, так как, прокручивая нелепые фантазии в голове, Эшли начинало водить в сторону от рвоты. Она и думать не хотела, — даже мысли подпускать! — что Нацу из разряда ветреных мужчин, которому одной женщины на постоянных условиях мало. Это было бы предательством по отношению к нему, так что Люси гнала мысли взашей и упорно пыталась думать об интервью. Верно, важнее подготовка к первому ответственному поручению, а не поиск ответов на что-то, чего в априори нет. Занятие подобным сродни мазохизму, поэтому вряд ли Люси начнёт забивать голову теориями, догадками и додумками. А зачем? Нацу ей не изменяет. Нацу её любит, ценит и бережёт. Он и измена совершенно два разных понятия, а Хартфилия быстрее поверит, что Грей ходит налево, нежели её Драгнил. И, несмотря на то что Нацу невероятный актер, его признания и пылкие фразы в сторону Люси не притворство или умелая игра. В его словах чувствуется искренность и Хартфилия в этом больше не сомневается. Она доверяет мужу всецело и уж точно не поменяет свой принцип из-за какого-то совпадения или лёгкой провокации. — Что-то ты слишком радостная, Эшли… Дженни, явившаяся из-за угла, нарушила тишину в стенах залы. Реалайт как всегда хмурилась и сжимала губы от недовольства, но Люси, простонав в потолок, решила закончить эту тиранию прямо сейчас. Сегодня выдалось тяжёлым — чего ей только стоило выдержать напряжение в первой половине дня. Хартфилия, крепко вцепившись в скрепленную стопку фотографий с весеннего показа мод, молчала. Она посчитала, что лучше притвориться глухой, нежели бурно реагировать на очередную провокацию. Но что-то внутри Эшли говорило о другом. Что это не провокация, а первый достаточно серьёзный разговор в стиле разбора полётов. — Или мне правильнее назвать тебя Драгнил, мм? Думала, раз имя поменяла, то перестанешь быть Хартфилией? Люси дёрнулась. Её так просто раскусили, притом сложилось впечатление, что Дженни знает её «до» достаточно, чтобы иметь все основания ненавидеть. В любом случае, Хартфилия готова дать отпор. Она выкрутилась, когда Дрой случайно ляпнул, что Люси похожа на нашумевшую жену миллиардера — Хартфилию, однако девушка отмахнулась лишь небольшой схожестью, ведь глупо полагать, что внешность Люси Эшли имеет что-то общее с какой-то там Хартфилией.Смени тему!
— Это фотографии с весеннего показа. Я связалась с фотографом, он согласился провести фотосессию Драгнила в студии. Эшли, сохраняя спокойствие на лице, вложила стопку в руки недовольной Дженни. Главный редактор цыкнула и громко проскрипела зубами. Люси, насторожившись, продолжала делать вид занятого редактора со срочной надобностью перебрать материалы. Хартфилия ощущала, что в стенах залы присутствует не только Реалайт и сама Люси, но и кто-то ещё. Кто-то, кто шепчет ей ходы и позволяет манипулировать сложившимися шахматами. Да, Дженни знакома с Люси «до» и вероятно между ними пробежала стая тринадцати чёрных кошек, раз Реалайт задело появление бывшего врага и заставило чуть ли не плеваться кислотой.Играй до последнего!
— Решила прикинуться дурой? Неужто забыла, ха? — Чтобы там ни было, я понятия не имею, о чём Вы. Хартфилия, утрамбовав бумаги в коробку, захлопнула крышку и щёлкнула замками. Это был особый ритуал для того, чтобы отвлечься и не думать о том, что сейчас происходит допрос с пристрастием. Люси держится и пытается упорно не замечать ни красной точки на спине, ни попутных советов в голове. Безусловно, Эшли понимает, что это отголоски сидящего внутри неё прошлого, но от этого неистово болит голова. Люси подняла небольшую коробку и громко сбросила её на стол, чтобы пересмотреть. Дженни кипятилась и наливалась краской. Она ждала реакции, колкости в стиле Хартфилии, чтобы окончательно убедиться в том, что эта потаскушка и есть та самая пропавшая заносчивая сука, но все применённые методы не действовали. Сама нарываешься, дорогуша. — Не имеешь понятия, значит? Мне кажется тебе будет интересно узнать, чем мы с твоим мужем занимались в кабинете. Рассказать? Хартфилия замерла на секунду и тут же прикусила язык. Пальцы едва удерживали стопку с набросками дизайна обложки. Люси, пытаясь выкинуть из головы слова Дженни, гипнотизировала буквы, небрежно выведенные Лаки. Кто бы подумал, что сейчас она окажется прижатой со всех сторон. На помятом листе чуть ли не сверкала надпись чёрным маркером, вроде как читающаяся «Люси Хартфилия. Девушка, успевшая стать мечтой многих». Олиетта аккуратно подчеркнула слова после «девушка» и поставила заковырку-звёздочку в углу, чтобы потом вернуться и перефразировать заголовок на более привлекательный и сложенный вариант.Её слова — вранье. Она ищет способ, чтобы добраться до тебя!
— Нацу любитель пару раз отыметь на столе или возле стенки. И, о, Господи, он как всегда бесподобен! С каждым новым заходом я понимаю, что эта страсть между нами не утихнет, Лю. И Нацу меня в этом поддерживает. Реалайт, пройдясь пальчиками по собственной груди и судорожно выдохнув на грани хрипа, умело имитировала накрывающий оргазм. Они с Драгнилом разошлись чуть меньше года назад, но память о нём и о тех совместных бурных ночах осталась. Дженни, закусывая губы, вполне могла обозвать эти воспоминания безлимитом на порно и это было её главным козырем, чтобы окончательно сломить Хартфилию. Люси старалась думать о чём-то другом: бумаги, интервью, покупка картошки для запечённой курицы. Картинки с участием Нацу ломились в её голову, просачивались сквозь все поставленные Эшли замки. Люси, закусив губы от обиды, молчала и дрожала, удерживая слезы. Девушка до последнего тихонько шептала «Не верь. Не верь. Не верь», словно мантру. Реалайт не остановится, она не из тех, кто будет заявлять что-то подобное и не подтверждать доказательствами.А что, собственно, дальше? Весь мир вторит тебе, Люси, о том, что человек подле тебя — гнусная мразь, заслуживающая звонкой пощёчины и немедленного прощания. Пора бы принять правду и задуматься: а стоит ли он твоих клятв и обещаний о чём-то вечном?
— А что ты можешь мне рассказать, мм? Дженни, довольствуясь тишиной в качестве ответа, хихикнула. Реалайт, закопошившись в карманах, бросила на стол Люси помятый и обмазанный алой помадой галстук в качестве доказательств. Хартфилия внутри разбилась, стоило ей почувствовать знакомый аромат парфюма, вперемешку с какой-то дешевизной. Этот запах она узнает везде. Даже, если предположить, что Дженни никак не связана с Нацу, откуда ей знать, как он пахнет? Более того, даже если это просто игра на эмоции, где она смогла достать настолько качественный образец духов, если Драгнил как-то обмолвился, что такое только на заказ исключительно из Франции?Это неправда! Наглая ложь! Провокация! Просто способ сломать и надавить на больное!
Щелк. Щелк. Щелк.
Люси, резко охладевшая ко всему, подняла взгляд и тут же сменилась в лице. Реалайт попятилась назад, ощущая ожоги от дыхания Хартфилии на своей шее, несмотря на то, что подчинённая стояла за пару метров от неё. Люси поменялась, выросла в глазах и потемнела. Дженни проглотила подступившую дрожь и ойкнула. Хартфилия, обернувшись, перестала быть Эшли: осанка, вздёрнутый подбородок, прямой взгляд и пламя, окутавшее её с ног до головы. Реалайт за секунду почувствовала себя загнанной в угол — пути назад нет. Главный редактор отходила назад, прихрамывая, пока Люси продолжала стоять и гипнотизировать.Это Хартфилия собственной персоной. Люси Хартфилия, вернувшаяся из Ада.
Дженни запнулась о стол и свалила стул вместе с кучей бумаг на столе Каны. Она громко выдыхала, сменяясь цветом лица от зелёного до мертвенно-бледного. Руки тряслись, сердце замирало и заново начинало отбивать чечётку по ребрам, да Реалайт могла поклясться, что слышала ускоренный бег вскипячённой крови по венам! — Мисс Реалайт, вижу, эта ситуация требует более убедительного тона. Её голос звучал словно вереск металла, прошедшийся по металлу — Дженни зажмурилась и пожелала потерять слух хотя бы на пару секунд. Люси шла навстречу коллеге медленно, изящно, нагнетающе. Она выдерживала паузы между словами, но приговаривала достаточно громко, чтобы её голос отбивался эхом и ещё больше будоражил. Техника запугивания, отработанная не только на партнёрах отца, но и на заносчивых суках, лезущих к чужим мужьям. В голове Люси проскакивали отрывки воспоминаний из далёкого прошлого, где она припирает к стенке более с десяток деловитых мужчин и умело манипулирует ими, чтобы достичь каких-то целей. Она не могла определить или установить какую-то хронологию, не могла понять, к какому периоду её жизни эти ситуации относились, и, более того, не могла проследить в стремительно заполняющих голову воспоминаниях Нацу. Это обрезанная часть, отрывки, лишь малый процент памяти. Хартфилия не понимала, кто в ней говорит, что в ней живёт и что двигает телом, но ей нравилось видеть перекошенное лицо Дженни. Это что-то внутри уничтожило Дженни Реалайт и сломало её, как самопровозглашённую «несломленную». — Я настоятельно рекомендую засунуть своё мнение куда подальше, взять фотографии и вернуться обратно в кабинет. Если я здесь, это не значит, что у меня нет возможностей найти тех, кто мигом закроет тебе рот, дорогая Дженни. Так что помалкивай. Люси подошла вплотную и, игриво подцепив декоративную ленту на горле Реалайт, медленно утянула узелок. Дженни пыхтела и краснела, пыталась цепляться за руки Хартфилии, но та нещадно затягивала ленту, не стараясь особо контролировать порог удушения. Люси ничего не чувствовала, наблюдая за какой-то агонией коллеги и её жалкими попытками вырваться. Внутри Хартфилии играла музыка, словно зловещая версия танца Щелкунчика — тихая мелодия нарастала громкостью и уже заполонила слух Люси, из-за чего она не слышала мольбы Дженни отпустить. Это наслаждение, услада и приятные колики, прошедшие по спине и ногам. Это накрывшее с головой безумие и полное отсутствие контроля. — А теперь попрошу запомнить ещё кое-что, милая. Твоё присутствие возле Нацу чревато не самым радужным последствиям. Всё-таки он мой муж, а ты не хочешь расставаться со своей головой, правильно? Реалайт кивнула, закатывая глаза в припадке, но Люси не прекращала шептать угрозы и потихоньку калечить Дженни. Хартфилия, ощутив внутренний порыв к насилию, забавлялась ситуацией. В голове неистово нарастала музыка, звучали выстрелы и вскакивали фейерверки. Люси терялась среди взрывов и утопала в чём-то, полностью забывшись в собственном сознании. Она ничего не контролировала. Она не понимала и даже не видела происходящее перед глазами. Образ синей Дженни расплывчат, звуки приглушенные, а собственный голос звучал словно землетрясение. При всём этом, Люси видела, что это не её руки у шеи Реалайт, не её голос запугивает её и это не её неистовое желание затянуть узел до обмякшего тела, борозды и замершего сердца.Страшно.
— Я не собираюсь ни с кем делить своего мужчину, так что заруби это себе на носу. Я понятно выразилась? Дженни закивала с трудом, чувствуя приближение темноты и максимальную нечувствительность к боли. Хартфилия, отпустив узелок и отступив на пару шагов назад, усмехнулась: широко, с проскакивающими надменностью и безумием. Люси придирчиво поправила волосы и перекошенную юбку, пока Дженни подрагивала и торопливо пыталась сбежать. Эшли оклемалась и тут же мягко улыбнулась, приветливо склонив голову, словно сейчас ничего не произошло — так, лёгкая беседа ни о чём. Люси напугала саму себя, но искренне не жалела, что позволила внутренней тьме захватить тело и руководствоваться на свой взгляд. Однако, после случившегося, ей есть о чём подумать и есть какие выводы сделать. В первую очередь, стоит разобраться с Нацу, так как подозрения имеют свои доказательства. Видимо, во время детального рассказа об их совместном прошлом, любимый что-то упустил. — Вот и славно.Что-то очень важное.
***
Нацу спешил в полицейский участок, заворачивая за ещё один поворот. После Лисанны резко отпало желание слушать что-либо от кого-либо, потому что лимит сюрпризов исчерпал себя достаточно. Новость Штраусс не выходила из головы, несмотря на рабочий перерыв в три или четыре часа. И дело не в том, что в тот вселенский бред Драгнил поверил, нет, а в том, что мизерный процент вероятности правды никуда не делся.Срань Господняя.
Драгнил хотел вырвать себе барабанные перепонки, потому что стоило ему покинуть стены кабинета, как голос Лисанны нагнетал с каждым повтором злополучной фразы: «Я беременная! Я беременная!». И, стало бы легче, подставь он под эту фразу рандомные мужские имена и сюжет, где Нацу просто случайно услышал это душещипательное признание какому-то Джону или Майклу. Непременно, количество проблем тут же уменьшилось бы к минимуму. Здание полиции как всегда внушало какой-то страх и чувство вины за все свои незначительные грешки. Но Нацу вряд ли начал каяться за всё совершённое в глубокой молодости, поэтому он поспешил подхватить купленный кофе вместе с пачкой пончиков и выползти из машины. Вообще, если не брать в счёт Лисанну, день можно было бы назвать неплохим с натяжкой. Имя «Лисанна Штраусс» само по себе сулит проблемы, светящуюся задницу в только-только стабилизировавшихся отношениях, ну и еще кучу вытекающих «галочек» из этой же жопы. И, если Нацу мог раньше похвастаться этаким везением в делах любовных, то сейчас с горечью признаёт, что, видимо, удача решила взять отпуск. Всё вокруг гудело от перекрывающихся голосов и телефонных звонков, даже стены содрогались от шума и грохота. От непривычки Драгнил зажмурился и поёжился от неожиданных звуковых вспышек то тут, то там — слишком громко. С трудом ему удалось протолкнуться к лифту, так как кабины были переполненными взвинченными офицерами: кто-то спешил на место преступление, а кто к начальнику «на ковёр». Ладно, сегодня не его день, пора бы признать это. Нацу, перекинувшись приветствиями с парочкой знакомых, поспешил в кабинет Редфокса на третьем этаже. Раз уж все так спешат, то проще подняться по лестнице и заодно привести себя в порядок. Драгнил понял, что пора бы расслабиться и на несколько минут забыть о проблемах, ведь Гажил наверняка что-то нашел. Что-то увлекательное и будоражащее интригой. Завалившись в кабинет с именной табличкой, Нацу довольно плюхнулся на кресло и, ухмыльнувшись, бросил краткое «Здоров!». В кабинете стояла гробовая тишина, Гажил, копошившийся в коробках где-то возле полок, даже не отреагировал. Обычно Редфокс буравит Драгнила взглядом за непозволительные ребячество и всякие шуточки, но в этот раз Нацу заметил какую-то хмурость в поведении следователя. Он понял, что, видимо, делиться с кем-то хорошим настроением сегодня вряд ли выйдет, поэтому, встряхнув головой, посерьёзнел. Гажил молчал минуты две, только громко перебирал какие-то бумажки в тех коробках. Видимо, что-то случилось и уже точно не из разряда письма из Хогвартса или возвращения Леви домой. — Всё нормально? — Мне нужно с тобой серьёзно поговорить. Редфокс, встряхнув достаточно старенькой папкой с какой-то растёртой надписью, устало плюхнулся на своё кресло. Гажил больше походил на не спавшего третьи сутки студента, нежели на следователя полиции. И, видимо, его завтрак, обед и ужин состоит из одного кофе. Нацу напрягся, впервые проследив эти нотки в голосе мужчины.Что-то, что сулит не самые приятные новости.
Они знакомы больше десяти лет и, наверно, Драгнил вряд ли вспомнит, с чего всё началось, да и зачем? Гажил всегда был таким: трудолюбивым, амбициозным и чересчур серьёзным. Но, если эти качества вполне устраивают Гажила, его шефа и ранее встревавшую во всякое дерьмо тушку Нацу, то Леви, с её вечным недовольством, это раздражало. Рефдокс любит свою жену, но, судя по его характеру и закалке бойца, работу он любит больше. И, без зазрения совести, Нацу признается, что обязан Гажилу на три жизни вперед. Поэтому, как компенсация, Драгнил иногда любит брать на себя роль жалобной книжки или человека, на которого покричать несложно — в последнее время эта странная игра участилась, в связи с нескончаемыми ссорами с Леви. Но! Сколько бы они вместе ни пережили, Редфокс — один из тех редких случаев, которые заслуживают называться «друзьями». И Нацу, любящий каждый раз осознавать эту простую истину, считал себя отличным другом и человеком, которому Гажил мог доверять. Однако в этот раз что-то поменялось. Гажил выглядел неуверенным, хмурым и даже виноватым. Что-то, что в этой крохотной папочке, не давало покоя Нацу, потому что тот чувствовал нечто ошеломляющее на страницах. И, раз уж Редфокс даже не удосужился поздороваться и лишний раз отпустить колкую фразу, значит это что-то надломило его слишком уж «закалённый всякой жестью дух». Следователь, отряхнувшись и сжавшись, протянул папку по столу прямо к Нацу. Звукоизоляция в кабинете отличная, но Драгнил, поежившись и переглянувшись с другом, хотел бы избавиться от этого напряжения присутствием кого-то ещё в комнате. Гажил слишком уж нагоняет страху и нервов, что и смотреть перехотелось. Папка выглядела помятой, старой и уж точно не пахнущей морским бризом. На углах виднелись отпечатки пальцев в чём-то сероватом, будто бы графит или пепел, один угол потемнел и надорвался, а испод выглядывал чёрно-белый кусочек снимка ветвей деревьев. Растертая и практически выгоревшая надпись привлекала внимание тем, что выделялась и сразу бросалась в глаза.Дело №4553657
Только Нацу потянулся к уголку, как в кабинет зашёл неспокойный Роуг — тоже побледневший и явно не светящийся радостью от повышения. Чени аккуратно положил листок бумаги с анализом судмедэксперта по поводу той руки, найденной утром и отошёл к шкафу. Он ждал, пока Гажил перечитает заключение тестов и анализов, поставит подпись внизу, мол, «понял, принял». Редфокс, помрачнел, перечитав первые строки анализа. Он громко вдохнул и сжал переносицу, откладывая листок на стол перед собой. Еще одна добивающая деталь сегодняшнего дня? Следователь потянулся к ручке, черканул ею что-то в углу писанины и с каким-то раздражением всучил листок Роугу. Такой же угрюмый напарник вышел, даже не попрощавшись. — Рука принадлежит Стингу. Нацу, охнув, откинулся на кресло. Как рука Стинга могла оказаться в посылке с книжного магазина? Он угрожать вздумал? Драгнил побледнел, недоумевая новости. Пазл упёрто не складывался в голове, потому что на руках имелось лишь две составляющие — и то, говорящие ни о чём. В голове ходил ветер, но Нацу пытался сложить дважды два хотя бы как-то. Нападение на Люси свидетельствовало о проблемах с головой, значит можно говорить о среднестатистической невменяемости сводного братца. Рука могла быть запугиванием или предупреждением, но почему рука? Тоже очередное доказательство поехавшей крыши? Но даже если по Стингу дурка плачет крокодильими слезами, насколько нужно быть конченым, чтобы рубануть собственную руку ради какой-то угрозы? Драгнил выдохнул и отмахнулся. Этот полоумный идиот нуждается в корректировке лица, а не в сестринской доли компании и инцесте. Нацу, накрученный собственными догадками, вскочил и подлетел к двери, пылающий злостью. — Думаю, пора бы его навестить. Это уже перебор. — Если что, то морг в здании напротив. Нацу замер. Он медленно обернулся и встретился с Гажилом недоумённым взглядом. Редфокс не шутил, он держал в руках фотографию чего-то чёрного, схожего очертаниями на тело человека. Драгнил, прихрамывая, сел обратно и взял в руки снимок, пытаясь распознать в «лице» лицо. — Недавно мы обнаружили неопознанные тела двоих на окраине. Случился пожар, а этих нашли укутанных в постели. Предположительно, мужчина лишился руки при жизни и, похоже, тест сошелся с подкинутой рукой. Это Стинг. Гажил, рассказывающий легенду слишком уж убедительно, выглядел сбитым с толку. Он переглядывался с побледневшим Нацу и ранее отложенными снимками тел. Верить в то, что есть буквально кто-то ещё в этом деле не хотелось, потому что Редфокс был практически уверен в виновности брата Люси. Имелся и мотив, и возможности не пачкать руки самостоятельно (поэтому улик его причастности не обнаружено). Однако, был крупный мотив и попытка изнасилования — это уже что-то. А теперь ни главного подозреваемого, ни малейшей зацепки к решению загадок, вместо этого ещё больше тел на столах для разделывания. В случае Стинга, уцелевшая рука и рассыпающееся пеплом тело. Хотя в чём смысл, если дело дойдёт до властей? Сначала сестра, потом отец, теперь и сам формально единственный представитель семьи Хартфилия — чем тебе не серийные убийства? Нацу же думал о том, что паническая теория о преследовании целой семьи теперь имеет место быть. Лейла, Джуд, Стинг… Эта цепочка имеет свое продолжение и не трудно догадаться, кто следующий. Если убийца выслеживал Стинга, значит знает, что Люси уцелела. Драгнил поперхнулся, додумывая остаток фразы картинками. — Но это не то, о чём я хотел с тобой поговорить. Есть кое-что поважнее. Гажил, встряхнувшись, подобрал ранее отложенную папку и выудил помятый снимок какого-то леса и дороги. Внутри папки было что-то ещё: не одна фотография и не один листок, однако Редфокс предпочел открыть оставшиеся тайны немного позже. Он распрямил концы и положил фото перед Нацу, словно ожидал от Драгнила какой-то неоднозначной реакции. Глухой лес и кучка практически голых деревьев — период поздней осени. Дорога с едва заметными пятнами влаги от дождя и исчезающая за поворотом разметка не слишком яркого цвета — снимок старый, местность, похоже, тоже сейчас по-другому выглядит. Что удивительного? Чем не картинка для обоев рабочего стола? — И? — Узнаёшь? — А должен? Редфокс, прерывисто выдохнув, отложил снимок и выудил ещё один — такой же по размерам и состоянию. На этот раз перед глазами Нацу предстал старый автомобиль, кажется, Линкольн восемьдесят восьмого года выпуска — практически такой же был у его отца, только на памяти Драгнила тот был чёрный и с другими дисками. Игнил любил своего «Шестнадцатого Президента», так как тот являлся первым подержанным автомобилем и первой огромной игрушкой Нацу. Этот же Линкольн отличался от отцовского белым цветом и какой-то деревянной вставкой над дном, да и выглядела машина однозначно старше. Нацу мог бы сказать, что, да, в какой-то степени припоминает авто, но только модель, а не саму машину. Приглядевшись к деталям фона фотографии, Драгнил заметил полянку и какой отблеск воды. Словно это был семейным автомобиль, припаркованный для перерыва на пикник, где-то на небольшом холмике возле озера. — Узнаёшь? — Нет. Гажил снова с тяжестью выдохнул и, честно признаться, Нацу не хотел смотреть на все остальные снимки, потому что после этого длительного просмотра был какой-то мертвенный привкус. Не стал бы Гажил Редфокс показывать изъятую машину и рандомно распечатанную картинку с Интернета забавы ради. И уж точно не с такими избитым лицом. Безусловно, в этих фото чувствовалась смерть, однако почему это дело Редфокс решил связать с Нацу? Следователь положил снимки параллельно друг другу прямо перед Драгнилом под его недоуменный взгляд. Эта затея в Поле Чудес надоела и казалось, что издевательству Гажил нет конца — ну не понимает Нацу в чём подвох! В этот момент Редфокс выудил скомканную бумажку с едва заметными чернильными пятнами, просочившиеся на обратную сторону. Гажил выглядел каким-то напряжённым и нервозным, на его лице стояла тень и он, сжав губы и шумно выдохнув, протянул расправленную бумажку Драгнилу. — Дело в том, что Кинана нашла дело двадцатилетней давности. Ничего необычного, однако это не даёт покоя ни мне, ни ей. Нацу, неуверенно переглянувшись со следователем, наклонился ближе к бумажке и тут же прочитал заглавие — свидетельство о смерти. От каждого прочитанного слова воздуха в лёгких становилось меньше и меньше, в голову въелись чёрные печатные буквы и суть сложенных слов. Драгнил, побледнев и качнувшись в сторону, поднял взгляд на хмурого Редфокса только ради одного вопроса. Но тот, сжимая губы, протянул порванную и исполосованную фотографию тела ребёнка. Снимок выгоревший, разорванный до половины, но Нацу, приглядевшись к смазанным чертам трупа, узнал в нём мальчика лет одиннадцати с тёмной полоской на шее, там, где у нынешнего Драгнила рванный шрам. Определённо, мальчик мёртвый, избитый и по-зверски убитый глубокой раной шеи. Глотая ледяной воздух, Нацу знал, как можно связать дорогу, машину и труп мальчишки, но не мог объяснить кое-что, закравшееся после прочтения смертной записки. Гажил, угрюмо вываливший остатки фотографий с изображениями разбитой вдребезги и сожжённой дотла машины вместе с кучей кровавых простыней на мокром асфальте, прохрипел эту фразу, словно приговор: — Нацу Драгнил уже как двадцать лет считается мёртвым.