Голос

Дорогу до скал я нашла без особого труда, но вот тащить на себе парня оказалось задачей не из простых. Снимать его с себя я боялась — вдруг поврежу позвоночник еще сильнее, поэтому я отдыхала, прислонившись плечом к древесному стволу, а затем шла дальше, шатаясь и обливаясь потом. У самого подножия горы я нашла лаз в пещеру. Он был надежно укрыт от взгляда посторонних, и я не переживая, что нас найдут, расположилась внутри, где было темно, прохладно и сыро от протекающего рядом маленького ручейка. Расстелив на каменистом полу куртку Эйта, которую я захватила с собой с поляны, уложила на нее брюнета лицом вниз, чтобы раны оказались сверху. Я встала на колени и, постоянно поглядывая на неподвижное бледное лицо, начала рассматривать раны, но из-за клочков одежды ничего не было видно. Я одним резким движением разорвала остатки одежды, вытаскивая кусочки ткани из глубоких порезов, обнажая залитую густой черной кровью спину. Выглядело все это, мягко говоря, плохо, а из ран вытекало что-то серебристое, похожее на металл. Наклонившись поближе, я осторожно взяла на палец жидкость и поднесла к лицу, разглядывая и принюхиваясь. — Серебро… — прошептала я, с ужасом глядя на Эйта. Если оно дойдет до сердца, то остановит его работу, и убьет брюнета. Судорожно соображая, что делать, я схватила свою шапку и бросилась к ручью. Смочив в воде шапку, я вернулась к Эйту. Мои руки тряслись, и я никак не могла промыть раны, боясь причинить боль парню. — Так, Лили, возьми себя в руки, возьми себя. в руки… — Проговорила я, делая глубокий вдох, затем выдох, снова вдох. — Если ты не причинишь ему боль, то вовсе потеряешь его. Давай! Я выдохнула и уняла, наконец, дрожь в руках, дотрагиваясь влажной тканью до одного из порезов. Когда я убрала всю кровь со спины, то могла уже нормально рассмотреть ранения, которые продолжали выделять серебро. Значит, его организм все еще борется. Больше всего меня напрягало то, что он сейчас находился в облике человека, да еще и в бессознательном состоянии. Мне нужно было как-то запустить процессы регенерации. Я положила ладони на еле теплую кожу и нажала, будто выдавливая жидкость из ран. Она хлынула наружу густым блестящим потоком, вперемешку с кровью. Я надавила еще раз, но намного сильнее, и моментально тело парня напряглось, он приподнялся на руках и зарычал, обнажая клыки. Сверкнув на меня красными безумными глазами, оборотень схватил меня за горло и с силой пригвоздил к полу пещеры, от стен которой его рычание отдавалось эхом. Он сдавил мою шею, так что я начала задыхаться, цепляясь руками за его когтистую лапу и извиваясь. — Эйт! — пискнула я, пытаясь сделать вдох. — Эйт, это же я! Он навис надо мной, как скала, медленно приближая свое звериное лицо к моему, издавая утробное рычание. Тем временем я уже начала задыхаться: в глазах темнело и рябило, сознание помутилось. Внезапно волна кислорода захлестнула меня, заставляя сдавленно вскрикнув. И в этот же миг грузное тело свалилось на меня, выбивая весь только что полученный кислород обратно из легких. Очевидно, Эйт попытался подняться, но, обессиленный, грохнулся в обморок, придавив меня. Я осторожно вылезла из-под него и глянула на спину, которая словно дымилась, а раны в свою очередь затягивались. Облегченно вздохнув, я закрыла лицо руками, расслабленно опускаясь на пол. Интересно было то, что он совершенно себя не контролировал во время исцеления, но меня он все равно бы не убил, я была в этом уверена. Зато сейчас он лежал на полу, дымясь, и сердце его билось ровно и громко, это хороший знак. Он жив, и он будет жить, благодаря мне. Улыбнувшись своим мыслям, я улеглась на бок, проваливаясь в глубокий и спокойный сон. Первое, что я увидела, открыв глаза, — это серо-зеленые глаза, которые извиняюще смотрели на меня, находясь в паре десятков сантиметров от моего лица. Вечно нахмуренные брови сейчас были немного приподняты, а губы слегка приоткрыты. Я улыбнулась Эйту и, нахмурившись спросила: — Ты исцелился? Он утвердительно кивнул, переворачиваясь на живот, давая мне посмотреть на его мускулистую спину, на которой остались лишь многочисленные шрамы, но они скоро пройдут, я знала. Он снова повернулся на бок, проникновенно заглядывая в мои черные глаза. Я только сейчас заметила, что он избавился от верхней части формы и остался с обнаженным торсом. Накаченный пресс и грудь привлекали мой взгляд, и я, не стесняясь рассматривала его тело, с трудом подавляя желание дотронуться. Но в какой-то момент, я не смогла удержаться и, дотянувшись, провела кончиками пальцев по кубикам, которые тут же напряглись. Я закусила нижнюю губу и подняла глаза на лицо парня, его губы, растянутые в довольной улыбке, на его отросшую щетину. Он, не разрывая зрительного контакта, перевернулся на спину, словно приглашая меня подползти ближе, что я и сделала. Привстав на локте, я оглядела еще раз торс Эйта, проводя по нему ладонью, двигаясь к лицу, которое находилось так близко, что у меня начала кружиться голова. Я замерла в нескольких сантиметрах, не решаясь двигаться дальше. Я ощущала его учащенное дыхание, слышала биение его сердца, заставляющее меня волноваться. И в один прекрасный звездный миг Эйт сократил расстояние между нами до нуля, смыкая наши губы воедино, и увлекая меня за собой. Я почувствовала его руки, скользящие по моей талии к спине, ощутила жар, исходящий от него. Оторвавшись от меня, парень улыбнулся, показывая ряд белых зубов, и провел рукой по моим белым волосами, перебирая их между пальцами. Его глаза светились красным огнем, а дыхание было тяжелым. Уверена, мои глаза сейчас тоже горели, ведь я вся пылала изнутри. — Только молчи… — прошептала я, утыкаясь лицом в его плечо. — Хорошо… — отозвался он, переваливая меня на спину и нависая сверху, увлекая в новый долгий и нежный поцелуй.