Немой (Unspoken)

Мы с Мерлом выехали очень рано, оставив Мишонн на дежурстве. Дэрил с Софией всё ещё спали в гостиной. Мы взяли фургон на случай, если повезёт с поиском припасов, но не повезёт с поиском лучшей машины. Мерл вёл машину, а я старался не дёргать ногой в нетерпении, ожидая конца этой поездки и возвращения к группе, чтобы мы могли уже выехать. — Не похоже, чтобы ты переживал о своей жёнушке, — сказал Мерл после добрых двадцати минут полнейшей тишины. Не той тишины, что бывает между мной и Дэрилом, а той, где я готовлюсь к тому, что скажет Мерл, пытаясь определить, насколько оскорбительным или невежественным это будет. — Я рад, что она жива. За кого ты меня принимаешь? — спросил я. — Я не сужу. Просто заметил. Я вздохнул. — Мы были в процессе развода. До того, как меня подстрелили. Перед всем этим, — сказал я, показывая на пейзаж за окном. — Хм, — промычал Мерл. Это был конец разговора. И я был за это благодарен. Мы въехали на стоянку небольшого торгового центра. Аптека, зоомагазин, книжный и банк. На стоянке было припарковано несколько внедорожников, которые были для нас неплохими вариантами. Я стоял на страже, пока Мерл соединял провода, проверяя уровень бензина в каждой машине. Мы заберём ту, у которой будет наиболее полный бак. После зачистки аптеки мы поняли, что были не первыми людьми в этом месте. Полки были наполовину пусты, а пакетики и пузырьки были разбросаны по полу в полнейшем хаосе. — Это малонаселённый район. Так что, возможно, те, кто забрал отсюда почти всё, могли быть группой Софии. Карл мог быть здесь, — сказал я. — Не знаю, офицер. Миндальное молоко они не взяли. Держу пари, твой ребёнок уже несколько месяцев жалуется своей мамочке о том, как сильно он скучает по тёплому молоку от кого-то, у кого нет сисек, и типа там по чёрной икре или какой-то подобной хрени, которую вы ели. Э-эх… Вот он — Мерл, к которому я привык. — У меня непереносимость лактозы, Мерл. Миндальное молоко было моим, — после того, как я это сказал, мне стало интересно, буду ли я выглядеть в его глазах лучше или хуже. Его хриплый смех быстро убедил меня, что хуже. — Спорим, ты ещё и тофу ел, да? Я упоминал, как сильно ненавижу хиппи? — Ты упоминал, как сильно ненавидишь всех, — сказал я, принеся мешок для мусора в аптеку и начиная собирать туда весь оставшейся парацетамол, лейкопластыри, бинты и Неоспорин. Аптечный холодильник тоже уже был взломан. Я смотрел на этикетки, но не имел какого-то большого опыта в этом, чтобы понимать, что может быть полезным. — Что ты там высматриваешь? — спросил Мерл, появляясь позади меня. — Я не особо понимаю, что из этой хрени для чего, — сказал я, держа несколько пузырьков с таблетками в руках. — Просто подумал, что было бы неплохо иметь какие-то антибиотики, может, болеутоляющие, в случае, если кто-то из нас получит травму серьёзней, чем порезы и царапины. — Мерл прошёл мимо меня. — Обычно это хранят на полках, к которым легче всего добраться. — Он прочитал названия нескольких баночек. Положил некоторые обратно на полку, а некоторые бросил мне. И одну засунул себе в карман. Я посмотрел на него, склонив голову, изучая его, пытаясь понять. — Я кое-что в этом понимаю, офицер. После того, как мы загрузили внедорожник, Мерл начал откачивать бензин с других машин и заполнять каждую канистру для бензина, которую мы нашли. Когда мы прислонились к старой Хонде Цивик, заполняя последнюю канистру, я сказал: — Эй, помоги мне быстренько зачистить этот книжный. — За каким хреном? — хмыкнул он. — Потому что, — пробормотал я, пытаясь придумать что-то другое, кроме того, чего я действительно хотел. — Никто из нас не имеет медицинского образования. Хочу найти книгу по оказанию первой помощи. Он нахмурился и проворчал: — Я помогу тебе зачистить его, но если в этом месте нет Плейбоя, чтобы оно того стоило, то я сделаю так, что тебе придётся использовать эту книгу первой помощи раньше, чем ты бы хотел. — Договорились, — сказал я, когда Мерл закончил сливать бензин и закрыл третью канистру. Мы зашли в книжный магазин и обезвредили двух ходячих. — Чувак, я думал, ты выглядел жалко, бегая в своей больничной рубахе. А эти педики были в грёбаном книжном магазине во время апокалипсиса. — Мерл засмеялся. Никто не думал, что Мерл шутит хорошо, больше, чем сам Мерл. Я вздохнул и закатил глаза. Я никогда не избавлюсь от подколок по поводу отсутствия штанов во время нашей первой встречи. Мы оба нашли то, что хотели, и быстро вышли из магазина, я — с книгой о первой помощи и книгой про язык жестов, а Мерл — со стопкой эротических журналов. — Хочешь сесть за руль, офицер? — Чтоб ты смог подрочить на эти штуки на пассажирском сиденье? Блядь, нет! — ответил я, сам забираясь на пассажирское сиденье под его хриплый, грубый смех. Я открыл на коленях книгу по изучению языка жестов ещё до того, как мы выехали со стоянки, и машина резко затормозила, когда Мерл взглянул на меня. — Нахрена ты это взял? — спросил он. — Чтобы я мог с ним говорить, — сказал я так, будто это был самый глупый вопрос, который я когда-либо слышал. И действительно, так и было. Как сказал бы Карл — и ежу понятно. Мерл помрачнел и посерьёзнел, его плечи напряглись, а челюсть сжалась. — Рик. Не морочь ему голову, чувак. Я думаю, это был первый раз, когда он использовал моё настоящее имя, и это действительно привлекло моё внимание. — Мой братишка, он всегда был чувствительным. Он рос в окружении полнейшего дерьма, чувак. Я прервал его. — Не собираюсь морочить ему голову. Не знаю, о чём ты таком говоришь. — Нет, ты знаешь. Я вижу, как он смотрит на тебя. — Мерл отвёл взгляд от моих глаз и сосредоточился на дороге впереди, хоть мы и стояли. — Я точно знаю, что у этого чёртова пацана никогда не было бабы. Не уверен почему, может, он просто не заинтересован в такой херне, или, может, он типа педик, или какая-нибудь ещё хрень. Может быть, дело только в тебе. Я не знаю, — он замолчал на мгновение. — Тот взгляд, про который ты говорил. С Софией. Он смотрит так не на всех, офицер. Только на тебя. И я ещё не надрал тебе задницу только потому, что ты смотришь на него так же, чёрт возьми. И ты наверняка догадываешься, что я ненавижу педиков, но я люблю своего брата — несмотря ни на что. И если я тебя неправильно понял… И ты не смотришь на него так, как я думаю… Тебе лучше не морочить ему голову, вот и всё. Не обижать его или прочая хрень. Мне бы было неприятно тебя убивать. Как-то уже привык к тебе. Честно говоря, я не знал, что делать с этими неожиданными словами, исходящими от Мерла. Но я сразу же ответил: — Я никогда не причиню вреда Дэрилу. Никогда. Он и Карл — единственные причины, по которым я дышу изо дня в день. — Когда мы погрузились в тишину, и Мерл снова тронулся с места, я подумал о том, как странно было это говорить. Единственное, что было важным в моей жизни — это мой единственный сын и какой-то реднек, которого я встретил меньше недели назад? Но это было правдой. У меня были невероятно сильные, сложные чувства к младшему Диксону, которые я не мог объяснить даже себе, а тем более Мерлу. И его размышления ничего мне не прояснили. Я не был геем. Я был женат. Мне просто нравился этот парень. Он был хорошим. Я хотел защитить его, и мне нравилось, что он хочет защитить меня. Это нормально. Нормально для этого нового мира — хотеть быть с людьми, которым ты доверяешь. Я отогнал сбивающие с толку мысли в сторону и сосредоточился на своей книге. Я попрактиковался в алфавите, выучил несколько слов, которыми хотел похвастаться, закрыл её и повернулся к Мерлу. После этой поездки он, возможно, больше не позволит себе так открыто говорить о такого рода ерунде, поэтому я решил задать ему больше вопросов, пока была возможность. — Дэрил таким родился? Без голосовых связок или что-то вроде этого? Мерл взглянул на меня, явно решая, достоин ли я такой личной информации. Снова кинул взгляд на мою книгу и тяжело вздохнул. — Поверь мне. У парня есть лёгкие, и он может ими пользоваться. Кричал, как девка, с первого года своей жизни. А рядом с ним не было добрых людей. И кричать — это худшее, что ты мог делать. Чтобы тебя избили до полусмерти. — Господи, — пробормотал я, не ожидая такого ответа. — Доктора не могли понять, что с ним. Мозгоправы думали, что наш папаша просто выбил из него голос. Стал бояться издавать какие-либо звуки или что-то вроде того. Так что сейчас… Его мозг уже забыл, как это — учиться составлять слова и прочее дерьмо, так что ничего нельзя сделать, чтобы исправить это. Я сам отвозил его к врачам, чтобы всё выяснить. Наши предки не слишком беспокоились об этом. Я научился говорить с ним на языке жестов, когда учитель в школе заинтересовался этим и научил его. Я уставился на него и увидел за грубым обликом и колючим поведением человека гораздо мягче. — Ты гораздо лучше, чем хочешь казаться, Мерл. — Ага, да, но это секретная информация. Держи свой рот закрытым по поводу этого. Когда мы вернулись к остальным, я спрятал свою новую книгу. Хотел сначала выучить побольше и сделать сюрприз.

***

Мы отправились в первый из четырёх кемпингов, на который возлагали большие надежды. Дороги были относительно чистыми, но это были ухабистые горные серпантины, поэтому нам приходилось ехать медленно. Я сидел за рулём, Дэрил — на переднем сиденье. Мишонн, Мерл и София втиснулись на среднем сиденье, а заднее и багажник были заполнены едой, водой, медикаментами и канистрами с бензином. Я слушал, как София пытается вовлечь Мерла в игру «я вижу». — Я вижу что-то чёрное, — сказал он. — Ты грёбаный расистский ублюдок, Диксон, она ребёнок, — огрызнулась Мишонн. — Тогда не ругайся, как моряк, перед этим ребёнком, если ты такая воспитанная и благородная. Кстати, я говорил о своих ботинках, а не о тебе. Маленькая светловолосая головка девчушки появилась между Дэрилом и мной. — Могу я посидеть здесь с вами? — Я усмехнулся, и Дэрил жестом предложил ей сесть рядом с ним. Вместо «я вижу» она играла в «какой знак у этого» с Дэрилом, в то время как Мерл пытался убедить Мишонн, что она была расисткой по отношению к реднекам. Когда мы проехали через первый лагерь, стало ясно, что в нём никто не останавливался. Моё сердце ухнуло вниз, и я понял, как сильно рассчитывал найти Карла ещё до конца дня. Дэрил заметил это и положил руку мне на плечо. Здесь было около четырнадцати домиков, разбросанных по лесистой местности. Мы зачистили каждый и не нашли ничего, кроме паутины. Дэрил пустил стрелу в енота, и мы решили, что солнце уже село слишком низко, чтобы успеть до следующего кемпинга, прежде чем совсем стемнеет. Я начал собирать ветки и дрова для костра, и Мерл мне помогал. Дэрил освежевал енота, а Мишонн с Софией наблюдали за этим, издавая преувеличенные звуки тошноты, показывая, насколько это противное зрелище. После того, как развёл огонь, я уединился в одном из домиков, листая книгу про язык жестов. Я слышал, как Мерл ворчал о том, что белка намного лучше енота, а затем его позицию в споре с Дэрилом о том, кто лучше стреляет и сколько ходячих они убили. Когда еда была готова, мы все вместе поели и по очереди ушли спать. Я пошёл первым. Я провёл ещё час, изучая свою книгу, а затем задремал и отключился до момента, пока часы не показали, что у меня есть всего час, прежде чем придёт моя очередь дежурить. Тихий храп Мерла и сопение Мишонн заполняли домик. Я вышел на улицу пораньше и встал над Дэрилом. Он поднял глаза, кивнул, глянул на часы и удивлённо посмотрел на меня. — Я рано. Знаю. Не мог спать больше. К тому же, я хотел кое-что сказать. Дэрил не сводил с меня глаз, ожидая. Я улыбнулся и очень осторожно показал: «Спасибо за ужин. Ты отлично охотишься», не произнося этих слов. Он наклонил голову и медленно улыбнулся. Нахмурил брови, словно спрашивая, как я этому научился. Я показал «найденная книга», а затем нарисовал пальцами в воздухе весь алфавит. Он засмеялся. — Я знаю, — сказал я, — взрослый мужчина гордится тем, что знает алфавит. Глупо. — Я покачал головой, улыбнулся и сел лицом к нему. Он что-то прожестикулировал, и я понял только часть этого. — У тебя приятная… Я не знаю последнего знака, — сказал я, надув губы. Он сделал универсальный знак, будто пишет на бумаге. — Ага, а разве не ты должен носить его с собой? — пожурил его я, вынимая из кармана ручку с блокнотом и бросая ему. Он написал, немного поколебался, а потом бросил блокнот на землю между нами, текстом ко мне. «УЛЫБКА». Я посмотрел на него и улыбнулся, покраснев из-за того, каким довольным себя ощутил от того, что ему нравится моя улыбка. Я встал, показал ему знак «минуточку» и проскользнул обратно в домик, возвращаясь с книгой и фонариком. Я сел обратно и пролистал её. И ответил жестами: «У тебя красивые голубые глаза». Дэрил покраснел и написал ещё одну записку. «ТЫ ФЛИРТУЕШЬ СО МНОЙ?» Я засмеялся. — Честно говоря, понятия не имею. — Он просто смотрел на меня, стараясь прочесть больше в моих глазах, словно пытаясь увидеть всё внутри меня, будто считая, что то, что там есть — самое важное для него в этом мире. Мне было интересно, что он увидел. Чёрт, даже я сам не понимал, что у меня внутри. Наши взгляды по-прежнему пересекались. И это не было необычным, но волоски у меня на шее начали подниматься, а по телу побежали мурашки, несмотря на тёплую летнюю ночь, и вот именно этого раньше не случалось. Мой взгляд опустился к его губам, когда он сглотнул, затем облизнулся и нервно прикусил нижнюю губу. Выражение его лица было таким открытым и заинтересованным, что я мог прочитать в нём, что он тоже чувствовал эти странные вещи. Если бы это была женщина, в этот момент я бы наклонился и поцеловал её. Это была не женщина. Это был Дэрил. Но я всё равно это чувствовал. Чувствовал потребность, желание, крайнюю необходимость прижаться губами к его губам. Его голубые глаза сверкали, как сапфиры в лунном свете, и он был похож на ангела. На кого-то, про кого писали стихи или высекали из мрамора. Он был идеален. Интересно, знал ли он об этом? Я был готов. Готов сделать решительный шаг и двинуться вперёд на инстинктах, которые всё громче кричали, чтобы я поцеловал его, но я боялся, что мог неправильно всё истолковать. Что, если я наклонюсь, чтобы поцеловать его, а это окажется совсем не тем, что он планировал? Дэрил отвёл взгляд, и мне показалось, что кто-то сорвал с меня одеяло в разгар зимы, оставляя меня замерзающим и незащищённым. Потеря его мягкого взгляда была почти болезненной. Он схватил ручку и бумагу и передал мне записку, вновь глядя мне в глаза. «ТЫ СЛИШКОМ МНОГО ДУМАЕШЬ». Он прав. Слишком много.