Немой (Unspoken)

— Лори. Я прошептал это, всё ещё оглушённый первоначальным шоком. А потом осознание накрыло меня с головой, и я открыл рот, чтобы выкрикнуть её имя, дёрнувшись в сторону окна. Но прежде чем мой вдох превратился в леденящий кровь крик, а мои ноги сделали первые шаги, Дэрил схватил меня, обнял за талию и крепко прижал руку ко рту, заглушая мои крики. Я боролся с ним. Пинал его ногами и тянул за руку, но он был сильнее и настроен невероятно решительно. При очередном протяжном раскате грома та, что когда-то была Лори, отвернулась от нас вместе с остальными и зашаркала прочь. Я продолжал иррационально кричать её имя, мой голос приглушенно прорывался через зажимающую рот ладонь Дэрила. Он крепче сжал меня, в какой-то момент даже оторвав меня от пола, чтобы мои ноги не касались земли и я не пытался бежать к окну в бессмысленной попытке догнать то, чего не было. На смену моим крикам и безуспешной борьбе пришли рыдания и слабость во всём теле, когда дюжина ходячих скрылась в тумане. Моё тело упало мёртвым грузом на пол, и Дэрил осторожно опустился вместе со мной. Он продолжал крепко зажимать мне рот, пока я всхлипывал, и тихонько шикал мне на ухо. Мы оба сидели на полу, и рука, которая раньше обнимала меня за пояс, теперь гладила мою голову. Я оставался в крепкой хватке его объятий, пока плакал, и слёзы, сопли и слюни оставались на его руке. Никто не двигался. И через некоторое время мои откровенные рыдания сменились редкими всхлипами, а Дэрил наконец убрал руку с моего рта. — Не видел среди них никаких детей, офицер, — торжественно сказал Мерл, — если тебя это утешит. — Мне очень жаль, Рик, — тихо сказала Мишонн. София шмыгнула носом. — Она правда была очень милой. Никто из них не сказал ничего про то, что Дэрил продолжал гладить меня как ребёнка, что я с благодарностью жался к нему, или что мы оба были одеты лишь частично. Дэрил отстранился, чтобы прожестикулировать что-то мне. Тот факт, что он никогда не сможет одновременно говорить и прикасаться ко мне, заставил меня грустить ещё больше, но я проследил за его движениями, формирующими слова. Он показал мне слово «видеть», затем написал пальцем «Ш-е-й-н?» и вопросительно поднял бровь. Мне потребовалась минута, чтобы собрать всё воедино. — Шейн, — перевёл Мерл. И я набросился на него только потому, что был зол на весь мир. — Я знаю чёртов алфавит, Мерл. — Я посмотрел на Дэрила и покачал головой. — Его не видел. — Я тоже, — подтвердила София. — И мою маму. Дэрил стал оживлённо жестикулировать Мерлу, явно устав от использования маленьких, простых слов для общения на моём уровне. Я отчаянно нуждался в большем количестве времени с моей книгой. Я хотел слышать слова Дэрила от него самого, а не от кого-то другого. Я посмотрел на Мерла, ожидая, что он опять поведёт себя как мудак, не переводя то, что сказал Дэрил, так как я сорвался на него. Но он не стал. Он внимательно следил за движениями рук брата и начал переводить, пока пальцы Дэрила всё ещё рассекали воздух. — Не думай о самом худшем. Скорее всего, если бы их всех убили одновременно, они бы так и ходили вместе. Карл должен быть жив, и с ним всё ещё есть кто-то, кого он знает. Не теряй надежды. То же самое и с твоей мамой, София, — сказал он грубым голосом Мерла, но мягкими словами Дэрила. Мы помолчали ещё какое-то время, сосредоточенно вглядываясь в то, что происходило снаружи, чтобы убедиться, что это были последние из ходячих. Наконец Мерл тяжело вздохнул. — Я голоден. — Он повернулся к Мишонн. — Почему бы тебе не потащить свою сладкую задницу на кухню и не приготовить ужин или ещё что-нибудь? — Потому что я женщина? Чёрная женщина? Я должна подавать ужин большим сильным мужчинам? — огрызнулась она. — Ну, звучит так, будто ты сама прекрасно справилась с ответом на свой собственный грёбаный вопрос. Плюс, я сделал тебе чёртов комплимент или ты не слышала? — проворчал Мерл. — «Сладкая задница» — это по-твоему комплимент? — Я ж не сказал «чёрная задница». Это определённо прогресс для Диксона, — ответил он. — Она не чёрная, она афроамериканка, — тихо сказала София. — Какая разница! — крикнул Мерл и промаршировал из комнаты. — Ну что ж, вы, ребята, были правы. Он настоящий засранец. Как ты смог стать таким милым? — спросила Мишонн Дэрила. Он махнул рукой в сторону ушедшего Мерла и нарисовал кулаком круг в области сердца. — Это значит «прости», — мягко сказал я, наконец-то возвращаясь в настоящее. — Это не твоя вина, Дэрил, — улыбнулась Мишонн. Они с Софией вышли, оставив нас с Дэрилом наедине, и мы вновь сели на пол, я — у стены, а Дэрил передо мной по-турецки. Он был полностью сосредоточен на мне. Я хотел, чтобы он не пытался жестикулировать мне что-либо, потому что если бы это было что-то, чего бы я не понял, то я боялся, что моё настроение превратилось бы из разочарования в гнев. Словно прочитав мои мысли, он взял ручку и бумагу и написал: «СКАЖИ МНЕ, ЧТО Я МОГУ СДЕЛАТЬ». — Ничего, — сказал я, — но спасибо. И спасибо за… ну, ты знаешь… что заткнул меня. Я мог бы действительно подвести всех нас. Он кивнул и нацарапал: «ТЫ ДОЛЖЕН ПОЕСТЬ». — Я не голоден, — сказал я. И всё. Он не приставал ко мне с вопросами и не подталкивал к разговору. Он даже не пытался поднять меня с пола. Он просто сидел и терпеливо ждал, оставаясь наготове, если я вдруг снова буду нуждаться в нём, и ничуть не досадуя на моё подавленное настроение или молчание. Через несколько часов на улице стемнело. Ночь была тёмной, не освещаемой больше прекратившейся грозой, хотя дождь всё ещё шёл. Я слышал, что Мишонн дежурит на крыльце. Слышал, как София говорит о поисках книг. Как Мерл ворчит, что «Адам и Стив» — полагаю, это были мы — ни хрена не будут полезны на сегодняшнем дежурстве, и он собирался поспать несколько часов, прежде чем снова настанет его очередь. Я горевал с тех пор, как увидел её, и не сдвинулся с места. Дэрил тоже. Он не ёрзал, не вздыхал нетерпеливо, не топал ногой, ничего такого. Он не жестикулировал и не писал. Он просто был здесь. И я был рад. Всё, что он делал, это клал руку мне на ногу и время от времени проводил по ней большим пальцем — тихое напоминание, что он рядом. По большей части я не знал, что мне сейчас чувствовать. Я любил Лори двадцать лет. Мы были вместе со школы. Она была матерью моего ребёнка. Хотя мы разлюбили друг друга за последние пару лет, в моём сердце всегда оставалось бы место для неё. И зная, что она ушла из этого мира, что… всё кончено, и осталось только её тело… это было больно, как осколки стекла, вонзившиеся в мою плоть. Это было просто — другого слова и не подберёшь — грустно. Дэрил был прав. То, что мы не увидели Карла, было очень хорошим признаком того, что он всё ещё жив и, вероятно, уже близко. Но, скорее всего, он недавно видел, как умерла его мать. Он думает, что я тоже мёртв. Он, должно быть, чувствует себя таким одиноким. Шум дождя, хотя и более спокойный, без раскатов грома, был, вероятно, тем же самым звуком, который сейчас слышал Карл. Завтра. Мы найдём его завтра. Я медленно встал, и Дэрил впился в меня взглядом. — Мне надо отлить, — сказал я. Он кивнул, и я услышал урчание у него в животе. — Спасибо, что посидел со мной. Может, нам всё-таки стоит найти что-нибудь поесть? — Он снова кивнул и быстро, бесшумно поднялся. Он двигался так же тихо, как делал всё остальное. Справив нужду на улице, я присоединился к Дэрилу на кухне. Его ручка и бумага лежали на столе рядом с Софией, а на тарелке перед ним лежало что-то вяленое. Я взглянул на то, что он писал: «ПОПРОБУЙ». «НА ВКУС КАК КУРИЦА». «РОККИ И БУЛЛЬ-ВИНКЛЬ?» «ЧТО ТАКОЕ «NICK AT NITE»?» София как раз положила что-то в рот, когда я сел и увидел, как она жует, а её лицо искажается в гримасе. Она выплюнула кусок мяса как раз в тот момент, когда Дэрил поднёс руку ко рту, чтобы поймать его. Затем он отправил пожёванное — теперь я догадываюсь, что это была белка — вяленое мясо себе в рот. София пробормотала «фууу», одновременно с тем как я сказал: — Это было отвратительно, — с улыбкой, играющей на моих губах. Дэрил просиял, почувствовав улыбку в моём голосе. И написал: «ДОВОЛЬНО НЕПЛОХО. ОНА РАЗЖЕВАЛА ЕГО ДЛЯ МЕНЯ». — Как ты можешь так делать? — София хихикнула, всё ещё делая из этого событие. «ДИКСОНЫ НЕ ВЫКИДЫВАЮТ ПИЩУ». — Мерл съел целую пачку печенья, пока вы, ребята, пялились друг на друга на полу, и он облизал белую часть и выбросил чёрную на пол. — Она указала на кучу раскрошенного печенья в углу кухни. Дэрил только покачал головой. — Ты совсем на него не похож, — заметила София. «СПАСИБО» — написал Дэрил, трижды подчеркнув слово. Она хихикнула. София пошла спать, а я принялся за холодный суп, начиная есть его прямо из банки. Мы с Дэрилом сидели молча. — Мне грустно, — сказал я, и Дэрил кивнул. — Думаю, я действительно верил, что увижу её снова. Наверное, обнял бы, поцеловал и заплакал. — Дэрил отвернулся и спрятался за волосами, чувствуя себя неловко от моих слов. — Правда через час мы бы ругались и делали друг другу пассивно-агрессивные замечания. Но вместо того, что случилось, я бы предпочёл ругаться каждый день, знаешь. Он снова кивнул. Как всегда слушая меня. Обращая пристальное внимание на каждое слово. — Хуже всего знать, что её оболочка всё ещё бродит где-то там. Дэрил написал: «ПРОСТИ, ЧТО Я НЕ ВЫШЕЛ, ЧТОБЫ ПОКОНЧИТЬ С ЭТИМ». Я улыбнулся. — Господи, нет. Слишком большой риск. Я бы тебе не позволил. — Я не сводил с него глаз, зачёрпывая ложкой остатки холодной куриной лапши. — Но спасибо за то, что думал об этом. — Он кивнул и откусил ещё кусок вяленого мяса. — Это всё вроде как испортило твой первый раз, — сказал я с сочувственной улыбкой. — Но, надеюсь, тебе понравилось. Он написал: «ТЫ ОБЕСЧЕСТИЛ! НЕ ОЖИДАЛ ЭТОГО, КОГДА ТОЛЬКО ВСТРЕТИЛ ТЕБЯ». Дэрил прикусил колпачок от ручки и ухмыльнулся, и, когда я усмехнулся в ответ, он добавил: «АГА, МНЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛОСЬ. РАЗВЕ ЭТО НЕ БЫЛО ОЧЕВИДНО?» — Я просто хотел услышать, как ты это скажешь, — сказал я и поёжился от слов «слышать» и «скажешь». — Ну, ты понял. Увидеть, как напишешь, — поправляя себя, я чувствовал ещё большую неловкость. Он отмахнулся от меня взмахом руки. Потом наморщил лоб и написал: «ТЫ РАЗОЧАРОВАН ТЕМ, ЧТО Я НЕМОЙ?» Колпачок вернулся на своё место между его губ. Я хотел дать ему абсолютную уверенность, поэтому ответил медленно, тщательно подбирая слова, чтобы быть предельно ясным. — Дэрил, мне нравится быть с тобой. Нравится общаться с тобой. Нравится смотреть на тебя и прикасаться к тебе. И я хотел бы всего этого, даже если бы у тебя не было ноги, или была повязка на глазах, или перепонки на ногах, или косоглазие, или нехватка зубов, или лысина. То, что ты немой, на самом деле нихрена не имеет значения. Да, какая-то часть меня всё больше расстраивалась из-за наших нынешних ограничений, но я научусь лучше говорить жестами. И я уже хорошо научился его понимать: по его глазам, выражению лица, языку тела. Со временем и это тоже будет даваться мне ещё проще, чем было раньше. Я подумал о чувствах, которые испытывал раньше — не иметь возможности получать его прикосновения или разговаривать с ним. И да, у меня было такое чувство, будто у меня что-то украли. Но заставило ли это меня пересмотреть то, что я хотел Дэрила? Абсолютно точно нет. — Ты разочарован в том, что я был копом? — спросил я, чтобы показать, насколько нелепым был его вопрос. «КТО ЗНАЛ, ЧТО МНЕ НРАВЯТСЯ МУЖЧИНЫ В ФОРМЕ. (КТО ЗНАЛ, ЧТО МНЕ ВООБЩЕ БУДУТ НРАВИТСЯ МУЖЧИНЫ. ЭТОГО Я ТОЖЕ НЕ ОЖИДАЛ)». — Может, тебе просто нравлюсь я? — я сказал это в своей дурацкой манере, пытаясь флиртовать. «Может быть» — показал Дэрил и улыбнулся. — Наверное, надо немного поспать, — предложил я. Он нервно пожевал колпачок. «Я МОГУ ЛЕЧЬ НА ДИВАНЕ» — написал он. — Я бы предпочёл, чтобы ты спал рядом со мной в постели, — тихо сказал я, заметив, что слегка склонил голову набок, ожидая его ответа. Так, как он считал милым. Дэрил усмехнулся. Его улыбка всегда была застенчивой, неловкой, кривой полуулыбкой, как будто его лицо не привыкло к движениям мускулов, необходимых для выражения счастья. «НЕ БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО МОГУ ПРЕДЛОЖИТЬ ЭТО. НЕ ЗНАЮ, КАК ЭТО ВСЁ РАБОТАЕТ». Я взял у него ручку, положил её и бумагу в карман и взял его за руку, чтобы он встал рядом со мной. Я медленно поцеловал его в губы, без языка. Просто нежный поцелуй. — Вот, как это работает, — сказал я, мои губы были всего в нескольких миллиметрах от его. — Ты можешь поцеловать меня, когда захочешь. — Я снова нежно поцеловал его. — Ты можешь спать со мной в каждой кровати, на которую мы наткнёмся. — Поцелуй. — Ты можешь просить у меня всё, что захочешь. — Поцелуй. — Если тебе грустно или ты злишься, расскажи мне об этом, и я утешу тебя. — Поцелуй. — Если мне грустно или я злюсь, ты можешь утешить меня. — Поцелуй. Каждый раз, когда я отрывал свои губы от его губ, его тело наклонялось ко мне, словно испытывая боль от потери прикосновения, и его лоб морщился, когда он пытался сконцентрироваться на моих словах. — Понял? — спросил я. Он кивнул, и я повёл его за руку в комнату, где мы были раньше. Он забрался в постель в одних трусах. Я снял джинсы и скользнул к нему, тоже в одних трусах. Я прижался к нему, положил голову ему на грудь и провалилась в сон без сновидений под ровный шум дождя и ощущение его руки, поглаживающей мою спину.