Криминальный квинтет

У каждого из пятерки была своя история вступления в команду, у кого-то веселая, у кого-то — не очень. К примеру, Эредина Францеска встретила на киностудии «Дол Блатанна фильм», где он работал консультантом по рукопашному бою и дракам с холодным оружием в масштабном проекте одного из ведуших режиссеров здешней фабрики грез Юлиана Панкрацовича Леттенхофа или попросту Лютика. Картина была задумана в фантазийно-сказочном антураже с геройскими героями, злобнючими злодеями и непременной прекрасной принцессой — возлюбленной героя, которую мудрая сценаристка Присцилла Цирановна, являющаяся еще и супругой Лютика, с самого начала фильма предусмотрительно отправила в секретный волшебный грот, для верности запаковав ее еще и в хрустальный гроб, в котором дамочка, как и подобает порядочной принцессе, спокойно спала зачарованным сном в ожидании возлюбленного, который придет, спасет, а потом непременно женится. А пока герой разбирался с общемировым злом в лице очередного Владыки Тьмы, дамочка тихо и пристойно полеживала себе в гробу и не путалась у мужчин под ногами, терпеливо ожидая, пока они всласть намахаются мечами и кулаками в вечной борьбе Добра и Зла. На роль спящей красавицы Лютик, конечно, взял свою супругу Присциллу. Героя же в будущем эпическом полотне играл сам Элихаль Ковригин-Деитвенский — звезда первой величины, любимец публики и исполнитель многочисленных ролей разнообразных героев в костюмных исторических мелодрамах. Правда, злые языки говорили, что для роли оплота Светлых Сил Элихаль слишком хлипковат физически и даже — о ужас — может показаться недостаточно мужственным, однако Лютик со свойственными ему уверенностью и апломбом заявил, что в герое главное не мускулы и не косая сажень в плечах, а внутренняя убежденность в том, что его дело — правое, а уж этого Элихалю всегда было не занимать. Ну и наконец, роль главного плохиша исполнял харизматичный артист, известный публике именно своими работами в «злодейском» амплуа, Яевинн Сеидхов. Таким образом, сплав режиссерского таланта и актерского мастерства вкупе с солидным бюджетом и удачно выбранной тематикой сулили фильму зрительский восторг, кассовые сборы, славу грядущего шедевра и классики жанра с занятием достойного места в истории кинематографа. И возможно так бы все и вышло, не возьми Лютик в консультанты Эредина. Справедливости ради надо сказать, что исполнительный продюсер картины Ге’эльс Талейранович Малевальский изначально был против приглашения Эредина в состав съемочной группы, но капризное светило кинематографа топнуло ножкой, сказав свое сакраментальное: «я режиссер, мне виднее» — и контракт с Эредином Бреаккгласовичем Ольховым был подписан. Как вскоре выяснилось, это судьбоносное решение и стало началом конца. А одну из предсмертных судорог проекта как раз и довелось увидеть Францеске, заглянувшей на киностудию, чтобы повидаться с тем самым Ге’эльсом, который был ее хорошим знакомым. Францеска обнаружила его неподалеку от съемочной площадки среди зрителей, наблюдающих за занятным действом. Среди бутафорских живописных руин друг напротив друга стояли два эльфа, в одном из которых — невысоком, худощавом и изящном — Францеска без труда узнала Элихаля. Его оппонент — высоченный и плечистый мужчина с черными как смоль волосами и лицом — красивым, но с резкими чертами, придающими его облику сходство с хищной птицей — был Францеске незнаком. В руках эльф-великан держал меч размером с потолочную балку, оружие же Элихаля напоминало скорее шпагу, во всяком случае выглядело оно как нечто тонкое и излишне вычурное. Впрочем, свой реквизит эльфы в ход не пускали, а вели диалог, хотя дискуссия шла на повышенных тонах. — Ты, морда насосная, еще раз так махнешь мне перед носом своей зубочисткой, я ее тебе в задницу засуну и три раза поверну. Понял? — грубо рявкнул высокий. — Я бы вас попросил! — слегка срывающимся тенорком ответствовал Элихаль. — А я тебе дважды повторять не буду! Я как сказал, так и сделаю. Ей божиня, даже дубля не пожалею! — Да-а, — плаксиво сморщился Элихаль. — Сам спал с моей Эвелиной, а сам теперь мне же еще угрожает. Где справедливость?! А? Где?! Вопрошаю я! — эльф сделал трагическое лицо и воздел руки к небесам. — Стоп-стоп-стоп! — в диалог артистов решительно вмешался невысокий щуплый мужчина с живыми черными глазами и приятным выразительным лицом, в котором Францеска признала самого мэтра Лютика. — Элихаль, Эредин, прекратите нести отсебятину! Этого нет в тексте! — А нечего мне в глаз свой пыркалкой тыкать! — тут же возмутился высокий. — Ну подумаешь, трахнул я его бабу, так что теперь из-за этого меня зрения лишать? И вообще, он сам виноват. Слышь, Элихалька, надо жонку свою лучше ублажать, чтобы она на других мужиков лыч не точила. А ты токо на сцене герой-любовник, а на деле — пшик. Среди зрителей, привлеченных таким занятным отходом от сценария, раздались смешки. Тем временем Францеска пробралась к Ге’эльсу и легонько потянула его за рукав, чтобы привлечь к себе внимание. — О, Францеска, — увидев свою знакомую, эльф обрадовался. — Привет. Что привело тебя ко мне? — Ге, я к тебе по делу. — Ты всегда по делу, — с легким вздохом развел руками он. — А я смотрю, у вас тут очень оживленно, — заметила Францеска. — С Лютиком не заскучаешь. Он сам-то по себе тот еще энерджайзер. А уж когда он пригласил еще и Эредина… — Эредин, надо полагать, это вот тот брюнетистый красавчик, — Францеска кивнула в сторону высокого эльфа. — Да. Он самый. Эредин по кличке Ястреб. Настоящая катастрофа и моя постоянная головная боль. — Что такого ужасного он сделал? — Ну-у… всего лишь угробил наш проект, зарубив его практически на корню вот этим своим огромным мечом. — В каком смысле? — Да можно сказать в прямом. Потому что мужскую часть состава он уложил на больничные койки с травмами различной степени тяжести, а женскую… тоже уложил в койки, правда не больничные и не с травмами, а для иных целей, сама понимаешь каких. А последним гвоздем в гроб нашего шедевра была потеря исполнителя роли главного плохиша Яевинна. — Его тоже травмировал Эредин? — участливо поинтересовалась Францеска. — Нет. Случилось иного рода несчастье, — со вздохом сообщил Ге’эльс. — Злодей Яевинн буквально пал от руки рыцаря Элихаля. Правда, к нашему великому сожалению, он сделал это не в финале, а гораздо раньше, не преодолев и трети заданной сценарием дистанции. Хотя, пал — это, конечно, громко сказано. На самом деле наш главный злобник просто грохнулся с помоста, сломав при этом палец и два ребра. — А при чем тут Элихаль? — Так это именно он опорку коварно и злонамеренно подпилил втихаря. — Но зачем? — Акт возмездия. Элихаль думал, что Яевинн спит с его супругой Эвелиной. Хотя на самом деле спал с ней конечно же Эредин. А Элихаль сумел разглядеть лишь черные волосы своего соперника по делам сердечным — и на этой основе сделал неверные выводы. — Ужасы ты какие-то рассказываешь, — покачала головой Францеска. — Неужели эта выходка сошла Элихалю с рук? — Пришлось замять. Ситуация-то у нас критическая. Нового актера на роль главгера нам уже не потянуть. Поэтому применили к Элихалю меры дисциплинарного и материального воздействия, провели среди него беседу о том, что ревность убивает нервные клетки, которые уже не восстанавливаются. Он разумеется послал нас… сама понимаешь, куда. А после разбора полетов заменили Яевинна Эредином на роли главгада. И он, кстати, в роль очень хорошо вжился — будто родился Владыкой Тьмы. — Ну надо же, какая одаренная личность этот Эредин. И красив, и силен, и кулаками машет, и мечом… мечами, обоими. Прямо идеал со всех сторон, — Францеска продолжала внимательно глядеть на эльфа, явно что-то прикидывая в уме. — Кажется, это я к тебе сегодня просто ну о-очень удачно зашла. Тем временем на фоне руин и древних статуй продолжала кипеть словесная баталия, в которой теперь активно участвовал и сам Лютик. — Элихаль, — взывал он к исполнителю главной роли. — Ну откуда у тебя вдруг взялась супруга Эвелина? Пока у тебя есть лишь возлюбленная, зовут ее Клопидогрэль. И она спокойно спит себе зачарованным сном в волшебной пещере в хрустальном гробу. А ты, царевич Лозоглаз, идешь в царство Черного Владыки, чтобы бросить кольцо в холодные глубины бездонного озера, ибо только тогда вы со своей возлюбленной сможете воссоединиться… — Да прям там, — фыркнул Эредин. — Если очень неймется, ничего не мешает и к сонной пристроиться. Конечно, романтизьму от такой любви нету и удовольствие не то, но раз мужика так вштыривает, что он готов аж до Чертова Царства сигануть, то видно, что ему уже явно невтерпеж. — Как это ничего не мешает, — возразил Лютик. — А про крышку хрустального гроба ты забыл? Во-от! Все продумано! Сценарист — моя Присциллушка — принцессу хорошо запаковала и надежно скрыла от поползновений таких вот Властителей Темных, которым лишь бы только всюду влезть, все испортить и опошлить. — Ну крышка — да, препятствие, — согласился Эредин, но тут же оживился. — Так можно со стеклорезом прийти, просверлить дырку в нужном месте… — Так, Эредин, хватит! Прекрати эти свои инсинуации! — взвизгнул Лютик. — У нас фильм-сказка, рейтинг 12+. Вот буду снимать следующий фильм — эротический фэнтези-триллер с элементами детектива, боевика и ужастика «Эльфы исчезают в полдень», позову тебя на роль главного героя и помощника-консультанта. — И все равно сценарный ляп, — не сдавался Эредин. — Женская половина зрителей в невмырущщую любовь нашего Лисохвоста… — Лозоглаза, — поправил эльфа Лютик. — Неважно, — отмахнулся Эредин. — Не поверит. Потому что если жоних несет кольцо не в ЗАГС невесте на пальчик, а в какую-то темную дыру или черную нору, недряные недра и глубяные глубины — то есть куда угодно, лишь бы от невесты подальше, это значит что? — М-да, — сообразительный Лютик усиленно заскреб затылок. — Тут у Присциллы прокол, конечно, вышел. Надо с этим что-то делать, как-то выправлять… — И с оружием накосячили, — воспользовавшись паузой, продолжил излагать свои замечания Эредин. — Я просил, чтобы без всяких украшалок и финтифлюшек. И так у нас главный герой получается какой-то педиковастенький. Так его мало того, что накрасили как бабу, нарядили в колготы и парик с белыми локончиками на него нахлобучили — еще и в руки дали не меч, а недоразумение какое-то блестященькое. Да этой железячкой токо мышей холостить, а он с Владыкой Тьмы сражаться собрался. Ну смех да и только! — Насчет изменений в облике и снаряжении главного героя — даже не заводи со мной эти речи. Я ничего менять не буду, — категорично заявил Лютик. — Но выглядит же по-дебильски, — стоял на своем Эредин. — Я режиссер. Я так вижу! — произнес Лютик. — Да плевать, — ничуть не расстроился Эредин. — Мы тут с Присциллой обсудили сценарий и решили вообще все переписать. Этого Лисоглаза убрать нахрен, главным героем сделать Черного Властителя, гроб переделать в супружеское ложе… — Что? — зловещим шепотом вопросил Лютик, в то время как Ге’эльс, услышав речи Эредина, в ужасе схватился за голову, уже начиная судорожно подсчитывать, во что им встанут эти сценарные нововведения. — Как Присцилла могла додуматься до такого безобразия? — Почему это безобразия? — даже обиделся Эредин. — Присцилла умная женщина. Не то что некоторые. И талантливый сценарист. Она знает, что нужно сделать, чтобы проект заблистал новыми гранями и привлек зрителя. А то ну вот что это такое? — он аккуратно и ловко поддел на кончик своего меча белокурый парик Элихаля. — Вот это ваш герой? — он потряс париком перед носом Лютика. — Да как раз вот это и есть чистое безобразие! — Эредин, ты не прав, — возразил Лютик. — Это идеальный образ. Он изящен, он куртуазен, ловок, дерзок, смел. Он поэт, он дуэлянт, забияка, бунтарь, ниспровергатель традиций… — Хм, — Эредин почесал в затылке. — Чё-то мне другое в этом образе видится. Но ладно. Может, ты и прав. Так даже лучше. Вся женская аудитория реветь будет, когда его убьют. — Как убьют? Кого убьют? — слаженным дуэтом ахнули Лютик и Элихаль. — Ну Лупоглаза нашего. Так-то Присцилла решила, что он вообще не нужен. Но если этот образ такой привлекательный, то пусть будет. И тогда его убьют в первых эпизодах фильма. Минут пять пофорсит перед зрительницами, железячкой со стразиками своей махнет эффектно, стишок расскажет. — Так, я не понял! — в голосе Элихаля послышались истеричные нотки. — Лютик, что это значит?! Я что, буду играть эпизодическую роль? В таком случае, я вообще отказываюсь участвовать в этом балагане! Я — Ковригин-Деитвенский, звезда мирового масштаба! Мне рукоплескали на мировых сценах… — Элихаль, подожди. Это какое-то недоразумение, — попытался успокоить разбушевавшуюся звезду Лютик. — Сейчас мы позовем Присциллочку и — я уверен — все выяснится. — Знаешь чё, не хочет — не надо, — снова встрял в дискуссию Эредин. — Лютя, да чё ты его уговариваешь. И пусть пошел. У меня на его место уже есть кандидат. Имлерих, приятель мой, мы с ним во с таких лет знакомы, на соревнования еще вместе ездили. Мировой мужик. Веселый, компанейский, все на лету схватывает. И с детства мечтал в кино сниматься. Он, правда, лысый и рожей не вышел. Но если его причепурить, парик на него напялить и крупным планом морду не показывать — его от Элихальки и не отличить будет. И, кстати, ему даже платить не надо, он сам нам приплатит, если мы его в кино сняться позовем. — Я этого не вынесу, — закатил глаза Элихаль, налаживаясь в обморок и тщательно высматривая место, куда бы ему можно было приземлиться, чтобы было и эффектно, и мягко. — Присциллочка! — воскликнул чрезвычайно скандализованный Лютик. — Я тебя очень прошу, подойди к нам. А то наша приглашенная свежевзошедшая звезда искрит какими-то совершенно невозможными сценарными идеями. Еще немного — и мы его стараниями лишимся нашей примы Элихаля. Он уже на грани нервного срыва. — Лютик, — Присцилла не замедлила явиться пред светлы очи супруга и сразу включилась в дискуссию. — Я все знаю. И уверяю тебя, что поводов для беспокойства нет абсолютно никаких. Просто герой Элихаля не вписывается в сюжет. Поэтому я решила, что стоит его убрать. — Но… — начал было Лютик. — Да-да, не спорь. Сам Элихаль прекрасный актер, но присутствие здесь его супруги создает в коллективе какую-то нездоровую атмосферу, возбуждает нечестную конкуренцию, разжигает зависть, порождает дрязги, ссоры, конфликты. Я даже слышала, как эта старая сплетница Филиппа говорила, что и ты неравнодушен к красоте Эвелины. — Присциллочка, как ты могла подумать! Ну до того ли мне было! — Я знаю, что Филиппа — склочное брехло, но чтобы раз и навсегда положить конец грязным домыслам, я решила внести коррективы в сценарий. Надо добавить дарка и мрачности. Реализм, реализм и еще раз реализм. — Но, Присцилла, у нас сказка! — попытался возразить Лютик. — Мы сделаем сказку страшной. У меня уже готова великолепная финальная сцена, я ее прямо вижу… Владыка Тьмы попирает железной пятой лежащий в руинах мир. Эредин, душа моя, ты можешь быстренько сообразить мне здесь нужный антуражик? — Да легко, — пожал плечами эльф, а затем в мгновение ока превратил бутафорские развалины в гору вполне реального мусора. — Ну как-то вот так, — сказал он, с гордостью осмотрев плоды трудов своих, а затем лихо и эффектно воткнул меч в груду серого хлама. — Ве-ли-ко-лепно! — Присцилла захлопала в ладоши. — А теперь самое главное: страстный поцелуй Эредина-Завоевателя и Златокудрой Клопидогрэли на руинах поверженного мира. М-да, конечно, вот там у нас должен быть закат, а здесь нужно, чтобы что-нибудь догорало, тут будет куриться легкий дымок, сюда напустим туману, чтобы загадочно клубился, мусорок и травку красочкой красной побрызгаем… Но это детали, фон и панорамку нам потом оператор сделает. Главное сейчас снять вот этот эпизод, — резюмировал Присцилла, поправляя немного примявшуюся от лежания в гробу прическу. — Иди же ко мне, мой Покоритель Миров, — торжественно провозгласила затем она, протягивая руки к Эредину. — Обними и поцелуй свою Златокудрую Принцессу. — Эт я с удовольствием, — обрадовался Эредин, заключая в объятия Присциллу, которая, в свою очередь, с готовностью практически повисла у него на шее. — Могу и пооткровеннее сценку забацать. Конечно, на мусоре это не особо удобно, но чего не сделаешь ради искусства. Лютик и остальные, открыв рты от изумления, некоторое время действительно наблюдали, как Эредин целует Присциллу, причем, и один, и другая так вошли во вкус, что прекращать свое действо не собирались и даже, казалось, забыли, что они находятся на съемочной площадке, их снимает камера и за ними наблюдают зрители, в числе которых находится и супруг Присциллы. И вот, когда страстный поцелуй затянулся на совсем уж неприлично долгое время, так что некоторым стало даже казаться, что сейчас Властелин с Принцессой перейдут к чему-то более интимному и, пожалуй, действительно выдадут сценку рейтинга 18+, Лютик наконец опомнился и сообразил, что пора употребить власть и напомнить супруге о его правах и ее обязанностях. — Присцилла! — возопил он. — Достаточно! Сцена давно снята. И теперь я с чистой совестью отправлю ее в помойку! Потому что… — Ты что, ревнуешь? — возмущенно спросила Присцилла, с явной неохотой отрываясь от Эредина. — Да как тебе не стыдно! Лютик, ты же творческая натура, ты должен понимать, что это порыв, вдохновение, экстаз, если хочешь. — Я просто подумал… Вспомнил вдруг… — забормотал Лютик, которому, конечно, не хотелось признаваться в том, что его одолело столь низменное чувство, как ревность. — А-а, кольцо-то вы куда дели? — наконец нашелся он. — Так кинули в эти, пылающие недра, — подсказал Эредин. — Там оно себе и лежит, если не расплавилось. Да и вообще, какая разница. Все равно идея с этим кольцом была дурацкой. — Кольцо — это основа сюжета, его ключевое звено, так как тема ношения и швыряния кольца красной нитью должна проходить через все действо, — подал голос Элихаль. — Отринув идею кольца, вы губите всю интригу. Поэтому, у кого кольцо, про того и рассказ. И вообще, Лютик, кто здесь главный, ты или твоя супруга? И кто вам дороже, я — ярчайшая звезда кинематографического небосклона или вот этот художественный кошмар, тролль, который по недоразумению почему-то считается эльфом? Короче, выбирайте: или я, или он! — Он, — Присцилла тут же указала на Эредина. — Я, то есть, ты, — сказал Элихалю Лютик. — Присцилла, извини, но твою новую версию сценария конкретно для этого фильма я использовать не могу. Поэтому оставляем первоначальный вариант с кольцом, героем и спящей в гробу принцессой. — Ах, так! — возмутилась Присцилла. — Тогда ищи себе другого сценариста. — И Темного Владыкуна тоже, — добавил Эредин. После этого заявления он подобрал лежащий в траве устрашающего вида острозубый шлем-корону, который снял перед началом дискуссии и отбросил, чтобы не мешал, посмотрел на него с сожалением, покрутил в руках, а затем, подойдя к Лютику, нахлобучил атрибут злодейской власти тому на голову. — Теперь ты — Черный Властелин, — постановил он и пошел прочь с площадки. — Я — кто? — Лютик сдвинул на лоб сползший было ему на нос и закрывший обзор шлем. — Погодите, Эредин, Присцилла, вы куда? — Ребята, вы чё творите? — подал наконец голос Ге’ельс, который доселе наблюдал за процессом, то бледнея, то вытирая испарину, то делая страшные глаза и при этом не имея сил вымолвить ни слова, так как в его голове, привыкшей мыслить четко и логично, этот цирк укладываться никак не хотел. — Это вот вы сейчас чего сделали-то? У вас по ходу ни сценария, ни главгада, ни массовки, ни декораций — ничего! И в бюджете у меня тоже уже ничего. Пшик! Черная дыра, в которую улетели и кольцо, и гроб, и руины, и принцессы, и Добро со Злом, и сам фильм, и все вообще. А раз так, короче, делайте что хотите, но знайте: денег на ваши фантазии и эксперименты у меня более нет, а сам я на бюллетне. Вы меня довели! Эредин! — он в упор посмотрел на приближающегося к нему монументального эльфа. — Вам-то что от меня надо? За расчетом — в бухгалтерию. — Мне от вас — ничего, — заявил Эредин, плечом оттирая Ге’эльса в сторону. — Здравствуйте. А вы наверняка новая приглашенная звезда… Ге’эльс ошеломленно посмотрел на Эредина, не сообразив в первую минуту, почему привычно грубый и резкий баритон эльфа вдруг зазвучал в бархатных тонах и вообще, что тут опять происходит. Однако, увидев Францеску, о присутствии которой он слегка подзабыл, увлекшись разборками между творцами и артистами, эльф понял, в чем дело. — Ну, конечно, и как я сразу об этом не подумал, — проворчал он себе под нос. — А я вас сразу заметил, — проворковал тем временем Эредин, обращаясь к Францеске. — А увидев, подумал, неужели Лютик наконец-то решил прислушаться к моим советам и отойти от банальности сюжета, пригласив на роль злой волшебницы такую великолепную артистку. — Я вовсе не артистка, — покачала головой Францеска. — Никогда ею не была и даже не мечтала. — А я гляжу на вас и думаю: как много потерял кинематограф от того, что женщина с таким лицом не хочет стать актрисой. — Ну, внешность еще не все, — пожала плечами эльфка. — Нужен еще и талант. — Вам — нет. Ведь вы — само совершенство. Вам достаточно выйти на сцену и просто постоять, даже не произнося ни слова — публика будет у ваших ног. — Вы мне льстите. — Ничуть. Я не мастер говорить всякие там витиеватые красивости. Что думаю, то и говорю. И, кстати, меня Эредин зовут. — А я Францеска. — Очень приятно. Так о чем мы говорили? — Обо мне, — напомнила Францеска. — Да, я пел дифирамбы вашей красоте. Обычно я более изобретателен, когда хочу познакомиться с понравившейся мне женщиной, но вы поразили меня настолько, что… — …От лицезрения моей красоты вы сначала лишились дара речи, а потом все привычные и много раз испытанные на других женщинах фразы вылетели у вас из головы, — усменулась Францеска. — Именно так. Вы не только красивы, а еще и проницательны, и остроумны. — Эредин, скажите мне прямо, чего вы хотите? — прервала поток славословия в свой адрес Францеска. — Вас, — нахально и в то же время обворожительно улыбнулся Эредин. — Именно так сказал бы я, поскольку говорю это всем женщинам, потому что не привык лгать. Но вы — другое дело. — Эредин, — Францеска ткнула тонким пальчиком его в грудь. — Вы — наглый, самоуверенный, самовлюбленный альфа-самец, который уверен, что все женщины мечтают оказаться в вашей постели, все проблемы можно решить добрым ударом с правой, а думать вы привыкли явно не той головой, которая у вас на плечах. Так вот, именно вы-то мне и нужны, о таком партнере я мечтала бессонными ночами… вот уже где-то недели две, и именно вас я безуспешно искала в местах комфортного обитания и тусования таких, как вы. А нашла здесь. Эредин, это судьба. — Сдается мне, Францеска, вы хотите сделать мне предложение. И хотя это будет явно не рука и сердце и даже не что-то более интимное и прозаическое, но вы уверены, что я не откажусь. — На самом деле я не уверена, — призналась Францеска. — На самом деле я все равно не откажусь. Я — за любой кипиш, который вы предложите. Как нетрудно догадаться, именно потому, что его предлагаете мне именно вы. — Тогда предлагаю пойти и обсудить условия. — Я знаю тут неподалеку одно приятное место, куда не стыдно привести такую даму, как… вы. — Давай на «ты», — правильно истолковала намекающую паузу Францеска. — Угу. Предложение твое, приглашение — мое. — Не старайся изображать из себя галантного кавалера. Я тебя насквозь вижу. И знаю, чего ты от меня хочешь. Так вот, предложение мое чисто деловое. — Ну я сразу так и понял. — Сразу — это когда? — Да как только тебя увидел, так сразу и подумал: вот серьезная, приличная и оч-чень деловая женщина. Не такая-нибудь пустоголовая красотка-актрисулька, которых тут пачками и тачками. Таких женщин — одна на миллион. — Эредин, — прервала эльфа Францеска. — Что? — Можешь не стараться, я тебе все равно не дам. — Сегодня? На это я и не рассчитываю. — Вообще никогда! Так что умерь свой пыл — и пойдем, займемся уже делом. — Н-ну, как скажешь, — нимало не смутившись, улыбнулся эльф.